•17• Предательство и Вызов
Ночную улицу освещали тусклые, едва светящие, фонари. Снег падал огромными хлопьями, накрывая землю. Аделина бродила по улицам, совершенно не ощущая холода. Тушь растеклась по щекам, ресницы замерзли и слиплись между собой, создавая неприятные ощущения при моргании. Пальцы рук больше не сгибались, кисти покраснели и потрескались, а в небольших ранках виднелась едва поступившая кровь. Губы дрожали от холода, они были синими и истерзанными от укусов. Ноги еле-еле тащились по земле, они из последних сил держали уставшее, измотанное тело.
Она не верила, что Кислов мог так поступить. Не верила, что тот, кто клялся ей в честной дружбе, своими действиями растаптывал её. Не верила, что он был зачинщиком всего того, чем Буров терзал её. Оба уничтожали. Сероглазая умирала морально, не подавая виду. Киса знал, что с ней происходит. Знал, как она себя чувствует. Знал и продолжал. Не жалел. Поступал так, словно у неё нет чувств, сердца и души. После разговора с Максимом внутри что-то умерло. Это что-то было частичкой её самой. Вместе с этой частью, умерло её доверие, дружба и вся вера в шатена. Она верила ему. Надеясь, что он единственный, кто никогда так не поступит. Ошибалась. Как же она ошибалась. Предал. Растоптал. Уничтожил.
Бывает так, что дружба заканчивается. Не со скандалом, не с громким хлопком двери, а тихо, незаметно. Человек выбирает другой путь, и остаётся один на один со всеми несказанными словами, недоделанными делами, которые ранее планировались. Вот и их дружба закончилась. Тихо. Молча.
Привязанность, которая была у неё к нему, никуда не делась. Она осталась, как фантомная боль. Русая борется с этим чувствами в одиночку, пытается понять, принять и отпустить. Обида тоже есть. Сильная. Терзающая. Давящая. Она имеет право быть обиженной после того, что узнала. Обида — это меньшее, что она чувствует. Обидно не только за сам поступок. Но и за то, что все "мы", превратились в одинокое "я". Ей остаеться только смириться. Горько. Больно. Видимо, пришло время отпустить его. Научиться жить с этими мыслями о предательстве. Возможно, уехать куда-то. Далеко и надолго. Чтобы больше не видеть его бесстыжих глаз, которые нагло врали ей. Лжец. Предатель. Обманщик. Мир рушится на глазах, а она остаётся в этих руинах, придавленная самыми ужасными действиями и поступками.
Снег тихо похрустывает под ногами, а она продолжает идти, не смотря на боль. Аделина поднимает голову к тёмному небу, где за непроглядными облаками прячется яркая луна. Она останавливается, ловя снежинки лицом, они тихо таят на её замёрших щеках. Миг и её тело падает в холодный сугроб, укутанный мягким, холодящим спину покрывалом. Голова забита ужасными мыслями, нарастающими с каждой секундой. Этот поток приводит к тому, что она подумывает взять билет и улететь куда-то далеко. Но это никак не утихомирит ураган чувств внутри. Никак не спасёт, не подействует волшебной пилюлей. Этот город целиком и полностью поглащён мыслями о Кисе, и кажется, не только город. Она была марионеткой в его руках.
— Девушка, с вами всё в порядке?— знакомый голос доносится до её ушей, но поднимать голову совсем не хочется. Рядом слышатся шаги, кто-то подходит ближе.— Благородная, ты чего тут лежишь?
Она поднимает голову, где на неё пристально смотрит пара синих глаз. Они похожи на море. Такое спокойное, словно недавно пережило шторм.
— Всё в порядке.— равнодушно отрезает Адель и ложится обратно.— Можешь не переживать.
— Ты лежишь в снегу, посреди ночной улицы. Как здесь можно не переживать? Давай руку, помогу встать.— Глеб чеканит каждое слово, его голос был тихим, хриплым, с нотками строгости.— Простудишься, будешь лежать с температурой и ангиной. Что не есть хорошо.
Её холодная рука вытянулась вперёд, чувствуя его обжигающую ладонь. Похоже, девушка только сейчас поняла то, насколько сильно продрогла.
