Три месяца глубокой осени

Всю первую неделю ноября нескончаемо лил дождь. Торгни погрузилась в глубокие лужи. Благо, у Арне были двухдневные выходные, которые начались с того, что Клементина зашла к Лемерсье в комнату с каким-то странным выражением лица, девушка будто что-то замышляла.

— Что-то случилось? — спросил Арне.

Ингельс на вопрос лишь показала парню какой-то пыльный ключ, который всё это время был у неё в руках.

— Что это?

— Ключ.

— Я вижу. От чего он?

Клементина указала пальцем вверх.

— Чердак? — никаких умных мыслей у Лемерсье в голове больше не возникло.

— Ага. Ты когда-нибудь был на чердаке этого дома?

— Если честно, я даже не задумывался о том, чтобы его посетить.

— Я тоже не была. Вернее, была, но в детстве. И уже ничего не помню. А тут нашла ключик у Жанны в комоде. Хочешь пойти туда со мной?

Арне улыбнулся и положительно кивнул головой. Конечно же, он хотел. Если бы Клементина позвала его с собой на вершину извергающегося вулкана, он бы тоже согласился.

Уже через несколько секунд Лемерсье и Ингельс лезли на чердак дома номер восемь. Клементина отворила ключом тяжёлый потолочный люк и пробралась наверх, Арне вскарабкался за ней.

На чердаке было темно и не очень чисто, Клементина чихнула несколько раз от накопившейся здесь пыли и включила фонарик, чтобы хоть немного осветить путь.

— Вау... — протянула девушка. — Мне было шесть лет, когда я последний раз тут сидела.

— Ты любила проводить время на чердаке?

— Дядя Аскольд любил. — сказала Клементина и прошлась по скрипящему полу, осматривая всё вокруг. — И я иногда присоединялась к нему. Одной находится здесь было страшно.

В углу чердака располагался какой-то небольшой старый шкаф. Ингельс открыла его дверцу и оттуда выбежала серая крыса. Видимо, здесь уже очень давно никто не бывал. Арне подошёл ближе.

— Смотри-ка! Это моя кукла. — девушка опустилась на колени и достала из шкафа потрескавшуюся фарфоровую куколку. Лемерсье показалось, что она фантастически похожа на Клементину. — Познакомься, Арне, это Изабелла. — Ингельс повернула куклу в сторону парня. — Раньше я её просто обожала и везде-везде брала с собой.

— Рад знакомству, наимилейшая Изабелла. — сказал Лемерсье и театрально пожал игрушке руку.

Клементина засмеялась.

— О, а вот моё главное сокровище! — девушка взяла в руки коробочку с чем-то разноцветным внутри и направила на неё фонарик. Присмотревшись, Арне увидел, что это кучка разных заколок. — Я собирала целую коллекцию, представляешь. — Клементина достала из коробки две заколки, одну Ингельс закрепила на своих волосах, а другую на кудряшках Арне. — Дарю! Пусть с тобой всегда будет маленькая частичка меня.

— Тебе не жалко отдавать это мне?

— А должно? Какой же ты всё-таки чудик. Ничего мне для тебя не жалко.

Арне аккуратно погладил заколку на своей голове.

— Спасибо.

Клементина продолжила копаться в шкафу, а Лемерсье решил осмотреть чердак полностью. Он прошёл немного вглубь и увидел на потолке какой-то странный квадратный вырез. Парень стряхнул паутину, которая покрывала чуть ли не весь потолок, и понял, что странный вырез — это ещё один люк.

— Посмотри! — окликнул Арне Ингельс. — Похоже, это выход на крышу.

— Ничего себе. — девушка отвлеклась от разглядывания своих детских вещей и подбежала к Лемерсье.

— Полезем?

— С ума сошёл? На улице ливень.

— И что?

Аргумент показался девушке вполне весомым, поэтому было решено отправиться на крышу.

Арне подсадил Клементину и они вдвоём выбрались наверх. На улице и правда был сильный дождь, но кого это останавливает, верно? Ингельс взяла парня под руку и, засмеявшись, не удержала равновесие на скользкой поверхности. Клементина грохнулась на пол, утянув за собой и Лемерсье. Теперь уже смеялись в голос они оба, лёжа на крыше дома номер восемь. Небо покрыли серые тучи, капли воды попадали в глаза, пачкали одежду и скатывались вниз на землю. Арне держал Клементину за руку и не хотел отпускать, будто боялся, что девушка прямо сейчас растворится в осенней непогоде.

