Сложности высоких отношений

Женя никогда не надевала юбку, или платье. Да, летом она могла носить шорты, но это было немного не то. И сейчас, когда она изъявила желание пойти на дискотеку в юбке, хоть на улице и было около минус десяти, Маша очень сильно удивилась:

– Чего?! Юбку где найти? Кому?

– Мне, – улыбнулась Женя, думая, что глаза у Маши сейчас возьмут и вывалятся.

– Как, тебе? – отчего-то прошептала Маша. Она подошла к Жене, которая сидела на табуретке за кухонным столом: вначале обед, а потом уроки, — и потрогала её лоб. – Ты что, заболела?

– Нет, – усмехнулась Женя с готовностью подставляя лоб: до этой части тела до неё редко дотрагивались. – Хочу попробовать новый образ.

– Ну и ну-у, – протянула Маша, до сих пор не отрывая взгляд от Жени. Микроволновка дзынькнула, сообщая, что макароны с сосиской погрелись, но Маша смотрела, вглядывалась. – Это из-за Димки?

– А что с ним? Он же не ходит на дискотеки.

Женя резко оборвала себя, надеясь, что Маша не заметит этих слов. Женя перестала улыбаться и по возможности сделала беспечное лицо, но, видимо, вышло не очень хорошо и убедительно.

– Брешешь, – коротко бросила Маша и тут же протянула такое длинное и раскрытое «а-а», что Женя испугалась, что Маша вывихнет челюсть. – Егорка же придёт! А ему не нравится ходить одному. Точня-як!

Маша хлопнула по столу ладонью и поднялась к микроволновке ехидно посмеиваясь.

– Просто захотелось... – решила продолжить оправдываться Женя.

– Я спрошу у мамы. У неё подруга есть, у которой скорей всего найдётся одежда твоего размера. Ну примерно хотя бы, – Маша не смотрела на Женю, а очень аккуратно несла тарелку двумя руками в рукавицах. Оправдания она не принимала, будто решила не заострять на этом внимание. И Женя была ей за это благодарна.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Женя, убирая в сторону кружку, что мешала поставить тарелку.

– Да что уж, – дёрнула головой Маша, ставя вторую тарелку греться. – Главное, жопу не отморозь.

Женя серьёзно кивнула, будто давая обещание маме, что после дискотеки нигде не будет задерживаться. Маша не выдержала и рассмеялась первой, Женя подхватила её низкий смех.

*

Дискотека начиналась в девять и шла до двенадцати. Правда, если было мало народу, могли закончить и раньше: никто не считался с недовольными тремя орами.

В этот раз потанцевать пришло очень много человек, и Женя никак не могла понять, что это за праздник такой у них, почему они все решили навалиться на несчастный зал Дома культуры, радостно и воодушевлённо подпевать песням как старым, так и новым.

– Может соскучились по дому? – предположила Маша, пританцовывая рядом с Женей, которая облокотилась на подоконник. Ноги длинными макаронинами уходили куда-то вперёд – одни из парней, проходя мимо, споткнулся о них и, проследив взглядом куда они идут и кому принадлежат, удивлённо уставился на Женю. Но его сразу же утащила какая-то девушка – и на том спасибо.

– Разве такое возможно? – громко усмехнулась Женя, пытаясь перекричать музыку. Говорили, что в конце прошлого учебного года ДК купили новые колонки, но Женя не знала, как звучали старые, и эти «новые» уже казались ей совершенно старыми и дряхлыми, потому что хрипели и трещали, и иногда слишком высоко задирали ноты.

Маша пожала плеча и, показав Жене указательный палец в жесте «подожди-ка», куда-то ускакала. Женя стала тихонько рассматривать людей. В принципе, почти этим она всегда здесь и занималась. Да, совсем редко выходила танцевать, но только если песня ей нравилась до такой степени, что Женя могла забыть о стеснении, о своём росте и отдаться музыке, во время которой она ощущала своё тело более плавным и мягким.

Маша же почти всегда танцевала: то одна и где-то в стороне, то одна и напротив Жени, то со знакомыми, которые с удовольствием её принимали, то танцевала-прыгала вокруг тёть Светы, которая смотрела за порядком в зале и иногда заходила, делая круг почёта.

