Метод построения речей сенатора Бевериджа
Альберт Беверидж написал небольшую, но очень полезную книжку, озаглавленную «Искусство публичных выступлений» («The Art of Public Speaking»). «Оратор должен владеть темой, – пишет заслуженный политический деятель. – Это значит, что все факты должны быть собраны, систематизированы, изучены, переварены, причем речь идет о фактах, освещающих явление не только с одной стороны, но и с другой – со всех сторон. И необходимо удостовериться, что это действительно факты, а не предположения или недоказанные утверждения. Не принимайте ничего на веру.
Поэтому проверяйте и уточняйте все данные. Это, разумеется, означает необходимость тщательной исследовательской работы. А как же без нее? Ведь вы намерены информировать, обучать своих сограждан, давать им советы. Разве вы не хотите стать для них авторитетом?
Собрав и осмыслив факты по конкретной проблеме, определите для себя, к какому решению они вас подталкивают. Тогда ваша речь приобретет оригинальность и силу. Она будет живой и убедительной. В ней будет отражена ваша личность. После этого изложите свои мысли письменно со всей ясностью и логикой, на какую способны».
Другими словами, найдите факты, всесторонне описывающие данное явление, а затем предложите выводы, которые ясно и определенно вытекают из них.
Вудро Вильсон строит скелет из костей
Когда Вудро Вильсона попросили описать свой метод, он ответил: «Я начинаю с перечня вопросов, которые мне хотелось бы осветить, располагая их в своем мозге в естественной взаимосвязи. Таким образом получается костяк выступления. Затем я стенографирую это. Я привык делать стенографические записи; это экономит уйму времени. Затем я перепечатываю все на машинке, изменяя фразы, корректируя построение предложений и по ходу работы добавляя материал».
Теодор Рузвельт готовил свои выступления в характерной манере: он собирал все факты, изучал их, оценивал, определял их значение и делал выводы, основанные на непоколебимой уверенности.
Затем, положив перед собой блокнот с пометками, Рузвельт начинал диктовать, он делал это очень быстро, чтобы в речи были динамика, спонтанность и живость. Вслед за этим он прочитывал напечатанный текст, правил его, вносил дополнения, что-то вычеркивал, делал пометки карандашом и диктовал еще раз. «Я никогда ничего не добивался, – говорил он, – без упорного труда, без напряжения всех умственных способностей, без тщательного планирования и предварительной подготовки».
Рузвельт часто приглашал критиков послушать, как он диктует, или читал им вслух свои речи. Он отказывался обсуждать с ними содержание своих выступлений, так как к тому времени его решение было принято окончательно и бесповоротно. Рузвельт хотел услышать от них не что говорить, а как сказать это. Он вновь и вновь перечитывал напечатанные страницы, сокращал, правил, улучшал. В таком виде эти речи попадали в газеты. Разумеется, он не заучивал их наизусть. Выступая, Рузвельт импровизировал, и нередко произнесенная им речь в чем-то отличалась от опубликованного и отшлифованного текста. Однако диктовка и правка были отличной подготовительной работой. Они позволяли ему усвоить материал и последовательность изложения, придавали его выступлениям ту плавность, уверенность и отточенность, которых трудно было добиться иным способом.
Сэр Оливер Лодж, физик и философ конца XIX – начала XX века, рассказывал мне, что, диктуя тексты своих докладов, пришел к прекрасному методу подготовки и тренировки. Сначала он диктовал их быстро, заботясь только о содержании, а затем – уже в том виде, в каком они будут произнесены перед аудиторией.
Многие из моих слушателей считают весьма поучительным способ, при котором выступления записываются на диктофон или магнитофон, а затем прослушиваются. Поучительно? Конечно, но боюсь, порой это может вызвать разочарование. Однако это весьма полезное упражнение. Я его рекомендую.
Метод предварительной записи на бумаге своей речи заставляет вас думать. Он делает более ясными ваши мысли, помогает закрепить их в памяти, сводит к минимуму рассеянность мышления и улучшает дикцию.
Рональд Рейган заслужил репутацию великого оратора своим умением излагать мысли эффективно и с энтузиазмом. Перед ораторами прошлых поколений у него было то преимущество, что он мог не только диктовать свои речи на магнитофон и затем прослушивать их, но и записывать выступления на видеокамеру, а потом оценивать свой язык тела.
Классика Бенджамина Франклина
В своей «Автобиографии» («Autobiography») Бенджамин Франклин рассказывает, как он улучшал дикцию, как вырабатывал легкость в выборе слов и разрабатывал свой метод упорядочивания мыслей. Его жизнеописание стало литературной классикой, но, в отличие от большей части подобных произведений, читается легко и с большим интересом. «Автобиографию» можно считать образцом простого и ясного английского языка. Каждый, кто хочет заняться самосовершенствованием, прочтет ее с пользой и удовольствием. Думаю, вам понравится приведенный ниже отрывок.
«Примерно в это время мне попался в руки разрозненный том «Зрителя». Это был том третий. До сих пор я еще не видел ни одного. Я купил его, неоднократно перечитывал от корки до корки и был в совершенном восхищении. Слог показался мне бесподобным, и я решил подражать ему, насколько возможно. Поэтому я взял некоторые очерки и кратко записал смысл каждой фразы, затем отложил их на несколько дней, а потом попытался восстановить текст, не заглядывая в книгу и излагая смысл каждой фразы так же полно и подробно, как в оригинале, для чего прибегал к таким выражениям, которые мне казались уместными. Затем я сравнил своего «Зрителя» с подлинником, обнаружил некоторые свои ошибки и исправил их. Но оказалось, что мне не хватало то ли запаса слов, то ли сноровки в их употреблении, а это, как я полагал, я смог бы приобрести, если бы продолжал писать стихи; ведь постоянный поиск слов одинакового значения, но с различным количеством слогов, чтобы соответствовать размеру, или различного звучания для рифмы принудили бы меня непрерывно искать разнообразия, а кроме того, все эти слова закрепились бы у меня в уме и я был бы над ними хозяином. Тогда я взял некоторые из напечатанных в «Зрителе» историй и переложил их в стихи; когда же я как следует забыл прозаический оригинал, то принялся переделывать их обратно в прозу.
Иногда я в беспорядке перетасовывал свои конспекты и через несколько недель пытался расположить их наилучшим образом, прежде чем составлять законченные фразы и дописывать очерки. Это должно было научить меня упорядоченному мышлению. Сравнивая затем свое сочинение с оригиналом, я находил множество ошибок и исправлял их; но иногда я льстил себя мыслью, что в некоторых незначительных деталях мне удалось улучшить изложение или язык, и это заставляло меня думать, что со временем я, пожалуй, стану неплохим писателем, к чему я всячески стремился».