1. Совсем не страшно
1. Совсем не страшно
Доктор Дин и брат Урсино – главные весельчаки в госпитале, шумные, молодые, фонтанирующие полезной и бесполезной энергией – совершали утренний обход. Они были неразлучны как близнецы и даже мыслили, по собственному утверждению, «когерентно». Врачи циничны: такими их делает работа. Но для этих двоих, казалось, и вовсе не существовало ничего святого. Хохоча и подталкивая друг друга в бока, ежеминутно останавливаясь, чтобы посмеяться над очередной одним им понятной шуткой, бормоча что-то бессвязное и цепляясь за стены, они перемещались по коридору от палаты к палате. Впрочем, в госпитале их любили. Коллеги – за то, что они отлично знали своё дело. Пациенты – за то, что не давали скучать. Как бы язвительны ни были шутки доктора Дина и брата Урсино, они никогда не смеялись над пациентами. По крайней мере, в их присутствии.
Добравшись до палаты с номером сорок четыре, они скорее ввалились, чем вошли, внутрь, хватаясь друг за друга и продолжая хихикать.
Мгновение спустя оба были серьёзны.
Здесь лежал один-единственный человек - совсем молодой и в очень плохом состоянии. Любой доктор, едва взглянув на него, тотчас заявил бы, что выглядит тот кошмарно. Тощая, почти костлявая фигура. Длинные обескровленные руки, неестественно острые челюсти, полуобморочный блеск во взгляде - ничего хорошего. И всё же, оказываясь в палате сорок четыре, доктор Дин и брат Урсино ловили себя на одной и той же мысли: их больному было странным образом к лицу всё то, что противоречило всяким представлениям о здоровье. «Точь-в-точь тот чёрно-белый красавец из прошлого века, - думал с завистью брат Урсино. – Родись он тогда – блистал бы в кинематографе».
Человек, несмотря на своё состояние, держался бодро и даже попытался улыбнуться.
- Мне нравится ваш настрой, - заметил доктор Дин, протягивая ему термометр. – Позволите? – он присел на край кровати. – Знаете, что я всегда повторяю брату Урсино? Человек побеждает болезнь сам. Мы - только помогаем.
Пациент с интересом посмотрел на доктора Дина.
- Да-да, - продолжал тот. – Именно так. Глядя на вас, я не сомневаюсь ни на секунду: вы справитесь. За вас я не боюсь.
- Я тоже за себя не боюсь, - тихо произнёс пациент.
- Прекрасно, прекрасно! – воскликнул доктор Дин. – Вы слышали, брат Урсино, слышали? Вот что такое воля! Если бы все, брат Урсино, боролись вот так...
- Вы не поняли, - перебил пациент хрипло. – Я ни с чем и ни с кем не борюсь. Даже не пытаюсь. Я же сказал: мне не страшно - вот и всё.
Доктор Дин и брат Урсино обменялись быстрыми взглядами. Брат Урсино хотел было что-то сказать, но доктор Дин предостерегающе поднял палец и с каким-то особенным интересом заглянул пациенту в глаза, как бы говоря: «Продолжайте». Видя, что от него ждут пояснений, тот приподнялся на подушке и удивительно ровным голосом проговорил:
- Я уже видел её. Она приходила сюда. Сидела прямо здесь, где теперь сидите вы.
Доктор Дин вскочил со своего места как ужаленный.
- Кто приходил? – взвизгнул он. – Кого вы видели?!
- А кто может прийти к человеку в моём состоянии, как думаете? – мечтательно протянул пациент, уставившись куда-то вдаль. – Думаете, я не понимаю, что мне скоро конец? Думаете, я всерьёз верю вашей болтовне о «благоприятном прогнозе»? – он осёкся и замолчал. - Простите. Не обижайтесь. Это ваша работа, знаю... Вы поняли всё правильно, доктор, судя по тому, как сейчас испугались. Пожалуйста, не считайте меня сумасшедшим. К тому же, вы знаете: посетителей у меня не бывает. Теперь я жду только её.
