Новые знакомства
День пятый. Суббота
В последнее время мне очень везёт. Тьфу, тьфу, тьфу. Не дай Бог накаркать. С чего я это взяла? Поясняю, Дорогой, поясняю. Я ещё не напоролась ни на одного живого человека: только на парочку рычунов да на одного крикуна. Хочешь ли Ты узнать, чем они отличаются друг от друга, и кто из них опаснее? Я расскажу.
На самом деле, довольно сложно так сразу ответить на этот вопрос: кто из них опаснее. Для этого нужно сначала разобрать их «природу» и функционал. Например, Рычун — он рычит, что, собственно, ясно и по его названию, верно? Его рык звучит как нечто среднее между рёвом разъярённого медведя, лаем немецкой овчарки и воем голодного волка, а ещё недовольным ворчанием деревенского алкоголика, у которого отобрали последнюю бутылку самогонки. Все эти звуки, собравшись в один букет, создают устрашающе-оглушающее нечто. Кстати, оглушающее — это ещё слабо сказано. Действительно, эта тварь использует свой рык как инструмент для охоты. Он оглушает свою будущую жертву и, пока та не успеет прийти в себя, начинает рвать её своими цепкими зубами, совершенно удивительнейшим образом увеличившимися в процессе скоротечной эволюции данной твари. То есть, если у обычного человека тридцать два зуба, у кого-то двадцать восемь (я говорю о зубах, приобретенных от природы), в редких случаях меньше, и в редчайших — больше. Так у Рычуна, будь он не ладен, огромная пасть, полная острых клыков, количество которых достигает почти пяти десятков. Меня пугает то, что они слишком быстро эволюционируют. Это не может не настораживать, ведь всего лишь спустя пару месяцев у них может появиться огромная скорость, острый слух и зоркий глаз. Что тогда? Тогда никому не спастись. Никому. А так, пока эту тварь можно убить, но сделать это довольно сложно. Даже четырёх пуль из обычного пистолета, попавших ему в лоб и сердце, иногда не хватает, приходится добивать битой или арматурой — что попадётся под руку.
Крикуны... Социальные твари. Всегда ходят группами, никогда не блуждают в одиночестве. Если ты увидел Крикуна — будь уверен, рядом ошивается ещё целая шайка, ты их просто не видишь. Пока не видишь. Они слепы как кроты, какие-то органические наросты, свисающие с их лбов, закрывают им глаза, поэтому они ничего не видят, но стоит чему-то рядом упасть — Крикун начнёт орать во всю глотку, как взбешённая учительница со стажем работы в тридцать лет после контрольной, которую завалил весь класс, а на его зов, будь уверен, прибегут и остальные. Их слух настолько идеален, что они даже могут услышать то, как ты пытаешься привести в норму свою дыхалку после пробежки, прикрывая рот рукой. Иногда мне кажется, что они способны услышать и бешеное биение сердца испуганного человека и взмах его ресниц. Слух Рычунов, по сравнению со слухом Крикунов, не настолько идеален. Мораль сей басни такова — увидел Крикуна, не дыши, не моргай и как можно быстрее вали с этого места, не поднимая лишнего шума. Иначе тебе откусят полголовы за раз.
Есть и иные твари, да. Примерно месяц назад мне пришлось встретиться с другой тварью. Я не знаю, как называют их другие выжившие, но я назвала его Боровиком. Боровик — это такой гриб с довольно толстой и широкой шляпкой и ножкой. Твари выглядят почти как этот гриб — шляпообразная голова и тучное тело со множеством странных наростов, похожих на трутовые грибы (те, что вырастают на стволах деревьев). Плюются нечтом, похожим по составу на соляную кислоту, а может и ею вовсе. Воняют жутко. Слышат средненько, неплохо видят в темноте, но слепнут при ярком свете — как солнечном, так и искусственном, однако при ослеплении начинают плеваться своими кислотными образованиями во все стороны. Прости за подробности, но дальность одного такого плевка примерно три с половиной метра. Не знаю, может, если поднатужатся, то смогут плюнуть и дальше. Я бы не стала проверять. И тебе бы не советовала. Логично, что они обитают в тёмных, сырых и заброшенных местах. Например, в канализациях или подвалах бывших многоэтажных домов.
Интересно ли теперь тебе то, что произошло со мной позже в ту ночь, когда я направилась за лекарствами для Шурика? Сейчас расскажу, устраивайся поудобнее.
