Наследство

Отчаяние толкает нас на разного рода глупости. Грусть и тоска, а также неимение возможности изменить что-то заставляют искать нас выход, который при свете дня и иных обстоятельствах показался бы неразумным. В таких случаях нам плевать на то, насколько действенно это решение. Тут нам не важен результат — важна надежда, которая пролезает в самый отдалённый уголок сознания и, как ядовитый грибок, оккупирует весь организм. Нам плевать, что идея бредовая и шанс на успех минимальный, а иногда его совсем нет. В этот миг мы видим только одно: лучик света, что пробился через непроглядную стену тьмы, грусти и тоски.

И Эмили, как никто другой, поняла, что это за чувство — увидеть надежду, где её быть не должно. С момента смерти Грейс она чувствовала только пустоту, медленно разъедающую её изнутри. Боль, пожирающая внутренности, делала мир серым и унылым, тогда как слабый проблеск надежды снова вернул миру краски.

Она не хотела верить. Не хотела надеяться, ведь понимала, что это та самая глупость. Вынужденная глупость. Потому что иначе она не сможет. Такая серая жизнь не для неё, и пусть эта надежда безосновательна, но она необходима ей. Как воздух. Как грёбаная возможность слышать, чувствовать и просто дышать. И всё равно, что, возможно, её за эту веру осудят.

Череда событий, приведшая её к этому, надо сказать, дерьмовому результату, была такой же отстойной, мрачной и, в общем-то, сумбурной. Здесь было много переменных, которые Эмили попросту не учитывала, а о некоторых даже не знала. Многое из произошедшего оставалось за кулисами, и, увы, для простых зрителей не объясняли что, как и почему. Она оказалась втянута в непонятную игру, правила которой меняются каждый день, а исход может решить всю её жизнь. Так смысл теперь отступать, если всё, что могло, уже давно случилось? Смысл отрицать, если она уже в игре. Как и говорил Кристофер.

— Я согласна, — отчаянно, глухо и резко, на самом выдохе, отчего фраза получается с придыханием.

С этого момента Эмили решила больше не доверять своим обещаниям, так как почти все из них были нарушены. Пять лет назад она обещала себе не курить, не пить и не шататься с непонятными парнями, но все эти пункты были нарушены из-за постоянного стресса и напряжения. Около месяца назад, когда заявилась к особняку Клиффорда впервые, она пообещала себе, что больше сюда ни ногой, а в итоге и это обещание было нарушено. Неоднократно.

— На что ты согласна? — недоумённо выдал Кристофер, сонно моргая, ведь Эмили приехала к его дому под покровом ночи.

Парень явно спал, и об этом свидетельствовали пижамные штаны (кстати, единственный предмет одежды на Кристофере), заспанный вид и растрёпанные волосы. Поэтому, очевидно, её появление, а тем более неожиданная фраза стали для него сюрпризом.

Эмили вместо ответа достала из сумки свёрток, развернула ткань и явила свету украшенный камнями клинок. Клинок Ночи. Увидев нож, Кристофер поменялся в лице, тут же стал собранней и серьёзнее.

— Проходи, — пригласил он, раскрывая двери шире.

Уже по традиции они прошли в гостиную, где Кристофер достал два бокала и разлил виски. Протянув один ей, он сонно потёр глаза. Эмили не стала отказываться от напитка, а, наоборот, приняла его с благодарностью; от волнения у неё дрожали руки, и виски было самое то для расслабления. Сделав большой глоток, Эмили поморщилась, а потом спросила:

— Так что?

Кристофер тяжело вздохнул, накинул на себя атласный халат, лежащий на диване, но завязывать не стал, демонстрируя широкую грудь и подтянутый живот.

— Это, конечно, хорошо, что ты пришла сама, и мне не пришлось тебя уговаривать, — Клиффорд многозначительно улыбнулся, — но, чёрт, Эмили, ты могла хотя бы до утра подождать?

Эмили вспыхнула. Ну да, она перенервничала. Возбуждение от самой мысли, что она может вернуть Грейс гонило её в спину, заставляло вызвать такси и, надев первые попавшиеся вещи, ехать к Кристоферу домой.

— Прости, я просто… — Эмили запнулась, понимая, что причины спешки Клиффорду знать необязательно.

Кристофер понимающе улыбнулся, отпил из своего стакана и откинулся на спинку дивана, раскинув руки по сторонам.

— Ну что ж, поздравляю! Теперь ты официально член ордена.

— А разве я им не стала, когда ты меня силой приволок в какой-то подвал, а потом напоил кровью? — не смогла не съехидничать Эмили.

