А люди любят

Рассеянный солнечный свет, проникая сквозь распахнутые настежь окна, очерчивал мягкими контурами выразительный силуэт пузатого позолоченного самовара. Ковыряя вилкой недоеденный и уже давно остывший рыбный пирог, мальчик задумчиво наблюдал за тем, как тонкая линия света плавно огибает его широкий бок, как ловко скользит по филигранным изгибам затейливых украшений ручек и носика и наконец мягко тает на середине тонкой ножки, оставляя простенькую квадратную подставку в тени. В глазах ребёнка свет был истинным и довольно избирательным ценителем всего прекрасного, поразительно, как искусно он выделял самую важную и красивую часть, при этом легко растворяя в податливой темноте-помощнице часть невзрачную, непривлекательную. И пусть она также важна на практике, ведь без этой неприглядной квадратной подставки и мягкие округлые бока, и тонкий носик, овитый изящно выкованными лозами с крохотной птичкой сверху, и вытянутые, слегка загнутые кверху ручки - всё это просто рухнуло бы на пол. Красота не может существовать без уродства, изящество не может существовать без простоты, а мир искусства всегда будут отравлять холодный расчёт и скупая практика. Этот мир предпочитает грубую и горькую правду сладкой лжи. Или по крайней мере хочет в это верить. Раз за разом мальчик усматривал в самых разных книжках, абсолютно не связанных друг с другом, эту мысль. Но почему же? Правда лучше, лучше честность, ложь обязательно раскроется, потом будет больнее, скажите лучше сейчас, отмучайтесь сейчас и живите в своей горькой правде, лучше захлебнуться в слезах сейчас, чем удушиться ими позже. «Право какая же глупость» - думалось мальчику. Глупость, придуманная практиками. Да, именно так. Эта мысль ему очень понравилась. Настолько, что поделиться ей с Мистером-Неудачей и Покинутой одновременно и хотелось, и не хотелось. Нет, пусть пока что она будет только его, а потом, когда он придумает, как лучше и красивее её высказать, то он обязательно сделает это, да скажет так, что все просто не смогут стоять на ногах от её важности и правдивости. На секунду мальчик даже замер в предвкушении, перестав ковырять пирог, глаза его радостно заблестели. Однако в следующее же мгновение он вновь опустил взгляд, с досадой тыкнув вилков в выпавший из пирога кусочек рыбы. Нет. Всё-таки лучше будет оставить её при себе. Мальчик вдруг понял, что если вдруг он выскажет свою мысль вслух, спустя буквально несколько секунд, она безнадёжно померкнет и останется тупо витать в воздухе, превратившись в ту самую горькую скупую правду, пока не исчезнет вовсе, оставшись лишь тонким слоем пыли в чужих умах, и то, если повезёт.
«Глупость, придуманная практиками». «Больнее будет потом» - так они говорят. Говорят так, потому что не видят, не понимают красоту по-настоящему. Ох, как сладостна может быть сказка, как красивы могут быть её изощрённые повороты событий, как душещипательна может быть её кульминация. Если бы они были истинными ценителями, ценителями подобными свету, они бы понимали, что в её развязке вовсе не боль, а овации. Овации, рвущиеся из груди в истовой дьявольской пляске истинного искусства, болезненный восторг. Вся жизнь это сцена, а люди в ней актёры, всё игра, но те самые «практики» вдруг с чего-то решили, что одна вариация пьесы хуже другой. Кто дал им такое право? Они ведь сами всего лишь актёры, возомнившие себя главными в чужих историях. А кто же судья? Кто истинный ценитель? Свет. Истинный ценитель - истинный судья. Бом-бом.
Гулкий звон старых напольных часов грубо выдернул мальчика из пучины затянувших его размышлений, он дёрнулся, словно от удара и сам не заметил, как выронил вилку. Она упала, со звоном ударившись о край фарфоровой тарелки. Оба этих звука, прогремевших в момент длительной, словно заморозившей время тишины, показались мальчику столь оглушительными, что в течении нескольких секунд он, в недоумении выпучив глаза, неотрывно смотрел на лежащую на краю стола злополучную вилку, пока его не окликнул мягкий шелестящий голос Мистера-Неудачи:
-Юный господин? - мужчина аккуратно наклонился вперёд, заглядывая мальчику в глаза.
