Звёздные часы

До Рождества оставалось всего несколько дней, и Рэй пребывал в том трепетном ожидании, какое переполняет исключительно в преддверии этого чудесного праздника. Прямо на его глазах Старрэйн-Мэнор облачился в наряд, подобающий торжеству: комнаты сверкали всевозможными украшениями, в гостиной искрилась высокая ель, парадный вход украшал еловый венок, каждый уголок светился тёплыми огнями, а каждый подсвечник щеголял бархатным бантом.

Хотя в жизни Рэя происходило немало удивительных событий, Рождество по-прежнему оставалось для него особенным праздником. Волшебство любви к близким и незнакомцам, щедрости и поддержки, духовности и доброты. Собранные воедино, они могли сотворить магию, не сравнимую ни с одним изобретением на свете.

Рэй помнил своё первое Рождество в Старрэйн-Мэнор: тогда мистер Бартлетт подарил ему книгу о необычных изобретениях девятнадцатого века.

— Последний раз я отмечал Рождество, когда был совсем молод, — признался он.

— Почему, сэр? — удивился Рэй, отрываясь от изучения своего подарка. — Вам негде было его справлять?

— Не с кем, дружок.

«Рождество — семейный праздник. Но всё это время у него не было семьи» — подумал Рэй.

Тогда он впервые увидел в нём не только гениального изобретателя, но и обычного человека. Ведь именно человек тогда спас его от гнева инспектора Клэйтона. Именно человек помог ему поверить в себя и принять свой дар. Именно человек отправился по его следу и вызволил из логова Кошачьего Глаза. Именно человек нашёл в себе силы рассказать о тёмном проклятии, от которого он так хотел освободить свою душу.

На это Рождество Рэй приготовил для своего дяди и учителя особенный подарок — новая прогулочная трость из тёмного дерева с выдвижным механизмом, который он придумал и смастерил самостоятельно. Прежняя трость мистера Бартлетта выглядела солидно, но частые разъезды изрядно её подпортили.

Рэй подготовил сюрприз для всех, кто был ему дорог: новая атласная подушечка для Мистера Зифа, позолоченная чернильница-лебедь для миссис Дюран, записная книжка для Стрекозы и по две игрушки для еë брата и сестры, а также деревянная шкатулка для горничной Энни. Ещë один подарок — подвеску в виде оленя, как символ света и воодушевления — он приобрëл для мисс Мелтон. Так он надеялся хотя бы немного смягчить и порадовать чопорную управляющую. Ведь кто ещë, кроме него, сделает это?

Подготовительная суета отошла в тень, уступая место ослепительному блеску торжества. Рэю же предстояло ещё одно незавершённое дело, к которому он готовился ничуть не меньше, чем к выбору подарков. Он хотел спросить разрешения мистера Бартлетта, чтобы пригласить двух гостей, с которыми тот был знаком не слишком хорошо. Но ни в Мастерской, ни во всём остальном доме он его не нашёл. Наконец, слуги сказали, что хозяин уехал ещё рано утром, а ему велел передать посылку. Это оказалась коробка среднего размера, в подарочной упаковке и перевязанная красивым шёлковым бантом. Под лентой был вложен конверт.

«Подарочная коробка! Значит, он не приедет?» — не желая более теряться в догадках, Рэй побежал в свою комнату и прежде всего вскрыл конверт. Вложенное в него письмо гласило:

«Мой дорогой Рэй! Надеюсь, ты простишь моё отсутствие — неотложное дело (цель которого тебе известна) вынуждает меня провести некоторое время вдали от Старрэйн-Мэнор. Не могу сказать наверняка, как долго это продлится, но я абсолютно уверен, что не успею вернуться к Рождеству.

Прошу, чтобы ты взял на себя роль хозяина! Ты прекрасно справишься с этой задачей, в этом у меня нет решительно никаких сомнений. И я со спокойной душой вверяю тебе поместье и всех тех гостей, что были приглашены мною на торжество в этом году.

Опираясь на некоторые наблюдения и наши беседы, осмелюсь предположить, что ты хотел бы пригласить на Рождество своих знакомых из гостиницы «Янтарное солнце». Спешу дать тебе своё разрешение: убеждён, в компании друзей праздник пройдёт куда приятнее!

Будь так добр, принеси гостям извинения и поздравления от моего имени! Обещаю сообщать тебе обо всех изменениях и новостях в своём одиночном путешествии.

P.S. Надеюсь, мой подарок придётся тебе по душе. Настоятельно прошу открыть его до наступления Рождества. Желаю тебе весёлого праздника и счастливого Нового года, Хранитель Рэй!».

Тревога в душе Рэя сменилась спокойствием. Он, конечно же, был огорчён тем, что мистер Бартлетт проведёт Рождество вне дома. К тому же, необходимость стать хозяином в этот вечер приводила его в смятение. Впрочем, мистер Бартлетт всегда знал, что он делает, а если у него не возникает сомнений, значит Рэй не может его подвести!

