5. Карты
Свет бил прямо в глаза. София зажмурилась, отвернулась на подушке и замерла.
Голова... казалась воздушным шаром, которому кто-то сжал горлышко. Всё внутри гудело, как будто оркестр из кастрюль репетировал прямо у виска. Медленно приподнявшись, она осмотрелась — своя кровать, своя комната, утренний беспорядок. А за окном... уже почти обед.
— О боже... — простонала она, садясь на край кровати. В голове начали всплывать фрагменты вечера: костёр, смех, вино, Лу. Очень много Лу. И... немецкий?
Она резко поднялась.
— Я же... я ему что-то говорила? Я... — Она зажмурилась и прошептала: — Пожалуйста, скажи, что он не понял...
Спустившись вниз босиком, она подошла к кухне, лениво потирая висок. Дверь была приоткрыта — за ней доносились голоса. Узнаваемые.
— ...не, ну она реально полезла в воду за собакой, — смеялся Алекс. — А потом с этим вином — ты видел её глаза? Как у кота, которого впервые пустили в закат.
— Зато теперь точно известно, что она — душа компании, — ответил Лу. Его голос был спокойный, но с ноткой, которую София не могла сразу определить. Смущение?
Она глубоко вдохнула, оттолкнула дверь и вошла.
На кухне пахло тостами и кофе. Лу сидел за столом, подперев щёку рукой, Алекс жарил яйца. Оба обернулись, когда она появилась на пороге в растянутой футболке и с растрёпанными волосами.
— Доброе утро, звезда вечера, — ухмыльнулся Алекс, поднимая бровь.
— Пожалуйста, скажи, что я ничего не вытворяла. Особенно... особенно перед Лу, — пробормотала она, сев на табурет и потирая лоб.
— Ну, ты призналась ему в любви. На немецком, — небрежно сказал Алекс, переворачивая яичницу.
София замерла.
— Что?!
Лу кашлянул, виновато улыбаясь.
— Я... немного понимаю немецкий.
— Немного?! — она уставилась на него, вспоминая каждую фразу, которую прошептала у костра. — О нет. Нет-нет-нет... Скажи, что ты не понял...
— Я... понял всё, — тихо сказал Лу, немного опуская глаза.
Молчание повисло в комнате. Даже сковородка как будто стихла. София побледнела, потом покраснела, потом уткнулась лбом в стол.
— Убейте меня. Просто... пожалуйста. Кто-нибудь.
Алекс фыркнул.
— Ну, если честно, это было чертовски мило.
Лу покраснел. Он хотел что-то сказать, хотел пошутить, развеять напряжение, но не мог. Внутри что-то мягко толкало его — лёгкое тепло, которое тянуло к ней ближе. Но он молчал.
София медленно подняла глаза на него.
— Так ты... теперь знаешь?
— Знаю, — кивнул он.
— И что... ты думаешь?
Он замялся, потом тихо сказал:
— Думаю, мне очень понравилось слышать это. Даже если ты не хотела, чтобы я понял.
Она смотрела на него секунду. Потом улыбнулась — неловко, смущённо, но по-настоящему.
— Тогда, может, ты не будешь против, если я повторю это... когда буду трезвая?
Лу посмотрел на неё. В его глазах было солнце, отражённое в воде, летний вечер и всё то, о чём он раньше не говорил. Он просто кивнул.
— Буду ждать.
После позднего завтрака день словно потёк лениво и мягко, как мёд. Алекс включил музыку на колонке, Лу перелистал пару страниц книги, а Софа, немного отдохнув от утреннего смущения, уже снова болтала и смеялась, будто всё давно позади.
— Эй, а давайте во что-то сыграем? — предложил Алекс, зевая. — Не в «правду или действие», я хочу, чтобы мозги поработали. Ну хотя бы немножко.
— Шахматы? — поднял бровь Лу, с усмешкой.
— Не-ет, — протянул Алекс. — Давайте в карты. «Дурак» подойдёт для вас, интеллектуалы.
Софа уселась на ковёр, подогнув под себя ноги.
— Дурак так дурак. Только не обижайся, когда проиграешь.
— Ха! — фыркнул Алекс. — Я рожден, чтобы побеждать!
— Сейчас проверим, — мягко сказал Лу и тоже сел рядом.
