Глава 13: Неприятные подозрения.
«Зачастую именно ближние ударяют больнее всего».
Госпожа Чан Бан Сок
Сеул, медицинский центр Самсунг, 2024 год.
На часах стукнуло семь утра.
Небо залило оранжево-розовыми красками. Утреннее солнце восходило, озаряя своими тёплыми лучами улицы Сеула.
За окном слышалась какофония людей, направляющихся на работу. Все, как обычно, спешили, крепко сжимая в руках прозрачные стаканчики с айс американо.
Чо Тэ Хён уже больше часа находился в душе, пытаясь смыть горячей водой остатки тяжёлой ночи.
Дверь в его палату отворилась.
Внутрь вошли госпожа Чан, Чун Джи Хун, Минсо и Аёнг, которую Бан Сок с трудом заставила поздним вечером поехать домой. Девушка того не хотела, желая остаться на всю ночь рядом с Тэ Хёном.
Программистка искренне переживала за своего коллегу.
Вечером у него был жар. Температура тела следователя поднялась внезапно, и так же внезапно спала до нормального состояния.
Лечащий врач Тэ Хёна утверждал, что парень абсолютно здоров. Медицинские анализы не указывали на какие-либо патологии в его организме. А подобные реакции тела, по словам врача, свидетельствовали о переутомлении и стрессе.
Следователю просто стоит хорошенько отдохнуть.
Когда ребята вошли, то увидели, что больничная койка Тэ Хёна пустовала. На ней лежала лишь аккуратно сложенная одежда: чёрные штаны, худи и кепка сверху.
Аёнг подошла ближе к небольшой стопке вещей.
Внимательно осмотрев её, девушка принюхалась, ведь сразу почувствовала едкий запах гари, исходящий из одежды коллеги.
— Фу. Зачем он хранит её здесь? Где лазил этот болван, что она так провонялась? — возмущённо обратилась к коллегам и начальнице программистка.
— В чём дело? — госпожа Чан направилась в сторону Ан Аёнг. В руках женщины находился уже третий за утро стаканчик с эспрессо. Программистка, осматривая одежду Тэ Хёна, ответила госпоже Чан:
— Какие-то непонятные тряпки. Причём вонючие. Гарью несёт за километр.
Аёнг повернулась к начальнице. Её взгляд метнулся на руки госпожи Чан.
— Госпожа, не много ли кофе за сегодня? Только семь утра, а Вы уже пьёте, если не ошибаюсь, третий стакан. Я переживаю за Вас...
Бан Сок внимательно посмотрела на Аёнг каким-то пустым, но внимательным взглядом и бесстрастно ответила:
— Не стоит волноваться понапрасну. Я в порядке.
Аёнг недоверчиво прищурилась, но ничего не ответила.
Послышался голос Джи Хуна:
— Он в душе.
— Я же говорила, что не стоит приезжать так рано... А вдруг он бы ещё спал и тут мы заявляемся, — возмутилась Минсо, параллельно отхлёбывая сладкий сливочный кофе.
Только в этот раз она купила его себе сама.
Сегодня Юн Минсо, несмотря на пасмурную погоду, предвещающую дождливый день, выглядела по особенному очаровательно: тонкие капроновые колготки чёрного цвета в крупный горошек, пышная фатиновая юбка средней длины, кожаные ботинки с цепями на невысоком толстом каблуке, шелковая чёрная рубашка, заправленная в юбку. Поверх неё девушка накинула кожаную куртку, которая являлась на несколько размеров больше.
На голове юного судмедэксперта, как обычно, был заплетён тугой, но небрежный пучок.
Видимо, Минсо снова поленилась помыть вечером голову...
Чун Джи Хун то и дело бросал взгляд на девушку, но отводил его довольно быстро, чтобы не быть замеченным.
Губа Ан Аёнг вздёрнулась вверх.
Программистка с ноткой дерзости ответила коллеге:
— Если заставляет нас волноваться, то пусть будет готовым к последствиям.
Госпожа Чан Бан Сок хладнокровно прокомментировала слова Юн Минсо:
— Минсо. Рабочий день начинается в девять утра. Мы собрались за два часы, дабы явиться в агентстве вовремя. Если у тебя отсутствовало желание ехать к Чо Тэ Хёну, оповестила бы меня. Мы решили бы данный вопрос. Например, поехала бы сразу на учёбу.
Юн Минсо виновато опустила голову.
— Нет... Прошу прощения, госпожа Чан. Я наоборот очень хотела увидеть Тэ Хёна вновь! Просто переживала, что мы приехали слишком рано. И... я не привыкла просыпаться в пять утра. А на учёбу мне к девяти тридцать. Так что время есть... — поспешила оправдаться девушка.
Чун Джи Хун аккуратно положил ладонь на спину девушки и слегка развернул к ней голову.
— Эй. Не нервничай так.
Госпожа Чан слабо улыбнулась и обратилась к своей подопечной:
— Юн Минсо. Всё хорошо. Прости. Не хотела показаться грубой.
Юная судмедэксперт подняла голову и широко улыбнулась начальнице.
— Нет проблем, госпожа! Зря я вообще завела об этом разговор...
Ребята, осознав, что Тэ Хёна придётся подождать некоторое время, попытались найти места, куда бы им сесть.
Ан Аёнг приземлилась на край кровати следователя.
Юн Минсо заняла небольшое кресло напротив больничной койки парня.
Чун Джи Хун остался стоять около входной двери в палату.
Госпожа Чан тоже осталась на ногах, подойдя к кровати Тэ Хёна.
Какое-то время длилось молчание. Слышались лишь голоса за окном и шум утреннего ветра.
Затем прозвучал хладнокровный тон госпожи Чан:
— Как выйдем из больницы, мне придётся покинуть вас. Я и господин Ким отправимся к господину Син Цын Сону на личную встречу. Чун Джи Хун. Ты остаёшься за старшего. Прошу следи за порядком и сообщай мне обо всём в формате сообщений. Если будет нечто важное — звони.
Телохранитель коротко поклонился.
— Хорошо, госпожа.
— Благодарю, — госпожа Чан сделала очередной глоток крепкого напитка.
Ан Аёнг скривилась, ибо поняла, что именно будет обсуждать госпожа Чан с главным прокурором и Ким Ён Джуном.
— Кстати, о полицейских...
— Не сейчас, — стальным голосом прервала порыв программистки госпожа Чан. Девушка спорить не решилась. Всё равно через каких-то полтора часа она лично познакомиться с будущими коллегами...
Вода в душевой перестала течь.
Спустя несколько минут из санузла вышел Чо Тэ Хён.
Его торс пребывал в обнажённом состоянии. Пах был обмотан белоснежным полотенцем.
