Темный цирк
Чем ближе к окраине, тем меньше фонарей. Родерик даже порадовался этому, но всё же поглубже надвинул на глаза залатанную шляпу и поднял ворот пиджака. Пиджак был старый и потрепанный, найденный на чердаке у тётки Агнес. Вероятно, он когда-то принадлежал отцу Родерика, а судя по пыльности, возможно и деду. Карманы пиджака оттопыривались- Родерик припрятал там множество штучек, которые теоретически могли бы ему пригодится в борьбе против нечисти. Если бы серебро могло светится, он бы сиял как рождественское дерево, украшенное свечами. Нижнюю половину лица он замотал найденным на том же чердаке серым шарфом, и на взгляд Родерика, вид у него был ну совершенно неприметный.
Сначала он почувствовал запах. Приторный запах плавящейся карамели и сахарной ваты ввинчивающийся в ноздри, заставляющий душу трепетать от страха приближения к месту обитания твари, прикидывающейся обычной фокусницей. Родерик вдруг решил, что больше никогда не возьмёт себе сладкой ваты или карамельных яблок. Желудок неприятно скручивало.
Следом он услышал мелодию, которую едва-едва доносил до него ветер. Но чем ближе он подходил, тем громче эта мелодия становилась. Отвратительная свистяще-гудящая музыка, неприятно бодрая и слишком громкая в ночи. Цирковая каллиопа.
«Цирк... работает? Но почему он работает ночью?- в голове Родерика тут же возникла параллель с сегодняшней датой. - Лугнасад! Может, горожане решили отпраздновать? Может, в цирке ночное представление? Но почему тогда нет людей, нет отголосков шумной толпы? Даже бродяги и выпивохи вымелись с окраины города в этот день. Почему? Что за инстинктивное предчувствие заставило их бежать отсюда прочь?»
Он замер, вслушиваясь в тревожную музыку.
«Не к добру это. Нет, нет и ещё раз нет!» - Родерик развернулся на сто восемьдесят градусов и быстро пошёл назад. «Нет уж! Лучше выбрать другой день для кражи.»
Вдруг, в конце улицы послышался перестук копыт.
Родерик нырнул в тень.
В открытом экипаже ехали двое. Мерцание луны и редкий свет фонарей давали мало возможностей разглядеть пассажиров и возничего. И всё же... Возничий был невысоким человеком в цилиндре и белом, будто светящимся призрачным светом под луной, фраке. У юноши перехватило дыхание. Один пассажир, судя по ширине плеч, был мужчиной. Он откинулся чуть назад, подставляя лицо ветру и лунному свету, и в этом свете Родерик, с замиранием сердца сумел разглядеть черты Нахаша. Другой же пассажир- женщина в шляпке. Шляпка эта показалась Родерику изумительно знакомой. Ему вообще не нравилась эта мода на причудливые женские шляпы, с перьями, цветами и бантиками. Но всё же, каждая такая шляпка была особенным и неповторимым произведением искусства. Лица девушки из-за тени разглядеть было невозможно, но эта шляпка... Родерик мог поклясться, что видел похожую у Китти. Эти дурацкие, чуть загнутые вверх поля, розы по краю и совершенно глупое перышко, трепещущее на ветру. И платье, платье точь-в-точь как у младшей сестры.
Родерик стоял в тени, обезумевшим взглядом провожая экипаж. Перестук копыт плавно удалялся от него всё дальше. Сбросив оцепенение, он наконец кинулся следом.
От ярмарки остались только остовы лотков. Неудивительно, ведь выходные уже прошли. Шатры гадателей стояли безмолвно. Только тишина и лунные блики. И экипаж, замерший возле циркового полога.
Чувствуя себя вором, и ежесекундно ожидая окрика охранника в спину, а то и выстрела солью в зад, он тихо проскользнул на территорию бродячего цирка и тут же бросился к шатру, держась тени и крепко сжимая серебряный ножик в одной руке и ведьмовской мешочек в другой.
Прижавшись лицом к брезенту шатра, он заглянул в небольшую щель.