— Твоя картина, — шёпотом начала Ингельс, — на которой нарисовано большое озеро... Там ещё дождь льёт как из ведра. Когда она была написана?

— Несколько месяцев назад, летом. А что?

— Ничего. Просто сейчас я словно оказалась в ней.

Совсем недавно Лемерсье уже слышал что-то подобное.

— Здорово, когда есть дело, которое в определённые моменты дарит радость и утешает. — сказала Клементина.

— У тебя такое есть? Что тебе нравится? — Арне повернулся лицом к девушке.

— От рисования я, может, и далека, но от искусства не отстала. Я люблю музыку. Дома у меня даже стоит фортепиано и каждый вечер моим родителям приходится слушать мою игру на нём. Я бы и тут с превеликим удовольствием поиграла, но, увы, здесь не на чем.

— Вообще-то одно фортепиано у нас в Торгни имеется.

— Правда? Где же?

— В галерее, в которой я работаю. Оно стоит в дальнем зале, но музыкантов у нас мало. Да и вроде бы играть на нём нельзя.

Клементина недовольно цокнула языком.

— Умеешь же ты подарить надежду, а потом резко её оборвать.

— Я не говорил, что ты не сможешь исполнить что-нибудь на фортепиано.

— Как же я это, по-твоему, сделаю?

— Матье, когда уходит с работы, запирает галерею, но одну дверь он периодически забывает закрывать. Это что-то вроде запасного выхода. И, если нам повезёт, мы проберёмся в галерею ночью через него и ты сумеешь сыграть.

— До этого я не замечала, что ты авантюрист. — Клементина посмотрела на Лемерсье каким-то причудливым взглядом, и парень заметил, как красиво сверкают её карие глаза.

— Я никогда им и не был, просто ты плохо на меня влияешь.

— А ты мне не запрещаешь.

Дождь закончился, и Арне увидел, как с неба медленно-медленно опускаются белые крошки. Первый снег. Парень закрыл глаза. Осень можно воспринимать не только визуально. Она ведь повсюду. В звуке шагов по хрустящим листьям, далёком гулком эхе грома внутри шумящего леса, свисте ветра между ветвями деревьев и крике птиц, которые ещё не улетели на юг и улетать не собираются. В свежем запахи сырости, шорохе желудей под ногами и даже в тёплой руке, которую так и не решался отпустить Арне.

Спускались Ингельс и Лемерсье с крыши все промокшие до нитки, но счастливые и с улыбками на лицах.

— Дети мои! Что с вами?! — какой знакомый женский голос... Арне обернулся и увидел Жанну, а потом подумал о том, что это самый прекрасный день в его жизни. Жанна не могла встать с кровати уже два месяца, а тут! Случилось чудо. Она по-прежнему сипела, но крепко стояла на ногах. Какой же это был хороший знак!

— Крёстная! — Клементина подбежала к Жанне и крепко-крепко её обняла.

— Заболеете же, ну ведь заболеете... Быстро переодеваться! Я пойду чай заварю для вас. Лечить-то кто вас будет?!

Ингельс проводила крёстную взглядом, а потом также крепко обняла Лемерсье. Наверное, ей тоже казалось, что это самый прекрасный день в её жизни.

***

На следующий день Арне понял, что ему жизненно необходима новая куртка, о которой он мечтал ещё с сентября. Тогда он не мог её себе позволить, однако сейчас у него было приличное количество денег, всё благодаря Клементине и тому, что она продала все картины Лемерсье. А ещё благодаря Матье, не только потому что он эти картины купил, но и потому что де Вит буквально на прошлой неделе увеличил Арне зарплату. Резко, неожиданно и непонятно за какие заслуги, но увеличил, поэтому в финансовом плане всё наконец-то складывалось как нельзя лучше.

На местном рынке парень нашёл тёплую осенне-зимнюю куртку, которую незамедлительно и приобрёл, а вместе с ней кисточки и краски для рисования. Ну и ещё парочку вещей. Вернее, подарков. Не только же себе делать приятные покупки. На одном из прилавков Арне заприметил необычайной красоты ожерелье из ракушек. Оно будто было сделано на заказ, специально для Клементины. А на другом прилавке Лемерсье купил духи с ароматом жасмина, зелёного яблока и колокольчика (Жанна очень такие любила) и помаду бордового цвета для Агнетты, она давно подобную хотела.

