Глава 2
Роза
И
только я начала проваливаться в страну Грез, как мою ледяную фигуру обдало адским пламенем. Огонь обжигал кожу, сжигал легкие. Искры просачивались сквозь поры и отверстия тела, даря ощущение зуда. Казалось, я сгорю в этом огне. Такой мощью обладало то пламя, что даже огромное количество воды и не смогло его потушить - оно просто испарилось, оставляя после себя лишь воспоминания.
Огонь был везде. Он окружал меня, был во мне. Дышать было тяжело - легкие отказались работать. Глаза высохли. А волосы как на голове, так и по всему телу просто-напросто выжигались, как будто их там и не было. Это был ад. Самый настоящий ад.
В первые секунды было тепло, но вскоре я не выдержала высоких температур и орала во все горло, проклиная тот день, когда сестры придумали этот обряд посвящения.
Да какой это обряд? Это самая настоящая пытка! Я же сгорю! От меня и пепла не останется! Садисты сумасшедшие!
Тело плавилось. Горло першило - кажется сорвала голос. А мозг просто не вынес всей той боли, что испытывал организм и отключился.
Мне так показалось. Но это было только начало второго испытания. Огонь проверял горящее сердце.
- Вы узнаете этого человека? - мужчина в форме указал на сидящего за решеткой преступника.
- Да, - слабым голосом ответила ему. По щекам текли слезы. Душа разрывалась на части. Сердце почти не билось. Оно требовало мести. Жестокой, кровавой мести. Этот человек не заслуживает жить! Он должен умереть самой мучительной смертью. Он должен поплатиться за то, что убил единственного дорогого мне человека!
- Хорошо, вы можете идти, - молодой офицер подтолкнул меня в сторону двери, но я идти никуда не собиралась - стояла как в копанная и прожигала взглядом убийцу отца.
- Он не заслужил такой участи, - шептала под нос. - Он должен был жить! Он! А не ты, скотина бессердечная! За что? За что я спрашиваю ты убил его?! Что он тебе сделал ужасного? Отвечай мне, ублюдок! - если бы не разделяющие нас железные прутья, оторвала бы ему голову.
Офицер попытался приобнять меня, чтоб ни на роком не натворила ничего плохого. Но выходило у него не очень. В итоге мужчина получил локтем в нос.
- Девушка, успокойтесь! - приятный спокойный голос молодого человека эхом зазвучал в голове. - Месть не воскресит вам отца. Он мертв - просто примите этот факт и постарайтесь жить дальше, хотя бы ради него, - он не утешал, не обещал отомстить. Он просто выполнял свою работу и пытался предотвратить ещё одно убийство.
Вырвавшись из рук офицера, выдохнула. И только после этого посмотрела, как сне показалось, слишком спокойным взглядом на ухмыляющегося за решеткой преступника:
- Я не буду тебя убивать - слишком легко, - усмехнулась. - Ты будешь жить с этой ношей до конца предначертанных тебе дней, - уже у дверей в последний раз обернулась и, глядя в глаза, прошептала, - Я прощаю тебя...
Языки пламени уже не были такими горячими, они грели душу и согревали тело. Разум был чист. На сердце было легко и спокойно. Казалось, мучения закончились... Да нет. Они только начались.
***
Словно град на меня с неба посыпались комья земли. Они тушили огонь, закапывая меня с головой. Грязь, песок, тина, земля - они были везде. Между пальцев ног, в ушах, в ноздрях, в волосах. Земляная ловушка не позволяла и пальцем пошевелить. Это было как в первом испытании, только холода я не ощущала. Больше чувствовался дискомфорт - быть закопанной живьем не самое удобное желание. Ни повернуться, ни крикнуть - ничего нельзя было сделать. Только с ужасом наблюдать, как земля отделяет тебя от окружающего мира, с каждой секундой поглощая в свои объятия.
Третье испытание - испытание тела. Говорят, оно одно из нелегких. Вот сейчас и проверим.