— Судьба всё таки решила.— она произнесла это едва шевеля замершими губами.
— Держи, поможет хоть как-то согреться.— коротко стриженый протянул ей чёрные варежки, но девушка отрицательно замотала головой.— Одевай, у тебя руки ледяные.
— Спасибо.— Адель вяло улыбнулась, стараясь одеть их, но пальцы не двигались. Парень заметил это и его тёплые ладони коснулись её пальцев, помогая одеть варежки.— Очень мило с твоей стороны.
— Могу поинтересоваться?— на его вопрос русая лишь кивнула, зарываясь лицом в вязаном шарфе.— Почему ты лежала в сугробе?— он покосился на размазанную по щекам тушь, но тактично промолчал.
— Знаешь, я постоянно что-то терплю. Проглатываю все обиды. Прощаю то, чего не стоило бы.— Кириллова говорила это резко и грубо, словно плевалась ядом.— Люблю тех, кому на меня совершенно всё равно. Ношу в душе боль, хуже физической. Влюбляюсь там, где счита, оказывается, равны нулю! Я слепо верила тому человеку, которого считала всем! И, самое обидное, что этот человек плюнул мне в душу! Разве я это заслужила? Неужели ему было всё равно все эти годы. Зачем тогда продолжал держать меня возле себя? А я, как дура, не видела ни черта!— она замолчала так же резко, как начала. Парень непонимающе смотрел на неё.— Прости, я...просто столько всего навалилось...
— Всё нормально. Тебе нужно было выговориться, я понимаю.— Глеб мягко сжал её плечо и, отчего-то, внутри разрослась непонятная досада.— Я знаю, какого это, когда расстаёшься с любимым человеком. Особенно когда любишь до беспамятства.
— Это больно.— девушка тихо шмыгнула и остановилась.— Что? Нет. Мы не встречались. Он был моим лучшим другом, за плечами почти четырнадцать лет дружбы.
— Хорошо, буду знать.— парень ухмыльнулся и кивнул в сторону дороги.— Я провожу тебя до дома, не безопасно будет идти одной.
— Мы почти пришли, осталось пройти эти два дома и завернуть за угол.— русая указала в сторону арки.— Здесь можно срезать, чтобы не идти по сугробам. С той стороны дома никогда не чистят.
— Я знаю, никогда там не хожу.— машинально произнёс парень и обернулся на девушку, лицо которой было недоумевающим.— Видимо, мы с тобой соседи.— он пожал плечами и она широко улыбнулась.— Ты чего?
— Странно просто, я никогда раньше не видела тебя в этом районе.— русая обогнала его и проскользила по льду.— Недавно переехал?
— Около полу года назад.— теперь ей стало понятно, почему они не встречались раньше.— Большинство своего времени я пропадаю на практике в больнице.
— Медецинский университет находится в центре города.— она размышляла в слух, пока Глеб внимательно слушал её.— Первый раз мы пересеклись у входа в мой институт, ты испарился в его дверях.
— Там работает мой отец.— уверенно изъяснился коротко стриженый, пряча руки в карманах.— Может, ты знаешь Гирина Петра Юрьевича?
— Да,— Кириллова тяжело сглотнула, вспоминая их недавний разговор, который был не из самых приятных.— Не знала, что он твой отец.— от чего-то она занервничала, совершенно не замечая как снег под ногами сменился на скользкий гололёд, и её тело моментально подверглось падению, но Глеб вовремя повернулся и подхватил за талию.— Спасибо, второй раз спасаешь меня. Возможно, в этот раз я бы сломала руку.
— Тебе стоит смотреть под ноги.— предупредил он, но руку с талии не убрал.— Я не всегда смогу ловить тебя и спасать от переломов.
— Очень жаль.— Аделина театрально прислонила ладонь ко лбу и тяжело выдохнула, опираясь на мужскую руку.— Можно ли считать тебя моим ангелом хранителем?— Гирин громко хохотнул, подталкивая её в сугроб.