Блондинистые мокрые волосы являлись ещё более взъерошенными, чем обычно.
Намокшие пряди свисали на лицо и прятали глаза следователя. Виднелись лишь нос и губы.
На ногах парня были одеты тапки в чёрно-белую полоску.
Тэ Хён, не подозревая о присутствии кого-то ещё в палате, напевал себе под нос, слегка пританцовывая:
— Бум! Ну давай же, я знаю, что ты этого хочешь,
Бум! Мы волки, не сможем прекратить нашу охоту.
Бум! Ра-та-та-та, я сделаю это!
Бум, бум, чик-чик, бум! (прим.)
Сотрудники детективного агентства, внимательно смотрели на Тэ Хёна, не желая прерывать личный концерт парня.
Следователь же разошёлся не на шутку и начал смело кружить на месте, абсолютно не переживая о собственном самочувствии.
Подобной картины Юн Минсо не выдержала и громко расхохоталась.
Тэ Хён, услышав голос коллеги и заметив остальных, подпрыгнул от испуга.
— Соджу мне в глотку! Вы что здесь делаете?! — парень сумбурно начал прикрывать обнажённый торс руками, на который с волос стекали капли воды.
Ан Аёнг ухмыльнулась.
— Можешь не стараться. Мы тебя уже увидели во всей красе.
Чо Тэ Хён бросил попытки защитить грудную клетку от чужих глаз и быстрым шагом направился к тумбе, чтобы взять одежду.
— Хочешь подольше полюбоваться мной? Понравилось, да? — хитро поинтересовался у коллеги следователь.
— Конечно. Как может не понравиться вид куриного крылышка на палочке, — продолжая ухмыляться съязвила Аёнг Тэ Хёну.
На щеках следователя проступил румянец. Душу ущипнули чувства стыда и некой обиды.
— Не говори со мной больше, — пробубнил следователь, доставая одежду с тумбы.
Госпожа Чан строго посмотрела на Аёнг, одним лишь взглядом призывая её молчать и лишний раз не щекотать нервы Тэ Хёна.
Кто знает, что может послужить триггером для нервной системы следователя...
Чо Тэ Хён больше не проронил ни слова, копаясь в тумбе в поисках подходящей одежды.
Все работники агентства терпеливо ждали его, но ни от кого из них не ускользнула спина парня...
Она была вся в белоснежных и набухших рубцах.
И хоть шрамы давно зажили, их вид казался до жути болезненным. Каждому из сотрудников агентства страшно было и представить, какие раны кровоточили на натянутой коже спины прежде, чем они зажили...
Минсо, не удержавшись, прикрыла рот рукой. Её зрачки расширились. Глаза выдавали истинный, даже слегка животный страх.
Чун Джи Хун стоял неподвижно, нахмурив брови. На лице телохранителя читались непонимание и сочувствие к коллеге.
Ан Аёнг завороженно смотрела на спину Тэ Хёна, не в силах отвести от неё взгляд.
Лишь госпожа Чан оставалась хладнокровной. Даже её глаза не выдавали истинных чувств. Она бесстрастно смотрела на спину парня.
Никто из сотрудников и близко не мог предположить, что в мыслях у их начальницы.
Впрочем, как и всегда.
Чо Тэ Хён, позвоночником ощутив тяжесть человеческих глаз, торопливо развернулся, сжимая в руках одежду.
— Вы чего?.. — непонимающе уточнил парень у коллег и начальницы.
Ребята мельком переглянулись, не зная, что ответить следователю.
Минсо, не растерявшись и напрочь забывая обо всех приличиях и о том, что её коллега в данный момент полуголый, подбежала к Тэ Хёну и крепко обняла его.
— Тэ Хён! — вскрикнула девушка.
— Оу... — Чо Тэ Хён, не понимая, как ему реагировать на данный жест, развёл руки в стороны. Он немного смутился и искренне растерялся.
— Мы очень переживали за тебя, Тэ Хён! Я, как узнала, что с тобой произошло, так места себе в агентстве не находила! А когда вечером приехали к тебе с госпожой Чан и узнали от Аёнг и Джи Хуна, что с тобой произошло, так вообще пол ночи не спала! Зачем пугаешь так?!
Щёки Тэ Хёна слегка порозовели. Он деликатно обвил талию и плечи девушки, отвечая на её объятия. Затем мягко отодвинул от себя.
— Минсо, не стоит так переживать. Я... Я в порядке, правда, — следователь почесал затылок и начал обводить взглядом свою палату, не зная, куда ему деть собственные глаза.
Юн Минсо пихнула Тэ Хёна в плечо.
— Ага, в порядке! Расскажи нам тут! Те, кто в порядке, не валятся с ног на месте преступления! И у них не поднимается температура ни с того ни с сего!
— Минсо. Не дави на него, — сделал замечание Джи Хун.
Юная судмедэксперт кинула на него возмущённый взгляд и надула щёки.
Телохранитель едва заметно улыбнулся, обращаясь к девушке мягким тоном:
— Не дуйся.
Продолжая держать в руках одежду, Тэ Хён неловко протянул:
— Нуу... Я пойду оденусь, ладно?.. Как вернусь, поговорим.
Следователь зашёл в душевую, закрываясь на замок.
Сотрудники агентства тут же оживились, хаотично переглядываясь.
Аёнг шепотом проговорила:
— Кто-то знал?
— Нет... — ответила Минсо.
— Нет, — последовал голос Джи Хуна.
Госпожа Чан молчала. Женщина о чём-то глубоко задумалась.
— Госпожа, а Вы?.. — неуверенно обратилась к начальнице Аёнг.
Бан Сок будто вышла из собственного мира иллюзий.
— Подозревала, — коротко ответила женщина.
— Откуда они? — задала вопрос программистка.
Госпожа Чан едко усмехнулась.
— Отцовская любовь.
Ребята поняли, что конкретно имела в виду начальница детективного агентства «Луна».
Все тактично промолчали, не желая больше развивать данную тему.
К тому времени из душевой вышел Тэ Хён.
К счастью для остальных, в этот раз он покинул её полностью одетым.
Его торс прикрывала помятая футболка оверсайз тёмно-серого цвета. Нижняя часть тела следователя была одета в пижамные штаны свободного кроя. Они были чёрного цвета в крупную белую клетку.
Ребята принялись интересоваться у Тэ Хёна о его самочувствии.
Парень отвечал сухо и неохотно, ибо он сам до конца не понимал, что с ним происходит.
Атмосфера внутри палаты была натянутой, подобно тонкой резинке, которая вот-вот лопнет и больно ударит по пальцам .
Даже погода негодовала.
