Мелодия молчания

I

Он стоял посреди поляны, окружённый чёрной тенью деревьев, но не чувствовал страха. Над головой раскинулось густое ночное небо, будто бархатное полотно, расшитое звёздами. Они падали — неспешно, словно танцуя, оставляя после себя тонкие световые нити, тающие в воздухе. Это зрелище не вызывало восторга, оно было спокойным, почти домашним. Как будто всё было правильно.

Тёплый ветер шевелил траву у его ног, касался щёк, гладил волосы — и в этих прикосновениях было больше жизни, чем в днях, что он проживал. Ночь не пугала, она обнимала, и впервые за долгое время Глеб чувствовал себя частью чего-то большего. Он присел в высокую траву, вытянул ноги и смотрел вверх. Мысли молчали. Было только небо. И чувство, будто в груди снова загорается едва заметный огонёк — тонкий, как свет далёкой звезды. Глеб улыбнулся — почти заметно.

Звёзды над головой казались ближе, чем когда-либо. Они не просто сияли — они жили. Одни мигали, как будто разговаривали между собой, другие сверкали с упрямой ясностью, будто пытались докричаться до кого-то на Земле. А дальше, за этим первым слоем светил, тянулись целые галактики — спиральные, овальные, рассыпанные в бесконечности. Их можно было рассмотреть невооружённым взглядом, словно небо решило поделиться всем, что в нём хранилось.

Прямо над ним висела гигантская туманность — нежно-фиолетовая, как акварель, растекалась по ночному небу, сливаясь с чёрным и синим, создавая ощущение объёма. В центре мерцала звезда, окружённая крошечными спутниками, и они двигались — медленно, почти незаметно, но двигались. Всё было в движении. И всё — в тишине.

Лес вокруг дышал. Листья шептались на ветру, и в этих шорохах не было ничего тревожного. Травы переливались серебром от лунного света, на их кончиках сверкали капли росы, будто само время остановилось здесь, чтобы немного передохнуть.

Глеб лежал на спине и чувствовал, как земля под ним — живая. Тёплая. Как будто весь мир стал чуть ближе, добрее. Не было ни слов, ни планов, ни боли. Только бесконечная, могучая красота, которую он не выбирал, но которая почему-то всё равно была с ним.

Он открыл глаза резко, будто звезда из сна упала сквозь подушку и пробудила его. Потолок. Треснувшая побелка, знакомые пятна, чужие звуки за стеной. Город снова напоминал о себе — шум машин, гул разговоров внизу, свет, который не греет.

Глеб медленно выдохнул. Он лежал, не двигаясь, стараясь сохранить хотя бы тепло, унесённое из сна. Там всё было по-другому. Небо — глубокое, живое, усыпанное яркими, пульсирующими звёздами. Воздух — прозрачный и свободный. Не было мыслей. Только он, галактики и лёгкий ветер, тронувший волосы.

Он закрыл глаза вновь, но магия уже ушла.

И всё же, в груди что-то тихо шевельнулось. Как будто внутри появилась трещина, сквозь которую могло проникнуть светлое. Маленькое. Но настоящее.

Он встал без спешки. Телефон с разряженным экраном, кухонный кран с дрожащей струёй воды, чёрный чай в старой чашке — всё это не удивляло и не раздражало. Было просто. Было как всегда.

Он включил чайник и сел к окну. Пустая улица, редкие прохожие. Ветер нес какие-то бумажки по асфальту, на балконах развевалось бельё. Весна продолжала наступать, но Глеб её не чувствовал. Всё выглядело будто за стеклом, как в кино — где ты зритель, но не участник.

Завтрак? Осталась только каша быстрого приготовления. Он налил кипяток, размешал, забыл о ней и вспомнил уже холодную. Пару ложек — и в сторону. Компьютер загудел, как всегда — тусклый свет экрана, папки с файлами, бесконечные проекты. Он не открывал их. Просто сидел, покачивая ногой. Был обычный день. Так сильно обычный, что от него хотелось кричать.

Он долго не решался открыть тот самый форум, где несколько дней назад случайно наткнулся на объявление. Маленькая инди-команда искала композитора — «нужна музыка для визуальной новеллы, что-то простое, с настроением». Романтика, драма, немного наивности. Они искали не профессионала, а того, кто сможет почувствовать и передать. Он не написал сразу. Думал, что не имеет права. Не после всего.