Громкая музыка. Сильный запах спиртного. Нецензурная брань. Полупьяные тела. Все это всплывало у меня в голове, пока не открыла глаза и не поняла, что нахожусь на столе. А дальше все пошло само собой.
Море алкоголя. Крики родственных душ, с которыми успели сблизиться за время небольшого застолья. Кто-то пел старые, как этот мир, песни. Кто-то молчал и раз через раз доливал спирта в свой и без того пьяный организм. А кто-то забаррикадировал стол и придавался любимым занятиям.
Танец может многое сказать о человеке. Но вот танец по пьяни скажет куда больше.
Мое тело двигалось плавно, попадая в ритм музыки. Я изгибалась, приседала, раздвигала свои красивые ножки, облаченные короткой кожаной юбочкой. Топик давно улетел с барной стойки - он был лишним, да и движения сковывал.
Мне было жарко. Алкоголь снес все барьеры разума. Он растекался по венам, дарил телу легкость и решительность. Я была чертовски уверена в себе и в том, что эту ночь я проведу в объятиях самого сексуального мужчины.
Заметив нужную мне особь, веля бедрами, поманила его пальчиком. Он подошел, ухватив под попу, помог мне слезть с высокого стола. Почувствовав желанный пол под ногами, потащила своего спасителя в центр зала, где музыка была слышна громче и лучше.
Окружив мужчину своими ласками, я как кошка терлась об его торс грудью, припадала на коленях к области паха. Мои пальцы не оставляли и сантиметра - они все гладили и гладили мужчину. Но и партнер не отставал. Его горячие ладони сминали грудь, талию, попу. Он принимал меня к себе. И я прекрасно ощущала его недетское желание.
Внутри меня взорвался фейерверк. Трусики намокли. А короткая юбка стала тесной. Хотелось оседлать этого красавца прям на глазах у всех. И только пальцы потянулись к ремню джинс, как я остолбенела, не успев и прикоснуться к нему.
Кто-то пристально смотрел на меня. Его холодный, полный спокойствия взгляд проживал во мне дырку. Стало неловко. Передернув плечами, заозералась по сторонам. Затуманенный взгляд отказывался фокусироваться. А когда он все же это сделал, я встретилась с темно-синими, как океан, глазами, в которых бушевала самая настоящая метель.
- С тобой все хорошо? - скрипучий голос незнакомца резанул слух.
- Да, - слишком равнодушно ответила.
- Тогда может в номер? - повернув голову в сторону говорившего, заметила на его лице довольную ухмылку.
Я не стала отвечать ему и просто ушла. Впервые за весь вечер я почувствовала, что не тело ведёт меня, а я сама веду его. Сама двигала его в сторону родных и любимых глаз - окружающее перестало существовать: голоса стихли, силуэты расплылись. Остались только он и я. И моя тянувшаяся именно к белокурому мужчине душа. И я повиновалась её зову, потому что знала, она никогда не ошибается.
Под толстым слоем земли было тяжело открывать глаза. Мышцы затекли. Да и сама я уже устала находить в одном положении. Но спать не хотелось. Хотелось, чтоб все это поскорее закончилось!..
***
Вот говорят же: «Бойся своих желаний, иначе беду накличешь». И разве было трудно внемлить этому простому совету?
Только желание просвистело у меня в голове, как сносящий всё на своем пути ветер окутал меня. Он срывал всё: комья земли, глины, грязи разлетались во все стороны. Ветер и очищал меня, и убивал одновременно.
Внезапно прорыв стал закручиваться в воронку, создавая что-то наподобие смерча. Теперь он не отталкивал от себя предметы, а притягивал их в самое сердце природного явления.
Последнее испытание, проводимое четвёртой стихией, было испытание веры. Мне никто не объяснил какую именно веру будут проверять, а по тому это испытание было для меня загадкой.
Перед глазами пронеслась вся жизнь. Будущее, настоящее, но прошлого я так и не увидела. Зато увидела другую картину.
