1.
1 ноября 18** года
Восточный склон Лунной горы
Асна передвигалась тихо-тихо, давясь всхлипами и собственным сердцебиением, застрявшим где-то под горлом.
Врывавшийся через разбитое окно ветер стремительно окутывал нутро дома холодом. Он кусал босые ноги, заставляя тело Асны трястись ещё пуще, но она не замечала этого. Холод сейчас не был главным злом. Оно бродило где-то в коридорах притихшего поместья.
Асна заглядывала в одну комнату за другой, надеясь обнаружить хоть кого-то живого. Время от времени решалась на сдавленный шёпот, молясь, чтобы чудище не услышало, но дети отозвались. Чтобы хотя бы кто-то из них уцелел, надёжно спрятался и ждал её.
– Ганси? Виина?..
– Шанна? Тори? Чарли?..
– Кто-нибудь...
За спиной скрипнула половица, заставив Асну коротко вскрикнуть и обернуться так резко, что ноги заплелись, и получилось ещё больше шума. Показалось, что тьма сгустилась вокруг огромного силуэта, который вот-вот прыгнет на неё и разорвёт на куски, как разорвал Каспера и Данку. Их голоса, оборвавшиеся на отчаянной ноте, всплыли в памяти так ярко, что в них потонул взвывший ветер и стук оконной рамы. И, хотя через несколько долгих мгновений стало ясно, что в коридоре никого не было, желудок всё равно скрутился тугим узлом. Перед глазами вновь вспыхнула картина, которую Асна застала минуты назад в одной из детских спален. Залитые кровью постели. Два маленьких изуродованных тела со свёрнутыми шеями и белёсыми личиками, на которых навеки отпечатались отчаяние и страх.
Пытаясь подавить рвоту, Асна поднялась на трясущихся ногах и ринулась к разбитому окну – может, удастся прыгнуть и остаться невредимой, добежать до города и позвать кого-нибудь на помощь. Лишь бы тварь не успела добраться до остальных, лишь бы кто-нибудь ещё остался жив...
Она уже перегнулась через раму, когда обнаружила тянувшийся из-под окна широкий след. Глаза отчаянно вцепились в густые сумерки. Кто-то медленно шевелился в снегу чуть впереди. Это был человек, ребёнок. Он полз по земле, волоча за собой ноги.
Распознав в нём старшего из детей, Асна высунулась из окна насколько могла и прохрипела, боясь повышать голос слишком сильно:
– Тори! Тори, это я!
Мальчишка каким-то чудом услышал её. Вздрогнул, обернулся. Она не могла разглядеть его лица, но была уверена, что на нём написан ужас.
Она замахала рукой в сторону конюшни, молясь, чтобы он понял. Чтобы притаился там и дожидался помощи. Но Тори вновь принялся отчаянно работать локтями, стремясь укрыться в лесной чаще.
Глупый мальчишка. Там же звери, от которых он не укроется со сломанными ногами, туда же наверняка направится чудовище, когда выберется из дома.
– Я сейчас, Тори, подожди, – надрывно прошептала она скорее себе и отпрянула от окна, туго соображая, что делать дальше.
Нужно найти остальных, кричало отравленное ужасом сознание. Раз Тори жив, значит, мог спастись кто-то ещё. Может, чудище ушло, может, пощадило других, не заметило...
Она задержала взгляд на багряной Луне, что висела над лесом прямиком меж гор, укутавшись в рваные тучи. Единственный свидетель творившегося здесь кошмара, молчаливый и безразличный. Жуткое напоминание, преследовавшее её из года в год и принёсшее ту же беду, что и семь лет назад.
Семь лет назад
Юго-западный склон Лунной горы
Асна сидела, затаив дыхание. Боязнь спугнуть ворон, слетевшихся на приманку, переплелась в ней со страхом за одну из птиц, которой суждено было погибнуть через считанные секунды. Хоть Асна и была дочерью охотника, хоть и видела не раз, как мама свежует принесённую отцом добычу, хоть и знала со слов взрослых, что порой смерть так же необходима, как воздух, а всё равно смириться с ней было непросто.
Ниро тоже замер, сосредоточенно выбирая жертву. Даже сейчас он вёл себя, как настоящий охотник. Взгляд цепкий, губы плотно сжаты, рука крепко стискивает лук с оттянутой тетивой, ни один мускул не дрогнет. Асне думалось, что именно так, должно быть, выглядел на охоте отец.