Доктор Дин и брат Урсино переглянулись. Человек, не обращая на это внимания, продолжал.
- Это было совсем не страшно. Даже наоборот. Если бы вы только могли её видеть!.. Поверьте: она прекрасна.
- Постойте, - вмешался брат Урсино. – Когда... Когда она к вам... приходила?
Тот задумался.
- Вчера... Вчера вечером.
По лицу брата Урсино скользнула едва уловимая улыбка. Доктор Дин чуть заметно кивнул.
- Как она вошла, я не видел. Скорее всего, спал или бредил – не разобрать. Это как быть одновременно в сознании и без. Проваливался куда-то, потом приходил в себя – и снова. Не знаю даже, сколько часов прошло...
- Термометр, пожалуйста, – перебил доктор Дин. – Благодарю. – Он взглянул на экран и нахмурился.
- Когда я в очередной раз очнулся, увидел её вот здесь. Правда, выглядело всё каким-то размытым, в глазах постоянно темнело... Но запомнил я её очень хорошо. Если бы люди знали, как она прекрасна!.. Никто бы не боялся, клянусь!
- Как она выглядит? – осторожно спросил брат Урсино.
Пациент оживился ещё больше.
- Она невыносимо красива!.. Как выглядит? У неё совсем белая кожа. И тёмные волосы... Нет, так не описать, её надо увидеть! А ещё – помню красный цвет. Цвет граната, густой красный цвет...
Он закрыл глаза. Доктор Дин и брат Урсино опять переглянулись.
- Когда я увидел её, - продолжал он, - я сразу понял, почему оттуда никто не возвращался. Вы когда-нибудь об этом задумывались? Никто, никогда! Ни один человек до сих пор не вернулся обратно, ни один за много тысяч лет!.. И знаете, почему? Потому, что это бессмысленно!
- Что вы имеете в виду? – поинтересовался доктор Дин.
- Знаю, вы не поймёте. Чтобы понять, нужно её увидеть. Просто поверьте: когда видишь её, сама мысль о борьбе начинает казаться до ужаса глупой. Зачем цепляться за этот уродливый мир, когда можешь уйти с нею в тот? Жизнь, давайте будем честны, штука не такая уж и приятная. А там – вечность и она. Решение на поверхности. Это даже не выбор. В этот момент само слово «выбор» становится абсурдом. Когда видишь её, остаётся только одно желание: позволить ей забрать тебя.
- Но она вас не забрала, - ехидно заметил брат Урсино.
- Как видите, - согласился пациент уныло. – Сначала она сидела и просто смотрела. Очень долго. А может быть, мне только так казалось. Я, должно быть, опять был в этом странном пограничном состоянии. Не мог говорить, не мог даже пошевелиться, только чувствовал её взгляд и гадал, на что это будет похоже. И не понимал, почему она медлит. Мне было страшно от одной мысли, что она может уйти, так ничего и не сделав, так и оставив меня здесь. Не могла же она передумать? Не могла же она сделать исключение для меня одного?.. Не передать, какие ещё мысли – одна нелепее другой – лезут в голову, когда вот так лежишь и ждёшь. В какой-то момент это стало нестерпимо. С меня словно содрали кожу. Я начал ощущать каждую пылинку в воздухе, каждую молекулу, каждую частицу вокруг себя...
- И тогда? – подсказал брат Урсино.
- И тогда я почувствовал её руки - холодные, с тонкими пальцами. Она очень осторожным и очень медленным движением убрала волосы у меня с лица и положила ладонь вот сюда, - он дотронулся до лба. – Я думал, что не вытерплю больше ни минуты. Мне хотелось только одного: чтобы она поскорее сделала то, за чем пришла – каким угодно образом, что бы это ни было. Прошла, наверное, целая вечность. Я был уже не просто без кожи – я превратился в один натянутый до предела нерв, я готов был взорваться от легчайшего прикосновения!.. А потом её пальцы оказались у меня на горле, – он принялся ощупывать свою шею. – Вот здесь. И... Не помню, что случилось дальше. Я был так взвинчен, что, скорее всего, потерял сознание в ту же секунду, как она ко мне прикоснулась.