Кириллова упала в рыхлый снег со смехом. Она угрожающе посмотрела на знакомого, изо всех сил сдерживая очередной прилив смеха. Девушка вылезла из сугроба, топая ногами, чтобы стряхнуть остатки снега. Взглянула на парня, который пристально наблюдал за ней, не открывая взгляда. На его лице играла широкая улыбка, а смех казался по-детски звонким и заразительным.
— Ну, держись!— её болевой клич рассёк ночную тишину, что заставило Глеба замолчать, а после, он помчался прочь со всех ног.
Аделина побежала следом, громко хохоча и слегка задыхаясь от собственного смеха. Коротко стриженый бежал медленно, как бы поддаваясь, но даже так она не могла нагнать его. Парень остановился у дома и она влетела в его спину, ухватываясь за торс, чтобы не разложиться на дороге.
— Я держу тебя, Благородная.— прохрипел Гирин и подхватил за плечи, крепко прижимая к себе, пока она пыталась отдышаться.— Это твой дом?
— Да.— отозвалась русая и подняла взгляд.— Мой бег гораздо быстрее, мне очень помешали эти тридцать три шубы. Спасибо что провёл, теперь буду знать, где ты живёшь.
— Мой дом следующий. Приходи в гости, если хочешь.— он стряхнул снег с её плеч и шапки, аккуратно ударяя указательным пальцем по замёршему носу.— Ещё увидемся.
— Обязательно увидемся.— прошептала сероглазая и уткнулась в его грудь, крепко обнимая.
Сердце прыгало в груди, как никогда прежде. Даже от поцелуев Бурова, оно так не барабанило, как сейчас. Она никогда прежде так не волновалась, как в объятиях Глеба. От него исходила бешенная энергетика спокойствия и умиротворения, вперемешку с комфортом. Мужской запах заполнял ее легкие, сливался с морозной свежестью, исходящей от снежинок падающих с неба. Кириллова отошла на два шага и кивнула, мироно улыбаясь.
Остановившись у бордюра, она наклонилась и взяла в ладонь небольшую охапку снега. Он был пушистый, и снежок лепился с огромной неохотой.
— Варежки забыл!— с усмешкой прокричала Адель, кидая едва слепленым снарядом в уходящего Гирина. Он не стал оборачиваться и снежок прилетел ему под ноги.
— Пусть они будут причиной нашей следующей встречи!— прокричал Глеб, разворачиваясь к ней лицом с широченной улыбкой.— Не грусти больше, Благородная!
Ей столько раз хотелось расплакаться во всё горло, и она не знает, что её удерживало. Она успокаивалась, обещала впредь поверить в счастье и никогда больше не грустить. Ей так хотелось получить частичку любви и так хотелось простого, человеческого понимания. Что бы кто-то крепко прижимал ее к груди в моменты, когда сердце рвут мучительные страдания. Кириллова не всегда умела жить для себя, всегда пыталась всем помочь, быть рядом, протягивать руку. Она сделала слишком много добра, что сердце просто опустело. В этот вечер она потеряла огромную часть себя. За улыбкой прятала ту грустную девушку. Настоящую, ранимую, живую. Мечтавшую начать всю жизнь с нуля, где-нибудь далеко, возможно, на другом континенте.
В итоге сероглазая сдалась и слёзы покатились по щекам огромными градинами. Она стояла на пороге своей комнаты, зажимая рот рукой, чтобы никто не слышал её боли и отчаяния. Её снова окутали эти кроны боли и предательства. Дрожащими руками Адель стянула с себя мокрые вещи, кидая их куда-то на пол, босые ноги ступили на разбросанные ранее рисунки, их пронзила боль, словно она стояла на горячих углях. Лунный свет бросил тусклые лучи на листы, на которых были портреты Кислова. Девушка осела на пол, комкая их с такой силой и ненавистью, которая раньше не была свойственна ей. Она выкинула всё в урну, стоящую под столом. Поднялась, силой захлопнула балкон и закрыла его на щеколду, чтобы шатен не смел появляться здесь. Никогда. Ей больше не хотелось видеть кудрявого. Не хотелось чувствовать нутром его присутствие.