Но сегодня всё было иначе. Сегодня нужно было попробовать. Не ради денег. Не ради признания. Ради себя.

Он запустил секвенсор. Создал новый проект. Вдохнул. И медленно, будто боясь спугнуть, начал подбирать звуки. Без шаблонов, без штампов. Не для клиента. Для души. Музыка вышла осторожной, будто звала кого-то издалека. Простая, как дыхание. Тёплая, как свет сквозь утренние занавески.

Впервые за долгое время он не думал, сколько это стоит. Важно было только одно: он всё ещё может.

Музыка была без слов. Ни намёка на куплеты, ни одной попытки что-то «сказать» — только звучание, будто дыхание в полутьме. Что-то глубокое, не романтичное, но тёплое. Она не стремилась быть в центре внимания, не кричала, не просилась в плейлист. Это был фон. Мягкий, тонкий, но живой.

Как шум листвы за окном весной или отголосок чьих-то шагов в пустом коридоре. Её можно было не заметить — и всё же, если прислушаться, внутри возникало странное чувство, будто кто-то держит тебя за плечо, молча, с пониманием.

Он слушал, не вмешиваясь. Как будто наконец дал себе право просто быть.

Простая мелодия была готова. Она не претендовала на шедевр, не разрывала душу, не открывала новые горизонты. Но в ней было что-то настоящее — то, что не получилось бы сделать на заказ. Глеб слушал её, сидя в полумраке, с руками на коленях и внутренним колебанием.

Стоит ли отправлять? Не слишком ли это просто? А вдруг они ждут чего-то другого — сложного, эффектного, продуманного до каждой ноты? Он не знал. И именно это незнание сжимало грудь. Как будто от одного нажатия клавиши могло зависеть слишком многое.

Он всё же нажал «отправить». Без особого пафоса, без последнего прослушивания. Просто — клик, и мелодия ушла в пустоту интернета. Как бумажный кораблик, пущенный по весенней луже — может, поплывёт, может, утонет.

Ответа не было. И, скорее всего, не будет.

Глеб откинулся на спинку стула, закрыл глаза на пару секунд и глубоко вдохнул. Потом — открыл проект, над которым сидел последние два дня. Свадебное видео. Банальный, липкий монтаж под такой же банальный, липкий трек. Он знал, что делать. Всё это было автоматическим, словно нажимать на кнопку в лифте.

Романтика романтикой, а жить-то на что-то надо.

II

Так прошло ещё четыре дня. Форум он даже не открывал — будто боялся. Не боялся разочарования, нет, скорее боялся надежды. Надежда была слишком дорогой, слишком болезненной роскошью. Он просто работал. Один проект сменял другой: реклама для салона маникюра, нарезка видео с дня рождения, короткий трек на задний фон влогов. Музыка стала похожа на пластилин — бесформенная, податливая, лишённая сути. Лишь бы платили.

Ночи были другим миром. Сны приходили каждый раз разными. То — тёплые, с золотыми лугами и далекими голосами, которые он будто узнавал. То — тяжёлые, с протекающими крышами, с холодом, с улицами, в которых он был один и никому не нужен. Он просыпался и не всегда понимал, где он — во сне или в настоящем. И казалось, что и там, и там он чужой.

Утро выдалось на удивление тихим. Без звонков, без срочных заказов и без мыслей. Он налил себе кофе, открыл ноутбук и, почти машинально, щёлкнул по закладке форума. Просто чтобы... ну, не забыть, как выглядело то сообщение.

Но там было новое.

"Очень неплохо. Свяжитесь с нами в соцсетях."

*ссылка*

Глеб застыл. Внутри что-то дрогнуло — лёгкое, почти незаметное, как едва уловимая вибрация в груди. Он перечитал сообщение раз пять. Потом ещё раз. Казалось, что оно может исчезнуть, если моргнуть слишком медленно.

"Очень неплохо". Простые слова, ничего особенного. Но в этот момент они звучали как спасательный круг, выброшенный в шторм. Он всё ещё нужен? Его музыка — не просто шум?

Он откинулся на спинку стула, чувствуя, как затекли плечи. «Признание?..» — пронеслось в голове. Слово, которое раньше казалось чем-то далёким и чужим. Но теперь... теперь оно обжигало, как первый глоток горячего чая после долгой зимы.

Он не знал, что будет дальше. Но впервые за долгое время — захотел узнать.