На арене, в таинственном свете, падающем откуда-то сверху, стояли двое. Нахаш, в простом чёрном костюме и девушка. Не Китти, но в одежде Китти! С удивлением опознав в незнакомке служанку Мэй, Родерик едва сдержал облегчённый вздох- не сестра.
«И всё же...- думал он,- Что служанка делает здесь, ночью, в пустом цирке, вместе с демоном? О чем они говорят? Может, Мэй решила от них уйти, бросить работу служанки и податься в циркачки? А Нахаш помогает с трудоустройством, да? Нет, что за вздор! Здесь что-то другое... Почему она надела вещи Китти? Она их украла? Стоит ли сейчас ворваться в шатёр и потребовать объяснений?»
Посреди арены возвышалась куча поленьев и хвороста. Вокруг суетливо прохаживалась знакомая рыжая бесовка, то и дело исчезая где-то за пределами сцены.
Разрываясь между желанием посмотреть, что будет, и необходимостью найти печать, Родерик замер возле шатра. С одной стороны- здесь Нахаш. А это всегда сулит беду. Может ли он почувствовать его, станет ли он его здесь искать? С другой стороны- бесовке явно сейчас не до него, она точно участвует в этом странном действии, чем бы оно не являлось, и вряд ли отлучится в свой шатёр. К тому же, Родерик уже здесь, и кто знает, когда в следующий раз он сможет пройти сюда, не встретив на своём пути никого и ничего?
Вероятнее всего, шатры труппы расположены позади большого шатра для представлений. Судя по тому, насколько тут пусто и тихо, все члены цирка либо спят, либо находятся в каком-то другом месте. Не было слышно воя и гавканья собак, не пахло едой, за исключением вездесущего аромата карамели и ваты. Не дымились трубки и сигары, не разговаривали люди. Даже звуки каллиопы стихли.
Решено, он пойдёт на разведку. Никуда не полезет, но просто прогуляется мимо, только и всего. А на обратном пути посмотрит, что творится на арене. Всё равно стоять вот так, и исподтишка наблюдать за таинственными приготовлениями, не было никаких сил. Всё, либо туда, либо сюда. Сердце стучало, руки дрожали и хотелось бежать и делать хоть что-то.
Родерик, тихо ступая, отошел от шатра, раздумывая, с какой стороны лучше его обогнуть. Вот зеркальный лабиринт, в котором он был с Дагом. Темный и пустой, он манил отражениями луны в зеркалах, как будто испускал свой собственный свет, являя юноше бесконечную лунную дорогу в пустоту. Он звал и притягивал, но Родерик, вспомнив о лунных дорогах и келпи, закусив губу и уткнув взгляд в землю, отступил назад. Ему казалось, что стоит только приблизится к лабиринту, как лунный луч подхватит его и увлечет за собой в бесконечность.
Вздохнув, он решил попытаться пройти с другой стороны. Тир и карусель представлялись ему куда более безопасными.
Он старался думать об отвлеченных вещах, о том, что сейчас его семья уже разошлась по постелям, они выпили свой вечерний чай, перекусили, успели почитать и поговорить перед сном. Спит Китти, спят братья, и даже тетка, натянув на голову колпак, храпит среди взбитых подушек. И теперь, в этой темноте бодрствует он один. Ах, если бы он действительно поехал в гости к Хью, как сказал семье. Но нет, он тут, окружённый безмолвием, крадется мимо шатра, где находится демон. Печалясь о своей тяжелой судьбе, Родерик направился вперед.
Карусель в темноте казалась зловещей. Подвесные фигуры покачивались, будто ими играл сильный ветер. Деревянные расписанные петухи, свиньи и лошади мелко двигались туда-сюда, хотя флажок на верхушке карусели оставался поникшим. Родерик подошёл ближе, так близко, что мог разглядеть грустные глаза зверей. Они словно говорили ему "беги, беги прочь отсюда, пока не стал одним из нас, пока тебя не подвесили так же, бесправно и безгласно качаться на несуществующем ветру."