Тучи за панорамным окном сгустились, щедро поливая дождём Сеульские улицы. Солнце спряталось, не желая дарить людям своё тепло.
Тягостную и неловкую атмосферу разбавили лакомства, принесённые ребятами Тэ Хёну. Лишь они заставили губы парня, хоть и слабо, но, всё же, растянуться в улыбке.
Юн Минсо старалась поднять дух следователя не только едой, а ещё и забавными рассказами с комичными пародиями на новых коллег.
Госпожа Чан кратко ввела своего подопечного в курс дел, поведав ему о некоторых изменениях в их агентстве и о том, что нового и любопытного удалось узнать касательно убийств.
Женщина не вдавалась в подробности, чтобы не забивать голову Тэ Хёна излишними мелочами.
Парню необходим отдых. От работы в первую очередь.
Прошло больше часа...
Сотрудники агентства поняли, что пора покидать Тэ Хёна.
Они делали это без желания, но работа не ждёт. Служебных обязанностей накопилось вдоволь.
Ребята начали прощаться со следователем.
Тэ Хён обнял Минсо и Аёнг (крайне удивительно, но девушка даже не сопротивлялась).
С Джи Хуном следователь обменялся крепким рукопожатием.
После обратился ко всем:
— Спасибо, что зашли, ребята. Мне тут прям очень некомфортно... Хочется скорее вернуться в агентство.
Чо Тэ Хён приблизился к госпоже Чан и поклонился ей.
— И Вам спасибо, госпожа, за заботу.
Женщина деликатно прикоснулась к плечу парня.
— Брось. И даже не думай о работе. Тебе необходим отдых. Я сейчас переговорю с твоим лечащим врачом. Если он скажет, что твоё состояние нестабильно, ты уходишь в отпуск.
— Нет... — испуганно произнёс парень.
— Да, — твёрдо ответила ему начальница. Принятые ею решения никогда не обсуждаются.
— Я пойду. Чо Тэ Хён. Береги себя, — дала наставление своему сотруднику госпожа Чан, аккуратно похлопав его по плечу.
— Я тоже пойду, Тэ Хён. Мне на учёбу нужно. Будь с нами на связи, ладно? Мы к тебе ещё заедем, — обняв коллегу в последний раз, ласково протянула Минсо.
— Хех, буду беречь, не волнуйся. Спасибо. Удачи на учёбе! — Тэ Хён обнял девушку в ответ.— Держись, друг, — сдержанно обратился к коллеге телохранитель. И покинул палату.
Ан Аёнг дала знак остальным, что ещё задержится в палате Тэ Хёна.
На лице парня проскочило удивление от принятого девушкой решения.
— Тэ Хён... Я хотела спросить, — проговорила Аёнг.
— Ну и предлог у тебя. Валяй, — хитро ухмыльнувшись, ответил Тэ Хён.
Программистка нахмурилась, но на колкость следователя не отреагировала.
Девушка, прихрамывая, начала мерять палату шагами, устремляя взгляд в стопку подозрительной одежды парня, всё ещё лежавшей на кровати.
Аёнг интересовало, почему она была пропитана гарью...
Тэ Хён следил за её действиями, затем спросил:
— Может, присядешь? Тебе нельзя напрягать щиколотку...
— Что это за одежда, Тэ Хён? — махнув подбородком в сторону вещей, полюбопытствовала девушка, продолжая расхаживать по палате. Аёнг полностью проигнорировала предложение парня.
Чо Тэ Хён зримо напрягся и не спешил отвечать. Он потянул левую руку к затылку, и в тот момент щепетильная внимательность Аёнг сыграла ей на руку.
Девушка заметила кое-что ещё...
Ан Аёнг подлетела к коллеге, тут же ощутив острую боль в лодыжке. Но программистка абсолютно не подала виду.
Девушка схватила левую руку парня, всматриваясь в свежие раны на ней.
— Что это, Тэ Хён? Откуда они? — с явным напором уточнила программистка.
—- Что ты... Соджу мне в глотку! Отпусти, Аёнг! — возмутился Тэ Хён.
Девушка не послушалась.
— Я спросила, что это, Тэ Хён? Живо отвечай, — программистка сжала запястье следователя практически до посинения ладони. Из свежих тонких ран на коже проступили алые капли.
— Айщ!! — Тэ Хён резко выдернул руку из хватки Аёнг. — Да что с тобой не так?! Поцарапался, когда в душе был! Довольна?
Ан Аёнг недоверчиво прищурилась и ещё сильнее сократила дистанцию между собой и следователем, оказавшись практически вплотную к его лицу.
— И чем же? — уточнила девушка.
Тэ Хён удивился и захлопал глазами, пристально смотря на коллегу.
— Что чем?..
Аёнг ухмыльнулась.
— Чем поранился в душе? — последние слова девушка намеренно протянула, чтобы показать — она не доверяет словам Тэ Хёна.
Следователь замялся и черты его лица поползли вниз. В данный момент он напоминал обиженного котёнка. Не хватало только опущенных ушек.
Аёнг же продолжала стоять на своём.
— Раны выглядят свежими, но не настолько, чтобы можно было утверждать, что ты поранился неизвестно чем в душе пару часов назад. Они успели покрыться корочкой. Значит, ты где-то получил раны сегодня ночью. Рассказывай. Иначе я за себя не ручаюсь.
Горячее дыхание Аёнг обожгло губы Тэ Хёна.
Он резко отодвинулся от девушки, с недоумением смотря на неё.
Грудная клетка парня быстро вздымалась от волнения. Глаза забегали из стороны в сторону.
Не нужно быть физиономистом (прим.), чтобы понять: Тэ Хён жутко нервничал и что-то скрывал.
— Что за вопросы, Аёнг? Ты меня подозреваешь в чём-то?! Смотри, я и обидеться могу, — парировал Чо Тэ Хён.
Все прекрасно знают, лучшая защита — нападение.
Именно эту защиту в данный момент и применял следователь.
Ан Аёнг начала медленно и хищно наступать в сторону коллеги.
Тот делал кроткие шаги назад, не желая снова угодить в ловушку девушки.
В конечном итоге парень, всё же, попался в капкан Аёнг...
Свободное пространство кончилось и Тэ Хён оказался прижатым к стене около входной двери в палату.
Ан Аёнг снова подошла вплотную к следователю, бесцеремонно зажав его в стену.
— С тобой происходит какая-то непонятная хрень. Твоя одежда воняет гарью и выглядит слишком подозрительно, будто ты решил в конспиролога поиграть, — девушка несколько раз ткнула указательным пальцем в грудную клетку Тэ Хёна, словно пытаясь вдавить его рёбра внутрь. — Твои руки в мелких и свежих царапинах. Что ты делал этой ночью, Тэ Хён? Плевать я хотела на твои обиды. Я не сдвинусь с места, пока не ответишь. Так что живо открывай рот и говори правду, — Аёнг подступилась ещё ближе, недовольно смотря Тэ Хёну прямо в глаза.