-А? - он поднял взгляд на лицо дворецкого, наконец полностью возвращаясь мыслями к реальности, виновато улыбнулся - Ой, простите, я так задумался, что совсем потерялся во времени.
-Мы так и подумали. - Мужчина улыбнулся и бросил многозначительный взгляд в сторону Покинутой, она также легко улыбнулась, а затем как бы невзначай заглянул в тарелку мальчика, - Я полагаю, вы уже наелись.
Размазанный по всей тарелке кусочек рыбного пирога говорил сам за себя. Мальчик поджал губы и, по привычке почесав затылок, ответил:
-Если честно да, но я просто изначально был не очень голоден. Так что, Покинутая, ты не подумай ничего такого, пожалуйста, и пирог, и всё остальное как всегда было очень-очень вкусно. Фантастически вкусно. Вот.
Девушка беззвучно хихикнула, изящно прикрыв рот кончиками пальцев, затем подняла взгляд на лицо ребёнка, глаза её были полны нежности и любви. Она несколько раз махнула рукой в воздухе, не волнуйтесь, мол, я всё прекрасно понимаю, затем коротко кивнула - но спасибо за беспокойство. Мальчик тут же расплылся в счастливой улыбке, он сам не понял, почему, но это было и неважно. Он чувствовал себя счастливым, окружённый лаской и любовью, этого было достаточно. Тихо скрипнул, отодвигаясь, деревянный стул, Мистер-Неудача галантно поклонился Покинутой:
-Леди, благодарю за вкуснейший, как и всегда, завтрак, - затем отвесил такой же короткий поклон в сторону мальчика, - Юный господин, я, если позволите, откланяюсь, нужно разобраться с несколькими важными делами до обеда.
Покинутая также поднялась со стула, коротко кивая головой. Было заметно, что она уже давно завершила трапезу и теперь не могла найти себе места за столом, спеша скорее вернуться в привычную ей обстановку уединения:
-Ох, да, конечно - мальчик легко спрыгнул на пол, предварительно аккуратно уложив салфетку с ног на край стола, и неуверенно подошёл к Покинутой. - Но Ева должна прийти чуть позже, а одному гулять мне как-то не хочется сегодня. Можно, пожалуйста, я с тобой тихонечко посижу. Я обещаю, что не буду мешать.
Подумав несколько секунд, Покинутая наконец утвердительно кивнула головой и улыбнулась, легко стряхнув с юбки приставшую к ней крошку. На том и порешили, Мистер-Неудача, развернувшись на носках, бодро зашагал в одну сторону, а мальчик под руку с девушкой в другую.
Высокие белоснежные двери беззвучно распахнулись, выпуская их из небольшой обеденной залы в просторное помещение с голым паркетом-ёлочкой. Мальчик вновь как наяву ощутил тепло крохотной ручки Евы, услышал звонкий стук её туфелек на невысоком каблучке, увидел сияющие в лучах солнца золотистые локоны, каждое мгновение их встречи здесь яркими картинками вспыхивало в его памяти, навсегда запечатлённое в самом сердце, оно, поддаваясь самого лёгкому мановению руки, всплывало на поверхность, согревая его своим теплом. Сегодня лучи полуденного солнца не были столь яркими как тогда, рассеиваясь в лёгких сероватых облачках, мерно плывущих по небу, они, пробиваясь сквозь приоткрытые стеклянные двери балкона, лишь слегка освещали небольшую часть залы, словно укрывая её полупрозрачной серебристой дымкой, в то время как всё остальное пространство было в полутьме, отчего вся обстановка приобретала загадочный и несколько меланхоличный оттенок. Одинокий рояль стоял в отдалении, в тени, и лишь несколько крайних клавиш да уголок поднятой крышки, мягко поблёскивал таинственным серебром. Раскрытая нотная тетрадь совсем растворялась в темноте. Мальчик восторженно выдохнул, замерев посреди залы вместе с Покинутой. Истинный ценитель.
