Домработница для Хайтани

Пожалуй, впервые Хайтани проснулись раньше Т/и. Первым проснулся Риндо и остался очень даже доволен пробуждением, ведь рядом, в его объятиях и объятиях Рана, безмятежно спала Т/и-шечка.

«Надо скорее валить этого уёбка», — подумал младший Хайтани, погладив девушку по щёчке и заправляя прядь её волос за ушко.

Пока они в Палермо, так может заканчиваться каждый вечер и начинаться каждое утро, но стоит лишь только вернуться в Токио, как Т/и, без сомнения, помчится к своему жениху. А тот, как стало известно братьям-якудза, попытается увезти её как можно скорее, тем самым заставит их действовать грубо и топорно, что не входило в их планы. Т/ф не должна узнать ничего лишнего. Хайтани, несмотря на свою репутацию и деятельность, должны быть для неё вне подозрений.

— Малышка, — Риндо окликнул шёпотом девушку, слегка склоняясь над ней, — ты спишь?

Ответа не последовало. Т/и всё ещё крепко спала. На ум парню пришла шальная мысль: раз она так крепко спит, то можно и поцеловать. Риндо склонился ниже и уже почувствовал тёплое дыхание девушки, как его остановила рука Рана.

— Спящую красавицу разбудишь, — вполголоса проговорил Хайтани-старший.

Младший с недовольным вздохом лёг обратно.

— Я так ебанусь скоро, — также в полголоса произнёс он, всматриваясь в мирно спящее девичье личико.

— Я тоже. Но нужно держать себя в руках. Нельзя проебать такую возможность.

— Тоже верно.

Теперь послышался вздох старшего. Из-за сиюминутного порыва потерять возможность заполучить доверие Т/и было бы действительно глупо, однако, с другой стороны, как не воспользоваться таким моментом. В конце концов небольшое поощрение не будет лишним.

— Ладно, — Ран приподнялся на локтях, Риндо заинтересованно последовал его примеру. — Только быстро.

Хайтани поочерёдно запечатлели короткие поцелуи на губах Т/и, отчего, через пару мгновений, будто в сказке, она и проснулась. Братья, к своей удаче, успели лечь и не вызвать подозрений. Открыв глазки, немного осмотревшись и увидев рядом с собой двух мужчин, девушка испуганно вздрогнула и сжалась.

—Ты чего, Т/и-шечка? — как ни в чём не бывало спросил Риндо, кладя голову на плечо Т/ф.

— Простите, — съёжившись сильнее, виновато произнесла Т/и, чувствуя себя очень неловко, ведь считала, что нарушила субординацию, оставшись спать со своими господами. — Я испугалась, что вы будете недовольны моим присутствием.

— Ну во-о-от, — обиженно протянул Ран, перекладывая левую руку девушки так, чтобы она его приобняла, а сам удобно располагая голову на её груди, — мы, значит, пришли с этих ебучих переговоров. Уставшие, заебавшиеся. Думаем, Т/и-шечка нас утешит, приголубит, как сестричка родная, а она нас пугается и думает, что мы ей не рады. Ты так к нам жестока!

Риндо тем временем перелёг так, чтобы его голова оказалась чуть ниже груди Т/ф, укладывая её правую руку на свою голову. Поняв, что от неё требуется, Т/и стала перебирать пальчиками его шевелюру.

— Прошу простить, — снова извинилась Т/ф. — Я не думала, что моя компания важна для вас, — оправдалась она.

— Важна. Очень важна, малышка, — словно требующий ласки зверёк, Ран потёрся щекой о прекрасную девичью грудь, скрытой под тканью клетчатой пижамы. — А ты нас постоянно обижаешь, — пожаловался он наигранно-опечаленно и прикрыл глаза, почувствовав, как меленькая нежная ручка легла и на его голову.

— Обижаю?..

