На медленном огне [Дневники вампира]

   Миссис Ву облегчённо вздохнула. Сегодня всё прошло значительно быстрее и совсем не так больно, как в тот день, когда она впервые подверглась этой ужасной, но в сущности ничуть не более жестокой, чем сама жизнь, процедуре. С той покорностью в мелких, точных движениях, которая присуща только женщинам азиатской крови, она промокнула бумажным полотенцем две маленькие ранки на запястье, заклеила их предусмотрительно приготовленным кусочком пластыря и повязала поверх него маленькую шёлковую косынку. Воротник-стоечка её тёмно-зелёного сатинового платья надёжно скрывал ещё свежие следы не столь снисходительного обращения с ней постояльца, который сейчас сидел за столом в кухне её пансиона.

   — Ещё кофе, мистер Сальваторе? — с лёгким поклоном спросила она.

   — Нет.

   Густая сетка тёмных сосудов вокруг его глаз спряталась под гладкой белой кожей молодого лица, острые звериные клыки исчезли — уже ничто не выдавало в нём вампира.

   С видом человека, только что позавтракавшего самым обычным образом, он вытер рот салфеткой и обратил свой скучающий взгляд в сад. Его слух привлекли доносившиеся оттуда звуки детской возни. Разложив кукол в тени старого, раскидистого вяза, там играли две хорошенькие узкоглазые девочки. Одна, что была постарше, пыталась разжать пухлые ручки младшей, чтобы забрать из них меланхоличного рыжего щенка.

   — Не сжимай так сильно! Ты его точно задушишь, глупая! — вопила она.

   — Не тронь, он мой! Тискаю, сколько хочу! А ты завидуешь. Он такой тёпленький и мягкий, что тебе тоже хочется! — показала ей язык вторая.

   Дальше Деймон наблюдал за ними, уже не слыша препираний. Детские голоса растворились в потоке его мыслей. От вызванного диалогом девочек воспоминания внутри разлилась мучительно приятная теплота. «Ты задушишь меня», — тихо прошептала однажды Елена, когда он всем телом прижал её к постели и зарылся носом в упоительно пахнущие, влажные после секса волосы на её затылке. Он не помнил, когда и по какой причине, появилось это навязчивое, неконтролируемое желание сжимать, сдавливать, тискать и даже щипать её тело. Эта странная, чуждая для него потребность, которой он даже не мог подобрать названия, отдаленно напоминала радостный порыв как можно крепче сжимать при встрече плечи старых приятелей или родни. Но это было не то, совсем не то. 

   Постоянно борясь с этим желанием и словно наказывая Елену за его появление, он старался обращаться с ней небрежно, брать грубо, игнорировать её нежность, рвать на ней одежду. Но стоило ей, засыпая на его плече, спросить: «Я не отдавила тебе руку?», и он не мог сдержать улыбку. Только она могла, погладив его по щеке и осмотрев лицо с какой-то почти материнской заботой, вдруг спросить: «Ты голоден?» и предложить ему что-то из домашней еды, или, встречая его на подоконнике спальни в дождливую ночь, держать в руках сухое полотенце. И тогда волна этой чёртовой теплоты снова и снова неудержимо разливалась у него внутри. Казалось, что вместе с одеждой эта девчонка снимала с него усталость, накопившуюся за долгие десятилетия усталость от жизни. Её умение так естественно проявлять заботу и доброту, сначала раздражавшее и вызывавшее лёгкую панику, постепенно прижилось в его сознании. Наверное, так и приручают диких животных.

   Откуда-то издалека, вероятно, из окна одного из соседних домов, доносились и прорывались сквозь пелену мыслей приглушённые звуки фортепиано. Мелодия сменилась, и чьи-то проворные пальцы, Деймон готов был поклясться, что женские, заиграли Вэйкмана*. «Уйти, но не быть забытым», — мысленно произнёс он.

   Словно желая положить конец мыслям о Елене, он хлопнул ладонью по крышке стола. Миссис Ву вздрогнула и выронила из рук фарфоровый чайничек. Осколки разлетелись по полу кухни, заставив Деймона окончательно вернуться в реальность. Взглянув на женщину, с тревожным видом собиравшую разбитую посуду, он вдруг захотел, чтобы она перестала его бояться. Взяв со стола нож, он разрезал себе ладонь и собрал несколько капель брызнувшей из-под лезвия крови в стоявшую перед ним пустую кофейную чашку.

   — Вот, — двумя пальцами пододвинул её к женщине он, — выпей и избавишься не только от ран, но и от старых болезней. Считай это моей платой за комнату. Совсем скоро я уеду, и ты никогда не вспомнишь обо мне, так что побереги фарфор. — Он криво усмехнулся и поднялся на ноги. — Что-то я размяк сегодня. 

*Rick Wakeman - британский пианист и композитор. По мнению многих авторитетных музыкальных изданий один из лучших клавишников в истории рок-музыки. Лирическая баллада «Исчезнувший, но не забытый» (англ. Gone But Not Forgotten) является наиболее известным фортепианным треком мастера.