Вернувшись домой, Арне услышал, что Гилберт чем-то была занята в своей комнате. Он постучался к ней и, услышав положительный ответ, вошёл.

— Привет, Арне. Ты что-то хотел?

— Принёс тебе подарок.

— Мне? — Агнетта даже привстала с дивана. Август никогда ничего ей не покупал.

— Тебе-тебе. — парень вручил Гилберт помаду.

— Да ты свихнулся...

— Почему-то все в последнее время так думают.

Агнетта с добродушной улыбкой отмахнулась от парня и усадила его на диван, чтобы чем-нибудь накормить в знак благодарности. Отвертеться от этого было никак нельзя, поэтому Лемерсье покорно стал ждать ужина. Пока Гилберт что-то усердно готовила, он осматривал комнату. Арне видел её уже много раз, но иногда здесь добавлялись новые детали. То Агнетта повесит какой-нибудь цветочек на дверь, то на скатерти появятся свежие пятна на от клубничного варенья, а сейчас, например, парень уткнулся взглядом в золочённую рамку от картины. Сама картина была прикрыта диваном и Арне не видел, что на ней изображено, однако что-то казалось ему очень знакомым. Золочённая рамка... Такая была только в галерее, где работал Лемерсье. Матье специально подбирал одинаковые. Арне аккуратно достал картину и смог полностью её разглядеть. Пропавший пейзаж «Утро в гавани» был в своём естестве.

— Агнетта...

— Да?

— Откуда... Откуда у тебя эта картина?

— Ох, она не моя. Август принёс её ещё в сентябре, сказал, что где-то выиграл. Потом она куда-то пропала из нашего дома, я даже не обратила внимания, а сейчас он снова зачем-то поставил её сюда. А что?

— Этот пейзаж из галереи. Его украли у нас. И, кажется, теперь я знаю, кто это сделал. — Арне встал с дивана и стал ходить из стороны в сторону.

— Что? Что ты сказал? Украли?

— Август заходил в галерею за день до того, как мы обнаружили исчезновение картины. Ну, конечно, как я сразу не догадался...

Агнетта побелела.

— Божечки... Он что, преступник? Да как же такое возможно?

— Ты сказала, что картина пропала из комнаты на какое-то время. Август продал её, вот откуда у него брались деньги. А сейчас Матье обратился в полицию и, скорее всего, люди, которые пейзаж купили, узнав об этом, вернули его обратно.

За дверью послышались грубые шаги в комнату вошёл Август Эдельштейн.

— Ты что тут забыл? Проваливай. — сказал он.

— Верни то, что забрал из галереи. — твёрдо отозвался Арне.

Август заметил, что украденную им картину больше не загораживает диван, и всё понял.

— Малец, вали отсюда.

— Верни её или я с места не сдвинусь.

— Значит попробуешь уползти. — Эдельштейн быстро подошёл к Лемерсье и замахнулся своей тяжёлой рукой прямо на парня. Арне уже готов был принять удар, как тут руку Августа перехватила Агнетта.

— Не смей. Его. Трогать. — сказала она суровым и даже не своим голосом. Гилберт злилась.

Сейчас Арне увидел чёткую разницу между гневом Августа и Агнетты. Его ярость была безумная, необузданная и выставлялась на показ абсолютно всем, а её же была тихой, но холодной и всепоглощающей.

— Что, задетое достоинство ноет? — Гилберт ещё больше провоцировала мужа. — Вор поганый. Следа чтоб твоего здесь не было, иначе я тебя в пюре превращу.

Август, по всей видимости, совершенно не ожидал такого от Агнетты. Обычно она ему не противостояла. Они часто ругались, но девушка никогда не позволяла себе хоть как-то касаться Эдельштейна, считала себя недостаточно сильной для этого. Август выдернул свою руку и, крикнув «да пошли вы все!», ушёл из дома. Лемерсье и Гилберт вздохнули с облегчением.

— Забирай картину. Я больше не смогу на неё даже мельком смотреть. Пусть она будет на своём законном месте. — сказала Агнетта и передала пейзаж Арне прямо в руки.

Этим же вечером Лемерсье сообщил Клементине о том, что именно сегодня они обязаны пробраться в галерею. Теперь, помимо игры на фортепиано, им нужно было исполнить ещё одну не мало важную миссию: вернуться картину в галерею. Будет сюрприз для ничего не подозревающего Матье.