Отложив письмо в сторону, он аккуратно снял подарочную упаковку и открыл коробку — в прозрачном чемоданчике лежали блестящие позолоченные инструменты. Учитель знал, что преподнести своему талантливому ученику!

* * *

Гости всё прибывали, зала заполнялась новыми лицами, голоса и музыка не смолкали ни на минуту. Юный хозяин Старрэйн-Мэнор едва успевал поприветствовать каждого, склоняясь в вежливом поклоне и разъясняя, отчего их не встречает сам мистер Бартлетт.

Вокруг Рэя было так много незнакомых людей. . . Тем временем своего дорогого друга он вынужден был оставить запертым в комнате: позволить Мистеру Зифу присутствовать, значило обречь себя на постоянное беспокойство. Вдруг кто-нибудь наступит ему на хвост или он сам причинит кому-либо неудобство? Рэй позаботился о вкусном лакомстве и надеялся, что тот не станет слишком тосковать в этот вечер.

Слуги разносили шампанское, на столе прибавлялись угощения, в холле то и дело раздавался звонок дверного колокольчика. Чем темнее становилось на улице, тем ярче светились окна праздничной залы.

Всеобщее внимание привлекала раскидистая ель, украшенная причудливыми игрушками. Гости с восхищением разглядывали праздничное убранство залы: ярко-красные банты, нарядные гирлянды, душистые россыпи остролиста. В воздухе витали аппетитные запахи запечённой индейки, миндального печенья, корицы и апельсинов. Прежде Рэй и сам был бы рад насладиться этой потрясающей атмосферой, но вместо этого ему приходилось вести учтивые беседы, выслушивать слуг и отдавать неумелые приказы. Всё это время он то и дело обращал взгляд на парадный вход, надеясь увидеть тех, кого по-настоящему ждал.

— Чудесный приём, мистер Бартлетт! — услышал он слева от себя. — Вы блестяще справляетесь с делами! Совсем как ваш почтенный наставник.

То был мистер Граунд — хороший знакомый мистера Бартлетта и частый гость в Старрэйн-Мэнор. Добродушная внешность и располагающая манера общения сочетались в нём с ироничностью и страстью к нравоучениям. Когда этот невысокий полноватый мужчина, с седыми пышными усами и прищуренными глазками смотрел в лицо собеседника, могло показаться, что он знает о нём нечто такое, о чём тот даже не подозревал.

Немного смутившись, Рэй поспешил ответить:

— Благодарю вас, мистер Граунд! Мистер Бартлетт старался вернуться вовремя, но ему помешали срочные дела. Он просил передать гостям свои извинения!

— О, да, это большое огорчение, друг мой, большое огорчение, — мистер Граунд сокрушённо покачал головой. — Но ему не о чем беспокоиться, ведь у него есть достойная смена и не только на этот званый вечер! Главное, чтобы его ученик не свернул с выбранной дороги.

Тут мистер Граунд лукаво подмигнул, как любил делать во время своих наставлений:

— Прискорбно, весьма прискорбно, что наш гениальный изобретатель решил покинуть Лондон на неопределённое время.

— Покинуть Лондон? О чём вы, сэр?

Мистер Граунд удивлённо вскинул брови:

— Я, конечно же, говорю о том, что наш дорогой мистер Бартлетт намеревается уйти на покой. Кстати говоря, он неоднократно посвящал меня в ваши успехи на изобретательском поприще! Что же касается отъезда — он упоминал, что желает отправиться в небольшое путешествие. Наверное, он решил сообщить вам об этом позже.

— Вероятно, так и есть, — согласился Рэй. — И это неудивительно: у мистера Бартлетта всегда так много разных дел. А как вы находите эти украшения?

Он указал на механические ёлочные игрушки, которые сам смастерил. Мистер Граунд мог часами рассматривать и восхищаться диковинными предметами в доме изобретателя, а Рэю хотелось как можно скорее завершить этот разговор.

«Небольшое путешествие, уйти на покой. Почему же мистер Бартлетт ничего не сказал мне об этом?» — он терялся в догадках. В конце-концов Рэй убедил себя, что мистер Бартлетт частенько утаивал правду о своих делах от многих знакомых.

Оставив мистера Граунда, Рэй в очередной раз вышел в холл, надеясь увидеть желанных гостей. Но вместо этого столкнулся с мисс Мелтон. Завидев его, с надеждой смотрящего на парадную дверь, она остановилась. Сегодня он был её хозяином, а значит волей-неволей, но ей приходилось прислушиваться к его приказам.

— Вам что-нибудь угодно? — она даже не попыталась придать своему тону хоть каплю дружелюбия.