— Ага, — подтвердил Риндо. — Ты общаешься с кем угодно, но не с нами, — пояснил он, невольно бросив взгляд на ненавистное колечко на безымянном пальчике левой руки девушки, мечтая избавиться от этого украшения. — И всё время сливаешься, когда мы с тобой хотим время провести. Зачем ты так с нами, Т/и-шечка? Мы же одна семья с тобой, сестрёнка.

Их жалобы возымели эффект, девушка почувствовала себя виноватой, чего братья и добивались. Друг, член семьи, сестра... Т/ф даже не заметила, как стремительно и категорично Ран и Риндо приближали её к себе.

— Эх, — стал говорить Хайтани-старший прежде, чем домработница в очередной раз извинится, — выйдешь вот замуж, уедешь в Канаду эту свою, кто за нами, придурками, присматривать будет? Мы ж без тебя раненые, покалеченные и больные сопьёмся и сторчимся.

Т/и нервно закусила губу. Хоть и с преувеличением, но, судя по тому, что рассказывала ей Нанни, от правды описанная Раном перспектива была недалека. Они те ещё шалопаи, а Т/ф действительно имела на них влияние. Хайтани поддавались ей. Т/и удавалось обработать братьям раны, убедить выпить лекарство, если заболевают, быстро уложить спать и разбудить без вреда для собственной жизни, заставить поесть что-то более питательное, чем алкоголь. От Иори девушка знала, что за подобную настойчивость её предшественницам могло и по шее достаться. Впрочем, в этом она уже не была уверена, лишь стоило ей понять, что минимум половина болтовни садовника — лживые сплетни. Хоть эти поддавки и были частью бесформенного плана по захвату доверия, но Хайтани самим очень нравились внимание и забота от Т/и. Конечно, и хорошенькие медсёстры из штаба, и доверенные жрицы любви могли о них позаботиться, но совсем не так, как она. Ещё в первый день работы в должности домработницы Т/и незаметно ни для Рана с Риндо, ни тем более для себя пустила корни в двух жестоких сердцах.

— Ну раньше же вы как-то обходились без меня... — попыталась возразить Т/ф, тут же мысленно укоряя себя за это.

После смерти матери девушка стала более мнительной и чувствовала себя виноватой по каждой мелочи. Одной бессонной от душевных терзаний ночью, после того, как случайно узнала от главврача клиники, который безуспешно попытался намекнуть девушке на истинную причину смерти Эрики, о том, лечение не приносило такого прогресса, какой демонстрировала женщина, и на самом деле она испытывала ужасную боль, Т/и пришла к выводу, что безмерно виновата перед матерью, буквально заставляя её жить из эгоистичного желания не терять самого родного человека.

— Вот именно, что «как-то», малышка. Прикинь, мы однажды, как последние лошки, тупо от простуды чуть не сдохли, — поведал Риндо.

— Было дело! — хохотнул весело Ран. — Кто ж знал, что сакэ с перцем нужно пить только в первые дни простуды. Недели две так с температурой под сорок бухали, пока Нанни нас к эскулапу не погнала.

Т/и, услышав это, ахнула от удивления и беспокойства.

— Господа, ну при простуде же алкоголь вообще нельзя пить!

Риндо обхватил талию девушки обеими руками и прижался к ней крепче головой. Ран последовал его примеру и тоже объял девушку обеими руками.

— Вот видишь, какая ты у нас умненькая. И так искренне переживаешь о нас. Поэтому я тебе и доверяю свою жизнь, сестрёнка Т/и, — произнёс Ран и уткнулся холодным носом в шею домработницы, отчего та вздрогнула. Спустя мгновение она вздрогнула вновь, но теперь от горячего дыхания, опалившего нежную шейку: — А ты, Риндо?

— Я такая же хуйня, — уже окончательно млея от того, как девушка перебирает его волосы своими пальчиками и массирует кожу головы, ответил тот.

— Мы тебе доверяем, малышка, и хотим, чтобы ты нам тоже искренне доверяла.