Вздрогнув всем телом, Родерик решил преодолеть расстояние до шатров труппы бегом, не разглядывая ничего и ничему не удивляясь. Он уткнул глаза в землю и быстрым шагом пошел вперед, не оглядываясь на карусель и тир. Ежась от ощущения колючих взглядов в спину, он уговорил себя не оборачиваться. Ему нужна эта чертова печать. Нужна, ради себя, сестры и других людей.
Вперёд и вперёд, и вот перед ним показались натянутые тенты. Их было совсем немного, всего четыре. От такой большой труппы, как было нарисовано на листовке, ожидаешь куда большего. Да и представление, по смутным воспоминаниям, было долгим и надоедливо разнообразным. Крепче сжав в руках ведьмин мешочек и нож, он двинулся к шатрам. Ни из-под одного из них не пробивалось ни лучика света. Как ни странно, но чем дальше он был от цирковой арены, тем спокойнее ему становилось.
Он подошел к первому из шатров и неловко заозирался. Вокруг не было ничего подозрительного, кроме звенящей тишины и пустоты. Собравшись с духом, он откинул полог. Темнота внутри шевелилась и дышала на Родерика чем-то сладковатым. Юноша тут же зажег огонек на маленькой зажигалке, украшенной его инициалами- подарок Стиви на прошлый его день рождения, и заглянул внутрь, на всякий случай зажав себе рот рукой, чтобы не выдать присутствия случайным вскриком.
В небольшом загоне метались странные существа, и юноше сперва показалось, что это разодетые крысы. Родерик присел и поднес зажигалку чуть ближе, от чего существа, сперва отшатнувшиеся от света, пришли в неистовую ярость. Головы их венчали красные колпачки, а лица, почти человеческие, но все морщинистые и скукоженные как сушеные абрикосы, были перекошены в бессильной злобе. Настил загона покрывали гнилые фрукты, от них и шел этот мерзкий сладковатый душок. Один из уродливых человечков вдруг бросился на оградку загона, пытаясь дотянуться до Родерика своими маленькими ручонками и ощерившимися в оскале острыми зубками. Мельком оглядев шатер, и не увидев ничего с изображениями змей, Родерик поспешил прочь, решив не проверять на устойчивость ограждение вольера. Кем бы ни были эти создания, они не были настроены дружелюбно.
Второй шатер порадовал его своей обыкновенностью. В нем не оказалось ничего, кроме реквизита. Какие-то тряпки и ветошь, поломанные клетки, цепи, сосуды с непонятным содержимым. Выдохнув, он двинулся дальше.
Третий шатер, будто решив компенсировать простоту и непримечательность второго, оказался забит костями. Многочисленными и разнообразными, усеивающими небольшой столик, шкафы и даже пол. Черепа, берцовые кости, кисти рук. В центре стола стояла ступка, в которой помещалось нечто, напоминающее белую муку.
-«Державный Цезарь, обращенный в тлен, пошёл, быть может, на обмазку стен»[i]- скривившись, прошептал юноша себе под нос, - Не хочу знать, что бесовка делает с этой мукой, не хочу.
-Да чего тут знать, нас она делает. А потом продает по всем мирам Подземья. Деловая женщина, - раздался скрипучий голос из угла.
Родерик подскочил, погасил огонек на зажигалке и затаился, надеясь, что ему послышалось.
-Ты чего свет погасил? Знаешь, это невежливо. Впрочем, если ты думаешь, что без света я тебя не найду... -голос наполнился азартом и раздались престранные звуки, будто кто-то скакал на одной ноге.
Вдруг, что-то больно впечаталось Родерику в бедро. Шепотом возопив, он бросился бежать. В темноте налетел на стол, свалил ступку, пошатнул шкаф, с которого посыпались кости и наконец опрометью выбежал вон из шатра. Уперев руки в колени, юноша остановился напротив входа, достав нож.
-Ну и что это было? – недовольно пробурчали из шатра.
-Т-ты кто? - спросил Родерик.