Наконец стрела рассекла воздух, подняв жуткое карканье. Четыре птицы упорхнули, одна осталась на земле. Широкие крылья бились в предсмертной агонии, на опавших листьях расцветали пятна крови.
Ниро, не скрывая радости, подошёл к подбитой птице и схватил за лапы.
– Гляди, Асна! – похвастался он, приподняв трофей. Стрела пробила птичью грудь прямо под шеей.
Асна громко прокашлялась – так долго терпела, чтобы не спугнуть ворон, что горло начало спирать огнём, – и вымученно улыбнулась ему, стараясь не смотреть на убитую птицу.
– Ты молодец, – выдала она искренне и поплотнее укуталась в тёплую накидку. – Ну что, пойдём домой?
Брат осторожно извлек стрелу и принялся запихивать ворону в мешок для добычи.
– Если устала, иди. Я ещё поброжу тут.
– Но бабушка просила не задерживаться, – трусливо напомнила Асна. – День сегодня короткий, скоро темнеть начнёт, лунный монстр выйдет раньше...
Ниро вздохнул и немного помрачнел, словно Асна испортила всё веселье одной только фразой.
– Лунный монстр, – пробурчал он. – Если боишься сама до дома идти, так бы и сказала.
Асна обиженно сжала губы, но не стала напирать. Сама ведь напросилась взять её с собой, уцепившись за возможность побыть со старшим братом, которого в последнее время видела так редко из-за своей болезни. Но их прогулка и без того затянулась. А ночь красной луны неумолимо приближалась.
Грудь вновь сдавил кашель. Ниро проследил за Асной краем глаза – угрюмо, словно думал, что сестра давит на жалость, но всё же обеспокоенно, – убрал стрелу в колчан и перекинул мешок через плечо.
– Ладно, пошли, – сказал он и протянул ей ладонь, как делал это раньше, когда они были ещё совсем маленькими.
Вороны возмущённо каркали им в спины, словно проклиная за смерть собрата. Казалось, весь лес сейчас сбежится на эти крики, посмотреть, что за негодяи навели столько шуму. Асна мысленно попросила у ворон прощения, невольно покосившись на мешок с мёртвой птицей.
***
Каждый год в преддверии краснолуния бабушка просила Асну и Ниро помочь с поимкой каких-нибудь мелких зверушек или птиц. Чаще всего это были угодившие в ловушку мыши, но если они не попадались, приходилось охотиться. Асна была не приспособлена к этому делу. Слишком жалостливая и неуклюжая, да ещё и болезненная, совсем не под стать дочери охотника. Сплетёт какие-нибудь силки для кролика, и на том радость. Зато Ниро, энергичный и пышущий здоровьем, с радостью перенимал ремесло отца и преуспевал в этом деле. Поэтому трофеи обычно приносил именно он.
Зверушки были своеобразной данью монстру Лунной горы, который каждое краснолуние выходил на охоту, и в качестве жертв предпочитал людей. Согласно легенде, монстр этот был порождением древнего духа, которому в былые времена поклонялись пришедшие на гору племена и раз в год преподносили ему в дар жертву. Но с каждым новым поколением вера в Лунного духа слабла, люди перестали бояться его и отказались от кровавой традиции, и тогда он в ярости создал себе слугу в виде ужасного существа, которое впредь забирало человечьи жизни в дань своему хозяину.
Люди в краснолунье действительно гибли. Кого-то находили истерзанным на краю леса, а кто-то пропадал бесследно. Но происходило это далеко не всегда, оттого и вызывало у многих сомнения в легенде. Некоторые списывали это на обычное совпадение, кто-то считал происками диких животных, на которых красная луна влияла как-то по-особенному. Но бабушка верила свято, и прививала эту веру внучке.
– Этой скромной жертвой мы выражаем хозяину горы своё почтение и просим его милости, – по обыкновению объясняла бабушка, сплетая из красных нитей ритуальную верёвочку, за которую следовало подвесить жертву у входа в дом.