Кириллова легла на кровать, уткнулась лицом в подушку и истошно зарыдала, захлёбываясь собственными криками, которые до боли раздирали горло. Вся голова была забита только им. Она всё ещё не могла поверить, что тот, кто с таким теплом и поддержкой относился к ней, пошёл на предательский поступок.
Рой мыслей привёл её к тому дню, когда кудрявый стоял возле главного входа в институт и общался с брюнеткой. Аделину осенило, это была она. Та, что целовалась с Буровым в раздевалке. Именно в тот день они встречались для того, чтобы обсудить как всё прошло. А после, Киса как ни в чём не бывало пришёл к ней. Он бесстыже врал, глядя ей в глаза.
Голова становилась все тяжелее с каждым разом, когда пазл сходился. Кислов ведь мог дать отпор Бурову в тот день, когда брюнет поставил её перед выбором. Но шатен молча сидел на асфальте, хватаясь за голову, которая якобы болела. Он лгал ей больше полу года. Знал что с ней твориться, но продолжал.
— Я больше не буду это терпеть.— прошептала сероглазая и свернулась калачиком на кровати, обнимая себя за колени и прижимая их к груди.— Я причиню тебе такую же боль, какой ты сломал меня. Тебя твоим же оружием, Кислов.
***
По пивку и спать...
Макаруна: Дельтаплан, ты там сдохла что ли?
Рейтузик: Реально, от тебя ни слуху ни духу уже около суток.
Анжи: И трубку ты не берёшь, на сообщения не отвечаешь. Долька, всё хорошо?
Рейтузик: Парни тут с ума сходят, Киса говорит ты его тоже игноришь. Что произошло?
Анжи: Ау! Родная, мы же видим что ты в сети.
Макаруна: Я сейчас приду к тебе и дам таких пиздюлей, что будешь молить о пощаде.
— У меня появились некоторые проблемы с родителями. Мы немного поссорились. Не нужно приходить.
Рейтузик: Ты как? С тобой точно всё хорошо?
Макаруна: Пиздежом попахивает...
Анжи: Макарова, хватит!
Макаруна: А я чё? Говорю как есть, не чисто как-то.
— Всё хорошо, просто небольшая и не очень приятная ссора. Не хочу об этом говорить.
Рейтузик: Гену сегодня утром выписали, Егор предложил собраться у него часам к девяти. Ты с нами?
Макаруна: Куда она денется.
Анжи: Конечно с нами, я как раз припрятала две бутылки Апероля!
— К девяти буду. Передайте парням что со мной всё в порядке. Люблю вас.
Аделина протёрла сухие глаза, от чего их сразу пронзили неприятные ощущения. Девушка легла спать только под утро, когда на улице уже светало. Всю ночь она провела в слезах и копании в себе, взвешивала все ситуации и ранее сделанные им поступки. Тот исход, который она выбрала, дался очень тяжело. Долгие часы раздумий и решений отдавали тупой болью в голове. Противная мигрень так и звенела в голове, словно кто-то бил кувалдой в железный колокол. Калейдоскоп цветов в глазах превышен до предела, что сильно усугубляло ситуацию. Русая поймала тапки ногами и зашаркала на кухню, чтобы выпить обезболивающее. В квартире слышалось тихое бремчание посуды и звук работающего телевизора. Кажется, отец смотрел очередной хоккейный матч.
— Доброе утро, родная.— елейным голосом пролепетала мама и взглянула на часы, где стрелка давно показывала за семь вечера.— Точнее, доброго вечера. Ты проспала пары.
— Знаю, я всё наверстаю, можешь не переживать.— сухо отозвалась сероглазая и налила полный стакан воды, принимаясь искать таблетки в аптечке.— Просто, я не очень хорошо себя чувствую.
— Конечно, твоё пальто и ботинки промокли до нитки.— в дверях кухни появился папа, облокачиваясь на косяк.— Скажи спасибо, что я ночью встал и повешал всё сушиться. Пневмония тебе обеспечена.
— Па, я болею раз в год.— она закатила глаза, присаживаясь на кухонный диванчик.— И этот раз тоже обойдётся. У меня твой иммунитет.
— Раз не раз, а противовирусное выпей.— настояла женщина и положила на стол пластинку жёлтых таблеток.— Сейчас принесу тебе шерстяные носки, чтобы ноги были в тепле. Не дай бог выйдешь на улицу без них, я расскажу всё девочкам.