Мужчина притворно обиженно выдохнул, скорчил грустную гримасу и выдал:

— Ты преувеличиваешь, Эмили! В моих действиях не было злого умысла или попытки как-то навредить тебе. Я всего лишь хотел, чтобы ты тоже поняла…

Красные глаза зажглись уже знакомым азартом, который пугал не так, как прежде. Хотя мурашки всё ещё бегали по спине, от этого нездорового энтузиазма. На миг в голове мелькнуло очередное сомнение: а правильный ли выбор она сделала? Может тот сон был всего лишь сном? Может та фраза на латыни совсем ничего не значит, а является всего лишь блажью воспалённого утратой сознания?

Но она откинула все сомнения, Эмили выгнула одну бровь и спросила:

— Что именно поняла?

— Что в наших руках власть? Мы можем… — Кристофер мечтательно улыбнулся, — мы ведь можем абсолютно всё. С той властью, что у нас есть, Эмили, мы сможем загадать любое желание, сделать, что угодно. А теперь, когда ты с нами и принесла нам клинок…

Эмили слушала, почти не дыша. Неужели сейчас ей раскроется хоть одна тайна из всех тех, что накопились за столько времени?

— Я не понимаю, о чём ты, — но, несмотря на одолевающее её нетерпение и любопытство, голос звучал ровно и в меру отстранённо.

— О, это моя ошибка, — Кристофер виновато улыбнулся. — Я должен был объяснить тебе всё это ещё давно, но не знал, как ты отреагируешь. Тогда ты бы не поверила мне. Тогда ты была ещё не готова. Пойдём.

Кристофер поднялся, из-за чего полы его халата взметнулись, и пошёл в сторону выхода из гостиной.

— Куда мы? — напряжённо спросила Эмили, недоумевая от такой резкой смены настроения.

— В библиотеку, — известил Клиффорд. — Мне нужно многое тебе рассказать.

Когда он посмотрел на неё, Эмили от чего-то поняла, что он не просто сумасшедший фанатик. Он действительно знает что-то, что недоступно другим. И сейчас, возможно, она тоже это узнает.

При входе в библиотеку Кристофер зажёг свет, но не весь, а только часть, отчего помещение окутывал сумрак. За окном была непроглядная тьма — всё же сейчас три часа ночи. Клиффорд прошагал к одной из полок, пока Эмили неуверенно мялась возле дверей.

— Мой дедушка был обычным человеком, — рассказывал парень из глубины библиотеки. — Он не верил ни в Бога, ни в Дьявола. Но однажды, волей случая, он увидел то, что видеть не должен был.

Он выдержал паузу, во время которой слышались только тихие шорохи и шелест страниц; это напрягало, поэтому Эмили поспешила задать вопрос:

— И что же он увидел?

— На самом деле, Эмили, я и сам не знаю, — в голосе Кристофера послышалось отчаяние. — В его дневнике это событие расписывается очень сумбурно, нечётко. Общие фразы дают понять, что увиденное дедом Маркусом было ужасным, но в результате… Впрочем, ты сама всё это сейчас прочтешь.

Эмили ахнула и вздрогнула, когда из полумрака выступила фигура Кристофера. С книгой в руках и среди тусклого света, он казался исчадием ада или кем-то точно не из этого мира.

— Ужасным? — переспросила она.

Кристофер кивнул. Подойдя к столу в центре, он положил на него книгу и включил лампу.

— Смотри.

Он раскрыл дневник примерно на середине и ткнул в одну из строчек.

— Читай, — сказал он, увидев неуверенность во взгляде Эмили.

«18 ноября 1996 года.

Сегодня я увидел то, что способно перевернуть с ног на голову весь чёртов мир. Это… То, что я увидел, было кошмарно и, я думаю, опасно. Я не уверен, что останусь жив после увиденного… Меня одолевают страх и сомнения, но я должен сделать запись здесь. Знайте, что если я умру, то в этом будет виноват ОН».

Последнее слово было написано жирным и большим шрифтом. Продавленная бумага свидетельствовала о том, что пишущий это человек неоднократно обводил эти две буквы ручкой.

— Он? Это?.. — от изумления Эмили почти прошептала эту фразу.

Кристофер кивнул и перелистнул на другую страницу. Снова ткнул на строчку, и в этот раз Эмили сразу принялась за чтение.

«21 ноября 1996 года.

Мне кажется, я схожу с ума. Странное ощущение, словно я уже не я, не покидает меня с того самого дня, как я увидел то ужасное существо воочию. Мне страшно. Постоянно кажется, что за мной следят, даже когда я в собственном доме. Я не знаю, что мне делать. И, если честно, то я не уверен, что смогу выбраться из этой передряги живым».

— После этой записи начинается самое странное. Дед пишет, что после увиденного он прозрел и познал истину, а его прежняя жизнь была сплошной фальшью. А теперь смотри.