— Нет, благодарю вас. То есть, да. Скоро должны прибыть миссис Дюран и её воспитанница. Буду признателен, если вы сообщите мне об их приезде.

— Я сообщу вам, когда появятся вышеназванные гости.

— Благодарю вас.

Рэй уже собирался вернуться в залу, но обернулся и воскликнул:

— Мисс Мелтон!

Управляющая остановилась. В неизменном чёрном платье с накрахмаленным воротником и безупречной причёской. Она совсем не изменилась. Её облик, как и характер остались ровно такими же, как и год назад, когда Рэй впервые увидел её в приглушённом свете кухонного очага. За это время он успел узнать многих других обитателей Старрэйн-Мэнор.

Ему вспомнилось, как сегодня утром Энни наводила порядок и её улыбка светила ярче солнца; как повар Кьюртон трудился над сегодняшним ужином и не давал покоя своим помощникам, стремясь устроить грандиозный пир; как пожилой лакей Страйтоп, не жалея сил, помогал всем остальным и напевал себе под нос рождественские мотивы. Все в Старрэйн-Мэнор были воодушевлены атмосферой праздника и желали прикоснуться к его волшебству. Все, кроме мисс Мелтон. Она одна оставалась холодна под лучами этого тепла, исполняя свои обязанности. Казалось, чем ярче зажигались вечерние огни, тем старательнее она отступала в тень.

Рэю стало нестерпимо жаль эту строгую женщину. Он задался вопросом, что же такого произошло в её жизни? Что заставило её охладеть к этому миру, всем его печалям и даже радостям?

— Неужели Рождество настолько вам безразлично? — в его голосе звучало подлинное сочувствие.

Помолчав, подыскивая уместные слова, она размеренно произнесла:

— К сожалению, у меня нет возможности предаваться всеобщему веселью.

Рэй понял, что любые попытки пробиться сквозь стену её отчуждённости, будут тщетны. Но ему не хотелось, чтобы она одна в этот день осталась без подарка. Вытащив из кармана заранее приготовленный футляр, он протянул его со словами:

— Быть может, хотя бы это немного порадует вас.

В первые минуты мисс Мелтон смотрела на него с непониманием. В её взгляде появилось замешательство. Она не знала, как ей поступить — поблагодарить и принять подарок или отказаться от него. Рэй же всё это время терпеливо и с надеждой ждал.

Но вот управляющая взяла рождественский дар и произнесла:

— Благодарю.

Она молча удалилась, сжимая в тонких бледных пальцах яркую коробочку.

Не успел Рэй покинуть холл, как раздался переливчатый звон — новые гости! Встретить их должен был лакей, но его не было поблизости.

«Наверное, бедный мистер Страйтоп совсем забегался. Что ж, разве есть разница, где приветствовать гостей — в зале или прямо на пороге?» — подумал Рэй и, поправив фрак, в очередной раз воссоздал на лице улыбку радушного хозяина. Но вскоре она наполнилась неподдельной радостью: за дверью, с подарочными коробками в руках, стояли миссис Дюран и её юная спутница.

Первая была облачена в белое меховое манто, тёмно-бирюзовое платье и шёлковые перчатки. Что же касается Венди Браун, то Рэй едва признал в ней свою недавнюю уличную знакомую. В тёплом свете свечей её русые волосы отливали золотом, а глаза лучились чистотой безоблачного неба. На ней была меховая накидка и нежно-лавандовое платье. Причёску украшала причудливая заколка-полумесяц, в ушах поблёскивали аккуратные серьги, на левой руке серебрился изящный браслет. Она так походила на принцессу, сошедшую со страниц волшебной сказки!

— Как я рад, что вы приехали! — воскликнул Рэй, помогая гостьям снять верхнюю одежду.

— Мы приехали бы гораздо раньше, если бы не сильный снегопад! Он заставил лошадей впасть в оцепенение, а нас — изрядно поволноваться. К счастью, всё завершилось благополучно. Надеюсь, мистер Бартлетт простит нас за позднее прибытие.

— Боюсь, это я вынужден передать вам извинения от его имени, — сказал Рэй. — К сожалению, мистер Бартлетт не смог присутствовать на торжестве. Он просил меня принести гостям свои извинения и поздравления с Рождеством!

— О, в таком случае, — миссис Дюран дружески переглянулась со Стрекозой, — позвольте вручить эти подарки хозяину сегодняшнего приёма!

Она передала ему большую коробку, перевязанную золотой лентой. Её примеру последовала и девочка:

— Счастливого Рождества! — тихо произнесла она, протягивая Рэю подарок чуть меньшего размера. Она пребывала в крайнем смущении, какого он прежде за ней не замечал.

— Благодарю. Прошу, идёмте, я представлю вас гостям!

Но некоторые из них уже были хорошо известны миссис Дюран, поскольку останавливались в её гостинице. Но даже с теми, кого видела впервые, она держалась уверенно и непринуждённо.