-А ты зайди и посмотри, - подначил голос.
-Не хочется, - поспешил отказаться юноша.
-Знаешь, а я ведь и до Киноко дойти могу, -задумчиво протянул неизвестный. - Как думаешь, понравится ей, что по её цирку шарится посторонний? Думаю, она с удовольствием вытащит из вас все косточки, молодой человек. Ну так что, отправиться мне к Киноко или рискнешь зайти?
Родерик гулко сглотнул. Возможно, он успеет убежать до того как загадочный собеседник сдаст его этой не менее загадочной Киноко, коллекционирующей человеческие кости. Но с другой, если кто-то узнает, что по цирку рыщет чужак, то сумеет ли он в следующий раз пробраться сюда и добыть печать? А ведь остался всего один шатер... В конце концов, у него есть нож. Не получится уговорить молчать, можно молчать заставить.
-Ты не навредишь мне?
-А ты зайди и проверь, - голос стал ехидным.
Снова засветив огонечек зажигалки, Родерик приоткрыл полог. В центре развороченной комнаты, стояла трость. Стояла, покачиваясь и балансируя на перевернутом черепке, как на качелях. Она была белой и искусно резной, а набалдашник в виде морды лисицы отливал бронзовым металлическим блеском.
-Подойди поближе, чего ты там застыл. Полюбуйся, что ты тут устроил, - приглашающе проговорила трость, щелкнув пастью.
-Ты разговариваешь? - поразился юноша.
-Не нравится говорящая трость? Если желаешь, в ящике стола лежит удушающее костяное ожерелье, раз такие свойства тебе больше по вкусу.
Родерик покосился на стол и покачал головой:
-Э... Нет, пожалуй, откажусь. Мне жаль, что я устроил переполох, но, видите ли, мистер Трость, я спешу.
-Какой вежливый юноша! А так сразу и не скажешь. С виду обычный воришка. Что ж, решено, если вам пора, пора и мне. Куда мы направляемся?
-Мы?- ахнул Родерик.
-А вы планируете оставить меня здесь? Ну уж нет. Я не доложил о вас Киноко, в шатре разгром, заготовки для изделий в труху, и вы хотите оставить меня этой женщине на растерзание? Давайте же, юноша, не стойте в проходе статуей самому себе.
Убрав нож в карман и зажав зажигалку рукой с ведьминым мешочком, Родерик несмело протянул другую к трости и коснулся пальцами набалдашника.
-Ну и мокрые же у тебя ладошки, - насмешливым голосом прокомментировала трость.
Родерик нервно хмыкнул и сжал пальцы, как вдруг лисья морда, извернувшись, укусила его.
-Ай! За что? - Родерик глянул на крохотную ранку на пальце, оставленную бронзовыми клыками. Всё-таки не стоило убирать нож!
Он перехватил трость по середине и поднял лисью морду на уровень глаз. Морда жмурилась и облизывалась, явно смакуя вкус крови. Он засветил ей в глаза зажигалкой, от чего та сморщилась, встопорщив усы.
-Ты зачем кусаешься!?
-Так без крови никак. Ты теперь мой хозяин, человек, поздравляю. Мне одна выгода. Да и тебе тоже. Теперь ты меня никогда не потеряешь, а я тебя никогда не предам. Неплохо, а?
Родерик глупо моргнул.
-Ага, просто отлично, я теперь обладатель говорящей трости! Да за что мне всё это?
-Я дух, балбес!- оскорблено подобралась трость,- А не какой-то там цукумогами.
- Что-что-цукат?
- Да не цукат, дубина. А, что с тобой говорить, ты всего лишь человек. Но этим то ты и хорош! У каждого свои плюсы! Наш договор кончится, когда ты умрешь, и я наконец буду свободен. А ты, слава всему святому, умрешь совсем скоро.
-Что-о-о!?- тихо воскликнул Родерик.