Уставившись на еще одну страницу, Эмили начала читать.

«20 декабря 1996 года.

Теперь я знаю, что тот случай — воля судьбы. Увиденное позволило мне воспринять мир таким, какой он есть. Теперь я обладаю такой силой, какую не может себе представить ни один человек. Ведь эта сила — знания. Вооружившись ими, я стану бессмертным. ОН дал мне эту возможность».

— То есть он нашел способ стать бессмертным? — недоверчиво спросила Эмили, отрывая свой взгляд от страниц.

Кристофер закрыл дневник и, погладив по кожаной обложке, медленно кивнул.

— Да. Он действительно нашёл способ стать бессмертным. Но немногим позже. Где-то через четыре года.

Эмили изумлённо выдохнула. Как же так? Правда ли это? Может Маркус был просто очередным психом, который возомнил, что Сатана существует и благодаря этому знанию, он станет всемогущим? Но всё же Эмили смолчала о своих сомнениях, а вместо этого уточнила:

— И как же стать бессмертным?

Кристофер вернул себе былую усмешку и уже более непринужденно выдал:

— А вот здесь мы подходим к моменту, где появляешься ты, дорогая Эмили.

— А при чём здесь я?

Кристофер недовольно вздохнул и пробормотал что-то о слишком недоверчивой нынче молодёжи. А потом он пошёл к одному из стеллажей и достал ещё одну книгу — ту, что он показывал в её первый приход в эту библиотеку.

— Существует пророчество, которое гласит, что только кровь меченой самим Великим может помочь стать бессмертным.

— Я всё ещё не понимаю, каким боком здесь я, — уже немного раздражённо заявила Эмили.

— Сейчас ты всё поймёшь, — пролистав несколько страниц, Кристофер победно улыбнулся и торжественно зачитал: — «Помеченная Великим придёт однажды сама и вернёт то, что изначально принадлежало Ему. Только её кровь поможет в достижении цели, которой мы все служим».

Недоумённо моргая, Эмили стояла и переваривала только что услышанное. Помеченная? Что это значит? Этот вопрос она и озвучила.

— А сама не догадываешься? — Кристофер выжидательно выгнул бровь и склонил голову на бок.

Эмили помотала головой, что немало позабавило Клиффорда, который издал смешок и подошёл к ней ближе.

— Это было пророчество, которое добыли мой дед и его брат, принеся жертву одному из демонов Ада.

Спокойно, словно говорит о погоде, вещал Кристофер, не отрывая взгляда от Эмили.

— Не бойся ты так! Ни один человек не пострадал! Они просто зарезали козу, — заверил он, когда увидел, как Эмми дрожит. — Согласно этому пророчеству, некая Помеченная, то есть девушка, которую отметит Великий особым знаком, придёт в особняк Клиффордов и вернёт то, что изначально принадлежало не ей. Клинок Ночи.

— Получается, ты, как только я пришла, понял, кто я? — получив кивок, Эмили нахмурилась. — А откуда у моей семьи вообще этот клинок? Как моя бабушка его получила?

Кристофер повёл плечами, и потёр глаза. Видно было, что он устал и хочет спать, но вместо этого поясняет глупой девочке очевидные вещи.

— Когда «Клан Ночи» распался, а это случилось после смерти моего деда, начался раздрай. Как это бывает, многие захотели занять место главного, моего деда, и началась типичная борьба за власть. В итоге, у них ничего не вышло, клан развалился, но некоторые успели отхватить себе небольшой такой куш. Кто часть пророчества, кто «Хроники Клана», а твоя бабушка смогла забрать Клинок Ночи.

Эмили раздосадовано покачала головой. Значит, это правда? Получается, что её бабушка действительно была участницей секты? Хотя… Она и сама сейчас вроде как пытается туда вступить. Стоит ли ей осуждать Грейс, если Эмми сама недалеко откатилась?

— Что значит: «Только её кровь поможет в достижении цели», — процитировала она, зацепившись за странное построение предложения. — Я должна умереть?

Кристофер хмыкнул, а потом рассмеялся. Плечи его тряслись из-за безудержного хохота, а Эмили стояла и смотрела на его поджарую грудь и не могла заставить себя отвернуться. Всё же, несмотря на явные проблемы с головой, Клиффорд был до чёртиков привлекательным мужчиной.

— Эмили, — отсмеявшись, простонал он, — мы же не какие-то психи и убийцы. Никого убивать мы точно не будем. Для ритуала понадобится только пару капель крови, полное лунное затмение и Клинок Ночи, которым будет сделан надрез. Никто тебя убивать не будет.