Казалось, на лбу парня образовалась испарина.
Затем он неожиданно широко улыбнулся во все зубы:
— Не сдвинешься говоришь? А если поцелую?
Ан Аёнг резко отпрянула от Тэ Хёна. Она брезгливо скривилась, точно её коллега произнёс что-то невыносимо гадкое.
— Если бы посмел — выбила бы тебе все зубы. Не вздумай больше заикаться о подобном.
Чо Тэ Хён внезапно расхохотался.
Его смех вышел надрывным и болезненным. Словно парень внутри горько печалился и пытался освободить нутро от грусти с помощью хохота.
Аёнг взглянула на следователя совершенно иными глазами.
«Это не тот Тэ Хён. С ним что-то не так...» — пронеслись неприятные подозрения в голове девушки.
Чо Тэ Хён прекратил смеяться и обратился к девушке сквозь широкую улыбку:
— Не знаю, что ты себе надумала. Но ничего плохого и незаконного я не совершил. А остальное — моё дело, и оно должно касаться только меня, — голос Тэ Хёна пропитался некой суровостью и плотоядной хладнокровностью.
— Тэ Хён...
Досадливо прищурившись, Аёнг хотела что-то ответить парню, но тот её остановил:
— Аёнг. Свои подозрения оставь при себе. Я хочу побыть один. Так что... — Чо Тэ Хён отошёл от входной двери, таким образом намекая, что девушке пора покинуть его палату.
— Пошёл ты, — раздражённо фыркнула девушка.
Прихрамывая, она покинула больничную комнату Тэ Хёна.
Когда Ан Аёнг вышла, Чо Тэ Хён шумно выдохнул и плюхнулся на свою койку.
Парень головой зарылся в в ладони, взъерошивая не до конца высохшие пряди.
— Чёрт... Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! — терпение следователя лопнуло и весь негатив, скопившийся за последние дни, голодным зверем вырвался наружу.
Чо Тэ Хён истошно начал бить кулаками подушку.
Если бы это было чьё-то лицо, от него не осталось бы и мокрого места.
Тем временем Юн Минсо поехала на учёбу.
Чун Джи Хун и Ан Аёнг отправились в детективное агентство на машине телохранителя.
Мужчина заметил, что Аёнг совершенно не в духе. Выражение её лица выдавало раздражение. Девушка невольно сжимала ладони в кулак до белоснежных пятен на костяшках.
Джи Хун решил не тревожить коллегу расспросами. Мужчина знал, что в такие моменты программистку нужно оставить в покое и предоставить ей возможность мысленно переварить негативное. Ведь Ан Аёнг довольно закрытая личность. Она практически никогда не рассказывает другим о своих переживаниях. Предпочитает всё держать в себе.
Госпожа Чан Бан Сок же, как и говорила, направилась к лечащему врачу Чо Тэ Хёна.
Подойдя к двери, женщина аккуратно постучала.
— Войдите! — послышалось по ту сторону.
Бан Сок неторопливо вошла внутрь.
— Доброе утро, господин Нам, — безэмоционально поздоровалась с работником больницы госпожа Чан.
Лечащий врач, изучавший какие-то бумаги, несколько лениво поднял голову. Поправив корригирующие очки (прим.), он всмотрелся в лицо вошедшей начальницы детективного агентства.
— А... Госпожа Чан. Доброе. Присаживайтесь, — без излишеств и наигранной вежливости проговорил господин Нам.
— Благодарю.
Госпожа Чан присела на стул.
В кабинете Нам Сун Тхэка стоял интенсивный запах медикаментов, который смешался с ароматом мужских ядерных парфюмов. Повсюду были живые цветы, разбавляющие зелёными красками удушающую белизну помещения.
Лечащий врач отложил бумаги в сторону и скрестил руки перед собой в замок, выжидающе смотря на Бан Сок.
— Зачем пожаловали?
Верхняя губа госпожи Чан слегка поползла вверх от прозвучавшего тона господина Нама. Лечащий врач явно не любил церемониться.
— Меня интересует состояние Вашего пациента. Чо Тэ Хён. Что с ним? — женщина слегка наклонила голову в правый бок и пристально взглянула в глаза мужчины. Тот несколько стушевался. От взгляда госпожи Чан ему стало некомфортно.
Поёрзав на стуле, врач прочистил горло и поспешил ответить:
— Ничего смертельного. Обычное переутомление.
Продолжая пристально смотреть на мужчину, Бан Сок хладнокровно констатировала:
— От обычного переутомления люди не падают в обмороки, не видят галлюцинаций и не страдают от жара в теле. Это уже не обычное переутомление, господин Нам.
Лечащий врач снова поёрзал на стуле.
— Кхм. Оговорился. У Чо Тэ Хёна серьёзное переутомление. Причём, как физическое, так и моральное. При беседе он обмолвился, что уже больше недели страдает от кошмаров и навязчивых мыслей. Все эти когнитивные нарушения (прим.) сопровождаются вегетативными (прим.). Моему пациенту незамедлительно нужен отдых и поход к психотерапевту.
— Кошмары? Какие кошмары? Он рассказывал Вам подробности? — бесстрастно уточнила госпожа Чан.
Сун Тхэк на пару секунд опустил голову. Затем снова поднял, вернув взгляд на госпожу.
— Не думаю, что господин Чо хотел бы...
— Я его начальница. Имею полное право знать, — непоколебимым тоном проговорила госпожа Чан.
Лечащий врач глубоко вздохнул и в конечном итоге сдался.
— Кровь. Ему снится много крови. По словам моего пациента, в его снах она повсюду. И что-то проскальзывало про грехи... Чо Тэ Хён утверждал, что его кошмарные сновидения связанны с грехами. И что в них он сам не свой. Будто... Будто в маске.
Чёрные и расширенные зрачки госпожи Чан Бан Сок блеснули под тусклым дневным светом, пробивающимся сквозь оконное стекло.
«Любопытно», — подумала про себя женщина.
Национальное агентство полиции, квартал Мёндон.
Кабинет главного прокурора — Син Цын Сона — был выдержан в строгом и довольно элитном стиле.
Дорогая мебель цвета тёмного натурального шоколада располагалась с некой педантичностью. Можно даже сказать, болезненной педантичностью.
На рабочем столе главного прокурора господствовали чистота и порядок.
Древесина из которой был сделан стол казалась отполированной, словно там никогда ничего и не лежало.
Рабочие бумаги, документы и папки были сложены в очень аккуратные стопочки.