***

— Всё, можем идти. — шёпотом скомандовал Арне. — Только тихо.

После этих слов Клементина сразу же ударилась головой об висящую на стене полку. Коридор запасного выхода был тёмным, беспросветным и узким.

Кое-как Арне и Клементина проникли в основной зал галереи. Лемерсье быстро поставил пейзаж около стены, взял девушку за руку и они на цыпочках пошли искать фортепиано.

— Вот оно. — сказал парень, стягивая с тяжёлого инструмента белое покрывало.

Клементина заприметила рядом с фортепиано специальный стул, переставила его поближе, уселась и прокрутилась на нём разочек.

— Какая красота. Подпоёшь мне? — украдкой поинтересовалась девушка.

— Боюсь, я не знаю текста.

— А мне вот почему-то кажется, что знаешь. — заявила Ингельс и её пальцы опустились на клавиши. Она начала играть. Её мелодия текла медленно, как река, а руки излучали нежность и лёгкость.

Арне песня и правда показалась довольно знакомой и как только Клементина заиграла припев, парень понял, что это группа "Scorpions" и их баллада... Кажется, "Send Me An Angel".

— Here I am... — начал Лемерсье.

— ...Will you send me an angel...— поддержала Ингельс.

Here I am

In the land of the morning star.

Как только Клементина закончила играть, Арне, который уже несколько минут был опьянён её музыкой, резко вспомнил, что он так и не отдал ей то самое ожерелье с ракушками. Он проносил его с собой весь день и не знал, как лучше преподнести подарок. Арне хотел сделать это как-то по-особенному. Наверное, вот тот самый момент.

— Клементина, я... У меня для тебя кое-что есть.

— Я заинтересована.

Лемерсье достал из кармана ожерелье и показал его девушке.

— Купил сегодня, когда ездил за курткой. Мне показалось, что оно очень тебе подходит.

Ингельс взяла в руки подарок и внимательно его осмотрела. В свете луны ракушки приятно поблёскивали.

— Арне, это просто очаровательно... Оно чудесное.

— Тебе правда нравится?

— Клянусь, это ожерелье — лучший подарок, который я когда-либо получала. — Девушка повернулась к парню спиной и попросила застегнуть украшение у неё на шее. Лемерсье послушно выполнил то, что попросила Клементина.

Где-то в галерее послышали быстрые шаги, Арне с Клементиной одновременно поняли, что пора поскорее отсюда уходить. Они вдвоём выбежали на улицу через чёрный ход, параллельно тихо хихикая, и поспешили уехать домой на старом велосипеде Лемерсье.

«Чудеса какие-то» — сказал Матье де Вит, когда поутру обнаружил пейзаж «Утро в гавани» около входа в галерею.

***

Следующие две недели выдались сложными. Агнетта куда-то таинственно пропала, Арне не видел её ни днём, ни ночью. Она наготовила еды и оставила её Клементине, которая уже умело управлялась с ней в пекарне. Но постепенно вся выпечка заканчивалась, а другие блюда убивал срок годности. Ингельс становилось всё тяжелее продавать хоть что-то, поэтому через некоторое время пекарня якобы взяла отпуск. Август не отвечал ни на какие вопросы, которые касались его жены, поэтому все в доме покорно ждали возвращения Гилберт. Не могла же она просто взять и исчезнуть. Правда ведь..?

Жанне стало хуже. За две недели врач посетил её раз пять, не меньше. Арне и Клементина судорожно гонялись за нужными лекарствами, но как будто бы ничего толком и не помогало. Дэльпорте снова перестала вставать с кровати, сильно кашляла и почти ничего не ела и не говорила. Последний доктор утвердил, что к пневмонии прибавилось осложнение. Надежды на выздоровление становилось у Арне всё меньше, но Ингельс он этого ни разу не сказал. Съедал самого себя изнутри переживаниями, стараясь лишний раз никого этим не волновать. Было видно, что Клементина тревожилась не меньше, она часами сидела у Жанны в комнате, о чём-то с ней говорила, а потом выходила оттуда с безжизненным выражением лица. Казалось, всех жителей дома номер восемь сильно подкосило всё происходящее.