Спустя несколько секунд он, наконец сумев оторвать взгляд от чарующей его мысли картины, слегка повернул голову, робко заглядывая в глаза Покинутой. Она также стояла недвижимо, продолжая придерживать его за руку, но было очевидно, что мысленно она сейчас где-то очень далеко. Сначала мальчик подумал, что девушка также заворожена чудесами кудесника света и поэтому также не может оторвать глаз от рояля и даже почувствовал некое воодушевление, ведь теперь он мог бы поделиться с кем-то своим восхищением, и его поймут. Однако, присмотревшись получше, он увидел в глубине её светлых серых глаз глубокую, болезненную и тихую ненависть. Ох, её взгляд не обжигал диким пламенем, не плясали в нём испепеляющие искры и не напрягались её высокие скулы. Нет, лицо её было недвижимо, оно не утратило своей мягкости, даже наоборот, казалось, словно все черты её подёрнулись лёгкой дымкой, и остались лишь мерцающие в темноте глаза. Не было ощущения, что Покинутая вот-вот ринется вперёд, в гневе сбросит нотную тетрадь на пол, грубо захлопнет блестящую крышку под жалобный вскрик инструмента. Мальчик словно наяву увидел, как она медленно подплывает к роялю, как проводит кончиками пальцев по его боку, как касается его гладких податливых клавиш, как печально блестят в полутьме её глаза, словно две полные Луны на беззвёздном небе, а затем она молча чиркает спичкой и вытягивает тонкую изящную ручку вперёд, поднося колышущийся крохотный язычок пламени к краю нотной тетради практически в плотную. Она замирает, она наблюдает, как разгорающийся огонёк жадно пожирает тонкую спичку, подбираясь всё ближе к кончикам её пальцев, она чувствует как с каждой секундой он всё болезненнее обжигает нежную кожу, чувствует, как начинает подрагивать слабая кисть. И вот, дрожащие пальцы ослабляют свою хватку, горящая спичка опасно накреняется вперёд, вот уже и заметно, как начинает слабо дымиться край страницы. О Господи, нет, она подожжет его в самом деле! Тик-так.
Мальчик дёрнулся, всё его тело будто бы на секунду пронзил страшный удар током. Он начал было оглядываться в панике, как вдруг осознал, что стоит всё на том же самом месте, и Покинутая стоит всё там же, рядом с ним, и в глазах её не отражается ни печали, ни ненависти, лишь волнение и нежность. Он и не заметил, как она наклонилась к его лицу, озабоченно всматриваясь в его глаза и аккуратно положив ладонь на его щёку. Кажется, под действием всей этой атмосферы у него слишком сильно разыгралась фантазия. Мальчик облегчённо вздохнул и радостно улыбнулся, касаясь кончиками пальцев руки девушки:
-Прости, что напугал тебя, Покинутая. Что-то я сегодня с самого утра в облаках витаю, - он неловко почесал затылок, - Обещаю больше никуда не улетать и держать себя в руках.
Он демонстративно напыжился и крепко сжал кулачки, вздёрнув подбородок. Покинутая облегчённо выдохнула и, добродушно усмехнувшись, легонько потрепала мальчонку по голове, затем поднялась на ноги, бросив мимолётный взгляд в сторону рояля, улыбнулась и, продолжая легко придерживать его за руку, двинулась в сторону выхода из зала. Высокие двери со скрипом захлопнулись, отгораживая их от волшебной Серебряной залы тишины и её чарующих наваждений. Это название пришлось мальчику очень по душе, так-что он решил поделиться им с Покинутой, на что та одобрительно кивнула и легонько пожала руку мальчика, молодец вы, мол, подходит идеально:
-Покинутая, а может быть ты хотела бы сыграть на нём что-нибудь? Просто мы так быстро ушли, а ты так улыбнулась, когда всего на секундочку взглянула на рояль. Мы могли бы вернуться, и ты могла бы сыграть, если хочешь.
Она замедлила шаг, удивлённо вскинув брови и указав на себя пальцем: «Я? Сыграть?!». Затем неловко улыбнулась, прикрыв глаза, и протестующе замахала руками: «Что вы, да я и не умею играть совсем»:
-Не умеешь играть? Ох, тогда понятно, прости я не подумал...