Асна сидела напротив, укутанная в тёплые одеяла, и тоже старательно плела. Бабушка время от времени бросала оценивающий взгляд на её работу. Ритуал необходимо было выполнять тщательно, и бабушка с детства учила Асну всем азам, дабы она поддерживала эту традицию, ведь больше никого в семье это не заботило. Мама всегда считала легенду о монстре чушью, Ниро с каждым годом всё больше склонялся на её сторону: даже сегодня он, не доходя до дома, вручил убитую птицу Асне, а сам направился колоть дрова, хотя раньше разделял с Асной и бабушкой этот маленький обряд. Отец, правда, всё же в легенду верил. Но верил молчаливо. Каждое краснолуние непременно оставлял наготове лук и ножи, а то и вовсе уходил на охоту вместе с другими мужчинами, желавшими защитить деревню от виновника исчезновений и убийств, кем бы он ни был. Вот и на сей раз отец решил посвятить краснолуние охоте. В облачные дни, как этот, он уходил раньше. Темнело быстрее, а значит, зверь мог выползти на охоту, не дожидаясь глубокой ночи. Бабушка рассказывала, что в одно из краснолуний погиб его хороший друг. Погиб жестоко и загадочно: уснул в своём доме, в окружении братьев и сестёр, а утром нашли его на опушке леса истерзанным. Никто не мог сказать, как он оказался вне дома ночью, а если его утащила тварь, то почему родные не заметили. С того момента отец и прислушался к легенде.
Закончив верёвочку, Асна протянула её бабушке. Как раз в этот момент в дом вошла мама.
– Опять вы за своё, – вздохнула она и тяжело опустила на пол вёдра с водой. – Каждый раз одно и то же, сколько можно заниматься этой ерундой?
Асне по обыкновению стало стыдно, но бабушка терпеливо улыбнулась.
– Ворчи не ворчи, а эта ерунда нам жизнь спасает, – сказала она и принялась подвязывать ворону за лапы.
Мама фыркнула.
– А то как же, – и вышла из дома.
Бабушка передала ворону Асне, чтобы она завязала завершающий узелок. Асна сделала это неохотно – всё же мама умела сеять в её душе сомнения в обряде. Её давящий неодобрительный взгляд так и стоял перед глазами.
Когда дело было сделано, они отправились наружу, чтобы подвесить ворону над крыльцом. На гору уже ложился вечер, и Асне было боязно, что они завершают ритуал слишком поздно. Взгляд то и дело невольно ускользал к опушке леса, в глубокие тени, ютившиеся средь деревьев, и на дорогу перед домом, усыпанную рябой листвой. Мать уже загнала коз в сарай и возвращалась назад. Стук топора Ниро всё ещё раздавался в вечерней тишине.
Когда Асна подвесила жертву на одной из перекладин над крыльцом, на дороге замаячили силуэты.
Кто-то нёсся к их дому.
– Мам, – невольно вырвалось у Асны.
Мама, проследив за её взглядом, замерла перед крыльцом. То были деревенские мальчишки, друзья Ниро. Но что им понадобилось в их глуши так поздно?
– Что стряслось? – спросила мама, выдвинувшись к ним навстречу.
– Чудовище! – кричал запыхавшийся Раас, и тело Асны прошиб холод. – Его поймали, убили!
– Чего? – поражённо спросил Ниро, выбежавший из-за дома.
Мальчишки остановились, тяжело дыша от долгой пробежки, и теперь Асна смогла разглядеть на их лицах восторг и радость.
– Ваш отец убил Лунного монстра!
***
Огонёк догорающей свечи трепыхался под робкими дуновениями сквозняка, блуждавшего по комнате. Асна поплотнее куталась в одеяло, время от времени сотрясаясь от кашля. Мама и Ниро ушли в деревню, где в честь долгожданной поимки монстра развернулось целое празднество, но Асне было велено остаться дома, дабы болезнь снова не подкосила её на долгие недели. Ей безумно хотелось пойти с ними, поглядеть собственными глазами на страшное существо, узнать, похоже ли оно на те облики, которые рисовало её воображение. Мальчишки рассказали, что монстр не походил ни на одно известное в этих краях животное. А ещё сказали, что в нём угадывалось нечто человечье.
– Интересно, как выглядит это чудище, да, бабуль? – тихо озвучила Асна свои мысли, натянув одеяло до кончика носа. – И как папе удалось его поймать... Оно ведь так осторожничало всегда, едва кому на глаза попадалось.