— Вам так легко даётся беседа с этими людьми, — сказал Рэй. — Будто с каждым из них вы знакомы долгие годы.

— В некоторой степени, так оно и есть. Люди высшего света имеют много схожих черт.

Рэй посмотрел на неё с непониманием.

— Понять их значительно легче, чем кажется, — она окинула взглядом гостей, и в её глазах промелькнуло нечто насмешливо-тоскливое. — Всё, что их заботит, что они ценят и чем дорожат — это богатство и положение в обществе. Все их беседы неизменно сводятся именно к этому. За время своих странствий и работы в гостинице я повидала разных людей, но все они поклонялись одному божеству.

Рэй посмотрел на своих гостей: леди в роскошных платьях и джентльмены в элегантных фраках. Светские беседы, смех, восхищение. Он невольно вспомнил те дни, когда вместо доброжелательности на лицах благородных господ появлялась брезгливая гримаса, стоило им увидеть чумазого мальчишку в порванной одежде. Вспомнил колкие слова, летевшие в него всякий раз, стоило ему осмелиться нарушить их покой.

Ныне они охотно ему отвечают, внимательно слушают, поддерживают и одобряют. Но что бы случилось с их благосклонностью, если бы к нему вернулся его прежний облик? Рэй знал ответ на этот вопрос, но не хотел делиться своими мыслями с миссис Дюран, а лишь подивился её мудрости и проницательности.

— А как идут дела в «Янтарном солнце»?

— Всё та же суета: прибытия и отъезды, ключи и бумаги, маленькие радости и различные недоразумения. Но я слишком люблю своё «Солнце». К тому же, всё это мелочи. А вот вам, дорогой мистер Бартлетт, я хотела бы высказать свою благодарность!

— Благодарность? За что же?

— За содействие в обретении даровитой помощницы! Ума не приложу, как я справлялась прежде. Рекомендация оказалась правдивой: мисс Браун очень способная юная особа! Уверена, вы столкнулись друг с другом не случайно.

Рэй едва не подавился принесённым ему пуншем, и обратил на миссис Дюран изумлённый взгляд. Неужели Стрекоза рассказала ей обстоятельства их первой встречи?

— Я хотела сказать, что ваш поступок стал воплощением благородства.

— И этим я всецело обязан вам! — с чувством произнёс Рэй. — Если бы не ваша доброта и великодушие…

Но тут миссис Дюран подняла руку в останавливающем жесте — слова благодарности были излишни. Тогда Рэй посмотрел в дальний угол, где сидела Стрекоза. Увы, она не могла похвалиться таким умением держаться в обществе, и вела себя тихо: то рассеянно оглядывала гостиную, то опускала глаза и принималась расправлять складки платья. Воспользовавшись свободной минутой, Рэй решил подойти и немного подбодрить растерянную гостью.

Опустившись рядом на софу, он протянул девочке тарелку с различными лакомствами. Стрекоза было протянула руку, но в испуге огляделась и передумала:

— Благодарю, но я не голодна.

— Печенье и бисквиты существуют не для того, чтобы утолять голод, а для того, чтобы поднимать упавший дух, — резонно заметил Рэй. — Кажется, это именно то, что тебе нужно.

Несмотря на царящую вокруг атмосферу, он решил обойтись без высокопарных речей и официальных обращений. Принимая во внимание, что они побывали в «Медной кружке» и едва унесли ноги от громадного верзилы, было бы нелепо изображать подобие светской беседы.

Стрекоза взяла одно печенье. Поставив тарелку на столик, Рэй стал наблюдать за ней. Она определённо изменилась, и не только внешне. Он смотрел на неё и не мог понять — по душе ли ему эта перемена? Когда-то его возмущало её взбалмошное поведение, но сейчас он ужасно тосковал по ней прежней.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила Стрекоза.

— Тебе очень идёт это платье, — ответ родился сам собой, к тому же, это было правдой. — Даже больше, чем тот старый мужской пиджак.

Это должно было стать комплиментом, но Стрекоза его не оценила: глаза её потемнели, а взгляд стал холодным и острым, как швейная игла. Она закусила губу и отвернулась.

«Кажется, я сказал что-то не то» — подумал Рэй и попытался исправить положение простым вопросом:

— Я обидел  тебя?

Ответом послужило красноречивое молчание.

— Стрекоза, я вовсе не то имел в виду! Я хотел сказать, что ты прекрасно выглядишь. А тот пиджак — он мне тоже очень нравился. Вернее, не очень… насколько вообще может нравиться старый пиджак.

Отчего Стрекоза восприняла его слова столь враждебно? И отчего в общении с ней он так часто говорил чепуху? Но оба этих вопроса оставались для него неразрешимой загадкой.