— Парням тоже, они точно дадут тебе пропердеться.— мужчина взъерошил её волосы, широко улыбаясь.— Кстати, Киса раз десять звонил на домашний, спрашивал где ты.
— И что?
— Сказал, что ты спишь,— он равнодушно пожал плечами, наливая свежесваренный кофе.— На, отогрейся.— кружка в миг оказалась перед её носом, откуда выходил горячий пар, заполняющий пространство приятным запахом.— Потом сходи в душ, а то выглядишь так, будто с бомжами за бутылку дралась.
— Так и было.— девушка хохотнула, отхлёбывая горячий напиток.— Кстати, я выиграла.— она встала из-за стола, забирая кружку с собой.— Я пошла, люблю вас.
— И мы тебя любим.— отозвались родители и девушка захлопнула дверь в свою комнату.
Резкий телефонный звонок заставил её вздрогнуть, на экране высветилось фото Кислова, но русая сбросила звонок. Одна сторона говорила о том, чтобы взять телефон и поговорить. А вторая, чтобы забросить его в чёрный список и больше никогда не видеть его сообщений и пропущенных звонков. Она включила режим полёта и отправилась в ванну, чтобы привести себя в чувства и более менее адекватный вид.
***
— Мне кто-нибудь скажет, где Кириллова?— голос Кислова был агрессивным и недовольным от того, что девушка не отвечала на его звонки.— Ау, блять.
— Она не берёт трубку.— тихо произнесла Райская, усаживаясь на диван.— Телефон выключен.
— Хуйня какая-то.— ругнулся Зуев, смеряя компанию взглядом.— Кто-нибудь звонил на домашний?
— Я раз пять звонила. Отец сказал, что не знает где она.— раздражённо рыкнула Макарова, усаживаясь рядом с блондинкой.— Есть варианты?
— Мелочь раньше не пропадала так.— сухо известил Хенкин, сжимая кулаки.— Чёт случилось.
— У меня такое предчувствие неприятное.— Бабич скривилась и посмотрела на Риту, которая опустила голову.— Мне страшно за Дольку.
— Надо идти туда, где она может быть.— Меленин ходил по комнате, громко чеканя каждый шаг.— Разделимся.
— Погнали, я на машине.— Гена схватил куртку, смотря на парней.— Вы здесь будьте, может, она придёт.— приказал он девушкам.
— Я пойду с вами.— запротестовала Катя, на что получила отрицательный кивок.— Нас будет больше, найдём быстрее.
— Нет!— отрезал Боря и накинул куртку.— Сидите здесь. На связи будьте.
Парни стали быстро обуваться. Зуев стоял возле двери, громко гремя ключами от машины. Дверь квартиры открылась и в дверях появилась запыханная, уставшая Кириллова.
— О! Все в сборе, как хорошо!— русая радостно хлопнула в ладоши, проходя в коридор.— Чего такие напуганные? Умер, что ли, кто-то?
— Ты, блять, издеваешься, что ли?— закипел Кислов, подходя ближе.— Ты где шлялась? Мы уже искать тебя хотели, дура.
— Отойди от меня.— зашипела Адель и оттолкнула парня.— Урод!
— Лина, с тобой чё?— брюнет подал голос, пока остальные молча наблюдали за всем происходящим.— Голову отморозила?
— Дельтаплан, ты стебаешься?— проскрипела Макарова, смеряя её недовольным взглядом.— Чё за хуйню исполняешь?
— Мелочь, ты где была?— голос Бори был хриплым, а глаза бегали сверху вниз.— Грязная вся, с тобой что-то случилось?
— Случилось, Борь.— равнодушно отозвалась сероглазая, беспрерывно смотря на Кису.— Я узнала, что человек, который мне дорог, уничтожал меня морально.
— Чего?— голубоглазая вскочила с места, с сожалением и страхом смотря на подругу.— Ты о ком?
— Не хочешь рассказывать им, Кис?— коротко спросила русая, смотря в его глаза.
— Ты о чём?