Я попрощалась с Сашей, оставив ему большой кухонный нож, и направилась к ближайшему дому как можно тише. Было уже довольно темно, из-за чего становилось жутко. Знаешь ли, мне не очень хотелось становиться едой для представителей популяции зомби. В кармане куртки покоился пистолет Макарова, найденный в доме рядом с убитой девушкой, а в руках находилась бита, уже повидавшая свой первый бой на автозаправке, на что указывали кровавые отметины на ней. Соседний дом был уже попроще: одноэтажный домик с окнами в деревянных рамах. Вот это контраст, да уж. Слева шикарнейший дом, построенный по "первому писку моды", а справа простой, в какой-то степени родной, домик. Он не выглядел шибко заброшенным. Я подошла к окну и скрытно в него заглянула, слабо пригнувшись. Света не было, звуков каких-либо тоже. Я подошла к деревянной двери и несильно дёрнула её за ручку, но не успела я её открыть полностью, как услышала шевеление сзади себя. Я уже собралась попрощаться с жизнью и с Шуриком, но решила уйти красиво и гордо, поэтому крепко схватив биту я обернулась и увидела перед собой человеческий силуэт. Мужской. Я замахнулась битой, чтобы нанести удар, но силуэт меня прервал, подняв руки.
— Стой! Я человек! — ответил мужчина ясным голосом. — Я видел тебя с мальчиком. Ему нужна помощь.
— Какого чёрта? — не опускала биту я.
— Пройдём в дом, я всё расскажу, — спокойно говорил незнакомец, лица которого я не видела.
— Может вас там несколько, и это ловушка? — недоверчиво произнесла я.
— Можешь мне не верить.
Я вытащила из кармана пистолет и направила его на мужчину, отошла в сторону от двери и сказала:
— Ты первый, веди.
Незнакомец прошёл в дом, а я зашла за ним, не отставая от него ни на шаг и не сводя с него пистолет.
— Осторожно, здесь порог, аккуратно перешагивай, — сказал он.
Он вошёл в большую комнату, скорее всего, в гостиную, и сел за стол, находившийся посередине комнаты. Мужчина вытащил из кармана спички и зажёг свечу, стоявшую на столе в старой советской рюмке. Пламя свечи осветило комнату лишь на небольшой радиус вокруг стола, поэтому он встал и зажёг ещё две свечи: одну на серванте, другую на старом телевизоре. Стало значительно светлее. Я не сводила с него глаз. Из-за света трёх свечей я наконец-то смогла разглядеть этого человека. Мужчина на вид лет тридцати, довольно высокий (это я заметила еще на улице), худощавого телосложения, в старом потёртом свитере. У него были довольно грубые, но на вид приятные черты лица, как мне тогда показалось при паршивом освещении. Он посмотрел на меня и вздохнул.
— Можешь обойти весь дом и убедиться в том, что я здесь один. Можешь обыскать меня, я не против. Не стой в дверях, присаживайся.
Я опустила свое оружие, прошла внутрь комнаты и присела на мягкий и потрёпанный диван тёмно-зелёного цвета.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Зачем тебе это? — недоверчиво спросила я.
— Хочу познакомиться с тобой. Меня зовут Виктор, можно просто Витя. А тебя как?
— Кира.
— Приятно познакомиться Кира, — слабо улыбнувшись ответил он. — Так, Кира, говори, что ты искала?
— Мне нужно обезболивающее. Для мальчишки.
— Что с ним? — участливо спросил Виктор.
— У него вывих, нужно вправить. Но без обезболивающего он не выдержит, — ответила я, опустив головку биты на пол, но придерживая ее за ручку.
— Точно вывих, не перелом?
— Точно.
Виктор встал и направился к серванту. Он открыл одну дверцу и вытащил из неё большую коробку, поставил её на стол и принялся в ней копошиться, что-то пытаясь найти.
— Есть. Идём.
— Куда?
— К мальчишке, куда же еще? Велика вероятность, что ты неправильно вправишь вывих и только искалечишь парня. Я сам вправлю. Я медик.
Я с недоверием взглянула на Виктора, но делать было нечего. Мне пришлось ему довериться, и мы направились к дому, в котором сейчас находился Шурик. Из-за плотных занавесок неяркий свет лампы не сильно бросался в глаза с улицы, что играло нам лишь на руку, не привлекая лишнего внимания. Виктор прихватил с собой всю коробку с медикаментами. Я постучала в дверь со внешней стороны так, как мы договаривались Шуриком, и спустя минуту дверь открылась. Мой новый спутник напугал старого, это было видно по его лицу. Я поспешила его успокоить.
— Не волнуйся, если что, пристрелим его. Это Виктор, а это Шурик.
— Очень гостеприимно, — отозвался сзади Виктор, усмехнувшись.