Руки дрожали едва заметно, когда он открыл ссылку. Обычная страница — без пафоса, без логотипов и громких заявлений. Просто несколько постов, аватарка с иллюстрацией в мягких тонах, и адрес для связи. Он пару раз набрал сообщение и стирал, не зная, как начать.

В конце концов, написал просто: «Здравствуйте. Это Глеб, я отправлял вам демо-трек с форума. Хотелось бы узнать, подходит ли вам мой стиль, и что будет дальше.»

Сообщение ушло. Глеб уставился в экран, как будто ответ должен был появиться сразу, как будто кто-то на другом конце сидел и ждал именно его. Но экран молчал. Пустой, с маленьким серым статусом «отправлено».

Он откинулся назад, поднёс к губам уже остывшую чашку кофе и с грустью подумал: «А вдруг всё-таки ошибка? Вдруг они писали это просто из вежливости?» Но в глубине — очень глубоко — теплилась надежда. Как слабый огонёк, который наконец-то кто-то попытался разжечь.

Мысли начали медленно, но уверенно прокручиваться в голове, как плёнка старого проектора, трещащая и прыгающая от перегрева.

"А что, если это был просто удачный случай? Просто... совпало настроение, случайно нажал те самые клавиши. А дальше что? А вдруг я больше не смогу? Вдруг вся моя музыка — это просто попытка казаться кем-то, кем я не являюсь? Кто я вообще, если не могу делать это по-настоящему?"

Он встал, прошёлся по комнате, потом снова сел. Глеб вспомнил, как раньше казалось, что музыка — это единственное, что у него получается. Теперь же это напоминало хрупкое стекло, в любой момент готовое треснуть от одной неуверенной ноты.

"Может, мне просто повезло. Может, это всё был самообман." — он усмехнулся, но в этом не было веселья. Только глухая тревога и знакомое ощущение беспомощности.

Он смотрел на пустой проект в редакторе, будто ожидая, что идея родится сама. Но экран молчал.

Сообщение появилось внезапно, выдернув Глеба из вязкой тревоги и мыслей. Он посмотрел на экран.

"Нам всё понравилось. Да, музыка простая, но она живая. А это больше, чем мы получали до этого. Мы делаем проект на чистом энтузиазме — оплаты пока обещать не можем. Но если игра принесёт хоть что-то, 10% твоих. Ты с нами?"

Глеб долго смотрел на это короткое сообщение. В нём не было ни нажима, ни пафоса — только честность. И в этом было что-то... правильное. Нечто давно забытое. Он откинулся на спинку стула и выдохнул. Чуть заметно улыбнулся. Не от радости — от лёгкого удивления. От того, что кто-то не отмахнулся. Услышал. Он не знал, согласен ли. Не ради денег, не ради славы. Просто... может быть, стоит попробовать. Может быть, он всё ещё может звучать.

— Я с вами, — коротко написал Глеб и отправил.

Ответ не заставил себя ждать. Почти сразу появилась новая реплика.

"Круто! Мы не ожидали, что ты ответишь так быстро. Сейчас добавим тебя в нашу беседу, чтобы было проще координироваться."

Его добавили в небольшой чат. Три человека: Лера — сценарист и художница, Тимофей — программист и по совместительству геймдизайнер, и Макс — тот, кто написал ему на форуме.

Лера: "Привет, Глеб! Очень здорово, что ты с нами. Сразу немного введу в курс: мы делаем короткую новеллу, она про двух людей, которые случайно встречаются в городе. Там немного мистики, немного драмы и тишины. Основной настрой — меланхоличный, но не мрачный. Хочется, чтобы музыка подчеркивала это."

Макс: "Вот пара скринов. Пока всё в процессе, но визуал уже вырисовывается."

К Глебу прилетели несколько изображений — акварельный стиль, мягкие пастельные тона, тёплые уличные фонари, немного размытые силуэты персонажей, мокрый асфальт, отражения. Всё выглядело просто и очень душевно.

Макс: "Если что, не стесняйся спрашивать. Мы не профи, просто любим это дело. Главное — атмосфера. Нам не нужна симфония, просто что-то настоящее."

Глеб провёл взглядом по картинкам, медленно вдохнул. Он чувствовал, как в груди появляется что-то новое. Не восторг. Скорее — тихое согласие с собой.