Она накрыла его руку своей и с нежностью улыбнулась, показывая, что вовсе не злится и всё в порядке.
В блаженном молчании под переменный глухой стук обуви о мягкую ковровую поверхность они добрели до края восточного крыла, самой уединённой части дома. Здесь были владения Покинутой, здесь она могла чувствовать себя свободно и непринуждённо, каждый предмет здесь с молчаливой покорностью подчинялся ловким движениям её рук, ничего здесь не происходило без её ведома. В восточном крыле всегда царил идеальный порядок, тишина и покой.
Со скрипом отворилась перед ними дверца из тёмного дерева с искусно вырезанными на ней разнообразными волнообразными узорами, открывая проход на просторную кухню с несколькими высокими стрельчатыми окнами, украшенными лаконичными витражами. Светлая плитка на стенах идеально сочеталась с гарнитуром из тёмного дерева, идеально вычищенные кастрюльки, сотейники и сковородки стройными рядами стояли на нижних полках, на подоконнике в простой стеклянной вазе красовалась троица белоснежных пионов. Воздух был пропитан самыми разнообразными сладостными ароматами, особенно выделялся аромат цветов и свежего кофе с корицей. С неким благоговением мальчик робко скользнул внутрь вслед за Покинутой и умостился на невысокий деревянный стульчик у стены. Боясь произнести хоть слово и нарушить ту девственную тишину, что царила в этом крохотном мирке молчаливой девушки, он непроизвольно сжал губы в тонкую полоску и стал с немым восхищением наблюдать за Покинутой. Она словно в некоем танце кружила туда-сюда, то вытягивая гибкую ручку вверх, чтобы дотянуться до чего-то на полках, то отводя в сторону, чтобы взять тряпку, то внезапно замирала в задумчивости махая кистью в воздухе, а затем снова пускалась в пляс. Время тянулось незаметно, изредка мальчик робко спрашивал что-то или восторженно вздыхал, невольно произнося хвалебные слова вслух, на что Покинутая каждый раз, оборачиваясь, смущённо улыбалась, заправляла выбившуюся прядь золотистых волос за ухо и снова возвращалась к своему танцу. Через некоторое время, чуть попривыкнув, мальчик стал тихо и ненавязчиво говорить о том, что первое приходило ему на ум, время от времени девушка оборачивалась, чтобы мельком с улыбкой взглянуть на него, и хоть большую часть времени она увлечённо порхала по кухне, будучи к нему спиной, он знал, что она слушает:
-Да, ты знаешь, Покинутая, особенно красиво пение птичек сразу после дождя. Я как-то читал в одной старой книжке, что так они призывают спрятавшееся за плотными облаками солнышко назад и любовно просят его вернуться, согреть собой их и всю землю, в общем вообще всех-всех. Там говорилось, что именно птицы любят по-настоящему, ведь даже не смотря на всё то, что сделали им люди, они продолжают изо дня в день петь для всех нас свои серенады. - мальчик задумчиво вздохнул, и с улыбкой посмотрел в окно, - Ты знаешь, я очень надеюсь, чтобы с Евой тоже любим друг друга по-настоящему, что все мы: ты, и я, и Мистер-Неудача любим друг друга по-настоящему.
Покинутая молчала, стоя спиной, она активно двигала руками, видимо, была занята чем-то особенно важным:
-Наверное, наша любовь всё-таки будет отличаться, ведь люди это не птицы и чувствуем всё мы наверняка по-разному, и мы не можем всему миру дарить свою любовь. Но мы могли бы компенсировать это, подарив самым близким для нас людям столько любви, сколько есть в нас целиком и даже больше! - Покинутая молчала, продолжая стоять спиной и увлечённо двигать изящными локотками из стороны в сторону. - Вот я, например, люблю вас очень-очень сильно! Покинутая, а ты меня любишь?
Покинутая молчала, она была увлечена:
-Покинутая?
Молчание.
Мальчик аккуратно сполз со стула и робко приблизился к девушке с боку, слегка касаясь её руки:
-Покинутая.