Мы вошли в дом, и я помогла Шурику добраться до дивана, а Виктор закрыл дверь изнутри.
— Он сказал, что является медиком, и уверил меня в том, что справится лучше меня.
— Кира, я ему не верю, — сказал Шурик, подозрительно глядя на Виктора, раскладывавшего на столе нужные медикаменты.
— Я тоже, но не переживай, я рядом.
— Катастрофа длится лишь несколько дней, а вы уже так не доверяете людям? — улыбнувшись спросил наш новый знакомый.
— Я и до катастрофы никому не доверяла, — отозвалась я.
— Я тоже. Мужчина, а вы вообще какой именно врач? — спросил Саша.
— Педиатр, но вывихи вправлять я умею, не волнуйся.
Не буду подробно описывать все махинации, проведенные Виктором с ногой Александра, прошу простить мне мою лень и жадность. Саша вцепился в мою руку и посмотрел испуганно мне в глаза.
— Не уходи, ладно? Будь тут.
Я переплела наши пальцы и аккуратно погладила его свободной рукой по волосам.
— Конечно, не волнуйся. Я никуда не уйду.
Спустя несколько криков Шурика и несколько минут вывих был вправлен. Виктор довольно вздохнул и потрепал мальчика по голове.
— Вот, видишь, всё нормально, а ты боялся. Отдыхай. Пару дней стоит не напрягать ногу, а так, в целом, всё хорошо.
— Спасибо.
— Да не за что, дружок.
Я накрыла Шурика пледом.
— Поспи. Если проснёшься посреди ночи и что-то тебе понадобится, а я буду спать — смело буди меня, договорились?
— Договорились.
Мы с Виктором отошли на кухню.
— Спасибо, — сказала я, сев на барный стул.
— Да не за что. Это всё еще мой долг. Коробка с медикаментами пусть остается тут же, я загляну завтра утром, взгляну на состояние Шурика.
— Оставайся. Мне кажется, в этом доме всяко безопаснее, чем в твоем, нет?
— Уже не хочешь меня отпускать? Как мило, — улыбаясь произнес мужчина.
— Хочешь быть поздним ужином для фриков? Ради Бога.
Собеседник покачал головой.
— Хорошо, я останусь. Спасибо за предложение. Еще не хочешь меня пристрелить? — спросил он, сев на соседний барный стул.
— Ещё посмотрим.
Некоторое время мы сидели молча.
— Хочешь чай?
— Не откажусь.
Благо, в доме присутствовал электрогенератор, благодаря которому можно было и осветить дом, и согреть дом, и вскипятить воду. Я поставила чайник и вернулась на свое место.
— Вы с Шуриком брат и сестра?
— Нет.
— Неужели мать и сын? Не верю, — скрестив руки на груди спросил медик.
— Конечно, конечно. Мы знакомы около суток. Я подобрала его на улице.
— А сколько тебе лет? — спросил мужчина.
— Двадцать два.
— Выглядишь моложе. Лет на девятнадцать.
— Мне принимать это как комплимент? — изогнув бровь спросила я.
— Как хочешь. А мне тридцать. Почти.
Я поднялась и стала заваривать в две кружки чай.
— Почему ты не в городе? Тоже сбежал? — спросила я.
— Я гостил у бабушки. Она умерла вчера от сердечного приступа, когда я пошёл на речку за водой. Я не успел ее спасти.
Мне стало стыдно за свое поведение с ним и за этот вопрос тоже. Я чувствовала то, как мои щеки покраснели от стыда и злости на себя.
— Прости. Я не должна была спрашивать.
Виктор отмахнулся и сделал глоток чая, погрузившись в свои раздумья.
— Ничего. Это уже не важно. Куда путь держите? Почему из города сбежали?
Я улыбнулась, обхватив горячую кружку обеими ладонями, и взглянула на собеседника.
— Да так, на пикник за город собрались. Грибочки там, ягодки, понимаешь?
Виктор шутку оценил, хотя я и не шутила. Никогда не умела этого делать.
— С вами что ли поехать, мухоморную настойку сделать.
— В лечебных целях?
— Нет, просто напиться и забыться.
— Ты же врач, тебе нельзя.
— А Гиппократ бухать не запрещал, но бабушка запрещала. Однако сейчас ее уже нет, так что можно.
Виктор оперся локтем о барную стойку и вздохнул.
— А если серьезно, то куда?
— Искать брата.
Я поведала ему свою историю о потерянном брате и устало вздохнула.
— Ты же понимаешь, что он вполне себе может быть уже мертв? Не надейся понапрасну, — сказал Виктор.