Стрекоза обернулась и с достоинством произнесла:

— Этот старый мужской пиджак мне дороже любого красивого платья! Но тем, кто привык к нарядным вещам и драгоценным безделушкам, этого не понять.

Рэй не выдержал и, с несвойственной ему сдержанностью, парировал:

— О, да, мне этого не дано понять.

Они смотрели друг на друга, а видели тот день, когда между ними впервые стал таять лëд непонимания. Когда Рэй сделал признание о своëм прошлом, а она боялась открыть ему собственную тайну. В тот вечер он пообещал, что они увидятся снова. И сдержал своё обещание — они встретились вновь, но им совсем не о чем было говорить.

На лице Стрекозы отразилось раскаяние, в то время как Рэя поглотила горькая обида. Они снова не поскупились на колкие слова, и были готовы на всё, чтобы бы стереть сказанное из памяти друг друга.

Наступило тягостное молчание. Когда Рэй уже хотел уйти, чтобы дальше исполнять свои обязанности радушного хозяина, Стрекоза первой поднялась с места. Подойдя к столику и взяв тарелку с угощениями, она сказала:

— Кажется, нам обоим необходимо поднять упавший дух.

Рэй поднял взгляд, и не смог более на неё сердиться. Вдали от шума и суеты, они были рады провести время, наслаждаясь ароматным печеньем и разговорами без упрёков.

— Вид у тебя замученный, — подметила Стрекоза.

— Ох, не думал, что скажу подобное, но я счастлив, что Рождество случается раз в году.

— И почему твой опекун бросил тебя «на растерзание волкам»?

— Он очень занят. К тому же уверен, что это пойдёт мне на пользу.

— У него достаточно суровые меры воспитания.

Рэй посмеялся, но заверил:

— По правде говоря, я не знаю более понимающего и великодушного человека! — сказал он и решил перевести разговор на неё. — Расскажи, как вам живётся в «Янтарном солнце»?

— О, там прекрасно! — воскликнула Стрекоза и её глаза загорелись неподдельным восторгом. — Все очень добры к нам! Миссис Дюран старается, чтобы я и малыши чувствовали себя как дома. А Джеймс и Мэри — они так преобразились! Я так давно не видела их счастливых лиц.

— Отчего же ты не взяла их с собой? Думаю, им было бы интересно посмотреть на праздник!

Стрекоза смущённо ответила:

— Вряд ли это было бы уместно. Ведь ты даже не знаком с ними.

— Многих в этом зале я вижу впервые. А Джеймса и Мэри мог бы назвать желанными гостями! С кем же они остались?

— С миссис Кроули, женой садовника, что работает в «Янтарном солнце». Она относится к ним, как к родным внукам. Я и подумать не могла, что в высшем обществе найдутся люди, которые примут нас так радушно. Мои малыши по-настоящему счастливы! Впервые с тех пор, как…

— Прости меня за слова о пиджаке, — сказал Рэй, чувствуя, что ей необходима поддержка. — Я не хотел задевать то, что тебе дорого.

— Нет, это я должна извиниться перед тобой. Ведь ты ничего не знаешь.

Она замолчала, не решаясь произнести слова, что давно не давали ей покоя, и за которыми она старательно скрывала «призраков прошлого». Но когда, если не в Рождество, прощать давние обиды и расставаться с многолетней печалью?

— Это был пиджак моего отца, — она закрыла глаза, воскрешая в памяти дорогой образ. — У моих родителей был собственный цирк, а сами они выступали с акробатическими номерами. Мы много ездили по стране и везде нас встречали аплодисментами. Всё было хорошо, пока не появился он. Флетчер. Он пришёл к моему отцу и заявил, что сможет навсегда изменить уклад нашего цирка. Тогда мы не знали, насколько правдивым окажется его обещание. Поначалу отец колебался в принятии решения, но когда увидел способности незнакомца — тот был необычайно силён — пришёл в восторг и взял его в труппу.

Флетчер выступал как силач, для которого не существовало неподъёмной ноши. Он так гордился своей силой и упивался восхищением зрителей, что вскоре перестал замечать всё вокруг. Уходил и возвращался, когда ему вздумается, пренебрегал репетициями, грубил и насмехался над другими артистами. Но хуже всего было то, что он не желал соблюдать осторожность при исполнении номеров, хотя отец неоднократно предупреждал его о последствиях.

Наступил день, когда случилось первое несчастье. Флетчер появился за несколько минут до выступления и был пьян. Отец запретил ему выходить к зрителям, они сильно поругались. Поначалу тот уступил, но стоило предыдущему артисту закончить своё выступление, как он вышел на сцену без предупреждения. Толпа приветствовала его ликованием. Прерывать представление было уже нельзя. И поначалу всё шло как всегда — Флетчер поднимал тяжёлые предметы, перекидывал их, балагурил и рисовался перед публикой. Но сделал одно неосторожное движение и тяжёлая гиря повредила ему ногу. Он стал калекой. Ты видел это своими глазами в тот страшный вечер. Выступать Флетчер больше не мог, и тогда отец предложил ему работу вне сцены. Но тот был оскорблён этими словами и предпочёл уйти. Несколько месяцев о нём не было никаких вестей, а затем он неожиданно вернулся.