Господин Син, видимо, не особо жаловал дневной свет, поэтому шторы на окнах являлись задёрнуты. Сквозь них проходил лишь единственный тусклый и блеклый солнечный луч.
Внутри кабинета властвовал дотошный порядок.
Помещение хорошо проветривалось, потому пахло свежестью и влажной древесиной.
Глядя на рабочий кабинет главного прокурора, можно сделать определённые выводы: господин Син Цын Сон предпочитает трудиться в порядке и в хорошо проветриваемом помещении. Ничто не должно мешать ему исполнять свои должностные обязанности. В том числе солнечный свет.
Госпожа Чан и Ким Ён Джун осторожно постучали в дверь кабинета главного прокурора. — Входите, — послышался суровый голос.
Начальница детективного агентства и старший полицейский медленно вошли внутрь. Каждый из них поклонился в знак уважения.
— Господин Син, — бесстрастно проговорила Бан Сок.
— Доброе утро, господин Син, — поздоровался господин Ким.
Син Цын Сон поднялся со своего места.
— Госпожа Чан. Господин Ким. Доброе утро. Благодарю, что пожаловали. Прошу присаживайтесь, — главный прокурор ладонью указал на пару деревянных стульев, расположенных друг напротив друга.
— Благодарю, — сухо поблагодарила Бан Сок, оставаясь по обычаю хладнокровной.
Ким Ён Джун просто кивнул и занял своё место.
Главный прокурор обратно присел на своё мягкое и обшитое кресло.
Положив локти на стол и сложив ладони в замок, он внимательно всмотрелся сначала в госпожу Чан, затем в господина Кима.
Бан Сок выдержала пронзительный взгляд господина Сина, не отрывая от него своих тёмных глаз, в зрачках которых таилось нечто сокровенное и ледяное.
Ким Ён Джун же слегка замялся. Мужчине стало некомфортно от зрительного внимания главного прокурора.
— Надеюсь, вы нашли общий язык. Давайте перейдём к делу. Госпожа Чан. Господин Ким. Есть ли какие-то зацепки, касательно двух жестоких убийств?
— Есть, — хладнокровно ответила госпожа Чан.
— Я слушаю.
Бан Сок слегка повернула голову к господину Киму, безэмоционально уточняя у него:
— Господин Ким. Я начну. Вы не против? — голос женщины всегда был суров и до непозволительности хладнокровен, но сегодня он являлся по-особенному чёрствым. Нечто в нём изменилось... И явно не в лучшую сторону.
Казалось, внутри Бан Сок снова что-то перестало дышать и подавать признаки жизни.
— Не против, — коротко ответил главный полицейский.
Госпожа Чан Бан Сок снова посмотрела на главного прокурора и начала выдвигать свои предположения:
— Преступник лишает жизни филигранно. Многие факторы указывают на то, что убийца искренне наслаждается процессом. Он находчив, умён и осторожен. Он прекрасно понимает, что делает и отдаёт себе отчёт. Но останавливаться не собирается.
— Хотите сказать... — прервал речь госпожи Чан Цын Сон.
Бан Сок сразу поняла, что хотел сказать главный прокурор, потому опередила его:
— Да. Всё только начинается, господин Син. Преступник не остановится. На девяносто восемь процентов уверена, с каждым новым убийством мы будем наблюдать новые грани жестокости.
— Есть предположения с чем связаны убийства? — уточнил Цын Сон.
— Смею предположить. Грехи. Семь смертных грехов.
— Что?.. — удивлённо переспросил Ким Ён Джун. До этого он будто завис в собственных мыслях, не слушая госпожу Чан, но её последние слова заставили мужчину выйти из мысленной комы.
Госпожа Чан слегка повернула точеный подбородок в сторону старшего полицейского.
— Грехи, господин Ким, — затем снова вернула взгляд на главного прокурора. — Преступник жестоко наказывает тех, кто, по его мнению, совершил определённый грех. Господин Чхве Тхэ Чжо — похоть. На голову мужчины приклеили рога козла. На лбу нарисован синий крест. А особое внимание преступник уделил увечью полового органа. Затем вставил его в продырявленный висок жертвы. Поступок убийцы навевает какие-то мысли, предположения?
Ким Ён Джун глубоко задумался, параллельно чухая свой подбородок. Затем резво поднял голову.
— Думает не мозгами, а... членом?.. — неуверенно произнёс слова мужчина.
— Не в бровь, а в глаз, господин Ким, — взгляд Бан Сок смягчился, но выражение лица продолжало оставаться суровым.
— Кхм... — главный прокурор откашлялся, поправив свой галстук. — Убийца и правда изобретательный...
Никак не отреагировав на слова господина Сина, Бан Сок продолжила:
— Господин Ханыль Ден Дык — чревоугодие. Преступник пришил хвост свиньи к копчику жертвы. На лбу нарисовал крест оранжевого цвета. Самая изувеченная часть тела господина Ханыля — чрево. Именно оно порождает данный грех.
— Стоп, стоп, стоп, — Ким Ён Джун размашисто замахал руками. — Почему Вы уделяете такое внимание цвету креста на лбу, госпожа Чан? Разве это не просто кресты? Не просто цвет? Я думал, по логике преступника, крест обозначает смерть.
— Каждый смертный грех сопровождается собственным цветом, господин Ким. Похоть — синий. Чревоугодие — оранжевый.
— Феноменально. На носу у нас психопат, убивающий с особой жестокостью и приплетавший в это безумие религию. Слов нет, — Ён Джун откинулся на стуле, махая головой из стороны в сторону. Видимо, старший полицейский впервые сталкивается с таким искусным в своей стихии преступником.
— Это лишь предположение, господин Ким. Возможно, преступник просто убивает. Возможно, вкладывает в это совершенно иной смысл, — хладнокровно отреагировала на слова своего коллеги госпожа Чан.
Поправив белоснежный воротник своего закрытого и кружевного платья, начальница детективного агентства продолжила:
— И я сомневаюсь, что убийца — психопат. Слишком много чувств и эмоций он вкладывает в кровопролитие.
Ким Ён Джун усмехнулся.
— Пф, так уверенно говорите, госпожа Чан, словно Вы и есть убийца.
— Психология преступников не так сложна в изучении, как может показаться на первый взгляд, господин Ким. По тому, как преступник совершает убийство довольно легко составить его психологический портрет. Кроме того, иногда полезно взглянуть на картину убийства глазами злоумышленника. Так в разы легче понять его мотивы и испытываемые чувства при совершении преступления.
Главный прокурор, внимательно слушавший до этого, глубоко вздохнул.