В это раз не было ни людей, ни злых языков, ни громкой музыки. Был лишь холодный, каменные пол и что-то мокрое и липкое подо мной. Открыла глаза и поняла, что нахожусь в темной комнате, сквозь единственное окно которого пробивался лунный свет, освещая меня. Я была в белоснежной сорочке, испачканной багровой кровью... Кровь моя...
Боль осознания происходящего пронзила сердце. Хотелось выть, рвать на себе волосы и проклинать всё, на чем стоит мир ща его несправедливость. Мой мальчик! Мой сын! Мой маленький мальчик!
Внутри была пустота. Из глаз текли ледяные слезы. Крик застыл в горле, так и решившись вырваться наружу. Душу рвало на части от безысходности и тяжёлой потери. Ни одна мать не должна хоронить своё чадо. А мне и похоронить некого.
- За что?! - голос сорвался до шепота. Тело было тяжелым. Душевная боль перекрывала физическую. Я не чувствовала ни жара, ни холода. НИЧЕГО.
«Может оно и к лучшему? - подумала и нащупала небольшой острый прибор. - Вот и мое спасение!»
Онемевшими пальцами сжала рукоятку ножа и приставила лезвие к сердцу.
«Один удар и мучениям придет конец».
Надавила на нож, белая ткань разошлась. Холодная сталь коснулась кожи.
Один удар...
- Не смей, мама! - детский голос прозвучал в моей голове.
Рука зависла в воздухе, немного распоров кожу под грудью.
Встряхнув головой, отогнала наваждение. И вновь занесла руку.
- Мамочка, прошу тебя, - взмолился голос. - Живи! Живи ради меня, вместо меня! Пожалуйста, ма-ма, - голос сорвался, казалось, что говоривший заливался слезами. - Пожалуйста...
- Хорошо, мальчик мой, - прошептала одними губами.
Руки ослабли. Нож со звоном упал на пол. А по щекам потекли горячие слезы.
- Я буду жить для тебя! Обещаю...
Сквозь пелену слез не сразу заметила, что пейзаж во круг меня изменился. Я больше не сидела в темной комнате. Я парила в метрах десяти над землей. От неожиданности и переполненного страха я заорала, хватаясь за воздух руками, пытаясь хоть как-то приземлить себя.
Как ни верещала, как ни пыталась за что-то ухватиться - ничего у меня не выходил. Воздух заполнил легкие до отказа. Глаза слезились. А из горла доносилось лишь противное шипение. Ужасное сочетание чувств. Ты вроде паришь над землей и чувствуешь крылья за спиной. А вроде понимаешь, что это твои последние минуты перед смертью. Ведь если смерч резко прекратиться, я разобьюсь, и поминай как звали.
А звали меня...
Север
- Яда! - подскочил на кровати.
В последние дни сны стали совсем реалистичными. Каждую ночь мне снилась девушка, молодая, красивая, с большими карими глазами, больше напоминавшие топленный шоколад. И каждую ночь я терял её. Она была рядом, обнимала меня, держала за руку, а через секунду я метался по всему саду в поисках родных глаз и надрывая горло звал её. И не находя, просыпался в холодном поту, поднимая среди ночи и дорогую супругу.
Вот и сегодня она услышала мой крик.
- Дорогой, с вами все хорошо? - её короткие пальцы коснулись обнажённого плеча.
Я дорожил своей женой, оберегал её, уважал. Но любил другую. Сердце не билось рядом с той женщиной, подарившей мне сына. Душа болела, глядя на влюбленные в меня глаза. Они оба тянулись к являвшейся во снах деве, чье тело бело, как снег, а кожа нежна, как лепестки роз.
Это было неправильно. Муж должен быть верен одной единственной женщине в этом мире - своей жене. А у нас было все с точностью да наоборот.
Она любила меня, лелеяла, согревала заботой. Я же был ей благодарен за это, но не более. Даже сын не смог растопить к его матери мое ледяное сердце.