- Лимфатические узлы... - шепнул брат Урсино доктору Дину. Тот, не дав договорить, энергично закивал и ткнул его локтем.
- Очнулся я, должно быть, только через несколько часов. Её здесь уже не было. Но не могла же она обо мне забыть! Вот увидите: она придёт снова, и очень скоро. Теперь я просто ожидаю её возвращения. Раньше я этого боялся, - он улыбнулся. – А теперь... Теперь я только этого и жду!
*
Едва оказавшись в коридоре, доктор Дин и брат Урсино дали волю дикому смеху, повиснув друг на друге и с трудом удерживаясь на ногах.
- Да-а, - пробормотал наконец доктор Дин, смахивая слёзы. – Бывает же такое... Ты понял, о ком он говорил? Кого он принял за...
- За Смерть? – спросил брат Урсино весело. – Само собой! Это же сестра Айви! Это ведь она вчера совершала вечерний обход!
- Интересно, а сама она знает, что она... Что она...
Они снова расхохотались.
- Так об Айви не говорил ещё никто, - заметил брат Урсино, отдышавшись. - Никогда бы не подумал, что она может показаться кому-то такой... Да... История!
- Человеческое воображение творит удивительные вещи, - сказал доктор Дин неожиданно серьёзно.
- Вот это история так история! – не унимался брат Урсино. - Вот это я понимаю - случай из практики! Теперь Айви не избежать нового прозвища!
Доктор Дин сдержанно улыбнулся.
Брат Урсино продолжал веселиться.
- Эге! Да вот и она сама! – выкрикнул он вдруг.
В дальнем конце коридора действительно показалась тоненькая, по-детски сутулая фигурка сестры Айви. Бледные веснушки на бесцветных щеках, непослушные волосы заколоты на затылке, дешёвая красная помада размазана по тонким губам. Нескладные движения, бегающие, словно чем-то испуганные, глаза. Сестру Айви нельзя было назвать красивой. Сестра Айви никогда не привлекала ничьего внимания. Обычно брат Урсино проходил мимо сестры Айви, даже не взглянув на неё, словно не видел вовсе... Но только не в этот раз.
- Ну что, расскажем Айви, за кого её приняли? Вот смеху-то будет! – шепнул он заговорщически доктору Дину и тут же заорал: - Эй! Сестра! Сестра Айви! Послушайте!
Но не успел он закрыть рта, как произошло нечто странное. Доктор Дин с размаху ударил его в челюсть, а затем с силой, которой от него никак нельзя было ожидать, припечатал к стене.
- Заткнись, - коротко сказал он.
На мгновение брат Урсино потерял дар речи – не столько от боли, сколько от удивления.
- Что на тебя нашло? – огрызнулся он, когда к нему наконец вернулась способность говорить.
- Это на тебя что-то нашло, - прошипел доктор Дин. Лицо его жутко исказилось. Брат Урсино с трудом его узнавал. – Не смей. Даже не думай. Этот человек, по крайней мере, счастлив. И ему, по крайней мере, не страшно. В отличие от нас с тобой. Понял наконец? Можешь ты хотя бы раз не испортить всё своим идиотским вмешательством?
Брат Урсино медленно кивнул. Доктор Дин отпустил его и зашагал прочь. Сделав несколько шагов, он вдруг остановился и круто развернулся.
- И вот ещё что. Ты не должен рассказывать ему правду. С сегодняшнего дня я закрываю для тебя доступ к палате сорок четыре. И для сестры Айви - тоже.
Брат Урсино хотел было возразить, но доктор Дин резким жестом оборвал его. Повисла долгая пауза. Брат Урсино не решался поднять глаза. Пожалуй, это был первый случай, когда эти двое мыслили не «когерентно». Наконец, смягчившись, доктор Дин заговорил своим обычным голосом.
- Я так ему завидую! – сказал он.