После протянул усталым голосом:
— Так, хорошо. Предположения госпожи Чан имеют место быть. Пока звучит всё очень логично, хоть и несколько запутано. Что касаемо лотосов около тел? Они тоже несут какой-то религиозный посыл, госпожа Чан?
— Подозреваю, да. Лотос, к тому же белоснежный, символизирует духовную чистоту. Полагаю, преступник снова нам намекает на истинную сущность жертв.
— Интересный факт, кстати, что обе жертвы являлись прихожанами собора Мёндон и состояли в тесных и доверительных отношениях со святым отцом Йоном, — высказался господин Ким.
— И снова религия... Ваша теория касательно грехов всё больше укрепляется, госпожа Чан.
Старший полицейский выпрямился, поправив коричневую кожаную куртку и проговорил:
— Завтра я и Лим Чан Бем отправимся в дом первой жертвы. По предварительным данным Чхве Тхэ Чжо проживал в районе Букчон. Ранее выяснилось, что убили его не в стриптиз клубе «Ночная лапшичка». Жертву туда занесли уже убитой. Вероятно, лишили его жизни в собственном доме.
— Хорошая идея, господин Ким, — одобрил главный прокурор.
— Вам нужен будет кто-то из моих ребят для помощи? — уточнила госпожа Чан.
— Благодарю, госпожа Чан, но нет. Мы справимся. Возьмём с собой ещё Сон Куён, чтобы в случае чего собрала все улики.
Чан Бан Сок коротко кивнула.
Далее разговор главного прокурора, госпожи Чан и Ким Ён Джуна зашёл в обсуждение главных принципов работы.
Также, Син Цын Сон вручил госпоже Чан ключи от рабочего автомобиля. Главный прокурор обещал предоставить машину и он выполнил своё обещание.
Обсуждение всех рабочих нюансов затянулось и обеденное солнце уже во всю нагревало асфальт Сеульских улиц и их жителей.
Наконец речь зашла о вознаграждении...
Ким Ён Джун, не церемонясь, попросил господина Сина в случае удачного раскрытия зверских дел щедрое вознаграждение для своих подопечных.
Для себя же он пожелал повышение.
Главный прокурор несколько опешил от наглости старшего полицейского, но предпочёл не ставить на место мужчину, чтобы его боевой дух не падал.
Но и соглашаться не спешил...
Ответил лишь размытое: «Как раскроете дела, тогда и посмотрим.»
Госпожа Чан Бан Сок не желала отвечать за своих сотрудников. Ей хотелось лично у них уточнить чего хотят ребята и лишь потом предоставить ответ господину Сину.
Для себя же... начальница агентства попросила то, что заставило Ким Ён Джуна и Син Цын Сона искренне удивиться.
— Желаю, чтобы клуб для взрослых «Ночная лапшичка» прошёл тщательную проверку. В том числе и проверку сотрудников. Особенно девушек. У меня имеется информация, что господин Хан Ёнсик неуважительно и небрежно обходится со своими сотрудниками. Прошу обратить внимание, господин Син. Это и будет моя плата за раскрытие имеющихся зверских преступлений.
— Вы уверены, госпожа Чан?.. — удивлённо полюбопытствовал главный прокурор.
— Вполне, — резко ответила госпожа Чан.
— Что ж... Я Вас услышал, госпожа Чан. И Вас, господин Ким.
— Благодарю, — хладнокровно ответила госпожа, опуская подбородок к грудной клетке.
Ким Ён Джун также поблагодарил Син Цын Сона и глубоко поклонился.
Главный прокурор уже хотел отпустить начальницу детективного агентства и старшего полицейского, но тут его голову пронзил внезапный вопрос.
— Госпожа Чан. Погодите.
— Да? — госпожа Чан неспешно повернула туловище в сторону господина Цын Сона.
— Если убийства действительно на религиозной основе и связывает их семь смертных грехов, то... наказание за какой грех ожидает предполагаемую следующую жертву? У грехов есть же определённый порядок?.. Ранг?..
Уголки губ госпожи Чан слегка поползли вверх. Зрачки блеснули интересом.
— Алчность, — коротко и бесстрастно ответила Бан Сок.
Вселенная словно услышала слова начальницы детективного агентства и послала всем присутствующим в кабинете шокирующую новость...
На рабочем телефоне господина Син Цын Сона раздался громкий рингтон. Главный прокурор поспешил поднять трубку.
— Господин Син, включите новости! Срочно! — послышалось в ней.
Цын Сон безоговорочно потянулся к пульту от небольшого прямоугольного телевизора, висящего в одном из углов кабинета.
После нажатия на красную кнопку прежде чёрный экран залился новостными красками.
Госпожа Чан и господин Ким тоже посмотрели на экран.
Он демонстрировал хаос. Виднелось много огня, сожжённые тела неизвестных и изувеченное женское тело, которое являлось до боли знакомым...
Всех присутствующих поразили слова, проговариваемые женским голосом. Речь ведущей была чётко поставлена, но в тоне сквозила тревога, которую работница телеканала никак не могла скрыть за профессиональными навыками.
«Дополнительную пристройку детского дома «Пингвин» подожгли. Здание сгорело практически до тла. Были найдены обугленные останки трёх людей. Исходя из некоторых анатомических особенностей, вероятно, это останки мужчин. Также, прямо у входа в пристройку лежало зверски растерзанное тело женщины, обмазанное большим количеством слизи пока неизвестного происхождения. Её колени прострелены, а копчик раздроблен. Но, скорее всего, женщина умерла именно от пули в висок.
Личность убитой женщины удалось установить сразу: это директриса детского дома «Пингвин» — Ким Ха Ын.
Никто из людей, которых успела опросить полиция, приехавшая сразу на место преступления, понятия не имеет, что послужило мотивом для... расправы над госпожой Ким.
По словам свидетелей, женщина вела приличный образ жизни. Её ни разу не заставали на конфликтных ситуациях. Также, госпожа Ким Ха Ын посещала собор Мёндон и жертвовала много личных средств на благотворительность...»
— Снова этот собор Мёндон... — не отрывая глаз от телевизора, произнёс Ён Джун, параллельно проводя пальцами по собственному подбородку.
— Господин Ким. Пожалуйста, помолчите, — проговорила госпожа Чан, внимательно слушая голос ведущей из новостей.
«...предполагаемо, преступление было совершено поздней ночью. Около тела Ха Ын также был найден белоснежный цветок лотоса в алых каплях. Вероятно, в каплях убитой женщины.
Кто совершает уже третье по счёту зверское убийство? Когда преступник наконец будет пойман и люди перестанут бояться?
Местная полиция пока не даёт никаких комментариев.»
Голос ведущей затих и далее начали показываться не совсем приятные кадры...