Сердечко Т/и болезненно сжалось. Девушка поймала себя на мысли о том, что эти двое стали ей действительно дороги, но скоро придётся с ними распрощаться. Т/ф грустно поджала губы.

— Прошу вас, — с плохо скрываемой печалью начала говорить она, — не стоит ко мне так привязываться, иначе вы можете в будущем оказаться слишком предвзяты к домработнице, которая будет после меня.

Оба брата недовольно помрачнели. Старший со вздохом переложил свою голову обратно на грудь, где она покоилась минуту назад, а младший стиснул девушку в более крепкой хватке.

— Пристрелить твоего женишка что ли, чтоб ты дома осталась, — несдержанно проворчал Риндо, от чего Т/и вздрогнула, а Ран услышал, как одичало её сердцебиение.

— Не воспринимай всерьёз, малышка, — Хайтани-старший повернул личико девушки к себе и добавил: — Но больше не нужно говорить таких гадостей, договорились?

Девушка молча кивнула в ответ, и тут же послышался звук открывающейся в номер двери и шум колёсиков сервировочного столика. Официант рум-сервиса доставил в номер завтрак.

***

Около полудня братья Хайтани с Т/и приехали на вторую по величине вершину Палермских гор, чтобы развеять прах. С мыса Монте-Пеллегрино открылся прекрасный вид на Палермо. Т/и прижала урну к груди и затаила дыхание, любуясь пейзажем.

Девушка долго не решалась развеять содержимое урны. Делая несколько робких попыток открыть крышку, она её тут же закрывала обратно. Ран и Риндо ожидали Т/и неподалёку, давая ей возможность проститься с матерью навсегда.

— Братюнь, — негромко, так, чтобы домработница не услышала, обратился младший Хайтани к старшему, внимательно изучая девушку взглядом, — тебе не кажется, что давно пора бы отменить для нашей малышки форму?

Рану тоже не хотелось отрывать взора от Т/и. Уж очень непривычно и приятно им было видеть свою домработницу в обычной одежде.

— Согласен.

Солнце было в зените, когда пепел был пущен по ветру. Т/ф будто с души камень свалился. Прижав к себе уже опустевшую урну, девушка выдохнула. На её талию легли руки Риндо, а на плечи — Рана.

— Ты как себя чувствуешь? — после недолгой тишины, разбавленной лишь шумом горного ветра, с заботой спросил Риндо.

Т/и, прислушиваясь к своим ощущениям, с грустной, но в то же время умиротворённой улыбкой посмотрела на малооблачное голубое небо и ответила:

— Наверно, это странно, но я чувствую облегчение. Будто отпустила тяжёлый груз...

Хайтани ожидали ответа иного, полагая, что домработница попытается солгать, что она в порядке, а им, как обычно, придётся правду из неё тянуть. Однако её ответ оказался даже лучше. Во-первых, он несомненно был честным, во-вторых, Т/и, что называется, отпустила мать. Оставалось лишь закрепить эффект.

Молодые якудза сразу смекнули, каков был расчёт Эрики. Женщина не хотела, чтобы дочь была привязана к её праху, к её месту погребения, дабы Сота мог увезти девушку жить заграницу без излишних хлопот. И Ран с Риндо решили использовать попытку Эрики защитить от них Т/и себе же во благо.

— Где-то на севере Палермо есть буддистский храм, — после вновь повисшего молчания произнёс Ран. - Может, будет правильным решением оставить урну там, как думаешь?

Т/ф могла остаться привязанной к погребальной урне, как к вместилищу останков её мамы, потому нужно было избавиться и от неё, да так, чтобы Т/и не была против. И местный буддистский центр был отличным вариантом для реализации этого намерения.

Домработница опустила взгляд на урну и крепче сжала её в своих ручках. С такой памятью о самом родном человеке расставаться не хотелось, но что-то внутри вторило, что расстаться нужно.