Всё это время Стрекоза говорила с невозмутимым спокойствием, но на последних словах её голос предательски дрогнул. На лице отразились тревога и ужас былых дней, а руки, сложенные на коленях, задрожали. Заметив это, Рэй сжал её пальцы и посмотрел взглядом, полным сочувствия и поддержки. И она продолжила свой рассказ:

— Это случилось, когда на улице уже похолодало и нам пришлось остановиться в небольшом брошенном домике. Остальные артисты так же нашли себе ночлег в других местах. Я крепко спала, когда меня разбудил едкий запах дыма и голоса родителей. Они кричали, что нам нужно уходить, пытались выбраться, но всё было напрасно — дверь заколотили снаружи. Отец старался выбить её, а мама схватила Джеймса и Мэри, и велела мне лезть в единственное небольшое окошко под потолком. Я понимала, что так нужно, но чувствовала, что если сделаю, как она велит, то, возможно, больше никогда не увижу своих родителей. Сначала я пыталась найти другой способ, но медлить было нельзя — огонь уже пробирался внутрь.

Мне удалось выпрыгнуть и забрать детей. Я убежала как можно дальше, спрятала их и вернулась, чтобы помочь маме и папе. Я изо всех сил старалась освободить их! Как могла отрывала приколоченные доски, но ничего не получалось. И тут я увидела его страшную фигуру. Он оттолкнул меня в сторону и стал смеяться каким-то безумным смехом. Я умоляла его помочь родителям спастись, но он не слушал меня. Кричал, что это мы, Брауны, виновны в его сломанной судьбе. Я плакала и не знала, что мне делать. Но потом я вспомнила о Джеймсе и Мэри, что остались одни. Подумала, как им страшно и холодно. Меня стало жутко от мысли, что я могу потерять их тоже. Родителей было уже не спасти. Но они бы не простили мне, если бы я не уберегла наших малышей. Тогда я, рыдая, бросилась назад, к своим брату и сестре.

С той ужасной ночи мы остались сиротами, без единой родной души и средств к существованию. Пока однажды случайно не забрели в один старенький двор, где нас приютили: дали кров, пищу и защиту. Это Джон и его семья пожалели нас. Так наша жизнь немного наладилась, хотя новые друзья и не могли восполнить потерю, которую нам пришлось пережить.

Позже я узнала, что Флетчер спалил и шатёр, и телегу, и декорации. Он превратил в пепел всё, что мои отец и мать создавали по крупицам, надеясь приносить людям радость. Он думал, что это поможет справиться с гневом и прогнать пустоту в душе. Но я почти уверена, что ему это не удалось. И я не желаю ему зла, ведь он давно жестоко наказан собственной ненавистью и страшными делами. Это наказание ему нести до конца жизни. Я же обещала подарить своим ребятам счастливую жизнь. Но... никогда не думала, что в этом мне поможет случайный незнакомец со стопкой писем.

При этих словах она нежно пожала руку Рэя и посмотрела на него с чувством глубокой благодарности и привязанности. Он же не нашёлся с ответом, но посмотрел на неё с восхищением и другим, куда более сильным чувством, которому пока не в силах был найти объяснение.

* * *

Подошло время ужина, и Рэй был безмерно этому рад! Но не оттого, что проголодался, а потому, что во время трапезы ему не требовалось живо поддерживать беседу. Стоило отдать должное мистеру Кьюртону — угощений на праздничном столе было не счесть! От фаршированной индейки и запечённого поросёнка до фруктового пудинга и сливочного пломбира. Потрясающий вид этих блюд неизменно возбуждал у присутствующих аппетит!

Рэй же думал о своём опекуне: где находится мистер Бартлетт? Над чем он работает? Не требуется ли ему помощь? Когда он вернётся?

— Тебе нездоровится? Ты даже не притронулся к ужину, — заметила миссис Дюран, сидевшая рядом с ним.

— О, не беспокойтесь! Я успел немного подкрепиться.

Преисполненный важности, со стула поднялся мистер Граунд.

«Ох, это не к добру» — подумал Рэй с беспокойством взирая на гостя.

Дождавшись, пока его заметят, тот поднял бокал шампанского:

— Леди и джентльмены! Позвольте мне, старому знакомому мистера Бартлетта, сказать о нём пару слов. Увы, хозяин этого великолепного дома был лишён удовольствия присутствовать на сегодняшнем торжестве.

