Красная Роза

Сибирь. Маленький город под названием N. Две зимы прошли с тех пор, как в этом городе появилась новая ячейка общества, и с тех пор не стихал разговор о свадьбе графской семьи Разумовских. Свадьба, безусловно, была торжественная — до ужаса вычурная, даже скорее театральная, чем настоящая. Граф, конечно, не оценил всей этой помпезности. Мать, графиня, и теперь уже супруга, не скрывали восторга — им нравился блеск, шум, внимание сливок общества. Разумеется, такой размах ударил по кошельку Николая. Ведь большую часть своего наследства от шведского папеньки он вложил в судно с Борисом Шевцовым, и хотя эта инвестиция ещё не принесла никакой прибыли, оба прекрасно знали: «время». А время — оно всегда возвращает свои долги, если правильно ждать. Улыбка Бориса Шевцова в момент подписания договора всё чаще мелькала в голове графа — такая уверенная, такая подкупная.
По состоянию графа так же ударило и новое имение. Николай благородно оставил дом отца для матери, хотя после брака имел полное права забрать его. Новый дом графа не был столь изысканным, зато к нему прилегала большая территория, на которой он уже видел собственный сад. Недалеко был и лес с рекой. Одна лишь графиня Разумовская была не рада дому поменьше, но старательно скрывала это за своим невинным лицом. Признаваясь себе и мужу, что любит его не за богатство, а за его душу, готова идти с ним на край света. Но неужели? Или же это сладкая ложь, которую так удобно шить?
Лавка Демидовых процветала, и Иван с Любавой наконец-то смогли осуществить свою мечту. Торговля принесла им не только доход, но и возможность начать нечто гораздо большее — свою ферму. Они мечтали о том месте, где всё будет дышать любовью, где люди и животные будут жить в гармонии, где каждая деталь будет важна. Там не будет мясного производства — только чистая природа, свободная от суеты. Что ж, может, действительно, эта ферма станет популярной?

Несколько месяцев спустя жизнь в доме Разумовских и маленькой провинции вернулась к своему привычному течению, если только это слово вообще подходило к той тонкой атмосфере, витающей в стенах графского дома. Молодая жена, кажется, успокоилась и нашла свое место в доме. Её светлая, чуть наивная улыбка отражала уверенность в том, что семейная жизнь сложилась именно так, как было в её «мечтах». Дом побольше только хотелось бы.
Однако графский дом всё же гордился своими высокими потолками, шелковыми драпировками и всегда затянутыми полумраком кабинета главы семьи.
Для Николая всё стало иначе. Внешне он выглядел образцовым супругом и графом, но внутри него клубилось ощущение неправильности. Что-то в его жизни изменилось — необъяснимо, едва уловимо, но оно давило на него.

Но за кулисами нового «семейного уюта» и светской рутины разворачивались и другие драмы, оставшиеся незамеченными для посторонних глаз.

Любовь матери к своему дитя — безусловна.
Графиня Екатерина Разумовская всегда была женщиной строгого ума и непреклонного характера. Она всегда управляла своей жизнью с точностью военного стратега, и судьба её сына была лишь ещё одним полем для манёвра.
Сейчас она сидела в своём любимом кресле в гостиной — массивном, обитом бархатом цвета тёмной вишни, с резными львиными лапами вместо ножек. У окна трепетала занавеска, едва пропуская майский свет, который окрашивал её лицо в бледные оттенки.
На коленях лежал альбом с рисунками. Чуть затёртый уголок указывал на частое перелистывание — графиня любила хранить воспоминания. Вот Николай в детстве, гордо позирующий с деревянным мечом, вот Елизавета, улыбаясь, держит в руках букеты белых роз с их имения.
Она провела пальцем по фотографии, где Николай был ещё ребёнком.
— Теперь ты строишь свою жизнь, мой мальчик, — это было едва слышно.
С одной стороны, её радовала свадьба сына. Это укрепляло их род в глазах общества, да и Елена, с её тихим нравом, не вызывала опасений. Но мысль о том, что Николай переехал в свой дом и больше не зависел от её советов, оставляла в душе Екатерины пустоту.
— Мама, вы задумались, — графиня подняла взгляд, заметив, как её старшая дочь, стояла на пороге.
— Это естественно в моём возрасте, — ответила графиня с лёгкой усмешкой. — Что тебя сюда привело?
— Пётр сказал, что вы обещали приехать к нам на ужин, а я подумала, не помешает напомнить.— Лиза подошла ближе и, сев на край дивана, добавила: — Мама, вы так соскучились по Николаю, что забыли обо всём?
Графиня Разумовская отвела взгляд, не найдя, что ответить.

