Иная

Зала освещена всего лишь парой свечей. Пред алтарём сидит мужчина в тёмной рясе, склонив голову и шепотом, сжимая руки до побелевших костяшек, читает молитву. Глаза закрыты. Он более не принадлежит этому миру. Есть только он и Он. Его Бог. 

Он начал говорить с ним совсем недавно. Четыре дня прошло. Бог поведал ему свои тайны. Бог поведал ему тайну о сотворении мира. Бог поведал ему о великом предназначении, что предстоит исполнить сегодня. 

Бог говорит, что только ему это под силу. 
Свеча колыхнулась.
Падре не сдвинулся с места.

Дверь слетает с петель, впуская в залу черноволосую девушку, чьи каблуки так оглушающе звонко стучат по холодному каменному полу. Поднимается ветер, колыхая пышную юбку и разметая по плечам чёрные волосы. 

Священник испуганно вздрагивает и поднимается на ноги. Резко оборачивается, тут же наткнувшись взглядом на высокую девушку в чёрном. Она красива. Безумно красиво. Вот только что-то внутри мечется. Кричит и рвётся наружу, хочет бежать. Бьётся в агонии. 

Но сегодня он не сдвинется с места. 

Девушка протягивает руку.

—  Я ангел, —  её голос мелодичен и звонок. Она точно ангел. —  Меня зовут Мелисса. 

Падре слушает девушку, завороженно глядя прямо в кроваво-красные глаза. Бог говорил ему о ней. Предупреждал о приходе. Это точно она. Он знает. И у него нет причин сомневаться с словах Бога. 

Лунный свет падает на руку девушке, освещая лежащий на ладони кинжал. Мужчина, словно завороженный, берёт в руки кинжал и поднимает взгляд на девушку, которая растягивает губы в улыбке и шепчет:

—  Сделай это.

Руки дрожат. 
Внутренний голос истошно вопит.
Лезвие касается обнаженной кожи. 

Взмах.

Кровь брызжет во все стороны.
Мужчина бьётся в агонии.
Девушка хохочет.

Она подхватывает бездыханное тело мужчины и, прижав к себе, кружит по комнате, сбивая на своём пути канделябры. Свечи падают на пол. Пламя образует идеально ровный круг, внутри которого, громко хохоча, кружится в смертельном танце девушка, прижимая к себе бездыханное тело священника. 

Кровь. Огонь. Хохот.

—  Отличная работа, Лилит.

***

Мария, сидя перед зеркалом, расплетает рыжие косы и волосы мягкими волнами ложатся на хрупкие плечи. Она расчёсывает их аккуратными и плавными движениями, но мысли её далеко отсюда. Апокалипсис...она бы никогда не подумала, что это действительно возможно.  И она никогда бы не подумала, что Анна, такая светлая и чистая, — ребёнок Дьявола. 

Мария знает, что она не Зло. Мария знает, что Анна ни в чём не виновата. И Мария знает, что она должна помочь. Правда, не знает, с чего она вообще так решила. Сначала ей было жалко девушку, она считала абсолютно неправильным такое отношение к послушнице, а потом...потом она взглянула ей в глаза и увидела в них решимость. Поэтому она готова пойти за ней.

Мария кидает мимолётный взгляд в окно, а затем встаёт и, словно завороженная, подходит ближе, всматриваясь в полную луну. Она смотрит долго и пристально, пока луна не наливается кроваво-красным цветом. Марию охватывает ужас. Внутри зарождается чувство тревоги. 

Девушка усиленно трёт глаза, пока  наваждение не исчезает. Мария тяжело дышит и, не в силах больше удерживать равновесие, оседает на пол, приложив руку к сердцу, которое бьётся, как бешеное. 

Мария смотрит на свои руки и ей кажется, что они покрыты кровью. Что-то не так. В монастыре что-то происходит. Мария чувствует это. Но не понимает, что именно, и поэтому, как только к ней возвращаются силы, она вскакивает и пулей вылетает из комнаты. 

Мария бежит по холодной каменной лестнице босыми ногами, спотыкаясь и падая, но быстро поднимаясь вновь. Она разбивает коленки и ночная сорочка пачкается кровью, но девушка продолжает бежать, а чувство страха с каждой ступенькой становится всё сильнее. 

Она спускается на первый этаж и бежит к молитвенному залу, ещё издалека замечая сорванную с петель дверь. Она замедляется, как только до её ушей доносится хохот, и, подойдя чуть ближе, выглядывает из-за угла. Зажимает рот рукой, чтобы не кричать.

Мария видит языки пламени, реки крови и девушку, что кружится с бездыханным телом Святого Отца по залу. Глаза наполняются слезами, а ноги предательски подкашиваются. В глазах темнеет, но Мария не теряет сознание. Она цепляется руками за дверной косяк и еле-еле стоит на ногах, продолжая смотреть на развернувшийся перед ней кошмар. 

Почему никто не слышит?
Почему никто не приходит?
Почему?

Внезапно девушка замирает, отпустив тело священника, которое падает на пол с оглушительным грохотом, и поворачивает голову в сторону Марии, которая стоит, не в силах сдвинуться с места. 

Губы демонессы растягиваются в улыбке, больше похожей на оскал. Мария понимает, что надо бежать, но понимает, что убежать она уже не сможет. По щеке скатывается слеза, обжигая замёрзшую кожу, а девушка исчезает из поля зрения Марии, а затем она чувствует ледяные руки на собственных плечах.

Демонесса разворачивает девушку к себе и прижимает её к стене, приблизившись близко-близко.

—  Ты не должна была этого видеть, —  шепчет Лилит. —  В мои планы не входила ещё одна жертва, но...

Мария смотрит в кроваво-красные глаза и чувствует, как смерть буквально дышит ей в спину. Марии страшно. У Марии ноги и руки трясутся. Мария не видит путей к отступлению. Мария плачет. Но не потому, что боится умирать, а потому, что больше не сможет никому помочь. 

—  Не плачь, красавица, —  улыбается Лилит, очерчивая длинным ногтем овал лица Марии, а затем убирает рыжую прядь за ухо, —  я сделаю это быстро. 

Мария зажмуривает глаза, смирившись с неизбежным, но ничего не происходит. И через тридцать секунд тоже. И через минуту тоже. А затем слышится голос.

—  Оставь её, —  Мария узнаёт этот бархатный голос. Маммон. —  Она мне ещё нужна.

—  Нужна тебе? —  хохочет Лилит, но девушку отпускает. —  Забавно. Для чего же?

—  У меня свои планы, —  отвечает Маммон, подхватывая Марию за локоть, дабы та не упала. —  Тебя они не касаются.

Мария чувствует, как постепенно начинает терять сознание. Голоса Маммона и демонессы становятся всё дальше и дальше, в глазах темнеет и сознание медленно покидает её, унося в царство Морфея. 

Девушка падает прямо в руки Маммону. Демон тяжело вздыхает и закатывает глаза.

—  Какая морока.

***

На следующее утро Мария проснётся с  жуткой головной болью и смутными воспоминаниями о прошедшей ночи. Она, как всегда, спустится вниз на утреннюю молитву, и увидит там столпотворение монахинь и послушниц. И все, как одна, будут смотреть на распятого на кресте Святого Отца, разбитые окна и обгоревшие лавки. И Мария поймёт, что всё, что она видела, вовсе не сон.