Девушка вздрогнула, и опустила недоумённый взгляд на лицо мальчика. Она несколько раз хлопнула ресницами, словно просыпаясь ото сна. На столешнице красовались только что слепленные пирожные в виде цветочков. Наконец осознав, что ей что-то говорили, а она увлеклась и не услышала, девушка виновато опустила глаза, прикрыв рот рукой: «Ох, вы простите меня, ради Бога»:
-Ой да ничего ничего, - мальчик улыбнулся, успокаивающе касаясь её руки, - Это ты прости, что отвлекаю тебя от дел. Пожалуй, мне уже пора, Ева должна прийти с минуты на минуту.
Покинутая с благодарностью кивнула.
Весь пусть по восточному крылу мальчик прошёл шагом, всё ещё ощущая эту таинственную силу тишины и покоя здесь, он просто не мог себе позволить грубо нарушать её законы своим бегом или другим шумом. Но как только позади остались последняя дверь из тёмного дерева, ноги сами понесли его вперёд, навстречу любви. Мимо проносились распахнутые настежь окна, так что время от времени глаза, привыкшие к полутьме, слепил яркий солнечный свет. Облака полностью рассеялись, теперь в небе приветливо сияло яркое полуденное солнце, согревая всё вокруг своими нежными тёплыми лучами. На душе у мальчика пели птицы, он радостно бежал вперёд, к выходу в сад. Быстрее, ещё быстрее. А вдруг она уже ждёт его? Вот узенький лестничный проём, вычищенные до блеска деревянные ступеньки тихо поскрипывали под ногами. Вот высокая деревянная дверь. Жалобный скрип старых петель.
Девственная тишина. Загадочная, таинственная, манящая, пугающая. Лишь тихое стрекотание сверчков звучало отовсюду, однако оно не нарушало законы этой тишины, оно было её частью. Неотделимой, необходимой. И сияющий в небе одинокий лунный диск. Он с величественной назидательностью взирал с высоты тёмного небесного свода. Ни одна даже самая крошечная звёздочка в эту ночь не смела нарушать собой его безграничной всеобъемлющей власти, он один освещал кромешную темноту ночи, и даже самые потаённые и укромные уголки сада не могли скрыться от его зоркого взгляда.
Мальчик не останавливаясь бодро двинулся вперёд, петляя по извилистой тропинке, выложенной крупным булыжником, который, словно чистый кварц, блестел в лучах лунного света. Ещё несколько шажков, и он выскочил на полянку, покрытую невысокой серебрящейся травой. Чуть дальше был небольшой пруд, в спокойных водах которого сегодня радостно плескался лунный свет, украшая его своей сияющей дорожкой. И вот у самого берега, под невысоким деревцем блеснули ослепительнее самой Луны золотистые локоны. Сердце мальчика сделало радостное сальто. Ева! Он ринулся вперёд, в несколько шагов перелетев полянку, и неловко затормозил у самого берега, чуть не улетев в пруд. Наспех поправив порядком растрепавшуюся рыжую гриву, он лучезарно улыбнулся и тихо, почти шёпотом с нежностью произнёс:
-Здравствуй, Ева.
Девочка ничего не ответила, она сидела, поджав под себя колени, сложив тоненькие белые ручки на животе. Лунный свет затейливо переливался в складках её светло-голубого платья с пышной юбкой, вплетался в её распущенные локоны, струящиеся до самой земли, мельком пробегался по её тонюсенькой шейке, а затем плавно очерчивал контуры её детского профиля, не забывая особенно отметить чуть вздёрнутый носик. Иногда казалось, словно её белоснежная кожа столь тонка и нежна, что свет проходит сквозь неё, отчего её одухотворённое личико словно сияло изнутри. Веки её были слегка опущены. Она была задумчива. Она молчала. В последнее время Ева очень молчалива. Однако мальчик заметил, как после его приветствия на её лице расцвела нежная полуулыбка. Он аккуратно присел рядом с ней, сняв с себя пиджачок, аккуратно укрыл им плечи девочки:
-У тебя руки холодные, замёрзла наверняка.