Главный прокурор скривился и отвернулся, не желая видеть подробности.
Ким Ён Джун не отводил глаз, но от продемонстрированного изуверства, зеницы мужчины расширились, словно у охваченной ужасом добычи.
Госпожа Чан продолжала равнодушно смотреть на экран.
— Господин Ким. Набирайте своих ребят. Я своих. Нам пора выезжать на новое преступление, — не отрываясь от кровавого и противного зрелища, проговорила Бан Сок.
Детективное агентство «Луна».
Ан Аёнг, погруженная в монитор, не сразу заметила уведомление об экстренных новостях в углу экрана.
Программистка нарочно установила себе специальную программу для мониторинга аварийных известий.
Для девушки являлось крайне важным быть в курсе событий, происходящих в криминальном мире. Это не раз помогало ей понимать, какие именно преступления лягут на «плечи» детективного агентства.
По мнению девушки, в разы эффективнее работается, когда больше знаешь.
Правда, спится намного хуже...
Оповещение в нижнем углу экрана продолжало раздражающе пиликать, но Аёнг упрямо не обращала на него никакого внимания.
Девушку в настоящий момент волновало совершенно иное:
она пыталась выяснить точное местоположение убийцы Креста — Кан Пен Хва.
С помощью личного телефона Хан Ёнсика, Аёнг удалось установить, что звонивший хозяину клуба перед убийством Чхве Тхэ Чжо и заказавший клуб на ночь — это Кан Пен Хва.
Номер телефона был зарегистрирован именно на его имя.
Ан Аёнг судорожно щёлкала по клавиатуре и шумно ударяла указательным пальцем по правой кнопке мыши, чтобы как можно скорее решить назойливую проблему.
Новостное уведомление продолжало нервировать своими звуком и миганием.
Заглохло оно лишь тогда, когда программистка, наконец, его открыла.
«...пристройку детского дома «Пингвин» подожгли. Здание сгорело практически до тла. Были найдены обугленные останки трёх людей...»
Ан Аёнг вдумчиво слушала и в её голове постепенно начал складываться ужасающий пазл.
Окончательно устрашающая картинка сложилась воедино, когда программистка услышала следующее:
«...предпологаемо, преступление было совершено поздней ночью...»
Дальнейшие слова ведущей Аёнг уже игнорировала.
Её голова внезапно закружилась. Воздух в агентстве резко стал сухим и спёртым. Вдыхать его было гораздо сложнее.
Девушка рывком поднялась со стула, не в силах больше находиться в статичном положении.
Программистка нервно прикусила нижнюю губу. Сквозь чувствительную кожу просочилась мелкая капля крови.
«Здание сгорело. Огонь. Поздняя ночь. Запах гари на одежде Тэ Хёна...» — в черепной коробке возникали тревожные мысли.
Аёнг испытывала, хоть и скользящий, но стыд перед коллегой.
Ей казалось, что собственными размышлениями она предаёт Тэ Хёна.
Но пропитанная гарью одежда следователя, его неизвестное местоположение ночью и странное поведение наталкивали на неприятные подозрения....
Что-то в Тэ Хёне изменилось за последнее время...
Девушка не понимала, что конкретно.
Знала лишь одно: это что-то точно не предвещало ничего хорошего...
«Стоп, Аёнг. Тормози! Не делай поспешных выводов!" — девушка попыталась успокоить себя, но эти попытки, к её великому сожалению, являлись тщетными.
«Айщ! Нужно попробовать взломать камеры видеонаблюдения больницы, в которой лежит Тэ Хён. Плевать на последствия! Я должна знать правду! Сука, Тэ Хён, не дай Бог это ты... Я тебе личную смертную казнь устрою!» — Аёнг продолжала мысленно причитать.
Программистка, осознавая всю незаконность, благополучно плюнула на вероятные последствия, и, плюхнувшись обратно в рабочее кресло, начала осуществлять задуманное.
Девушке понадобилось меньше семи минут, чтобы отыскать нужные камеры и взломать их. Она нашла видеозапись прошедшей ночи и... увиденное повергло Аёнг в шок и вывело из себя.
Ан Аёнг наблюдала за тем, как Чо Тэ Хён, одетый в чёрные худи, облегающие джинсы и спортивные кроссовки, около двенадцати часов ночи покинул свою палату.
Вдобавок, на голове Тэ Хёна была чёрная кепка, а поверх неё следователь накинул капюшон.
Парень всё время оглядывался, явно переживая, что его заметят.
Девушка, наверное, и не распознала бы Тэ Хёна, если бы не знала его походку, статуру и палату, в которой он лежал.
Также, следователь держал в руках небольшую стопку каких-то конвертов.
Аёнг слегка нагнулась вперёд, всматриваясь в свой монитор.
— Что это у него в руках?.. — девушка пробормотала себе под нос, продолжая глазами улавливать каждую деталь.
— Стоп. А это что?..
Аёнг пригляделась.
— Какого... хрена?..
Программистка заметила то, что окончательно повергло её в состояние оцепенения, замешательства и бешенства.
Поставив на паузу видеозапись и приблизив изображение, Ан Аёнг увидела, что Тэ Хён держал загадочные конверты не голыми руками...
— Перчатки... Кожаные... Кожаные, мать его, перчатки. Айщ! — программистка резко вскочила с кресла, схватившись за голову.
В спорных ситуациях девушка практически всегда старалась вести себя рассудительно и выдержано. Запрещала эмоциям преобладать над разумом.
Но в данный момент...
В данный момент Аёнг не могла себе позволить подобную роскошь.
«Думай. Чёрт возьми, думай, Аёнг! Давай же, не поддавайся эмоциям, тряпка!»
Девушка старательно пыталась унять бурлящий поток чувств в душе, пока не поняла: нужно ехать к Тэ Хёну и разбираться с ним лично.
«Я заставлю тебя рассказать мне правду, жук беловолосый. Привяжу к стулу и буду выбивать по одному зубу, пока не расскажешь мне всё, как есть!» — гуманные методы в данный момент мало волновали Аёнг.
Девушка поставила перед собой цель узнать у следователя правду. И она была настроена разговорить его любыми способами.
Аёнг спешно отключила компьютер.
Изображение коллеги в сомнительном и крайне подозрительном образе нервировало девушку.
Когда прежде цветное полотно окрасилось в безжизненный чёрный, программистка увидела своё отражение.
Ядовито усмехнувшись самой себе, девушка прошептала:
— Полицейский, ведущий дела о жестоких преступлениях и есть убийца? Происходящее напоминает сюжет довольно известной дорамы, не находишь Аёнг?
— С кем Вы говорите?.. — послышался лаконичный и нежный мужской голос.
Девушка сразу поняла, что обращался к ней Лим Чан Бем.
