II
Вернулась домой Дина под вечер. Мать сидела на лавке, кормя грудью маленького мальчика. Младшие сёстры Лиза и Дуня уже спали на печке в обнимку. Двух других, двойняшек, Миры и Настьки, не было дома. Отец, Прохор Михайлович, сидел за столом. Слабый огонь свечи, стоявшей на столе, освещал лицо отца. Глаза его поднялись на Дину, на морщинистом лице появилась большая, добрая улыбка.
— Дочь моя, Динушка, — негромко заговорил отец, широко расставляя мозолистые руки,
— Батюшка! — громким шепотом воскликнула Дина, стараясь никого не разбудить, и кинулась отцу в объятия, — Здравствуй, батюшка.
— Дина, дочь моя родная, как ты? Как на речку сходила?
— Хорошо, батюшка. Аська мне перо новое подарила да чернил баночку новую. Говорит, коль писать любишь, так пиши.
— Вот как? А у меня для тебя тоже подарок есть.
Встав из-за стола, Прохор Михайлович подошёл к печке и вытащил из-под неё небольшой свёрток бумаги, перевязанный тонким, коричневым шнуром.
— Вот, Дина, это тебе.
После этих слов Дуня заворочалась на печке, а Авдотья приложила пальцем к губам, показывая, чтобы Дина с Прохором говорили потише.
— Пойдём на улицу, там и поговорим, — сказал отец Дине и вывел ее во двор вместе со свёртком, — Пойдём подальше с тобой, к реке, там на скамеечку и сядем.
Дойдя до реки, Прохор с Диной сели на маленькую деревянную лавку. Какое-то время они молча смотрели на огненно-желтый закат, освещавший все вокруг, переливаясь розовым, голубым и жёлтым оттенками.
— Динушка, тебе совсем неинтересно, что в свертке? — поинтересовался отец, перебивая журчание воды и редкие всплески рыб.
— Интересно, батюшка, очень интересно! Просто это все... этот вид, он так завораживает, — с этими словами Дина потянута за шнурок свертка, развязывая бант.
Навязав себе его на руку, чтобы не потерять, Дина развернула бумагу. В бумаге лежала небольшая книга, но ни название, ни автор не указывались. Обложка была из натуральной кожи темно-коричневого цвета. По периметру был выдублен орнамент, состоявший из ровных полос, ромбов и кружков. Открыв первую страницу, Дина увидела пустой, хрупкий желтый лист, а за ним сотня таких же других.
— Это тебе книжка записная. Я ее на рынке выторговал для тебя специально, будешь теперь в ней все свои мысли писать. Ну как? Нравится?
— Да, батюшка, очень нравится! Спасибо тебе огромное! Вы с Аськой как сговорились.
Отец рассмеялся и обнял дочь. Пока Дина рассматривала подарок, Прохор заговорил с дочерью:
— Динушка, тебе уже семнадцать годов стукнуло, может, и под венец пора? Сколько молодцев к тебе идут свататься, а ты все не хочешь.
— Знаю, батюшка, знаю. Но не мил никто сердцу моему. Не хочу ни за кого под венец. Батюшка, отчего я дома не могу остаться? Я ведь все и по дому делаю, и в поле помогаю.
— И хочешь всю жизнь в девках ты ходить? А, Динка? Что ж люди скажут, отчего я дочь замуж не выдаю?
— Батюшка, пожалуйста, погоди. Придёт время, и моя судьба придёт.
— Ох, доченька, Динушка моя... Люблю я тебя, вот и жду. Ладно, айда домой, небось все спят уже.