Ответа не последовало. Асна поглядела на бабушку, молчаливо штопавшую рубаху подле её постели. С тех пор как мальчишки прибежали к их дому, на лице бабушки поселилась тихая тревога. Тонкие пальцы, умело орудовавшие иглой, двигались словно сами по себе – глаза как будто и не следили за работой, взгляд был отстранённым и озадаченным.
– Бабуль, что-то не так? – поинтересовалась Асна.
В этот раз бабушка её услышала. Моргнула, взглянула на внучку, вырвавшись из глубоких раздумий. А потом вздохнула и мотнула головой.
– Я говорю, интересно бы на чудище поглядеть, – повторила Асна. – И отпраздновать со всеми хотелось бы. Там, наверное, так шумно и весело сейчас...
– Зря они все радуются, – посетовала бабушка, качая головой. – Зря, зря...
– Почему? – удивилась Асна.
Бабушка что-то неразборчиво прошептала. А потом со вздохом опустила руки на колени и посмотрела на Асну. Доверительно и серьёзно.
– Я никогда не рассказывала тебе легенду до конца, милая. Чудище, которое убил твой отец – не единственное и не последнее. У Лунного духа было несколько детей. И каждый раз, когда одного из них убивают, он избирает нового.
Асна присела на кровати, насторожившись.
– Избирает? Но как?
Бабушка растянула губы в печальной, дрожащей улыбке и протянула ладонь к внучкиной щеке.
– Ты должна знать одно, Асна. Что бы ни случилось, кто бы что ни говорил, исполняй обряд каждое краснолуние. Совсем скоро меня не станет, и защищать семью от монстра придётся тебе.
В тот момент Асна так и не нашлась, что ответить. Ей впервые отчаянно не хотелось верить бабушкиным словам, ведь получалось, что ужасам краснолуния никогда не наступит конец, что ни делай. Но и бабушка больше ничего не сказала. Лишь пожелала Асне спокойной ночи и засобиралась ко сну.
Через полгода её действительно не стало.
Асна часто вспоминала её предупреждение. Оно набатом било в голове, сколь бы ни хотелось верить, что монстр мёртв и не ступит больше в их деревню. Оно взращивало в душе призрачный страх, что легенда о Лунном духе не умрёт никогда, и это злое существо вовеки будет требовать людской крови. А потому в очередное краснолуние Асна по обычаю приготовила мышей для ритуала, пусть и крепко надеялась, что бабушка ошибалась.
Мать, увидев, как Асна вешает мышиные тушки над крыльцом, с тяжёлым вздохом направилась к ней.
– Что ты делаешь? – прозвучал усталый вопрос.
– Бабушка велела исполнять ритуал, – робко объяснила Асна. – Тот монстр был не...
Мама покачала головой.
– Монстра больше нет. Хватит уже заниматься этой ерундой.
Она сорвала мышей, но Асна схватила её за руки.
– Мам, не надо, – пробормотала она в ответ на удивлённый взгляд матери.
Такая неуверенная просьба. Голос так и застревал в горле от упрямой мысли, что всё это глупо.
– Асна, это просто глупо, – подхватила мама её мысли. – Мне не хочется каждый раз видеть дохлых животных у своего порога. Только зверьё всякое привлекаешь.
– Зверьё не сможет достать их тут, – пробубнила Асна, всё же опустив руки.
– Асна, – раздался голос отца.
Она обернулась. Отец вышел к ним, заслышав спор. Он мягко улыбнулся дочери и положил руку ей на плечо, ласково сказав:
– Я понимаю, что ты очень любила бабушку и следовала каждому её слову, но мама права. Чудовище мертво, и в этом, – он кивнул на верёвку с мышами в маминой руке: – больше нет нужды. Давай просто забудем о монстре, хорошо? Всё позади.
Его слова заставили Асну сдаться. Ей подумалось, что отец, должно быть, видел в этом ритуале напоминание о долгих годах мести за погибшего друга, которого смертью чудовища всё равно было не вернуть.
Мама выбросила мышиные тушки в заросли, а верёвочку распустила обратно на нити. Асне оставалось лишь наблюдать за этим, борясь с отвратительным предчувствием, скребущим нутро.