— Я всегда готовлюсь к худшему, но надеюсь на лучшее, так меньше разочаровываешься.
Виктор головой указал на мою биту, стоявшую в углу.
— Чья кровь? — спросил он.
— Девушки с заправки. Она уже превратилась, незаметно подкралась и напала на меня, я разбила её голову в кашу.
— Руки не дрожат?
— Сейчас уже нет.
— А это что за пятно? — он указал на засохшее кровавое пятно за барной стойкой.
— Когда я вошла, тут стояла ужасная вонища. На этом самом месте лежал труп девушки чуть младше меня, и пролежала она здесь около двух недель. Её застрелили, но сделали вид, будто застрелилась она сама, оставив при этом пистолет в ее руке. Я вынесла ее на задний двор, похоронить не успела, поскольку стало темно.
— Пользоваться пистолетом-то умеешь? Стреляла когда-нибудь в жизни?
— Приходилось.
— Подожди дня три, прежде чем уезжать. Парень должен немного восстановиться, если ты его бросить, конечно, не собираешься.
— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась я. — Я его не брошу. Его и так бросили, сдав в детский дом. Я не могу его оставить, если уж взялась за это.
— Как говорил Джек Шепард: «Живём вместе, умираем врознь». Тебе его ото всего не уберечь. Помоги себе сначала.
— Откуда у врача время смотреть шестисезонный сериал «Остаться в живых»?
Виктор приятно удивился, поняв мою осведомлённость в происхождении произнесённой им фразы.
— Да так, еще в школьные годы смотрел, а ты?
— Даже год не прошел с того момента, как я досмотрела этот сериал.
Виктор покачал головой и тихо засмеялся.
— Что? — спросила я.
— На улице зомби бегают, едят людей, а мы сидим в доме, попивая ароматный чаёк и беседуя на тему просмотренного нами сериала. Это немного забавно, не находишь?
— Почему педиатр такой эгоистичный? — спросила я, проигнорировав его замечание.
— Я реалист. В тебе росту от силы сто шестьдесят сантиметров, и размер ты носишь сорок второй, тебе самой себе бы охранника найти, а не детей защищать. Ты умрешь. Либо спасая его, либо спасаясь от него, либо спасаясь из-за него. Исход один — смерть.
Я улыбнулась.
— Я столько лет мечтала умереть, резалась, топилась, вешалась, считала себя сломанной игрушкой, выкинутой на помойку догнивать последующие сто пятьдесят лет. Думала, что я никчёмная и никому не нужная. Я хотела приносить пользу, но доставляла лишь хлопоты. Сейчас у меня появился шанс доказать самой себе, что я ошибалась. И если я, спасая его, продлю его жизнь хотя бы на десять минут, то буду считать, что прожила не зря. Не пытайся меня понять, у тебя всё равно это не выйдет. Можешь просто считать меня сумасшедшей, хотя ты всё равно будешь прав. В любом случае, это вовсе не твое дело.
Виктор некоторое время молча пил чай, но вскоре сам прервал тишину.
— Ладно. Тогда я поеду с вами. Прежде чем ты начнёшь возмущаться и спрашивать, почему я так решил, я сам отвечу. Есть несколько причин моего решения. Во-первых, мне некуда идти, я один, а втроём всё равно веселее. Во-вторых, попробую продлить жизнь Санька еще на пару минут, сохранив твою. В-третьих, что-то подсказывает мне, что это будет верным решением. В-четвертых, ты мне понравилась, где я еще сейчас найду боевую полторашку?
Я улыбнулась и вздохнула.
— Сочувствую тебе.
— Почему это? Потому что ты мне понравилась? — сказал Виктор, посмотрев прямо мне в глаза.
— Иди спать. Спокойной ночи, — сказала я и, встав, направилась на второй этаж, по пути как можно тише взглянув на спавшего Шурика.
На втором этаже было две спальни, мебель в которых точно так же была накрыта покрывалами либо полиэтиленом. В одной из спален я убрала покрывало с кровати, сняла обувь и верх, оставшись лишь в бюстгальтере и штанах, и залезла под одеяло. Как только моя голова опустилась на подушку, я отключилась, позволив себе наконец-то расслабиться. Мне приснился кошмар. Макс стоял на каком-то пустыре спиной ко мне. Я позвала его, и он медленно обернулся. Брат улыбнулся мне, но его зубы были в крови, и лицо было разбито настолько, что сложно было найти на нем живое место. Вдруг за ним возник какой-то мужской силуэт, нечто бестелесное. Силуэт замахнулся, в его руке отчётливо был виден топор, и снёс моему брату голову, которая прикатилась к моим ногам. Его глаза были открыты, и они смотрели мне прямо в душу. Я проснулась с криком. Прежде я никогда не кричала от кошмаров, лишь резко просыпалась и чувствовала скованность в теле, и лежала, боясь совершить лишнее движение и рассмотреть комнату. Вместе с криком я вскочила, и поэтому находилась в сидячем положении. В комнате было темно, за окном, соответственно, тоже. Было около двух часов ночи. Чувство животного страха еще не прошло, поэтому я боялась даже обратно лечь и закрыть глаза. Казалось, как только я закрою глаза, то сразу же увижу отсеченную голову брата и его глаза, смотревшие насквозь. За дверью послышались шаги, и вскоре в дверях оказался Виктор.