-Да не в этом смысле, паникер ты эдакий. Меня изготовили в службу фэйри. А они живут вечно, а значит мой дух вечно был бы заточен здесь, в этой трости. А человеческий век короток. Но если ты не планируешь умирать в ближайшее время, нам следует побыстрее убраться отсюда.
-Да черт тебя дери...
-Не чертыхайся, дубина! Да еще и так громко. Тут же сегодня полным-полно темных тварей. Или думаешь, та дрянь в руке тебя от всего защитит? Руки в ноги, трость подмышку и рысью отсюда, рысью.
-Я должен обследовать последний шатер! Мне нужна печать бесовки, что-то со змеями.
-Кажется, я точно освобожусь раньше срока, мой хозяин- душевнобольной самоубийца!
-Сочувствую, - огрызнулся Рори.
-Не стоит. Я уже вижу райский свет и слышу глас Господень.
-Не хочешь помогать- заткнись. И вообще, ты же умеешь двигаться. Вот и иди своим ходом, у меня и так руки заняты,- прошипев это, Родерик отставил от себя свое новое приобретение и вновь вынул нож.
Он крался к последнему шатру, а трость, что-то недовольно бурча, прыгала сзади.
Откинув полог, он наконец-то оказался в явно обжитом помещении. На стенах висели ковры, по углам стояли зеркала, сваленной горой на кровати валялись платья, корсеты и весьма фривольного вида нижнее белье. Родерик двинулся к маленькому трельяжу. На нем высились горы бус, брошек, шпилек и прочих побрякушек.
-Руками не трогай, балбес!- проговорила трость, когда Родерик собирался поворошить горы украшений. - Куда грабки тянешь, не слышал что ли, что я тебе про удушающее ожерелье говорил?
Вынув из кармана платок, и обернув им руку, юноша принялся ворошить побрякушки, выискивая что-нибудь со змеями.
-В ящичках посмотри, в ящичках, - посоветовала трость, покачиваясь рядом.
Отодвигая ящики один за одним, он смотрел на старые фотографии и угольные рисунки. Нахаш, Нахаш и еще раз Нахаш. Сидя, стоя, в костюмах, без одежды, в реке, на троне, в компании и без. Кажется, эта бесовка была крайне благодушно настроена по отношению к своему непосредственному начальству.
Наконец, в одном из ящичков, обнаружилась бархатная подушечка, на которой лежала крупная серебряная печатка. Подняв ее, он увидел знакомый символ- змеи и базилик. Такой же был на кулоне демона. Сердце от чего-то неприятно сжалось, и искорка сомнения пролетела в сознании. Всё-таки Нахаш ни разу напрямую ему не вредил, он был его другом, он отпустил его из поместья, он залечил ему руку, и вот сейчас Родерик собирается убить его верную помощницу, и, по-видимому, любовницу, дай Боже, чтобы не жену. Нет, эта девушка убийца, она убила друга Льюиса. Льюис может помочь вернуться к нормальной жизни, жизни, в которой не будет ничего сверхъестественного. «Скучной жизни»- вдруг шепнуло подсознание, но Родерик заткнул его, заткнул яростно и нетерпимо. Ради сестры. Ради всего святого, доброго и хорошего, что есть в мире, он не должен сомневаться.
Обернув печатку в платок, он сунул ее в карман.
-А теперь бежим. Очень быстро бежим, хозяин, - проговорила трость, вырвав его из задумчивости, - Бежим так, будто за нами черти гонятся, что, впрочем, может быть недалеко от реальности.
Кивнув, Родерик подхватил трость и выбежал из шатра.
Он несся не оборачиваясь, бежал так, что ветер свистел в ушах, ломился через глушь, все дальше и дальше от цирка и от города, через поля, до старой дороги. Только там он остановился и перевел дыхание. Ведьмин мешочек в руке намок от пота, туфли натерли мозоли, а на пиджаке, еще сильнее запылившемся, повисли травинки и сухие стебли.
Родерик брел по старому тракту, пытаясь избавиться от мук совести, от неприятного чувства, сводившего желудок.
-Ну и что с тобой? - в конце концов спросила трость.