Трофей.
Дом Шуваловых, стоящий в центре города, с его богатыми интерьерами, всегда был полон гостей.
Пётр, моложе Елизаветы на несколько лет. Он всегда смотрел на неё так, словно она была не просто его женой, а целым миром. Его глаза, полные искренней, почти мальчишеской преданности, говорили больше, чем слова. Для него Елизавета была всем: его вдохновением, его радостью и причиной всех его нервных надрывов. Такова уж учесть мужчину, который выбрал себе яркую и темпераментную женщину.
Елизавета, сидя на диване в просторной гостиной, небрежно перебирала кружева на своём платье. Её движения были грациозны, но взгляд — слегка отстранён. Она всегда была женщиной, которая умела привлекать к себе внимание, и знала цену своей красоте. Пётр для неё был не просто мужем, а подтверждением её силы — трофеем, в виде молодого, красивого графа.
— Ты сегодня какой-то молчаливый, — произнесла она, бросив на него взгляд.
Граф Шувалов стоял у окна, задумчиво глядя на улицу, где лениво прогуливались прохожие. Он повернулся к ней, слегка улыбнувшись.
— Просто думаю, как мне повезло, — сказал он тихо.
Графиня рассмеялась, но в её смехе прозвучала лёгкая насмешка. Она провела пальцами по шёлковой обивке дивана, как будто раздумывая, стоит ли подразнить его ещё больше.
— Ах, Пётр, ты такой романтик. Тебе даже спустя столько лет не наскучило говорить мне комплименты?
— Как может наскучить говорить правду? — ответил он, подходя ближе. Его взгляд смягчился, и он сел рядом, взяв её руку.
Она позволила ему это, но не без лёгкой улыбки, которая скрывала её истинные мысли. Для неё его любовь была почти трогательной, но не всегда вызывала ответное чувство.
— Ты так молод, — произнесла она, с интересом разглядывая его лицо. — Иногда мне кажется, что ты до конца не понимаешь, что значит быть со мной.
— Я всё понимаю, — серьёзно сказал Пётр. — Но это не меняет того, что я люблю тебя.
Елизавета смотрела на него несколько мгновений, словно пытаясь решить, что ответить, затем легко рассмеялась и провела рукой по его волосам.
— Мой дорогой, — сказала она мягко, почти нежно, но в её голосе всё равно чувствовалась тень игры. — Ты всегда умеешь меня удивлять.
В этот момент в комнату заглянул их младший сын. Его светлые кудри и глаза, в которых смешались черты обоих родителей, делали его настоящим ангелом.
— Мама, можно я возьму шоколад?
— Конечно, мой мальчик, — сказала мать, жестом подзывая его к себе.
Мальчишка подбежал, и она притянула еге, рассеянно погладив по голове.
Граф Шувалов смотрел на эту картину, чувствуя, как его сердце наполняется счастьем.
Но в глубине души он всегда знал: Елизавета Разумовская — загадка, которую ему, возможно, никогда не суждено будет разгадать до конца.
Интересно как скоро молодой граф наскучит графине? Или его преданность сделает её своей навечно?

Мертвые души.
На другом конце города, в своём просторном, но мрачноватом кабинете, Борис Шевцов Борис сидел у камина, задумчиво вращая в руках бокал с вином и увлечённо просматривая бумаги. Полки, заставленные книгами и папками, создавали впечатление порядка, но каждая мелочь в этом пространстве была тщательно подобрана, чтобы скрыть истинную природу своего владельца.
Шевцов выглядел человеком уверенным, даже добродушным, но в его глазах всегда таилась тень. Он обладал особой манерой говорить — спокойной, плавной, но оставляющей ощущение, что каждое слово имеет двойное значение.
Когда дверь кабинета открылась, и к нему вошёл Николай, Борис поднял голову, его губы тронула лёгкая улыбка.
— Граф, — произнёс он, вставая. — Рад вас видеть.
— Это взаимно, — резко ответил Николай, но тотчас задумался. С другой стороны: «Как могут не радовать встречи, которые касаются денег?»