Он начал печатать:

— Я понял. Спасибо. Всё очень красиво. Я попробую почувствовать и сделать так, чтобы музыка была частью этого.

Пальцы зависли над клавиатурой. Глеб смотрел на экран, на скриншоты, на слова Леры и Макса... и всё это казалось почти настоящим. Почти. Он написал, что попробует почувствовать. Но правда была в том, что он давно ничего не чувствовал. Он не помнил, как это — вдохновиться.

Раньше идеи рвались наружу сами, мелодии жили внутри и просились на свет. А теперь — тишина. Будто кто-то выдернул штекер, и всё внутри погасло.

Он сидел с открытым редактором, ждал... и ничего не приходило. Ни образа, ни звука. Только сухое эхо мыслей:

«А вдруг я просто всё выдумал? А вдруг не могу, не умею, не должен?»

Он встал, прошёлся по комнате, сел обратно. Попробовал нажать пару клавиш, добавить одинокую ноту. Глупо. Безвкусно. Пусто.

И всё же — проект был жив. Где-то там трое людей верили, что он может. Что он нужен.

«Ну хоть кто-то», — тихо пронеслось в голове.

Может, попробовать ещё? Только не давить. Не ждать. Просто звучать. Как в те времена, когда музыка была не задачей, а языком, на котором он говорил с миром. Он закрыл глаза и попытался вспомнить, о чём бы он сказал сейчас — если бы умел говорить.

Он долго сидел перед монитором, перебирая в голове обрывки мелодий, чужие фразы, какие-то старые ощущения. Всё казалось чужим, пустым, ненастоящим. Ничего не складывалось. Пальцы лежали на клавиатуре, но не двигались. И тогда — впервые в жизни — он набрался смелости. Открыл чат с командой и медленно, будто боясь признаться самому себе, напечатал:

«Ребята, я не знаю, что делать. Я не понимаю, как снова писать музыку. Простите, что пишу так, но мне правда нужно понять, как жить с этим дальше. Как снова почувствовать хоть что-то.»

Он отправил сообщение и тут же откинулся на спинку стула. Сердце билось слишком быстро. Казалось, он сделал что-то глупое. И одновременно — что-то, что должен был сделать давно.

Ответы не заставили себя долго ждать.

«А может, попробуешь представить, как звучит дождь по стеклу, когда ты сидишь в кафе и ждёшь кого-то важного?» — написал один.

«Или вот — персонажи у нас часто смотрят на закат, когда не знают, что делать дальше. Может, написать что-то про это состояние?» — добавил другой.

«У нас есть сцена, где герой идёт по вечернему городу, и всё вокруг будто молчит. Нужно что-то тёплое, но грустное. Такое... сдержанное, но живое».

Глеб читал, и в груди будто что-то двигалось. Не идеи — нет. Но сама поддержка. Этот спонтанный мозговой штурм от людей, которых он даже не знал лично, вдруг стал для него чем-то важным. Будто кто-то протянул руку и сказал: «Ты не один, просто начни с малого».

Он вдохнул. И начал пробовать.

III

Прошли недели. Работа с командой стала для Глеба чем-то новым — пусть и удалённым, но всё же настоящим взаимодействием. Он чувствовал себя частью чего-то живого, чего-то, что действительно имеет смысл. Они обменивались сообщениями почти каждый день: идеи, референсы, шутки, поддержка. Он слушал их отзывы, пробовал, переделывал, искал звук, который будет не просто фоном, а дыханием их истории.

Он не бросил подработки — куда без них. В перерывах между работой над треками для новеллы он сочинял короткие петли для праздников, скучные фоновые мелодии для роликов, музыку для реклам каких-то кафе. Всё то, от чего несло пустотой, но приносило хоть какие-то деньги.

Каждое утро он открывал проект — и вновь смотрел на бесконечные дорожки. Иногда сидел до поздней ночи, иногда всё рушилось, и он просто уходил в себя. Но возвращался. Потому что впервые за долгое время он знал — эта его музыка кому-то важна.

Каждый раз, когда он отправлял новый файл — короткую мелодию, фоновую тему, набросок настроения сцены — он ждал с замиранием. И каждый раз команда писала вежливо, но честно: не то. Слишком плоско. Слишком ровно. Неплохо, но не то. Он смотрел на их сообщения с пустым лицом, но внутри это било точно. Не так, чтобы разрушительно — скорее, как напоминание. Он всё ещё не умеет. Всё ещё не чувствует. Его музыка — тень самой себя. Без той жизни, что была раньше. Без огня, что когда-то двигал его пальцами по клавишам.