Ночью пятнадцатого ноября Лемерсье услышал тихий стук в свою комнату. Он подумал, что это всё сон, однако, когда стук снова повторился, парень заставил себя встать с кровати и открыть дверь. Сонный Арне сначала даже не понял, кто перед ним стоит.

— Агнетта? — Лемерсье кое-как разглядел девушку в темноте.

— Арне...

— Я так за тебя переживал. Всё хорошо? Почему тебя не было так долго? — беспокойно спросил парень.

— Арне, я пришла попрощаться. — упавшим голосом сказала Гилберт.

— Что? — сон уже полностью отступил.

— Я уезжаю. Навсегда. Знаешь, я долго думала над тем, что ты тогда сказал мне за столом. Я действительно не засуживаю такого отношения к себе и уж тем более такой страшной жизни. Это всё неправильно, Август меня не любит и, наверное, никогда не любил. Я уезжала в Льеж к своему дяде. Узнав о моих кулинарных навыках, он согласился устроить меня к себе в ресторан. Мне уже нужно бежать на поезд. Пожалуйста, передай Клементине мои извинения.

Арне не смог подобрать нужных слов. Безусловно, он будет скучать, но для Агнетты это возможность обрести счастье, а если будет счастлива она, значит будет счастлив и Лемерсье. Он крепко-крепко обнял Гилберт и пожелал ей удачи.

— Береги себя. — сказала девушка на прощание и скрылась в темноте ночи.

Арне вернулся обратно в кровать, но заснуть смог только под утро. О его привычной жизни можно было забыть.

***

Жанна уже долгое время никого, кроме крестницы, к себе не пускала. Арне помогал, чем мог, но вне комнаты. Клементина пыталась делать вид, что всё под контролем, но, по-моему, она уже и сама не особо в это верила.

В ноябре не выдалось ни одного солнечного или хотя бы безветренного денька, все были морозные и пасмурные. Небо периодически сгущалось над Торгни, Арне казалось, что иногда деревню окутывает прозрачный купол. От бед он не спасает, но создаёт иллюзию защиты. Приближалась суровая зима, ночи становились длиннее, ещё чуть-чуть и дойдут до бесконечной черноты. В подобные холодные времена все пытаются согреться по-разному: кто-то топит печи, кто-то покупает обогреватель, а кто-то пытается обрести теплоту, перебирая в памяти горячие, как чёрный чай, воспоминания.

На третью неделю ноября, в одну из самых мёрзлых ночей, Арне посетила одна единственная мысль: «завтра всё будет по-другому». Днём Лемерсье зашёл на кухню и обнаружил там до боли измученную Клементину. Она и до этого была уставшая, но именно сейчас это была совершенно другая усталость. Парень подошёл к ней и аккуратно погладил по плечу. Ингельс опустилась на пол и горько расплакалась. Жанна Дэльпорте умерла в ночь с девятнадцатого на двадцатое ноября. Единственное, о чём успел подумать Лемерсье, это о том, что он так и не отдал Жанне духи с ароматом жасмина, зелёного яблока и колокольчика.

***

Смерть человека может ощущаться по-разному. Арне вместе с Клементиной ещё несколько дней ходили и будто не осознавали происходящего. Оба страдали от бессонницы, синяков под глазами и безысходности.

Август съехал на следующий же день после похорон Дэльпорте. В этом месте его больше ничего не держало. Дом номер восемь Жанна переписала на свою крестницу, ведь из всех родственников только Клементина была рядом с Дэльпорте.

Утром Арне уходил на работу, а вечером они с Ингельс сидели в его комнате и молчали. Иногда тишину нарушал тихий девичий плач. Лемерсье же не мог позволить себе пустить и слезинки. Он должен быть сильнее. Должен. Сейчас Клементина и Арне нужны были друг другу как никогда. Было тяжко, но, находясь вместе, они понимали, что время залечит все-все-все ноющие душевные раны.

В один из рабочих дней к Лемерсье подошёл Матье и передал тому в руки какой-то запечатанный конверт.

— Что это?

— Открой и узнаешь.

Загадки от Матье было слышать достаточно необычно. Этот человек обычно говорил всё прямо и по делу. Арне с любопытством развернул конверт и увидел там один билет на поезд до Антверпена.

— Матье, мой вопрос не меняется. Что это?

— В октябре я звонил в один художественный университет. Скажем так, у меня там имеются некоторые связи. Сказал комиссии, что у меня есть очень талантливый работник. Он художник и его картины даже стоят в одной галерее. Набор студентов у них заканчивается в середине декабря и, если хочешь, ты можешь поехать туда.