Маша была девочка-зажигалка с невероятной энергией, поэтому Женя и не обижалась на то, как она себя вела. Если у неё оставалось энергия и на школу, и на музыкалку, и на вечерние прогулки, и на разных подруг, и на уроки – значит всё хорошо. Только вот Женя даже не представляла, где вся эта энергия хранится. И удивлялась, почему в ней нет такого. Удивлялась и немного завидовала.

Зазвучала следующая песня, в которой Женя с первых нот – а точнее свиста – узнала «Reflex – Танцы». Не удержавшись, она отошла в угол, поближе к колонке, где было не так много народу, но остальные танцующие прикрывали её от ненужного внимания.

Женя отдалась музыке, двигалась насколько могла плавно и неторопливо, старалась сильно не махать руками и не поднимать их, понимая, что таким образом сможет привлечь к себе взгляды. Прикрыв глаза, Женя стала напевать песню, зная, что её никто не услышит. Она чувствовала себя невидимой сейчас, хоть ощущение, что её рассматривают, появившееся почти сразу, как она пошла танцевать, не покидало. Но Женя старалась не обращать внимания на него: она потанцует всего одни танец под волнующую песню, она вытерпит то, что на неё смотрят.

Песня закончилась. Колени чуть побаливали от того, что Женя танцевала в лёгком присяде. Даже от плавных движений она раскраснелась, да и в зале становилось жарче с каждой минутой: приходило всё больше людей.

Женя открыла глаза и посмотрела на подоконник, где лежали их вещи. На подоконнике сидели Дима и Егор, который обнимал Машу. Они втроём смотрели на Женю. Лицо Егора выражало что-то типа «неплохо»: уголки губ чуть опущены, а брови вопросительно приподняты. Дима с приоткрытым ртом осматривал Женю сверху-вниз и опять, задерживаясь на ногах, которые в прозрачных колготках замёрзли пока она шла сюда: что же будет на обратном пути в ночи, которая, как известно, холоднее?

Женя направилась в их сторону, злясь на себя, что не посмотрела, не нашла эти взгляды раньше. Маша хитро улыбалась и посматривала на Диму, а потом наклонилась к нему и что-то сказала. Он мотнул головой и смущённо опустил глаза, заулыбался так, как нравилось Жене: одним уголком губ, словно он звезда на дорожке, но не признаёт своей славы.

– Привет! – сказала Женя парням. Они в ответ кивнули, скованно и неловко, будто и не пялились на то, как она танцевала.

Было бы неловко пойти и встать позади Маши и Егора. Тем более Дима бы остался совсем один, в стороне. Как и Женя, которая бы специально встала в стороне.

Поэтому взъерошенная Женя подпёрла подоконник возле Димы, неуверенно улыбнулась.

Слегка пританцовывая, Маша зашептала что-то на ухо Егору. Женя увидела, как он напряг руку на талии Маши и будто бы сильнее прижал её к себе. Женя торопливо убрала взгляд и наткнулась на обнимающуюся с другой стороны зала парочку, где парень слишком уж увлечённо исследовал ягодицы девушки, спина и затылок которой Жене казались слишком знакомыми.

Когда заиграла какая-то индийско-зажигательная песня, Маша повернулась в сторону Жени и Димы:

– Мы танцевать, пойдёте?

Женя первой замотала головой, аж шея заболела от упорства. Дима запнулся на секунду, но тоже отказался.

Маша кивнула и, схватив Егора за руку, утащила его в самую гущу тел подростков, которые танцевали так, словно их пару месяцев запирали дома и не давали пройтись даже до кухни.

– Почему ты не пошла танцевать? – спросил Дима, двигаясь по подоконнику поближе к Жене и наклоняясь к её уху. Дыхание у него было горячее и согревающее. По шее Жени побежали мурашки.

– Потому что я не танцую, – она повернула голову в сторону Димы, который уже приготовил ухо для ответа. Оно у него было чуть красноватое, а мочка выглядела мягкой карамельной капелькой, которую хотелось лизнуть.

Женя резко отпрянула от Димы, словно он её ткнул в бок или ударил током штукой с зажигалки. Но ничего не сказал по этому поводу, только посмотрел боком, словно понял, словно услышал её мысли.