И всё же он продолжал. Потому что хотел вернуть это. Хоть как-то. Хоть по кусочкам.

Он переслушивал свои треки снова и снова. Поначалу в наушниках, потом — в колонках, потом — просто глазами по нотам и дорожкам. И всё было на месте. Логично. Чисто. Аккуратно.

Вот вступление. Вот развитие. Вот спад. Всё структурно правильно, всё на своих местах. Но почему-то не трогает. Не цепляет. Как будто он пишет не музыку, а делает копию с чьей-то работы, очень старательно, но без сути.

Он пытался изменить темп — не помогало. Добавлял струнные — звучало драматичнее, но всё ещё мертво. Убирал ритм-секцию — становилось пусто. Пробовал писать вообще без плана, просто закрыв глаза и положившись на чувства. Но... чувств-то и не было. Пальцы двигались по привычке, а не по вдохновению.

Он вглядывался в экран, в эти цифровые волны, пытаясь понять: что я потерял?

Где тот самый момент, когда музыка была живой? Когда я знал, какой аккорд будет следующим — не потому, что так надо, а потому что иначе просто нельзя было?

Он прокручивал в голове моменты прошлого. Как когда-то скидывал треки друзьям. Как они вместе ржали, говорили «вот это жир» или «не, брат, тут ты перегнул». Тогда не было целей, только желание творить. Тогда каждый трек был кусочком его самого.

Может, проблема не в нотах? — мелькнуло. Может, я сам стал не тем? Пишу не от себя, а из страха. Из пустоты. Из желания просто угодить? Он выключил всё. Просто сел в тишине. И долго смотрел в стену. Не потому что ждал ответа, а потому что внутри стало слишком громко.

Он решил не трогать музыку. Не пытаться сразу выжать из себя шедевр. Просто... вспомнить. Как это — любить звук.

Глеб пробует то одно, то другое. Прогуливается по парку, пытается смотреть фильмы, читает дневники старых композиторов. Но вдохновение не приходит. Он чувствует, что настоящая музыка где-то совсем рядом, но его уши будто заложены, сердце — закрыто. Каждый звук, что он создаёт, слишком правильный, слишком выверенный — как музыка из коробки.

Он стал всё чаще выходить на улицу. Не чтобы куда-то идти — просто идти. Без цели, без маршрута. Весна уже почти вступила в свои права: капли свисали с крыш, воздух был наполнен влажностью, а деревья медленно оживали. В парке было сыро, но не холодно. Земля ещё не высохла после таяния, но уже чувствовалась лёгкая, тонкая травяная свежесть, как дыхание чего-то нового.

Глеб шёл по гравийной дорожке между деревьями. Кое-где слышался птичий щебет — сначала одинокий, потом ответный. Ветви качались под порывами мягкого ветра, и откуда-то с детства всплывали забытые образы: зелёный свет сквозь листву, первые солнечные зайчики, запах весенней воды и коры.

Он останавливался, присаживался на лавку и смотрел вверх. Облака плыли медленно, как будто знали, что их никто не торопит. И в этом неторопливом течении было нечто успокаивающее. Будто сама природа говорила ему: не спеши, просто слушай. Иногда он замечал детей, играющих вдали. Или пожилую пару, которая шла, держась за руки. Всё это казалось слишком тёплым для его внутреннего состояния, но почему-то не раздражало. Скорее — будило лёгкую зависть. И вместе с ней — желание. Желание снова чувствовать.

Он присел на старую деревянную лавку у небольшого пруда. Вода в нём ещё была мутной, отражая небо как в запотевшем зеркале, но Глебу это не мешало. Он закрыл глаза и просто слушал. Шорох ветра в тонких, ещё не до конца распустившихся кронах. Скрип раскачивающегося уличного фонаря. Щелчок — возможно, где-то прыгнула лягушка. Щебет птицы, как короткая мелодия без начала и конца.

Он пытался удержать эти звуки, как будто у него в голове был пустой холст, и он хотел прописать на нём каждый оттенок. Не как композитор — как человек, который давно ничего не чувствовал, но вот впервые за долгое время почти почувствовал.

