11. Кино
Утро выдалось душным. Ещё не прошло и десяти, а солнце уже щедро поливало деревню теплом, прилипая к коже, заставляя морщиться. Софа шла по узкой тропинке между домами, держа в каждой руке по пакету, вес которых тянул к земле, будто в них по мешку цемента. Плечи ныли, пальцы онемели, а где-то внутри разрасталась злость на бабушку, Алекса и весь этот мир, в котором сахар обязательно нужно покупать в пятилитровых объёмах.
— К черту клубнику, — бурчала она себе под нос, — сама бы и шла за ней...
Она пнула камешек, покосилась на левый пакет, потом на правый — ни один не выглядел легче. Ещё немного — и можно будет просто лечь на землю, а пакеты пусть дальше идут сами.
И вдруг — знакомый голос за спиной, почти в ухо, от чего она подпрыгнула:
— Ты их что, кирпичами набивала?
Софа обернулась — и увидела Лу. Он был в белой футболке, шортах, с немного растрепанными волосами, будто только вышел из дома, но уже с той самой мягкой улыбкой, от которой у неё всегда щекотно в груди.
— Лу! Ты что, следишь за мной? — она изобразила подозрение, но в голосе прозвучала искренняя радость.
— Да я просто гулял. Смотрю — идёт человек, похожий на тебя, только спина согнута под углом девяносто градусов. Подумал: «Пойду, помогу». — Он уже забрал у неё один пакет, потом — второй. — Ты вообще в курсе, сколько это весит?
— Ну, не знаю, килограмм... сто, наверное, — она засмеялась и потёрла запястья. — Спасибо. Я уже почти поклялась себе, что брошу всё и сбегу в лес жить.
— Без сахара и хлеба?
— Именно. Натуральное хозяйство, ягоды, кора и всё такое.
Они шли по тропинке, Лу нёс пакеты легко, будто в них действительно была кора. Софа время от времени бросала на него взгляды — короткие, но внимательные. После ночи на балконе что-то изменилось. Они оба это чувствовали, но ни один не торопился это проговаривать. Слов пока не требовалось.
— А ты чего так рано гуляешь? — спросила она, чтобы хоть как-то отвлечь себя от мысли, как симпатично у него прядка волос падает на лоб.
— Не поверишь, — он фыркнул. — Дед в пять утра поднял. «Помоги там, Лу, инструменты подать». А потом оказался, что «там» — это другой конец огорода. Так что я встал, поработал... и вот решил подышать. И наткнулся на тебя и твои кирпичи.
Софа улыбнулась. Это было странно — лёгкость рядом с ним. Ни принуждённости, ни напряжения, просто... чувство, будто его присутствие делает даже поход в магазин чем-то особенным.
— Знаешь, — тихо сказала она, — я люблю дельфиниумы. Они голубые. Как твои глаза.
Лу чуть сбился с шага, а потом посмотрел на неё — взглядом мягким, немного удивлённым.
— Тогда я принесу тебе их завтра. Только не таскай пакеты — а то подумают, что ты опять строишь дом.
Они дошли до ворот. Лу поставил пакеты у крыльца. Софа чуть подалась вперёд, легко обняла его одной рукой, коротко — но с теплом.
— Спасибо тебе.
— Всегда пожалуйста, — ответил он. — Только в следующий раз зови сразу. А то у тебя спина ещё молодая — жалко будет.
— Угу, мудрый старик, — усмехнулась она. — Приду вечером. Если ты не забудешь дельфиниумы.
— Я забуду тебя — но не цветы, — ответил он тихо и чуть смущённо, а потом повернулся и пошёл обратно, засунув руки в карманы.
Софа осталась стоять у ворот. Смотрела ему вслед, пока тот не свернул за угол. И внутри у неё снова стало светло — будто всё это лето складывалось в единую, тёплую историю, где он всё чаще становился её самой любимой главой.
Свет мягко струился через шторы, полз по полу и обвивал комнату тонкой паутиной ленивого полуденного тепла. Софа сидела за столом, подбородок лежал на сложенных руках, а глаза не отрывались от экрана ноутбука. Наушники закрывали уши полностью, отрезая её от реальности. Там, на экране, Лу — чуть младше, с немного другим голосом, всё такой же сдержанный, но с той самой улыбкой, которую она уже знала наизусть. В кадре он ловил волну — и Софа смеялась от лёгкого счастья, будто смотрела старые домашние видео кого-то очень родного.
На подоконнике, словно маленький алтарь, стоял высокий стакан с аккуратно подрезанными тюльпанами. Софа только что сменила воду, убрала увядшие листья, заново перевязала ленточку — теперь она лежала идеально, персиковая, в тон лепесткам. Цветы казались живыми, как будто понимали, от кого они, и почему стоят именно здесь.
Она снова перевела взгляд на экран. Лу в фильме говорил на французском. Она не понимала каждое слово, но суть ловила. В его голосе было что-то узнаваемое, тёплое. Она вздохнула и, не отрывая взгляда, прошептала:
— Вот же дурак... такой хороший.
И тут... она почувствовала.
Пальцы легли ей на плечи — неожиданно, мягко, но резко выдернули из мира фильма. Она вздрогнула, чуть не перевернув чашку с чаем, и резко повернулась, одновременно стянув один наушник.
— Алекс?!
Он стоял с самым мерзким выражением лица — тем, которое Софа ненавидела с детства. Улыбка до ушей, руки в карманах, и этот прищур, словно он только что застал её за чем-то невероятно глупым... или невероятно милым.
— Ну привет, супер-фанатка, — сказал он, обводя комнату взглядом. — У тебя тут что, фан-клуб Лу? Цветочки, кино, вздохи на французском...
— Заткнись, — пробурчала она, вставая и отворачиваясь. — Ты как всегда: как призрак — в самый неловкий момент.
— Неловкий? Да ладно! Это же мило! Цветы на подоконнике. Чай. Ты, такая в своём уюте, и Лу на экране. — Он кинул взгляд на ноутбук. — Кстати, у него тут подбородок меньше, или мне кажется?
— Выйди. Или я скажу бабушке, что ты вчера хотел съесть весь пирог сам.
— Вот и пошла жара, — усмехнулся он, но уже отступая к двери. — Ладно, ладно, ухожу. Только знаешь что? — Он обернулся на пороге и посмотрел на неё чуть серьёзнее. — Ты бы ему сказала, если скучаешь. Он человек простой. А вот намёки он как тюлень ловит — только когда уже в лицо бьёт.
Софа молча смотрела на него. Потом закатила глаза, но уголки губ всё равно дрогнули.
— Алекс, ты иногда звучишь, как психотерапевт из TikTok.
— Спасибо, я стараюсь. — Он подмигнул и ушёл, напевая себе под нос мелодию из фильма, в котором снимался Лу.
Софа снова села, посмотрела на цветы. Потом на экран. И — медленно, почти машинально — взяла телефон.