– Ну ты же только что танцевала, – сказал он с кривой улыбкой.

Женя ясно ощутила, как волоски на затылке зашевелились, и приятная дрожь прошлась по позвоночнику. Это было похоже на долгожданных отдых после тяжелого дня, на мягкую кровать, на одеяло, что согревало в выветренном к утру доме, на объятие Маши, которая не любила обниматься, но если позволяла себе вольности, то её было уже не оттащить. А Жене нравилось обнимать. И Маше, правда, теперь, с появлением Егора, тоже нравилось обниматься – кто бы мог подумать.

– Это другое, – засмущалась Женя, думая, что они всё же обойдут этот разговор. – Там песня была хорошая, все были заняты собой.

– Ты боишься, что на тебя будут смотреть? – Дима прямо посмотрел на неё. От неожиданности Женя ответила на взгляд, понимая, что тонет в нём, словно в земле её закапывают, и присыпают сверху, чтобы не вылезла, чтобы не болталась по посёлку, как зомби.

– Да, боюсь, – отчего-то прямо ответила Женя одними губами, даже не стараясь, чтобы Дима её услышал.

Но он услышал, кивнул. Отвернулся к залу, где начали сформировываться пары, танцующие под медляк. Мальчики выше девочек, нежно держали их за талии. Девочки умиротворённо положили головы на их груди.

Женя отвернулась к сцене, где через окошечко в деревянной огораживающей стенке была видна диджей – Алёна, которой было под тридцать. Она вернулась в посёлок после учёбы, и теперь вот работала в Доме культуры. И Женя всем сердцем не понимала, как можно было вернуться обратно, когда перед тобой были такие возможности большого города и свободной, лёгкой жизни.

Задумавшись, Женя не сразу поняла, отчего по всему телу бегают мурашки, а коленки ослабли и стали немного трястись, как от волнения. И только спустя мгновение ощутила на локте мягкое давление, совсем невесомое, но именно из-за него, от него в животе приятно тянуло.

Женю редко трогали. И мама, которая то ли боялась показывать свою нежность, то ли этой нежности у неё не было. И Маша, которой не нравились нежности и прикосновения. И остальные люди, прикосновения от которых Женя и не хотела бы получать. Пару парней, которые были у неё в восьмом классе, не стеснялись лапать и жамкать, но это было не то. Там было созревание, было желание показать себя крутым и важным, но не было той нежности, которая чувствовалась сейчас даже во время этого лёгкого прикосновения.

Медленно повернувшись в сторону Димы, Женя опустила глаза на локоть, куда он положил ладонь и чуть скрёб пальцами, чтобы привлечь внимание.

– Может потанцуем? – Дима махнул головой в сторону танцпола, где кучно танцевали парочки. Некоторые особо пьяные парни не удерживались и их куда-то сносило в сторону, отчего соседним танцующим приходилась аккуратно уклоняться, чтобы не зацепить остальных.

Женя отрицательно помотала головой, но уже менее уверенно. Ей очень хотелось потанцевать с кем-нибудь медляк. Особенно с тем, кто ей нравился. А Дима был хороший парень. Внимательный и совершенно не злобный. Возможно это было от того, что он и сам выглядел немного неординарно, не так, как все. Но Женя хотела верить, что всё дело в его душе – светлой и пропитанной добротой.

– Нет, – наконец выдавила Женя и торопливо добавила, – но спасибо, что предложил.

Она могла бы сказать «да» или «конечно», или «с удовольствием» и пойти танцевать с парнем, который на почти двадцать сантиметров ниже неё. Могла бы попытаться не обращать внимания на косые взгляды и смешки, которые она, сто процентов, слышала бы даже через тягучее «верю, мы с тобою будем счастливыми». Могла бы попытаться как-то проигнорировать издевательства в школе, которые за этим точно последуют. Но всё это Женя готова была вынести в краткосрочной перспективе. Но терпеть до конца года... А потом ещё дальше, даже когда уйдёт Дима, потому что ничто, никакая новость так быстро не забывается. Женя не хотела бы быть изгоем ещё по одной причине до конца обучения. Ей хватало и собственного роста, и видимости из-за роста, и маленькой подруги, которая буквально приклеилась сейчас к своему парню. Парню, рост которого позволял поцеловать свою спутницу в лоб или в переносицу, или в глаз, или что-то прошептать на ухо. А не просить склониться для очередного поцелуя в щёку.