В тот вечер они собрались все вместе в одной комнате, как не делали уже давно. Папа рассказывал истории с последней охоты. Ниро заготавливал себе новые стрелы. Мама взялась за шитьё, и Асна помогала ей, стараясь отвлечься от дурных мыслей. А багряная луна светила в окошко, будто подсматривая за их уютным семейным вечером. В какой-то момент Асна даже перестала ощущать на себе её пристальный взгляд и успокоилась, позабыв о бабушкином предупреждении.
Если б она только знала, что этот вечер станет последним для их семьи, она бы ни за что не позволила матери сорвать и выбросить тех несчастных мышей.
***
В одну из суровых зим, пришедших неожиданно и отрезавших поселения друг от друга, в их деревне остановилась путешественница, дабы переждать буран. Бабушка сдружилась с ней и, узнав, что та промышляла гаданиями, решила привести Асну к ней.
Асне хорошо запомнилось, как гадалка попросила её выбрать из мягкого алого мешочка несколько камней, а затем долго трясла их в пухлых руках, нашёптывая что-то на непонятном языке, и разбросала по разрисованной замысловатыми символами простыне. Женщина долго оценивала выпавшее послание, хмурясь в сомнениях, а потом покачала головой и подняла наконец на Асну изумрудные глаза, сказав:
– Нелёгкая ждёт тебя судьба, дитя. Встретится тебе немало тягот, познаешь большое горе. Но, пройдя через страдания, исцелишься и обретёшь свою семью.
Асна тогда расстроилась, услышав столь неутешительное предсказание. Бабушка решила, что, должно быть, страдания и тяготы связаны с её слабым здоровьем и постоянными болезнями, которые уже сузили её мирок до одного лишь дома. Малейший холод, сквозняк или сырость – и она мучилась от лихорадки и кашля, с которыми не справлялись никакие лекарства. Иной раз думалось, что уже не выживет. Сколько раз мама с бабушкой плакали над её постелью, готовясь в любой момент проститься с ней. Должно быть, это и были тяготы, через которые ей предстояло ещё не раз пройти. Но исцеление всё же таилось в конце предсказания, а потому бабушка ободрилась. А слова о семье она связала с будущим замужеством Асны, хотя сама Асна даже не думала об этом. Не по годам ей было.
В конце концов, судьба преподнесла всё по-своему. Куда более сурово и безжалостно.
Та ночь казалась Асне кошмарным сном. Самым жутким из всех, что доводилось видеть. И, как любой кошмар, он остался в памяти лишь обрывками, но и тех было достаточно, чтобы отравить жизнь Асны на долгие годы.
Асна помнила, как кричала мать – этот истошный, надрывный крик вырвал её из сна и заставил броситься прочь из дома. Помнила, как бежала вслед за Ниро, звала его, задыхаясь от слёз и животного страха. Помнила, как Ниро обернулся, как углубился ужас в его глазах, как руки машинально вскинули лук и пустили стрелу куда-то за плечо Асны. А потом на него с диким воплем обрушилась тень, придавив к устеленной первым снегом земле и поглотив его. Только это и спасло Асну от гибели. Пока чудовище было занято братом, она бросилась бежать, не разбирая дороги.
Потом Асна оказалась в чужом доме, окружённая беспокойными хлопотами и сочувствующими взглядами. Ей сказали, что её нашли в лесу охотники, припорошенную снегом, раненную и почти бездыханную. Она была единственной, кому удалось убежать от монстра, который пришёл ночью в их дом.
Папа, мама и Ниро были мертвы. Истерзаны. Выпотрошены.
Поначалу не было даже слёз. Оглушённый разум принимал страшную истину слишком медленно. Забываясь, Асна то и дело спрашивала, где мама и Ниро, когда вернётся с охоты папа и почему она не дома.
А потом пришло осознание. Обрушилось, словно лавина, погребя под собой её прошлую жизнь и её саму.
Вина рвала на куски. Она должна была защитить свою семью. Бабушка доверила ей эту важную задачу, а она пренебрегла ей и позволила беде случиться. Уж лучше бы монстр забрал её одну. Но Лунный дух, видимо, решил куда более жестоко наказать её за то, что прервала ритуал, что не отдала ему почестей, что пренебрегла им и перестала бояться.
В свой дом она больше никогда не возвращалась. Ступить на землю, окроплённую кровью семьи, казалось равносильно смерти.