— Погоди...

— Откуда я знаю, да? — усмехнулся де Вит.

— Да! Как ты догадался, что это мои картины?

— Сложнее было не догадаться. Ты слишком много знаешь об искусстве, руки у тебя постоянно в красках испачканы, да и птичка одна мне нашептала, что пейзажи в пекарне оказались не просто так. Я сказал очень милой даме за кассой, что картины нужны мне для выставки в галерее. А она, в свою очередь, раскрыла твой маленький секрет.

— Так ты знал всё изначально?

— Не недооценивай меня.

— Надбавка зарплаты в начале месяца... — детали в голове у Арне будто складывались в маленький пазл. — Она была из-за того, что мои работы находятся в галерее, ведь так?

— Верно. — с невозмутимым спокойствием ответил де Вит. — Королевская Академия изящных искусств — лучший вуз в Антверпене, да и, наверное, вообще во всей Бельгии. Даю тебе три дня, чтобы сделать грамотный выбор. Поезд отбывает тридцатого ноября в 15:00.

— Матье... Я не могу принять такой подарок.

— Это не подарок, это шанс. Три дня. — утвердительно заключил Матье, развернулся и ушёл в свой кабинет.

Арне Лемерсье ещё минут десять сидел в одиночестве и пялился на белый билет с трясущимися руками.

Вечером этого же дня парень вернулся домой и застал Клементину в более оживлённом состоянии. Она держала в руках кружку с чёрным кофе, который на вид был ужасно горьким, и пританцовывала под музыку, игравшую по радио.

— Ты вернулся. — почти радостно выговорила девушка.

— Клементина, мы можем поговорить?

— Конечно. — Ингельс выключила радио и внимательно уставилась на парня, ожидая продолжения.

Арне рассказ ей про весь сегодняшний день, про Матье и академию искусств, про поезд и билет.

— Забавно получилось. Извини, ты просил меня никому не говорить о том, что это твои картины, но тогда я просто не смогла удержаться.

— Это уже неважно, я в любом случае не собираюсь ехать.

— Не собираешься?! — то ли гневно, то ли испуганно воскликнула Клементина.

— Я не оставлю тебя здесь одну, тем более сейчас. И в последнее время всё так стремительно меняется, моя жизнь и так уже не будет прежней, к ещё большим переменам я просто не готов.

— Я уже не маленькая девочка. Справлюсь. А перемены — это далеко не всегда плохо. Будет гораздо хуже, если ты даже не попробуешь. Моё единственное желание состоит в том, чтобы ты отправился в Антверпен.

***

Три дня пролетели незаметно. За это время Арне успел обдумать всё, что только можно. Клементина день и ночь находилась рядом с ним и перечисляла плюсы поездки в ту самую академию. В итоге было принято решение ехать. Лемерсье пару раз ловил себя на соображениях о том, что такой выбор он делает только из-за Ингельс. Если бы девушка приказала ему никуда не ехать, он бы не поехал.

Чемоданы были собраны, все вещи упакованы, а воспоминания о доме номер восемь скоплены в маленький отдел памяти.

Клементина и Арне стояли на вокзале. Поезд уже прибыл, но Лемерсье и Ингельс никак не могли распрощаться друг с другом.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил Арне.

— Дом теперь принадлежит мне, так что найду для него новых жильцов.

— сказала девушка и осторожно чмокнула парня в щёчку. — Пообещай, что будешь звонить мне хоть иногда!

— Каждый день. Я буду звонить каждый день, обещаю.

По громкоговорителю объявили, что поезд отправится с третьей платформы уже через пять минут. Лемерсье, обняв Клементину на прощание, забежал внутрь и сел на своё место. Поезд тронулся, Ингельс помахала парню рукой и проводила его своим взглядом. Пейзажи за окном начали постепенно сменяться, а у Арне бешено заколотилось сердце. Он заметил, как за окном последний осенний лист опустился с дерева в широкую прозрачную лужу. Пути назад больше не будет. Хорошо ли это или наоборот очень плохо — скоро Лемерсье и узнает. А пока он поглаживал рукой заколку на своих волосах, в носу у него застыл запах яблочного пирога с корицей, а в ушах звенела песня группы "Scorpions", которая называлась... Кажется, "Send Me An Angel".

КОНЕЦ.