Дима медленно, словно нехотя убрал ладонь и улыбнулся одними уголками губ, глаза его при этом даже не дрогнули. Женя отругала себя за то, что обидела его, но пойти против себя не могла. Чувство самосохранения у неё ещё осталось, и не было желания потом попадать под обстрелы издевательств.

Остальная часть дискотеки прошла весело. Маша танцевала с Егором, который двигался как будто нехотя, но всё же бодренько. Егор как-то упросил Алёну поставить Сердючку «Чита-дрита» и вытащил Диму танцевать, после чего он вернулся ещё более горячим и притягательным. Маша же, словно заяц на батарейках, бегала от него к Жене то попить воды, то посплетничать и показать на ту самую обжимающуюся парочку, которыми оказались Карина и её парень с первого курса, то ненароком подвинуть Женю в сторону, чтобы она ближе оказалась к Диме, соприкасаясь с ним бёдрами из-за чего в этом месте слегка покалывало, даже немного зудело, и хотелось дотронуться, провести там, но если бы Женя опустила руку, то наткнулась бы на Диму. А этого уже нельзя было допустить. Или?..

Они сидели бок о бок. Его рука стояла на подоконнике позади её спины и иногда, когда Дима наклонялся, чтобы что-то рассказать Жене, он подвигал руку ближе, плотнее. И получалось, что Женя была окружена Димой, его свеже-морским запахом с двух сторон. И это дурманило, заставляло голову кружиться, волноваться, представляя вещи, которые нельзя было допустить между ними. И почему Женя такая высокая? Была бы она как Маша. Ну или на крайний случай, как Карина. Ведь если Карина снимет каблуки, будет всего на пару сантиметров выше Димы.

Жене нравилась неуверенность Димы, его неловкость. Она была благодарна, что его рука позади неё не явно, но осторожно проводила по пояснице, посылая жаркость в бёдра и сердце, что часто направленный взгляд на её ноги быстро поднимался и Дима смущённо улыбался, краснел, словно она заставала его за просмотром неприличный картинок. Ей нравилось, как он краснел. Его лицо становилось реальным, в моменте. С живыми, человеческими красками любой человек выглядел более настоящим и искренним. Именно поэтому Женя недолюбливала свою внешность и способность не розоветь, хотя Маша и завидовала ей, потому как «можно врать и не краснеть, ха-ха».

На последнем медляке в зале осталось уже мало людей. Дима подался к Жене, она же чуть наклонила голову в его сторону, чтобы приблизиться тоже, показать заинтересованность.

– Не хочешь хотя бы на последнем танце станцевать? – спросил он, и Женя почувствовала, как его ладонь опять прошлась по пояснице, немного зацепила верх задницы, но быстро поднялась к талии.

Женя улыбнулась и помотала головой. Нет, она не будет подвергать себя такой опасности. И его. Возможно, была небольшая вероятность, что Диму потом не начнут дразнить и прикалываться над ним. Но она не хотела проверять теорию о том, что его боятся за счёт коренастости и мышц, с которыми Дима, казалось, смог бы поднять и Женю.

– Не в этот раз, – ляпнула Женя и одёрнула себя. Да, не в этот раз. А в какой? На следующей дискотеке? Зачем она даёт надежду непонятно на что?

Дима важно кивнул, как будто говоря: «Хорошо, я запомнил». Женя недовольно поджала губы, и мысленно отругала себя. И надо ж было так сказануть.

– Ну хоть домой тебя можно проводить? – он опять прижался к боку Жени, уже горячо дыша ей в ухо. Или это просто было жарко в зале?

– Мы всё равно идём в одну сторону, – по возможности беззаботно проговорила Женя, хотя сердце предательски зашлось, благо из-за музыки Дима не слышал, как оно стало барабанить явно не в такт песне, представляя, что ещё двадцать минут они будут общаться.

– Ну да. Всё равно, – неопределённо ответил Дима.

Включили свет. Маша и Егор оторвались друг от друга и подошли к подоконнику взять вещи.