— Например то, что ты заставил Бурова встречаться со мной!— её голос был рваным, полным бессилия и боли. В глазах постепенно скапливались слёзы.— Или то, что он хуесосил меня на протяжении полу года только из-за того, что это ты так сказал! Видите ли, если бы Макс бросил меня, то Кислов слил бы его тренеру видео, где он курит траву! Отличный шантаж! Ты молодец.
— Я чёт не догоняю.— Гена хмуро свёл брови на переносице, глазами бегая от Кисы к русой.— Чё за залупа?
— Всё не так.— возразил Ваня, сжимая зубы.— Я хотел как лучше для тебя.
— Лучше чем?— взорвалась Кириллова и толкнула его в грудь.— Тем, что я убивалась каждую ночь? Тем, что я боялась сделать лишний шаг? Или тем, что я корила себя за то, что боюсь бросить его? Чем лучше? Для кого?!
— Нежность, я...
— Ты уёбок, Кислов! После того, как Буров поставил меня перед выбором — ты или он. Я уехала с ним только ради тебя! Только из-за твоих мечтаний о хоккее! Я выбрала его только для виду, чтобы он не сломал тебя так, как вы ломали меня! Я всегда... всегда выбирала тебя! А ты мне чем отплатил, а?— её голос перешёл на крик и слёзы покатились по красным, холодным щекам, обжигая их.— Неделя! На протяжении семи дней я ненавидела себя за то, что бросила тебя одного! Я нормально не ела и не спала! А ты... оказывается это ты придумал эту хуйню! Ты своими же руками убивал меня морально, на протяжении шести месяцев! И только ты в этом виноват!
— Я не думал, что всё так получится.— сухо ответил Ваня, смотря на неё стеклянными глазами.— Не знал, что доведу до такого состояния.
У Кирилловой появилось такое ощущение, будто эти глаза совсем не принадлежали ему, будто он стоял позади них, за матовым и непробиваемым стеклом. Более того, ей казалось, будто вся эта телесная оболочка вокруг него была больше не его. Это не её Киса. Это не он. Её Ваня умер в тот вечер, когда она узнала правду. Это не он. Шатен нагло притворяется, глядя ей в глаза.
Аделине до боли хотелось высказать всё, выплеснуть, утопить в этих словах и не видеть больше его лица и глаз, которые так нагло и бесстыже лгали. Ей всё ещё казалось, что она попала в сон, где всё нереально. Но, увы, эта суровая явь, делала только больнее.
— Когда единственные близкие люди так обращаются с тобой — становится ещё больнее, чем было. Мне казалось, что я сильнее, чем кажется. Но нет, ты окончательно сломал меня! Слышишь? Ты сломал меня! Мне больно! Тебе удалось, мне, блять, так больно! Ты слышишь меня? Мне больно...
— Пиздец, Кис.— грубо произнёс Боря, а на его лице играла желваки.— Что ты, нахуй, наделал...
Она бы простила его, если бы он был честен с самого начала. А ещё, она бы простила, если бы узнала это от него. Правда жестока. Она убивает. Но ничто не убьёт её так же, как его поступки. У правды нет выбора, а у кудрявого был. Она бы простила, но точно не сейчас. Уже слишком поздно.
— Ты больше не мой Киса. Ты не моё Чудо.— хрипит сероглазая и дрожащими руками снимает рюкзак.— Для меня ты умер! Слышал, да? Ты мёртв для меня!
Кириллова нервно расстёгивает молнию и достаёт те самые пистолеты, держа их в обеих руках.
— Я вызываю тебя на дуэль!
______________________________________________
НЕ СКУПИТЕСЬ, ОСТАВЬТЕ ПАРУ ПРИЯТНЫХ СЛОВ, И НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ПРО ГОЛОСА!❤️
Рекомендую к прочтению:
«Мы встретились слишком рано»
«Сердце твоё- камень»
«Спецвыпуски по фанфику «Сердце твоё- камень»
«Уйдём во мрак»
«Одно солнце на двоих» - фф с Борей Хенкиным.
Тгк с моментами из книг, спойлерами к новым главам и многим другим:
|•ctk_sb•|
Тик ток: mbcr_ctk