Ева с благодарностью кивнула. Они молчали. Хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Затейливые узоры лунного света игриво сверкали на водяной глади, переливаясь, словно горсти жемчуга. Величественный лунный диск добродушно освещал их крохотные силуэты, укрывшиеся в этом укромном уголке сада, великодушно охраняя их от темноты-проказницы. Истинный судья. Наверное никто из детей не смог бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем они покинули ту поляну. Скорее всего час, а может день, а может год, а может вечность. А может быть, они так и остались там.
Светлый широкий коридор, выполненный из белого мрамора, шёл прямо, никуда не сворачивая. Тёмно-синяя ковровая дорожка мягко пружинила под ногами, яркие солнечные лучи легко пробивались сквозь завешенные белоснежными полупрозрачными тюлями высокие окна, согревая холодные мраморные стены и заполоняя всё вокруг тёплым мягким светом. Мальчик шёл, мечтательно улыбаясь, сейчас все подробности о только что прошедшей невероятной встрече с Евой были столь яркими, что ему не терпелось поделиться ими. Внезапно послышался тихий треск стекла. Вздрогнув от неожиданности, он стал в недоумении оглядываться по сторонам. Слегка колыхнулась воздушная ткань шторы на ближайшем окне, мальчик с осторожностью приблизился, кончиками пальцев отодвигая белоснежный тюль чуть в сторону. Вместо стекла на месте оконного проёма зияла непроглядная чёрная дыра. Тик-так. Он поёжился, резко задёрнул шторы и ускорил шаг, подходя к высокой двери, постучал а затем, повернув серебряную дверную ручки вниз, легонько потянул её на себя:
-Мистер-Неудача? Могу я войти?
-А, Юный господин! - донеслось из глубины комнаты, - Конечно, конечно. Входите скорее.
Мальчик радостно улыбнулся и, быстро заскочив внутрь, захлопнул за собой дверь.
Комната дворецкого была не слишком просторной, однако, все вещи здесь были расположены так, что казалось, если он захочет, то в комнату можно будет вместить ещё в три раза больше такой же мебели, и ему всё равно удастся так мастерски её расставить, что останется свободное место. Мистер-Неудача сидел на деревянном стуле за невысоким деревянным столиком у окна и увлечённо натирал серебрянные столовые приборы, педантично задерживаясь на каждом из них по несколько минут, спуская очки на нос и вновь поднимая их, придирчиво осматривал результат проделанной им работы. Зачастую он его не устраивал, и дворецкий проделывал всё тоже самое по второму или даже третьему кругу. Он на секунду отвлёкся от своего занятия, привстал и встретил мальчика лёгким учтивым поклоном с приветливой полуулыбкой:
-Если вы не возражаете, я продолжу работать. А вы располагайтесь как вам удобно. Что-то случилось?
-Да-да, конечно, работай, работай. - мальчик присел на край стоящего рядом стула, - Ничего такого не случилось, я просто хотел немного поговорить с тобой. Я тебе не помешаю?
-Помешаешь, - ледяной, словно лезвие ножа, голос резанул по ушам, сердце болезненно сжалось от страха. Тик-так
-...Что? - пролепетал мальчик, сжимая руками сиденье.
-Я говорю, что конечно же вы мне не помешаете, юный господин. - ответил добродушный низкий голос, - Да и как вы можете мне помешать, я всегда только рад вас выслушать.
-Ох, ну да...- мальчик сглотнул, облегчённо вздыхая: «И что это мне всё сегодня кажется?»
-Мистер-Неудача, - воодушевлённо начал он, - Я хотел тебе рассказать, как волшебно мы сегодня провели время с Евой в саду. Это было так...так невероятно, и Ева была такой необычайно красивой сегодня. Ты не поверишь, даже больше, чем обычно...
-Кто ты такой чтобы мне «тыкать»? Меня не интересует этот детский лепет, - По телу прошла дрожь, снова лёд. Тик-так-тик. - Подотри сопли и перестань лепетать, Бога ради. Это отвратительно.
Удушливый запах одеколона ударил в ноздри. Мальчик в ужасе соскочил со стула, делая несколько шагов назад:
-Что ты такое говоришь?