Женя протянула руку к куртке, но Дима опередил её, перехватил одёжку и повернул в сторону Жени, чтобы помочь ей запихнуть руки в рукава.

Она испуганно уставилась на это действие, думая, что вот, сейчас кто-нибудь начнёт зубоскалить. Но Егор лишь мельком зацепил их взглядом, Маша вообще не посмотрела, увлечённая закутыванием в шарф и шапку. Тёть Света, выглядывающая Алёна, остатки танцующих – никто на них не смотрел, все были заняты упаковкой вещей и подпеванием «не сходи с ума, не жалей ни о чём». Никому и дела не было, что за высокой девушкой стал ухаживать низкий парень.

*

Машу всю дорогу как-то мотало по сторонам, она продолжала петь песни и слегка подпрыгивала, держась за руку Егора. Женя знала, что таким образом она пыталась согреться: свой неуёмный огонь души Маша перерабатывала в тепло для тела.

Маша и Егор собрались отделиться от Жени с Димой спустя пять минут. Парни пожали друг другу руки, Женя уже думала махнуть рукой Маше, но та подбежала к ней обниматься: вот тебе и налаживание личной жизни. Хотя, казалось бы, Маша может отдавать свои нежности другому человеку, с чего она...

– Не профукай свой шанс, – Маша с силой потянула за висящей на шее Жени шарф и с жаром зашептала ей эти непонятные слова.

– Ты о чём? – спросила громко Женя, не собираясь никаким шансом пользоваться. Она не хотела этого, не желала ни себе, ни другому человеку никаких проблем.

– Идём? – в стороне стоял нахохлившийся Дима. Отчего-то он решил этим вечером вырядиться в лёгкую куртку. Хотя Женя уже давно начала носить зимнюю, потому как знала, что на обратном пути с дискотеки уже холоднее и более морозно по сравнению с тем же самым днём.

Маша ничего не ответила, только многозначительно глянула за спину Жени и подняла брови, как бы намекая. И Женя прекрасно знала, про что он сказала. Но так не хотелось понимать. И с каких это пор Маша записалась в сводники?

Усмехнувшись, Женя одними губами сказал «нет» и пошла с Димой домой.

*

На улицах было пусто. Где-то на параллельной центральной улице слышались крики и весёлый смех. Тротуары и дорогу покрывал слой снега, скрипящий и рыхлый. Лёгкие крупные снежинки стали падать с неба, цепляясь за ресницы и плавно опускаясь на щеки, где таяли. Женя часто чесала нос, потому что растаявшие там снежинки щекотались. Этим Женя и не любила зиму: пусть снег идёт, когда она не на улице, пусть он не летит на нос и в глаза, отчего идти было неудобно и неприятно.

– Как мама относится к тому, что ты ходишь на дискотеку? – спросил Дима, пиная льдинку, что лежала на тротуаре. Она отлетела на дорогу, где и осталась.

– Хах, положительно, – не удержалась Женя и резко хохотнула, отчего Дима удивлённо посмотрел на неё. – Когда я в начале десятого сказала, что хочу ходить на диску, она только выдохнула и сказала «да ради бога». Словно давно ждала этого.

– Прикольно, – фыркнул Дима. – Мама меня вообще не хочет отпускать. Еле уговорил её отпустить меня сегодня. Благо отец помог: «Пусть идёт, уже большой». – Женя смешливо вытолкнула воздух из лёгких в знак того, что Дима весьма точно передал интонацию взрослого человека. – Да уж, большой.

Дима закончил фразу невесело и натянуто. Женя постаралась не обращать внимания на намёк, на недовольство, что было выражено им.

– Уже через полгода ЕГЭ, потом институт и взрослая самостоятельная жизнь. Конечно, большой, – поддержала Женя, показывая, что большим можно считаться не только с высоким ростом, но и с ответственностью, что приходит со временем.

– С этой стороны, да, – с улыбкой глянул на неё Дима.

Они шли под фонарём и именно в этот момент Женя увидела у Димы небольшой шрам на губе. Он стал светлее на фоне раскрасневшегося от мороза лица. Дима облизал губы, и Женя поняла, что засмотрелась, и резко отвернулась. И вовремя: на пути была ветка, которая как раз ткнулась бы в голову. Женя торопливо увернулась, неуклюже зацепив ветку рукой: посыпался снег, полетел следом, слегка запорошил плечо.