-Кажется, я его предал.
-Кого?
-Демона. Или своего друга, не знаю. Я ожидал, так ожидал и боялся его предательства, что предал первым.
Трость потрясенно замолчала.
-Украсть печатку это одно, можно спекулировать, вымогать, требовать выкуп. Такие как он любят поиграть. Но бросить прямой вызов... Ты точно самоубийца, парень. Знаешь, мы еще можем вернуться...
-Не можем. Только не теперь.
Сзади послышался скрип. Устав бояться, Родерик обернулся совершенно спокойно. Но то был всего лишь старик на телеге. В предрассветном свете, еще голубом и тусклом, он ехал со стороны восходящего солнца.
-Эй, малец, подвести тебя? - спросил он, улыбнувшись доброй щербатой улыбкой.
Родерик думал сказать, что никакой он не малец, но посмотрев на седые волосы старика, благодушное лицо и подслеповато сощуренные глаза, удержал свои возражения. Старику, наверное, лет сто, для него любой не разменявший полвека малец.
-Спасибо, было бы очень кстати, - Родерик уселся на телегу и свесил ноги.
-В город идешь? Я вот тоже, на крещение внучки еду. Чудесный день, чудесный! - сказал старик, поправляя свой темно-коричневый, явно приберегаемый для праздничных дней, костюм, - А ты чего такой грустный? Возьми пирожок из корзинки, соседка моя испекла.
Родерик покачал головой и уставился на линию горизонта, отмечая, как вдали постепенно пробиваются из-под облаков первые лучи солнца.
-Я... -юноша помялся, но решил, что облегчить душу и поговорить с незнакомцем совсем неплохая идея. - Что делать, если плохой человек тебе доверился, а ты его доверие предал? Ради безопасности семьи, себя и других людей.
- Предательство остается предательством. Не важно какого человека ты предал, плохого или хорошего, - веско сказал старик, от чего сердце Родерика больно сжалось, - но предать можно только того, чье доверие ты обещал оправдать. Что же ты, малец, уверял плохого, по-твоему, человека в своем расположении и дружбе? К чему такое лицемерие?
-Нет!- горячо воскликнул Родерик, - Я наоборот... Но он всё равно...
-Так значит, ты честно говорил, что дружба и доверие этого человека тебе ни к чему?- дотошно уточнил старик.
-Да я просил его исчезнуть из моей жизни! И из жизней моих родных. Но он заупрямился, с ним разговаривать что со стенкой. Хотя нет, со стенкой проще, стенка ничего тебе назло делать не будет.
-Тогда от чего терзаться понапрасну? Никто из нас не отвечает за помыслы и ожидания других людей. Наше дело лишь правдиво говорить о своих чувствах и жить так, как Бог велел, стараясь не причинять никому зла. А если душа болит, сходи в церковь, да помолись, может полегчает.
Родерик представил, как молится за Нахаша и его бесовку в храме, и как их корчит и корежит, от ниспосланной на их грешные головы благодати. Трость, судя по всему, представила нечто похожее и явственно хмыкнула.
-И правда, плюнь ты на это, - тихо пробубнила трость, - а то с такими противоречиями долго не живут.
И тут только Родерик вдруг понял, что ночь Лугнасада прошла, что свершилось очередное убийство. И потом в его мозгу возникла догадка. Острая, мерзкая, жгучая догадка. Догадка, которая вымела из головы любые сожаления о предательстве.
Мэй в платье сестры. Жалобы Китти на рассеянность, на то, что она часто теряет ленты и мелкие украшения. Воровка. Мэй- воровка. «От моих рук страдают, по большей части, только те люди, которых вы могли бы назвать отбросами общества. В моральном смысле, по крайней мере... Убийцы, насильники, воры». Воровка. Мэй. Жертва. Родерик закрыл лицо руками. Он был уверен, что когда вернется домой, не обнаружит там юную служанку. Утренний ветер принёс с собой страх и горечь.
[i] Уильям Шекспир Гамлет, принц датский Пер. М. Лозинского