Он приоткрыл глаза. Легкий порыв ветра взъерошил его волосы, и Глеб, не двигаясь, смотрел, как с дерева падает старая, забытая с осени листва. Он подумал:

Это ведь тоже музыка... просто я её раньше не слушал.

Он стал выходить почти каждый день. Без цели, без маршрута, просто идти — иногда по знакомым улицам, иногда сворачивая туда, где никогда раньше не бывал. Улицы были полны жизни, но он шёл среди неё как тень — незаметный, не мешающий, никем не замечаемый.

Он снова и снова останавливался в парках, у водоёмов, возле старых лавочек, где время будто замирало. Прислушивался. Вдыхал запах сырой земли, нагретой солнцем коры, случайного дыма из чьего-то окна.

Звуки природы — птицы, ветер, редкие шаги по гравию — всё это он пробовал разложить на ощущения, будто ища ноту, которой не хватает

Но каждый вечер возвращался домой с пустыми руками. Музыка, если и была где-то рядом, то упрямо молчала. Всё казалось красивым, правильным, настоящим — но не его. Не звучало внутри. Он продолжал ходить. Молча. Надеясь, что однажды эти прогулки что-то откроют. Или кто-то.

IV

Оно пришло внезапно — не мыслью, не образом, а чувством, как удар лёгкого тёплого ветра в жаркий день. Он стоял на набережной, смотрел на спокойную воду, и вдруг... понял. Всё. Не словами — но целиком.

Это был не сюжет, не идея, не звук. Это было ощущение. Как будто внутри что-то встало на место.

Он пошёл домой быстро, почти бегом. Не хотелось, чтобы это растворилось в шуме улицы или потерялось по дороге. Не ел, не включал свет, только достал наушники, запустил программу и начал.

Он выбрал звуки, не думая. Щёлкал, как раньше, по библиотекам, но рука сама знала, что нужно. Неизвестное и знакомое. Он снова слушал, как переплетаются аккорды, как вибрирует тишина между нот. Секунда за секундой в наушниках рождалось что-то хрупкое, неуверенное, но настоящее. Каждый звук он держал в пальцах, как стеклянный шар. Прислушивался к нему — не глазами, не умом, а сердцем. Где-то дрожало внутри, отзывалось, как будто сам он был инструментом, а не программа, на которую глядел.

Он забывал об усталости, забывал поесть. Чай остывал, дневной свет сменялся ночной, а потом снова утренним. Проходили часы и дни. Он не ждал вдохновения — он просто жил в этой музыке. Он пробовал добавить шум дождя. Потом убрал. Оставил вместо него одинокую ноту пианино, повторяющуюся едва слышно. Она звучала, как шаг в тишине. Он медленно добавлял слои — чуть вибрации, немного приглушённых струн, едва уловимую синтетику, похожую на дыхание.

На третий день он снова вернулся к началу и переписал половину. На пятый — начал слышать в этом всём не только музыку, но и свою собственную историю. В каждом нажатии клавиши была тень прошлого, во взлёте мелодии — что-то из того сна о звёздах, поляне, свободе.

Он работал так неделю. Без просьб, без принуждения. И наконец — поставил точку.

Экран молчал. Глеб сидел, не шевелясь, и слушал. Всё внутри будто затихло. Тревоги ушли. Страх ушёл. Осталось только то, что он создал. Он не знал, что это — музыка, исповедь или попытка выбраться. Но он знал одно: он честно дал ей всё, что у него было. Всё, что ещё оставалось.

На следующий день он снова включил её — не для анализа, не для правки. Просто... послушать. И снова что-то зашевелилось внутри. Без радости, без облегчения, но живое. Это было уже не выживание — это было дыхание.

Он забыл, зачем писал. Забыл, для кого. И именно поэтому она получилась настоящей. Вечером он, наконец, решил заглянуть в чат команды. И как только открыл его — лавина сообщений.

---

Лера:

ГАААААААААДЕ ТЫЫЫЫЫЫ????

Глеб, ну серьёзно! Мы уже думали, что ты от нас сбежал!

ты же ПЕРВЫЙ нормальный композитор за все эти месяцы!

НЕЛЬЗЯ ТАК!

Макс:

Лер, спокойно

Глеб, привет. Слушай, мы просто немного переживаем. Тебя давно не было, мы не знали, как ты, всё ли в порядке.

Если нужно время — всё нормально. Просто скажи, что ты жив. Этого хватит.