Свет пламени играл на его лице, а голос звучал мягко, даже мелодично:
— Скажи, Николай, ты доволен своей жизнью?
— Это странный вопрос, — ответил граф. Конечно, от куда он это может знать? Хотя. Может он всё же был доволен своей жизнью, когда был ни чем не обременен и таскался с Валуевым по кабакам?
— Вовсе нет, — Борис сделал глоток и поставил бокал на стол. — Довольство — это основа. Без него всё остальное становится лишь красивой иллюзией.
Николай молчал, чувствуя, как слова Шевцова проникают глубже, чем он хотел бы.
— Ты слишком напряжён, — продолжил Борис. — Поверь, всё, что ты сделал, было верным выбором. Иногда люди даже не осознают, как близко они к настоящему величию.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Николай, чувствуя странный холод, несмотря на тепло камина.
— Всему своё время, друг мой. Ты скоро  поймёшь, когда наши дела выйдут на новый уровень. И твое отношение к этому миру изменится.
Борис поднялся, подхватив бокал, и направился к столу, где они будут решать совместные дела. Перед тем, он бросил через плечо:
— Только помни: за каждое желание приходится платить.
Слова его партнера для Николая звучали в голове, как отголосок чего-то неизбежного.
Судовладелец больше ничего не ответил, только сделал приглашающий жест, будто предлагая графу самому найти ответ.

Смех и грех.
Граф Павел Валуев, несмотря на его благородное происхождение, всегда был синонимом бесшабашной жизни.
Каждое утро, если только это можно было назвать утром, начиналось с того, что его слуга осторожно поднимал тяжёлые шторы, и в комнату, украшенную драгоценными коврами и мраморными статуями, проникал тусклый свет. И вот по среди ночи, он уже готовился отправиться к ближайшему кабачку или к дому одного из старых «друзей».
Граф Валуев не знал скуки, не знал одиночества и не ждал от жизни чего-то иного, кроме постоянных ощущений и адреналина.
Его лучший друг, Николай, был же полной противоположностью. Вместе с Павлом они выросли, вместе шумели на званых вечерах, заводили романы и участвовали в неуемных гулянках, где поглощались эйфорией и беззаботностью. Но с этими годами Николай изменился. Женитьба на Елене Воронцовой, женщине, которая с первого взгляда казалась противоречием всему, что когда-либо привлекало его, превратила его жизнь в нечто гораздо более размеренное и тихое. Стал ли он скучным? Павел не мог ответить на этот вопрос. Николай явно больше не был тем, с кем можно было отправиться на далекие праздники и забыться в воспоминаниях о грехах.

Но среди всего этого мира бессмысленных разговоров существовала одна женщина, которая всё-таки смогла выбить у графа Валуева почву из-под ног.
Она была разной. Девушка не поддавалась привычным угощениям и уставам. Прямолинейная, смелая, дерзкая — казалось, что её сердце никогда не было покорено ни одним мужчиной, и сразу всеми. Как это возможно? Он был уверен, что сможет очаровать её, как очаровывал всех женщин в своём окружении. Но Роза была загадочной и недоступной, как остров, на который невозможно доплыть. Для неё мужчины такие как Павел — это не что-то важное, не та ценность, ради которой стоит менять привычки. Она смотрела на графа Валуева, как на обычного соблазнителя, которым он и был.
Но самое тяжёлое для Павла Валуева стало, что его лучший друг был влюблён в девушку «его мечты». Граф Валуев не знал, было ли это на самом деле любовью или просто очередной мимолётной страстью, которая легко угасала, но он чувствовал в себе обиду. Ведь именно он был тем, кто привык первым замечать интересные личности, первым ставить цели и добиваться их. А Роза, не склонная играть по чужым правилам, просто вырвала его из привычной игры.
Когда Розалинда уехала, жизнь Павла Валуева стала скучна. Ведь больше нет той женщины, что щекочет его нервы. Или кое-что другое?

В этом городе, где всё было настолько маленьким и прозаичным, где каждый шаг оставлял след, казалось, что что-то вот-вот должно изменить всё. Но что именно?