Вступительная часть этой речи показалась Рэю чересчур обречённой. Точно «хозяина этого великолепного дома» постигла страшная участь.

— Я знаю мистера Бартлетта долгие годы. И на протяжении всех этих лет не перестаю восхищаться высокими качествами, коими наделён этот удивительный человек! Его взгляды, идеи и изобретения множество раз заставляли меня, не побоюсь этого слова, восторженно «разевать рот».

За столом раздался одобрительный смех.

— Его личностные качества достойны множества тостов, но я постараюсь ограничиться парой минут.

Рэй сосредоточенно слушал выступление мистера Граунда, когда почувствовал дрожь около сердца.

«О, нет! Пожалуйста, только не это» — в ужасе подумал он.

— С первых минут знакомства я понял, что мистер Бартлетт — человек незаурядного ума и необычайного таланта, — продолжал воспевать своего друга мистер Граунд, жестикулируя столь энергично, что шампанское в его бокале находилось в опасной близости с краем сосуда.

«Дрожь», тем временем, не унималась, а с каждой минутой становилась сильнее.

«Скорее! Прошу, говорите скорее, мистер Граунд. Ведь мне совсем не хочется так бесцеремонно прерывать вашу речь!» — думал Рэй, чувствуя, как медальон вот-вот выпрыгнет из внутреннего кармана пиджака.

Но мистер Граунд и не думал о завершении:

— Сколько потрясающих изобретений и умопомрачительных идей, сколько энергии и силы заключено в одном этом человеке! Особенно я желал бы отметить великодушие, с которым он...

Содрогание и слепящий белый свет — Рэю стоило немалых усилий скрывать «пробуждение» волшебного медальона.

— Отнёсся к этому одарённому юноше, — мистер Граунд посмотрел на Рэя, сидящего во главе стола. — Я знаю определённо, что этот выбор был сделан не напрасно, и однажды мистер Бартлетт-младший удивит нас ничуть не меньше.

— Дорогие гости, прошу меня простить! — Рэй поднялся со стула. — Позвольте ненадолго вас покинуть.

Выйдя в холл, он опрометью бросился вверх по лестнице, ведь и без того было потеряно слишком много драгоценного времени.

«Лишь бы успеть! Лишь бы мне успеть!» — повторял Рэй про себя.

Перед глазами проносились ступени, перила закручивались в спираль, подъём на второй этаж казался бесконечным.

«Хозяин был очень молчалив и угрюм, часто поглядывал на свои карманные часы и мог броситься вон, ничего не объяснив» — эти слова, услышанные от Энни, прозвучали как горькая насмешка. Вот и он сорвался с места, оставляя гостей в полнейшем недоумении.

Вот она — заветная дверь! Ключ, щелчок, тёмное помещение с едва различимым облачком света. Из-за спешки он путал рычаги для открытия двери, ведущей в Мастерскую, а каждая новая попытка заставляла его волноваться ещё больше. И вот, верный порядок действий открыл ему проход.

Едва взглянув в панорамные окна, Рэй увидел, что Небесное море пребывало в негодовании — сплошь затянутое чернильно-синими тучами, изредка озаряемое всполохами серебристых молний, оно вызывало трепет и страх. Беснующиеся волны ударяли в окна, рисуя на стенах причудливые тени, оглушающие раскаты грома заставляли стёкла дрожать, а внезапно ворвавшийся ветер колыхал пламя свечей.

Приближающееся к Земле Тёмное Созвездие становилось всё сильнее.

Рэй подбежал к Звëздным часам. Что говорил мистер Бартлетт? Как учил бороться с Созвездиями? Сколько энергии для этого потребуется?

«Соберись! Ты справишься. Тебе просто нужно всë вспомнить» — приказал себе Рэй. И тут в его голове зазвучал знакомый голос:

«Прежде всего, запусти Звëздные часы — дай им проснуться».

Нажав большой рычаг слева, он привёл механизмы в движение: скрежет шестерёнок и шум поршней заглушили ненастье за окном.

«Укажи их задачу — создать Созвездие, изменить или уничтожить».

Обратившись к специальной панели, Рэй нажал на одну из трёх кнопок. Ту, что помогла бы превратить Тёмное Созвездие в пыль, прежде чем оно достигнет Земли.

«Запусти подачу звёздной энергии из резервуара. Именно поэтому он не должен пустовать — невозможно знать наверняка, когда в очередной раз понадобится энергия».

Подойдя к резервуару, Хранитель начертил на стекле три особых символа: пятиконечную Звезду, линию горизонта и возвышающиеся над ними песочные часы.

— Небо станет прахом, Земля — домом, Время — силой, — проговорил Рэй вслух.

Символы вспыхнули золотистым огнём, а энергия внутри резервуара заискрилась серебристым светом.

«Покажи Звёздным часам их цель — наведи встроенный телескоп на Созвездие. Постарайся быть предельно точным!».