Её приютили у себя родные Рааса. Глава семьи – дядюшка Норан, – крепко дружил с отцом Асны, который однажды спас ему жизнь во время очередной охоты. Он первым вызвался забрать осиротевшую Асну в свой дом, хоть их семья и жила весьма бедно.
Но вскоре до их глухого уголка докатилась война. Многих деревенских мужчин забрали на службу королю, и дядя Норан был в их числе. А вместе с войной пришёл на редкость холодный и сырой год, убивший урожай и заставивший зверей уйти в другие места. Охотникам едва удавалось поймать достаточно дичи для пропитания, не говоря о торговле. Деревня быстро приходила в упадок. И жена Норана, которая и без того не питала особых чувств к Асне, не приспособленной к труду, стала относиться к ней ещё прохладнее, то и дело намекая, что она была в их доме лишним ртом.
К той поре Асна уже успела немного окрепнуть. Болезнь не мучила её уже довольно долго, поэтому Асна решилась уйти, дабы не быть больше никому обузой. Дождавшись оттепели, она незаметно для всех покинула деревню. Её не заботила дальнейшая судьба. Она совершенно не представляла, куда ей податься и что делать дальше. Просто брела по дороге, пока не дошла до соседнего городишки. Оттуда – до следующего. И так несколько дней кряду. Студёные ночи пережидала в сараях и хлевах, куда забиралась тайком. Но главной проблемой была еда. Скромный паёк, который удалось взять с собой из дома, кончился быстро. Разок накормили добрые люди, заприметившие незнакомую девочку, бредущую через деревню. Но следующий день она держалась на одной только горсти сухих ягод. В наспех сделанные силки никто не попадался. Да и свежевать добычу всё равно было нечем.
Бредя по очередной дороге почти в беспамятстве, она вдруг начала осознавать близость своей гибели. Наступали сумерки, живот терзал голод, силы покидали, но на душе царило мертвенное спокойствие.
Очередной шаг стал последним. Она упала в грязь, тихонько охнув от неожиданности. Но подняться не смогла. Не было ни сил, ни желания.
В голове мимолётно пронеслись воспоминания о семье. О тёплом вечере, когда мама шила отцу новую рубаху, тихонько напевая какую-то мелодию, а они с Ниро сидели подле бабушки, жадно слушая новую захватывающую историю – сколько их было у неё в запасе, не счесть...
Асна прикрыла слезящиеся глаза, желая раствориться в этом обрывке памяти, уйти туда навсегда. Прочь из этого стылого леса, из мира, где у неё больше не осталось никого и ничего. И в этот момент до ушей донёсся стук копыт.
Неподалёку от неё остановилась повозка, какой она не видела никогда в жизни. Запряжённая вороными конями, похожая на малюсенький аккуратный домик, с наездником, одетым так, как не одевались самые богатые люди, коих Асне доводилось видеть. Распахнулась дверца, и из повозки в студёный вечер вышла закутанная в шаль женщина.
Асна смотрела на неё во все глаза, очарованная. То, как она изящно сошла со ступенек повозки, как твёрдо шла к ней, осунувшейся от голода девчушке, игнорируя грязь, пачкавшую подол её роскошного платья, как присела рядом и одарила таким добрым взглядом, что защемило сердце, навек запечатлелось в памяти Асны. Годы уже оставили на смугловатом лице незнакомки мириады морщинок, но не смогли украсть пронзительную красоту. Асна была уверена, что эта женщина украла десятки, если не сотни сердец.
– Милая, что с тобой стряслось? – прозвучал бархатистый голос.
Асна не смогла ответить. Мысли мешались в неразборчивую жижу. Какая-то доля отупленного сознания хотела взмолиться перед незнакомкой о помощи, но растерянность и слабость были сильнее.
К счастью, женщине и не нужен был ответ.
– Пойдём со мной? – предложила она и протянула к ней руки, чтобы помочь подняться. – Идём, милая, а то совсем пропадёшь. Я помогу тебе, не бойся.
Столько искреннего сочувствия и доброты звучало в её словах, что Асна и не подумала противиться. Женщина набросила на неё свою шаль и повела за руку к своей чудной повозке, приговаривая, что всё будет хорошо и теперь она в безопасности. И обещание своё она сдержала.
Так судьба свела Асну с госпожой Левари.