Эмили напряжённо всматривалась Кристоферу в глаза. Говорит правду? Или опять лжёт? Сомнения терзали её душу, но Эмми умело отгоняла их. Всё же вся эта история больше походила на полный бред, нежели на что-то реальное. Многое было совсем уж притянутым за уши, и, честно говоря, у неё не было ни единого повода доверять Кристоферу. Кроме одного. Надежды.

Надежда — вот, что заставило поверить, а потом придти сюда. И вскоре заставит сделать последний шаг в пропасть. Согласиться стать одной из них. Одной из этих безумцев, которые ради бессмертия готовы на всё. Даже на поклонение самому Сатане.

— Ты говорил, что мы можем загадать всё. Всё, что захотим. Что ты имел ввиду? — недоверчиво протянула она.

Она искала любой повод. Любой повод, чтобы зацепиться и не дать себе уйти.

— Чисто теоретически — да. Мы можем загадать любое желание, — неуверенно начал Клиффорд. — Понимаешь, суть ритуала в загадывании желания. Когда прольётся твоя кровь, каждый из нас загадает желание, но одно на всех, иначе ничего не выйдет. И мы все согласны с тем, что этим желанием должно быть получение бессмертия.

Эмили вздрогнула, стоило только прозвучать словам о пролитии её крови. Звучало это не очень оптимистично и рождало в голове не самые радужные картинки. Усилием воли, подавив в себе желание вскочить, она горделиво выпрямила спину и уверенно посмотрела Кристоферу в глаза. Зрачки парня были расширенными, а глаза горели безумным огнём. Он был настолько возбуждён самой идеей о заполучении бессмертия, что его трясло мелкой дрожью, а слова лились нескончаемым потоком.

— Ты только представь, — вещал он. — Ты только представь, как прекрасно будет жить вечность. Ты будешь жить, сменятся эпохи, а ты за всем этим будешь наблюдать. Никаких болезней и никакого риска. Ты никогда не умрёшь, и твои близкие не познают горечь утраты. Разве не прекрасно?

Эмили не видела в этом ничего прекрасного. Жить вечно — постоянно жить в одиночестве. И видеть смерти близких людей. Никакая вечная жизнь не стоила таких жертв. Не стоила души. А вот жизнь Грейс… Да, она стоила этого риска.

Услышав о желании, Эмили окончательно убедилась в том, что это не бред, и она не сходит с ума. Грейс из сна тоже говорила о желании и говорила, что у других на этот счёт и планы другие. Но также она рассказала о том, как загадать желание первой. Поэтому уверенно кивнув, Эмили слабо улыбнулась.

— Думаю, мне такое подходит, — неожиданно даже для себя произнесла она.

Кристофер в свою очередь улыбнулся в ответ, и Эмми засмотрелась на эту улыбку. Сейчас в полутьме и с этой простой улыбкой, без какого либо скрытого смысла, Клиффорд выглядел обыкновенным парнем. Даже его глаза сейчас казались не такими яркими, как обычно. Цвет был насыщенного вишнёвого цвета и казался почти карим.

— Думаю, ты можешь остаться у меня до утра, — произнес он, неожиданно прервав эти странные гляделки.

Эмили словно отмерла и кивнула. Действительно. Сейчас не было никакого желания ехать через весь город среди ночи. Сегодня она может переночевать у Клиффорда дома, а с утра покинет особняк.

— Пойдём, я покажу тебе гостевую спальню.

В подтверждение своих слов Кристофер решительно направился на выход из библиотеки. Завернув за угол, он кивком головы указал на лестницу. Эмили поняла всё без слов и начала подниматься первой. За ней тихо шагал Клиффорд.

— Вот, прошу. Там есть всё необходимое для проживания, но если что-то понадобится, то я буду в комнате напротив, — сказал он и указал на дверь с другой стороны.

Эмили снова кивнула и зашла в выделенную ей комнату. Как Кристофер и сказал, там было всё необходимое для сна, поэтому, сняв одежду и оставшись в одной майке и нижнем белье, Эмми легла спать. День был сложным, и, как только её голова коснулась подушки, она уснула.

А во сне её поджидали очередные кошмарные видения. Всю ночь она ворочалась и что-то бормотала себе под нос. Страх сковывал её во сне и не давал вынырнуть из мира грёз. И уже перед самым пробуждением она как наяву услышала:

— Нет, Эмили, что же ты наделала! — отчаянно закричали голосом Грейс. — Что же ты навторила!

Голос был настолько реальным, что Эмили резко подорвалась и с сильно стучащим сердцем и тяжело вздымающейся грудью принялась осматриваться.

Фух, всего лишь сон. Просто кошмарный сон.

Но вопреки заверениям здравого смысла сердце сжалось от непонятного страха, а по коже поползли мурашки.

«Что же ты натворила!» — гулко прозвучало в голове, и Эмили снова вздрогнула.

Что же она натворила?