— Вы правы, — на удивление быстро и без возражений согласилась Т/и.

***

Т/и оставила урну в Муни Гьяна* и вновь ощутила ту странную лёгкость, происхождение которой не могла понять, а вернее не хотела признавать. Она боялась признаться себе в том, что очень устала за эти семь лет. Смерть Эрики сняла с плеч очень непростую ношу, а исполнение последней воли матери — лучшее, что Т/и могла бы для неё сделать, даже лучше, чем поставить на ноги.

Когда руки домработницы оказались освобождены от урны, то Хайтани, стоявшие по бокам от неё, тут же взяли её маленькие ладошки, холодные от долгого держания металлического вместилища праха, в свои ладони, большие и тёплые, и вскоре неспешно повели её к машине. От подобного контакта Т/ф ощутила, как по спине пробежал приятный табун мурашек. Порой Т/и подозревала, что все слова Хайтани о том, как она им дорога, являются игривой ложью, но в последнее время эти подозрения улетучивались. А прошедшее утро показало ей, что она действительно для них важна. Показателем тому для домработницы стало не то, что они пришли спать к ней, ведь дома регулярно кто-то из них да просил полежать рядом, пока не уснёт, а то, что по пробуждении она не пострадала. Уже через месяц работы у братьев, Т/и решила, что стоит будить оказавшихся в их постелях, особенно в кровати часто просыпающегося в очень скверном настроении Рана, эскортниц, дабы девушки не попали под горячую руку.

У обоих мужчин неожиданно для самих же себя, словно у совсем зелёных юнцов рядом с объектом воздыхания, бешено колотились сердца. Причина тому была и вовсе детсадовской — они идут за руки с Т/и. И Т/и совсем не против, даже взаимно и так доверчиво сжала их ладони. Если бы она не смотрела куда-то вниз, погружённая в свои мысли, то увидела бы, как, чуть порозовев, довольно и по-дурацки ухмыляется Ран, и как, стараясь не выдать ни единой эмоции, с каменным лицом краснел Риндо. День только начался, а они получили такой результат, какого не могли достигнуть за прошедшие шесть с половиной месяцев.

«Нужно было самим давно грохнуть старую пизду и увезти Т/и подальше», — подумал Ран на подходе к автомобилю.

—Т/и-шечка, хочешь, заглянем ещё куда-нибудь? — спросил он, когда все трое сели в машину. За рулём сидел водитель-итальянец, ожидая указания.

— Я хотела бы в номер вернуться, если можно, — ответила Т/и, сидящая между братьями.

— Тебе можно всё, малышка, — приобняв Т/ф одной рукой за плечо, ответил Ран с улыбкой и на английском приказал водителю ехать к отелю.

Риндо, в котором продолжал бушевать шквал эмоций, отвернувшись, молча смотрел в окно, так и не отпуская девичью ручку. Т/и обеспокоенно чуть сжала его ладонь, ведь заметила столь резкую перемену настроения. Хайтани-младший повернулся к девушке. Теперь к окну отвернулся старший, тихо посмеиваясь в кулак от вида краснеющего брата, а его рука переместилась на талию домработницы.

— Ой, да вы красный весь! — с тревогой воскликнула Т/ф, прикладывая ко лбу Риндо тыльную сторону ладони. Теперь, как она полагала, ей стала понятна причина резкой смены настроения хозяина: плохое самочувствие. — Кажется, температура небольшая. Может, джетлаг сказывается? Или на горе продуло? — предположила она. — Как вы себя чувствуете?

Молодой мужчина не ответил на её вопросы, а обнял девушку, заваливаясь с ней на брата, от чего тот рассмеялся уже в голос, заключая обоих в объятия.

— Сдохнем мы без тебя, Т/и-шечка-а-а-а, — жалобно проныл Риндо.

_____

Обязательно поставь звёздочку и расскажи в комментариях о своих впечатлениях об эпизоде ^^

Спасибо за прочтение!✨