– Тебе идёт зима, – внезапно выпалил Дима, и шрам на губе стал выделяться ещё больше. – Не удивительно, что ты играешь Снегурочку.

– Повезло с цветом волос, – начала оправдываться не привыкшая к похвале Женя.

– И со светлой кожей, – тихо проговорил Дима. И Женя уже не нашлась, что ответить.

Краем глаза она заметила, как Дима приблизился, почувствовала, как его рука стала слегка цепляться за её руку, словно он хотел взять её за ладонь. Женя торопливо сделала полшага в сторону, чтобы не обидеть, но и одновременно разорвать связь, и обернулась проверить: не видел ли кто этого действия со стороны Димы. Но ни сзади, ни спереди никого не было. Фонари ещё работали, в редких домах тоже горел свет, но никто за ними не следил, не высматривал, чтобы потом донести эти слухи до школы.

Да и какие слухи? Женя нервно дёрнула плечом. Ведь ничего нет. Они вместе идут домой, потому что живут рядом. И что такого?

Дима ничего не сказал. Даже видом не показал, что он как-то обиделся или ему неприятно было действие Жени. Он криво улыбнулся, тоже обернувшись. И сказал:

– Так пусто в посёлке ночью, словно все вымерли. – И чуть помолчав добавил: – А ты знала, что по большей части людям пофиг на чужую личную жизнь?

– Что-то я сомневаюсь... – начала Женя, задумавшись над словами Димы. – Это точно не относится к нашему посёлку. Думаю, даже, интерес к чужой личной жизни как раз и зависит от размера населенного пункта: чем меньше домов и людей живут рядом, тем больше будет интерес.

– Чего это? – хмыкнул Дима, опять предпринимая попытки взять Женю за руку. И теперь она уже не отходила в сторону и не убирала руку, а позволила тёплой, живой ладони взять свою – более холодную и замёрзшую – словно не живую, ненастоящую.

– Потому что чем меньше народу живёт в городе, тем меньше у них развлечений и занятий. Вот они и сплетничают с соседками, – Женя попыталась унять своё сердцебиение и придать словам твёрдости, но в голосе нет-нет, да проскальзывали хрипловатые и томные нотки. – Это в большом городе у тебя знакомых немного, в районе каком-нибудь знаешь пару человек, в другом ещё столько же. Рассказываешь о себе столько, сколько хочешь. У нас же все друг друга знают. И разносят сплетни со скоростью паводка.

– Хм, это мысль, – Дима сделал манипуляцию ладонью, и рука Жени оказалась полностью в его власти, даже с пальцами, кончики которых мёрзли сильнее всего. – Но про одного человека будут-то интересоваться от силы несколько улиц.

Они уже подошли к перекрёстку Жени и остановились, став друг напротив друга, но не расцепляя ладони. Дима даже задействовал вторую руку, чтобы греть руки Жени.

– Но если этот определённый человек связан с другим человеком, то ими будут интересоваться уже несколько улиц умноженные на два, – Женя склонила голову набок, как бы спрашивая: что ты скажешь на это?

Дима прищурил глаза и чуть приоткрыл рот, словно собираясь ответить, отбить летящие в него доводы. И наконец сказал:

– Чёрт, и не поспоришь, – и тихо засмеялся, Женя подхватила веселье, рассматривая Диму: плотный, уверенный в себе, со светлой, доброй душой и совсем не зацикленный на общественном мнении – и чего Женю потянуло именно к нему? Может как раз по последней причине? Или из-за его кривой ухмылки? Или из-за внимания к Жене? Или из-за его теплоты не только душевной, но и физической? Может Жене не хватает тепла и внимания людей, вот она и тянется к тем, кто освещает всех вокруг своим присутствием: вначале Маша и теперь вот Дима.