Дворецкий оторвался от своего занятия, с недоумением оглядывая взъерошенного мальчика с ног до головы, он взволнованно привстал, поправляя очки:
-Что с вами, юный господин? - тёплый шелестящий голос, - Я просто говорю...Правду. А ты не привык её слушать, верно? - ледяное лезвие. Тик-так-тик-так. - Хах, вот поэтому я тебя на дух не переношу. Взрослей уже, мальчишка. Или сгинь уже поскорее. Ха-ха. Да. Пожалуй, так будет приятнее всего.
Из глаз хлынули слёзы, всё тело забила мелкая дрожь:
-Хватит, хватит, пожалуйста, - практически шёпотом взмолился мальчик, крепко зажмурив глаза и обняв себя руками.
Вдруг он ощутил тёплое прикосновение большой ладони в перчатках и боязливо приоткрыл глаза. Он встретился взглядом с дворецким, в его тёмных глазах светилась неподдельная тревога, нежность и любовь, он снял перчатку и аккуратно коснулся тыльной стороной ладони лба мальчика. Убедившись, что никакого жара нет, Мистер-Неудача улыбнулся, ласково касаясь его руки:
-Вы выглядите взбудораженным, юный господин. Присядьте, пожалуйста, и расскажите мне о вашей встрече с юной возлюбленной, - он заботливо усадил мальчика в кресло, попутно оправляя его одежду, - А я пока соображу нам чай. Что скажете?
Поначалу нехотя и немного неуверенно мальчик начал свой рассказ, время от времени сбиваясь от волнения, но в уютной обстановке комнаты с ароматом чёрного чая и свежести, его сердцебиение быстро нормализовалось, и приятные воспоминания затмили собой ужасное наваждение, рассказ полился сам по себе. Мистер-Неудача время от времени задавал вопросы, чтобы мальчик знал, что он внимательно его слушает:
-Вот так замечательно всё было, ну просто волшебно! - мальчик благоговейно вздохнул, дворецкий молчал, - А до этого я так замечательно посидел у Покинутой! Как жаль, что я раньше так редко к ней заходил, там такая волшебная атмосфера и ароматы. А Покинутая, знаешь, совсем другая там, в восточном крыле, такая...Увлечённая что-ли. Очень живая, вот, - Мистер-Неудача молчал, - А знаешь, мы ведь с ней говорили о птичках и о настоящей любви! Помнишь, я как-то говорил тебе про тот рассказ о пении птиц, которое исцеляет души и призывает солнце после дождя? Ну так вот я и Покинутой сказал и тебе хочу сказать, что мечтаю, чтобы мы все тоже любили друг друга сильно-сильно, как птицы! Вот я, например, люблю тебя очень при очень сильно! А ты меня тоже?
-Конечно же нет.
Мужчина взял в руки серебряный поднос и, круто развернувшись, подошёл к столику, стоящему у кресла, поставил на него поднос. Тик-так-тик-так. Из маленькой фарфоровой чашечки поднималась тонкая струйка пара, внутри плескалась густая тёмно-красная жидкость, от которой исходил тонкий металлический запах, словно иголками впивавшийся в слизистую носа. Кап-кап. Тик-так-тик-так-тик. Белоснежное фарфоровое блюдце. Красный. Грязь. Тик-так. Мерзкий. Скользкий. Шелестящий шёпот у самого уха:
-Язычок.
Тик.
Мальчик медленно поднял глаза. Зрачок. Чёрный, бездонный, страшный. И белая склера. Так близко, но нет дыхания. Только глаз. Весь обзор - глаз. Раз сосудик, два сосудик. Много. Таращится.
Из горла низвергся дикий визг ужаса, мальчик отскочил в сторону, глаз последовал за ним, он подходил, догонял, упирался в лицо. Таращится:
-Нет. Нет. Нет. Нет! - голос срывался. Тик. Таращится. - Это неправильно! Прекрати! Ты не должен так делать! Нет!
Таращится. Три cосудик, четыре сосудик.
Мальчик ринулся к двери, дёрнул её на себя и выскочил в коридор. Он бежал и бежал, глаз не следовал за ним. Но он таращился:
-Господи, куклы, куклы лучше, куклы безопасны, игрушки не обидят, игрушки не пугают...- Приговаривал он, убегая вс дальше и дальше. Это его успокаивало.