Лера:

да, жив это минимум!

ещё лучше — если скинешь мелодию!

а ещё лучше — если скажешь, что она уже готова!!!

(ладно, не буду давить, но ТЫ ПОНИМАЕШЬ)

Тимофей:

...

Лера:

вот, даже Тим отозвался!

он вообще, если что, молчит чаще, чем скрипты в отпуске

---

Глеб невольно улыбнулся. Эти трое... они были странные. Но по-хорошему. Не формальные, не сухие, не деловые — настоящие. И в каждом из них что-то отзывалось.

Лера — сценаристка и художница, живая, как искра. Её сообщения сыпались в чат с непредсказуемостью и теплом, как будто она писала не в мессенджер, а рисовала их красками. Спонтанная, громкая, смешная. У неё наверняка руки постоянно в акварели или кофе, а в голове — тысяча сюжетов.

Тимофей — программист и по совместительству геймдизайнер. Почти ничего не писал. Его короткие реплики появлялись редко, но всегда в точку. Он словно наблюдал издалека, собирая всё в цельную картину. В нём чувствовалась стабильность и невозмутимость — как будто он был якорем этой команды.

И Макс. Именно он первым написал Глебу. Макс был тем, кто чувствовал, кто слышал между строк. Он не разжигал, не торопил, но создавал пространство, в котором можно было дышать. Его сообщения были как тёплая чашка в пасмурный день — сдержанные, но тёплые.

---

Макс (следом):

Мы верим, что ты всё ещё с нами. Даже если сомневаешься — знай, у нас нет ожиданий.

Нам просто нравится идти по этому пути с тобой.

---

Глеб не знал, что ответить сразу. Он просто смотрел на экран, чувствуя, как откуда-то из глубины поднимается что-то простое и тёплое. Не вдохновение — благодарность. Он сделал глубокий вдох, положил руки на клавиатуру.

Он не стал ничего писать сначала — просто нажал на кнопку «прикрепить файл», выбрал нужную папку. Сердце застучало немного чаще, когда открылось окно с его проектами. Один из них назывался просто: "light_01.wav".

Без пафоса. Без больших слов. Просто свет. Самый первый.

Он навёл на него курсор. Рука дрогнула. Он ведь вложил в него всё, что смог. Боялся снова услышать: "Не то", "Слишком просто", "Безжизненно". Но... в этот раз было иначе. Он чувствовал, что передаёт что-то настоящее.

Файл загружен. Отправка...

Пару секунд — и вот он, серый прямоугольник с названием файла появился в чате.

---

Глеб:

Вот. Это она.

Надеюсь, вы поймёте, что я пытался сказать.

---

Он откинулся назад. Сердце всё ещё билось быстро, но в нём уже не было страха. Только тишина. И ожидание. Сейчас они услышат.

Прошло десять долгих минут. Глеб будто забыл, как дышать. Каждая секунда тянулась, как резина, и он всё чаще и чаще подглядывал в окно чата. Никаких новых сообщений. Только тишина комнаты и неясное давление в груди. И вот — наконец — серый кружок рядом с именем Макса становится зелёным. Он в сети.

Спустя мгновение появляется первое сообщение:

---

Макс:

Боже... Глеб. Это...

Я не знаю, как правильно сказать.

Но ты сделал это. Ты реально сделал это!

--

Следом, с небольшим отставанием, вспыхивает имя Леры:

---

Лера:

Ты ЧТО наделал вообще?!

У меня аж мурашки! Это будто изнутри кто-то говорил...

Ты почувствовал персонажей, Глеб! И не просто понял, ты прожил!

---

Глеб читал это с широко открытыми глазами. Сердце уже не билось — оно прыгало. И вдруг... сообщение от того, кто почти никогда не пишет:

---

Тимофей:

Сильно. Правдиво. Без фальши.

Пускай это будет тема главного меню.

---

Глеб даже слегка усмехнулся. От Тимофея это звучало почти как признание в любви.

---

Макс:

Ты с нами, чувак. Вот теперь точно.

Ты не просто написал музыку — ты вдохнул в неё жизнь. Мы это все почувствовали.

---

Он сидел в полутьме, незная — плакать ему или смеяться. Он просто закрыл глаза и позволил этим словамлечить то, что так давно болело. Он снова мог. Он всё ещёнужен. Его всё ещё ценили.