– Но знаешь, ведь на это можно не обращать внимания... – продолжил Дима, улыбаясь, словно и не о серьёзном и жизненно-важном говорил, словно они просто обсуждали фильм. И было от этого так легко и спокойно, что Женя подняла взгляд в чистое звёздное небо, улыбнулась, думая: «Если он сейчас не заткнётся, я не выдержу и поцелую его». Дима слегка сжал её руки и чуть подёргал, видимо, чтобы она была полностью сосредоточена на нём, смотрела на него, услышала, поняла наконец его идею. Женя опустила голову и посмотрела на Диму, который весь воодушевился, стал каким-то сияющим и таким увлечённым, что стало понятно, если он сейчас предложит ей спрыгнуть с крыши, она согласится не раздумывая. – Нет, ты послушай. Если постоянно так оборачиваться на них и слушать каждого, что он о тебе думает, это же можно...

Чувствуя, как голова начала кружиться, как сердце погнало кровь быстрее по венам, согревая пальцы и даже колени, Женя резко подалась вперёд, обхватывая губами верхнюю губу Димы. Он наконец замолчал, и в этой зимней тишине, в лёгком шорохе опускающихся снежинок, покрывающих холодным теплом землю, Женя осознала, что сделала: одно дело держаться за руки и совсем другое – целоваться. Разве от Димы поступали знаки, что он этого тоже хочет?

Всего мгновенные мысли, быстрые сомнения – Женя захотела отпрянуть, но тут же почувствовала, как на талии сомкнулись железные тиски, не дающие ей отступить. И Дима сильнее прижался к ней, хватаясь за куртку, огненно выдыхал в рот и целовал сильно, пылко и жадно, словно давно хотел попробовать Женю на вкус. Она отвечала на его напор неловко и неуверенно, боялась сделать что-то не так. Но он смело вёл их вперёд и, когда его язык скользнул по её губе, Женя сдалась и расслабилась.

Она не думала ни о чём. Полностью отдалась желанию и той горячности, что вспыхнула, как сухостой в жару. Женя прекрасно чувствовала, как Дима храбро водит ей по спине и уже робко, невесомо скользит ниже, как иногда он поднимает руку и дотрагивается уже до щёк, которым давно стало жарко – как и всему телу. Ощущала, как на уровне её солнечного сплетения стучит, трепещет, неистовствует чужое сердце, бьётся мотыльком о стенки, пытаясь вырваться к свету.

Женя не поняла ни сколько прошло времени, ни видел ли их кто, ни звонила ли мама, ни что будет в понедельник в школе, но прекрасно услышала, что со стороны Смоленска неслась машина, неотвратимо приближалась, шумела, рычала, как бык, который сомнёт и не моргнёт.

Прервав поцелуй, Женя попыталась отойти от Димы, но он крепко обнимал её, не отпускал, пытаясь взглядом отыскать её глаза.

– Посмотри на меня, – наконец прошептал он. Женя уже видела фары, запаниковала ещё больше, но посмотрела на Диму. – Мы им безразличны. И я им не позволю смеяться над тобой.

Дима провёл по губам, по щеке Жени большим пальцем, горячим и успокаивающим. И она чуть расслабилась, больше не вырывалась, но попыталась спрятаться, опуская голову всё ниже, хоть как-то прикрываясь Димой. Машина проехала мимо.

– А над собой? – наконец страх прошёл, и Женя разжала руки, которыми полностью опутала шею Димы.

– Что надо мной? – не понял он.

– Над собой позволишь смеяться?

– О, они не посмеют, – как-то неопределённо усмехнулся Дима, в его глазах засверкали огоньки жёсткости и твёрдости. – Пусть попробуют. Вспомнят тогда, почему сейчас я не мальчик для битья.

– Почему? – заворожённая переменой в его тоне, спросила Женя.

– Как-нибудь потом расскажу, – Дима ослабил объятие, отходя на треть шага от неё, но взял за руки, словно боялся, что она сорвётся и убежит. – Надо тебя спасать и отправлять домой. А то отморозишь ещё свои великолепные ноги. На что мне потом смотреть?

– Чего-о? – воскликнула Женя и, вырвав руку из цепких ладоней, игриво хлопнула его по груди. – Ну ты и бесстыдник.

– Ничего, – улыбнулся он, вновь подтягивая Женю ксебе. – Иногда можно.

Panjabi MC – Jogi

Ради славы – Будем счастливыми

Тимати – Не сходи с ума