Они раскинули карты, и вскоре комната наполнилась лёгким азартом. Софа держалась уверенно, быстро схватывала тактику, угадывала ходы. Алекс каждый раз закатывал глаза, когда проигрывал, и обвинял её в «карточной магии».
— Да как ты это делаешь?! — воскликнул он, когда в третий раз остался с полной рукой. — Ты что, шулер из Берлина?
— Просто у меня логика лучше, — хмыкнула она, подмигнув Лу.
Лу лишь тихо улыбался, наблюдая, как ловко она разыгрывает карты. Он тоже проигрывал, но не чувствовал раздражения. Наоборот. Было в этом что-то притягательное — видеть, как она смеётся, слегка прикусывает губу, когда думает, и с азартом всматривается в карты, словно это не игра, а настоящее сражение.
— Ты тоже сдался? — спросила она, кинув на стол последний козырь.
— Нет, — покачал он головой. — Просто... я давно не встречал того, кто играет лучше меня. Это даже приятно.
Софа подняла на него глаза — искренне удивлённые, но довольные.
— Ты серьёзно?
— Угу. — Он смотрел на неё спокойно, но с каким-то внутренним огоньком. — Люблю, когда есть достойный соперник. А ещё больше — когда он становится союзником.
Она чуть прикусила губу, чувствуя, как сердце вздрогнуло. Где-то между картами, улыбками и его тихими словами возникло что-то... тёплое. Неуловимое. Но очень настоящее.
Алекс, между тем, встал и буркнул:
— Всё, я обиделся. Пойду наберу Айдан, она, может, хоть проиграет мне.
Когда он вышел, Софа и Лу остались вдвоём. На полу между ними лежали карты, вокруг — разбросанные подушки, чашки из-под чая и тонкая, почти невидимая ниточка тишины, которая вдруг стала уютной.
— Хочешь реванш? — спросила она, беря колоду.
Лу кивнул.
— С тобой — всегда.
После нескольких партий «дурака» Софа, сияя от побед, потянулась за бутылкой воды.
— Ну, и что дальше? Может, попробуешь меня выиграть в шахматы, Лу?
— Шахматы? — тихо усмехнулся он, поднимаясь с пола. — Осторожно, Фишер. Это уже моя территория.
— А я люблю играть на чужом поле, — подмигнула она.
Они сели за небольшой деревянный столик у окна. Лу достал свою складную доску — фигурки, чуть стёртые временем, расставлялись чётко, почти ритуально.
Софа начала с уверенного королевского гамбита. И пошло. Она играла быстро, иногда рискованно, но нестандартно — Лу чувствовал это. Он просчитывал, анализировал, ждал. Но первая партия — за ней.
— Шах и мат, актёр, — сказала она, опираясь локтём о стол. — Кажется, сцена теперь моя.
Лу слегка приподнял брови и кивнул.
— Интересный подход. Дай мне минуту.
Следующая партия он шёл осторожнее. Понял: Софа любит агрессию, ловушки, отвлекающие манёвры. Он отдал пару фигур, чтобы выманить её королеву... и сработало.
— Шах и мат, — сказал он спокойно, встретившись с ней взглядом.
Софа фыркнула и закатила глаза:
— Ты что, играл с компьютером до этого?
— Нет, просто начал тебя понимать, — мягко сказал он. — Ты двигаешь фигуры так, как говоришь: громко, весело и неожиданно.
— Что ж, придётся быть тише, — усмехнулась она и начала заново. — Сыграем ещё.
Так продолжалось больше часа. Они проигрывали друг другу, подстраивались, снова удивляли. Она смеялась, он тихо улыбался. Мир за окном казался далёким и неважным — в этой комнате существовали только они, деревянные фигуры и борьба умов.
В последней партии Лу снова победил.
— Ладно, — протянула Софа, с театральным вздохом, — признаю поражение. Но только пока. В следующий раз ты не получишь ни одного хода даром.
— Жду с нетерпением, — тихо ответил он.
Она посмотрела на него, подперев щёку рукой.
— Ты не такой, как я думала.
— А ты — как раз такая, как я не ожидал, — сказал он, не отводя взгляда.
И снова в воздухе между ними повисло то самое — неуловимое, электрическое, нежное. Карты, шахматы, фразы — всё это было не о победе. Это было о встрече. Настоящей.