- Все хорошо, - брезгливо повел плечами. Её руки были слишком горячими, как и все её тело. Они обжигали, оставляя на коже рубцы и шрамы.
- Раз мы все равно проснулись... - протянула женщина, прикусывая пухлую губу - данный жест совершенно не красил её, но говорить об этом не стал - устал.
Как же я устал от этого всего. От светских приемов, балов, званных ужинов уже тошнило. Лицемерные улыбки, сплетни, громкие голоса наводили смуту в моей душе. Все это было не мое, не для меня. Всей этой показушной жизни хотела она. И только она. А мне было плевать. Пусть хоть вешается, лишь бы меня не привлекала в свои посиделки, после которых хочется разобрать весь замок по камешку. А лишние вообще спалить до тла.
Встряхнув головой, встал с постели и, одевшись в камзол, покинул покои. Единственными в этом сером, угрюмом замке людьми, которые действительно понимали меня, были: экономка Агата и годовалый сын - Август. Они всегда знали, чего я хочу и что для этого нужно сделать. Да и лишних вопросов никогда не задавали.
Поэтому я, как и каждую бессонную ночь, прошел в комнату сына и, отправив Агату спать, сел возле его маленькой кроватки и наблюдал, как во сне вздрагивали чёрные реснички. Такое занятие успокаивало и настраивало на рабочий лад. Правда хватало этого спокойствия не надолго.
С приходом рассвета замок оживал. Громкие голоса разносились по коридорам. Шум, гам стоял то тут, то там. И нигде не было тихого и укромного уголка - жена находила меня везде. Правда, было одно место, куда она не решалась зайти - мой кабинет. Здесь был мой ад и рай. Из-за постоянных балов расходы росли с невероятной скоростью. Приходилось постоянно считать, просчитывать дальнейшую жизнь. А чтоб хоть как-то занять жену собой, приходилось работать в три раза усерднее. Деньги любят, когда их тратят. А я люблю свою работу. Хотя с рождением сына времени королевству уделял не так уд и много. Император, конечно, понимал мою положение. Но мне самому было неприятно представить пред глазами его Светельшества и просить ещё одну отсрочку, ибо ребёнком занимались только я да экономка. Его же матери сын был не нужен - её интересовали только деньги, власть и балы, вечера и лицемерное общество.
Иногда я ловил себя на мысли, что эта женщина не любит меня, что все, что ей от меня нужно было - это социальный статус. А ребенок нужен был мне одному. Не спорю, раньше я бы развелся, несмотря ни на что. Но сейчас... Что-то держало меня возле этой женщины. Что-то сильное, крепкое, не желающее отпускать и на шаг от себя.
«Ты жалок! - магия, давно не говорившая со мной, вдруг подала голос. - Ты слышал себя? Из-за какой-то женщины убиваться. Тьфу! Не таким я тебя растила».
Усмехнулся. Магия Зимы говорила правду. С ней вообще спорить было бесполезно - она убивала количеством верных аргументов. А порой солью приходилась по открытой ране. Как дела и сегодня.
«Что ты с собой сделал, Север? - тихо спросила она. - Зачем мучаешь душу?».
- Ты знаешь, я не могу тебя выпустить. У меня маленький сын, который за этот год уже пятый раз болеет.
«Тьфу, людишки!» - магия была в ярости. Я отчетливо слышал, как она скрипела зубами и завывала от безысходности. А может и от чего ещё...
«Так найди лекаря! Ты же лорд в конце концов. У тебя власть, деньги».
- Не все могут вылечить, как ты говоришь деньги и власть. Август медленно умирает, и ты это знаешь.
«Обратись к жрицам Афисы - они точно помогут», - на этом сила во мне закрылась, и я больше не чувствовал ни её эмоций, ни свою власть над ней.
Совет неплохой. Но согласятся ли дочери Афисы помогать такому, как я? Вряд ли. Помогли ведь однажды...