Рэй поднялся на площадку с телескопом и стал искать на небосводе Тёмное Созвездие. Но как назло, разбушевавшаяся стихия не позволяла сосредоточиться и «поймать» желаемое. В отчаянии отбросив бесполезное приспособление, Хранитель Звёзд схватился за голову: он уже был готов броситься в разъярённое Небесное море, если бы знал, что это поможет справиться с надвигающейся бедой.

Тогда его взгляд упал на изобретение в углу, сокрытое под толщей ткани. Его изобретение. То, над которым он работал весь прошлый год, и всё ещё не был уверен, что оно доведено до конца.

«Но разве могу я отказываться от этого шанса?» — спрашивал себя Рэй. Ведь, как говорил мистер Бартлетт: «Звёздные часы не терпят малодушия». Так чего же ему бояться?

Выкатив Звездосчёт (именно так называлось изобретение), Рэй сдёрнул с него ткань. Это было нечто, напоминающее всё тот же телескоп, но дополненное разнообразными деталями: лупа, резервуар, шестерни и множество мелких инструментов. Этот прибор должен обнаруживать Тёмные Созвездия задолго до их появления, отслеживать и даже предугадывать, где зародится следующее.

Когда Рэй попытался наладить связь Звездосчёта со Звёздными часами, то понял, что ему не хватает всего одного действия, чтобы завершить этот ритуал. Он бросился к своему столу в поисках необходимого инструмента. Но ни отвëртка, ни крепкие щипцы, ни даже созданный им ключ не смогли ему помочь. И тут, во вспышке молнии блеснул чемоданчик с инструментами, подаренный мистером Бартлеттом. Раскрыв его, юный изобретатель сразу нашёл необходимое. Щелчок, ещë щелчок, пара аккуратных движений и всë заработало! Рэй не мог в это поверить, но Звëздные часы и Звездосчёт сошлись как единое целое!

Заменив линзу, настроив масштаб, Рэй распахнул окно и снова приступил к поиску Созвездия. В лицо ему хлестал проливной дождь, а ветер обдавал ледяным дыханием. Но он почти не замечал этого — искал, смотрел, пытался вычислить. Слева, справа, выше или ближе к Земле. Долгое время он не различал ничего, кроме грозовых туч и сверкающих молний. И тут прямо перед ним с поразительной скоростью промелькнул чёрный шар, отбрасывающий красные искры. Рванув Звездосчёт, Рэй едва не сорвал голос:

— Это оно!

Впервые он видел Тёмное Созвездие такой величины и силы — безымянный монстр, летящий к Земле, несущий боль и разрушения. Он не наделён душой и разумом, ему неведомы страх и жалость, он не боится ни огня, ни меча. Его цель — уничтожать.

Но существует и другая, более могущественная сила, что одолеет порождение Небесного хаоса.

Рэй заставил объектив Звездосчёта следовать за Созвездием и метнулся к Звёздным часам.

«Приведи задачу в исполнение: большая кнопка на панели сокрушит Тёмное Созвездие энергией найденных Звёзд» — в его голове снова зазвучал голос мистера Бартлетта.

Дрожащей рукой стерев с лица капли дождя, Рэй бросил взгляд на Небесное море — только он сможет это предотвратить, и у него нет права на ошибку. Он с силой опустил руку на большую кнопку с резным узором. Неудержимая волна энергии прокатилась по Мастерской: стеклянным глобусам и сферам, корешкам книг, изобретениям и бумагам, подвесным звёздам и огромной хрустальной люстре. Всё это закачалось, затряслось и загудело, как от подземного толчка. Взрыв без звука, падение без высоты, боль без удара.

Рэй открыл глаза и понял, что лежит на паркетном полу. Сбитый с ног столкновением Звёздной энергии и Тёмного Созвездия, он не мог поверить, что в этом мире снова может наступить умиротворение. Он поднялся и подошёл к окну — Небесное море почти успокоилось. Тучи рассеивались, открывая взору невидимые доселе Звёзды; ветер, вдоволь насытившись штормом, мягко подгонял синие волны.

Небесное море обрело покой, а значит и Земле ничего более не угрожает.

Хранитель сел напротив распахнутого окна и прислонился спиной к перилам винтовой лестницы. Веки его отяжелели, руки ослабли, а в голове царила упоительная тишина. Звёзды радостно подмигивали ему, благодаря за спасение от всепоглощающего зла.

— Справился, — тихо сказал Рэй, глядя на прояснившийся небосвод.

Он вспомнил слова мистера Бартлетта, которые могли послужить ему лучшей наградой:

«Далеко не каждый человек рождается героем, но становится им, когда подтверждает это своими поступками. Бескорыстными и смелыми, Хранитель Рэй».

Удалось ли ему стать героем в этот Рождественский вечер?