— Что случилось? Ты кричала.
Я помотала головой и испуганно осмотрела комнату.
— Кошмар, — единственное, что я смогла из себя выдавить в тот момент.
Виктор прошел в комнату и закрыл дверь.
— Посидеть с тобой, пока ты не уснёшь?
Я кивнула, а он сел на кровать и вздохнул.
— Сколько сейчас времени? — спросила я.
— Два часа и десять минут, — ответил он тихо. — Что снилось?
— Брат. Он был на каком-то пустыре, весь в крови. А потом за ним возник силуэт и снёс ему голову, которая прикатилась к моим ногам.
Виктор покачал головой.
— Это просто сон. Я здесь, засыпай спокойно, хорошо?
— Хорошо.
— Ложись и закрывай глаза.
Я решила послушать его совета, поэтому легла, свернулась калачиком и закрыла глаза. Вскоре я уснула, а проснулась уже утром. Виктора в комнате на момент моего пробуждения не было. Думаю, он ушел, когда убедился, что я уснула.
Я спустилась вниз, где Виктор осматривал ногу Шурика и одобрительно кивал.
— Хорошо, — сказал он. — Только как договаривались, не наступай на эту ногу, вообще ее не нагружай.
— Понял, — ответил Саша и из лежачего положения переместился в сидячее.
— Доброе утро, — сказал Виктор, первый заметивший меня. — Как спалось после кошмара?
— Доброе. Хорошо, больше без кошмаров.
Шурик обернулся и улыбнулся.
— Ну как ты? — спросила я, сев на стул рядом.
— Уже гораздо лучше, болит меньше. Виктор сказал, что все хорошо.
Виктор вошел в зал и поставил на стол две пиалы с овсянкой.
— Ешьте, — сказал он, скрывшись на кухне.
— Откуда у нас овсянка? — спросила я.
— Виктор с утра сходил к себе домой и принёс много всего, — ответил Шурик, взяв в руки сосуд с кашей.
Я последовала его примеру и стала есть. Виктор вернулся в зал, поставив перед нами кружки с горячим чаем.
— Приятного аппетита, — сказал он, сев на диван и принявшись завтракать вместе с нами.
— Приятного.
Виктор принес Шурику приключенческие романы, чтобы он не скучал. Паренёк начал читать роман Жюля Верна «Дети капитана Гранта» и, по-видимому, его затянуло, поскольку весь день он читал, не отрываясь от книги ни на минуту.
— А ты читал раньше такие книги? — спросила я как-то.
— Нет, нам книжек не давали, — ответил он, не отрываясь от книги.
Мы с Виктором вышли на задний двор, чтобы похоронить девушку, найденную мною прошлым вечером. Мы выкопали ей могилу и опустили ее в яму, засыпав сверху землей.
— Ты знал её? — спросила я.
— Видел пару раз с её стариком, — ответил Виктор.
— Со стариком?
— Она была молодой любовницей одного состоятельного, но возрастного мужчины — хозяина этого дома. Они часто скандалили, но я не особо прислушивался к природе их ссор. Но, по-моему, старик ревновал свою любовницу к её молодым ухажерам, которых у нее было не мало, поскольку пока дом строился, к ней приезжали многие парни примерно ее возраста. Конечно, случалось это тогда, когда «папочка» отлучался по делам.
— М-да, скорее всего, он ее и убил.
— Вполне возможно.
День прошел обычно, а вечером Шурик заставил нас прочесть по ролям какую-то другую книгу, название которой я уже не помню, а жаль.
— Так, Кира будет Эмбер, а Виктор Шоном, — распределял роли Шурик.
— А ты? — спросил Виктор.
— А я буду Кевином. Остальных разберем по ходу чтения.
***
Так, Дневник, пора ложиться спать, завтра сложный день. Спокойной ночи. Если выживу — сообщу об этом.
Целую, твоя Кира.