Ан Аёнг нацепила привычную маску на лицо, демонстрирующую презрение ко всему и всем, и нехотя развернулась к полицейскому, скрещивая руки на груди. Тот смотрел на программистку со смесью изумления и непонимания.
— Чего тебе? — фыркнула девушка.
Чан Бем замялся и поспешил отвести глаза от тяжёлого взора Аёнг.
— Да ничего... Вы говорили со своим отражением в мониторе... Я и подумал, всё ли у Вас хорошо...
— Это не твоё дело. Всё?
— Да... Я пойду?.. — неуверенно уточнил у девушки полицейский.
— Ага. И хватит мне «Выкать», — испепеляя взглядом милого полицейского, жёстко проговорила девушка.
— Как скажете... Как скажешь, Аёнг, — застенчиво улыбнувшись (будто за данный жест Аёнг его накажет), Лим Чан Бем направился в сторону морга.
Аёнг, продолжая держать руки скрещенными на груди, провожала парня глазами, затем кинула ему в спину:
— Теперь я полезу не в своё дело. Можешь не отвечать, если не захочешь. Где ты был утром?
Лим Чан Бем развернулся.
Его чёрные расширенные зрачки заблестели. Милашка добродушно улыбнулся девушке. На его припухлых щеках образовался едва заметный розоватый румянец, — доказательство того, что улыбка полицейского, адресованная Аёнг, искренняя.
«Я тебе нахамила, а ты улыбаешься мне тут. Что с тобой не так?» — задумалась девушка, не отводя глаз от Чан Бема.
Второй мелодично протянул:
— У меня отдельный вызов был. Какой-то сумасшедший поздней ночью беспокоил сон жителей в районе Ссанмундона. Он очень громко смеялся, как сбежавший из психлечебницы, и постоянно звал какого-то Чику. Такое уже не первую ночь происходит. Люди говорят, что начали под домами находить изувеченные трупы котов...
Аёнг скривилась, даже не пытаясь скрыть отвращение.
— Мерзость. И как успехи?
Милый полицейский опустил глаза в пол, будто говорит не с новой коллегой, а с начальником, стыдясь перед ним своей неудачи.
— Пока плохи... Не можем найти этого безумца.
Ан Аёнг смягчилась.
— Не расстраивайся. Найдёте.
— Котиков жалко... — практически проскулил парень.
Программистка закатила глаза.
— Не начинай. Лучшее, что ты можешь сделать для пушистых — найти их больного истязателя. Твои сопли им не помогут. Соберись, — слова девушки звучали грубовато, но они подействовали на Чан Бема воодушевляюще. Полицейский оживился и поднял глаза с пола, посмотрев на Аёнг.
— Спасибо за поддержку. Ты хорошая. Хочешь матчу (прим.) или, может, кофе?
«Ой, нет, милашка Чан Бем, только не порть всё. Пора закругляться и ехать к Тэ Хёну», — проскочило в голове у программистки.
Аёнг коротко и сухо ответила на предложение:
— Нет.
Лим Чан Бем уже начал расстраиваться и хотел что-то сказать, как его телефон зазвонил.
Ан Аёнг, воспользовавшись тем, что больше не в центре внимания милого полицейского, быстро схватила некоторые вещи и отправилась в медицинский центр Самсунг.
Девушка не особо вслушивалась в телефонный разговор Чан Бема, но когда она вышла за пределы агентства, её слуха коснулись некоторые обрывки фраз:
— Опять убийство?.. Куён здесь, да... Есть, господин Ким!..
Медицинский центр Самсунг.
Добравшись до пункта назначения, Аёнг, несмотря на боль в лодыжке, — впрочем, с момента её повреждения, когда девушка вообще обращала внимание на боль в ней и вела себя с щиколоткой бережно?.. — влетела в палату Чо Тэ Хёна.
Но... парня там не оказалось.
Девушка поспешила уточнить у медсестёр, где может быть парень. Те сообщили, что Тэ Хён ненадолго отпросился по своим делам. Аёнг возмутилась тому, как его в таком состоянии могли куда-то отпустить. Но, по словам медицинских работников, следователь был очень, очень убедителен, и дал слово вернуться к закату.
«Какой же бесхребетный хряк этот Нам Сун Тхэк» — разгневалась на лечащего врача коллеги Ан Аёнг.
Конечно же, куда конкретно отправился Чо Тэ Хён никто не знал.
В такие подробности парень никого не посвятил.
Голова Аёнг разрывалась от ужасных и противоречивых домыслов. А телефон от сообщений и звонков госпожи Чан, ведь программистка нагло покинула рабочее место, никого не предупредив...
Национальное агентство полиции, квартал Мёндон.
Чо Тэ Хён влетел в кабинет Чо Бен Чхоля, даже не постучавшись.
Перед следователем предстала крупная фигура отца, стоящая к лицу парня спиной.
Чо Бен Чхоль находился около большого и просторного окна. Он с помощью него всматривался в красоты Сеула и наслаждался благоприветливыми прикосновениями к лицу слабого и тёплого солнечного луча.
Генеральный комиссар с кем-то увлечённо говорил по телефону, потому даже не услышал, как дверь его кабинета захлопнулась.
Впрочем... Мужчина не привык, что к нему врываются без предупреждения, поэтому не имел привычки прислушиваться к звукам.
Тэ Хён не знал, с кем говорит отец, но он вслушивался в диалог и не спешил выдавать своё нахождение в кабинете. Стоял тише мыши, крепко сжимая ладони в кулак вместе с одним единственным белоснежным листом бумаги в руке.
— Да, отец Йон, прекрасно понимаю, — продолжая стоять к сыну спиной, а к окну лицом, серьёзно, но с нотками приторной и наигранной вежливости, проговорил Бен Чхоль.
«Отец Йон?.. Главный святой отец в Соборе Меёдона?..» — пронзили мысли голову Тэ Хёна.
Вынужденное воспоминание о Соборе Мёндон вызвало неоднозначные чувства в душе. Слюна во рту парня резко закончилась и он ощутил сухость и сильную жажду.
«Держи себя в руках», — попытался утихомирить сам себя следователь, понимая, что выдать себя именно сейчас он не хочет.
Отец тем временем продолжал говорить с отцом Йоном. Тон его голоса повысился, а нотки приторной и наигранной вежливости усилились.
— Ну конечно, отец Йон, конечно! Всё решим! Я обязательно посодействую. Но прежде, Вы должны мне оказать услугу...
Сухость в рту Чо Тэ Хёна удвоилась. В горле остро зазудело. Как назло парню захотелось сочно откашляться. Он держался из последних сил, но неприятное першение победило, вызывая жжение в гортани.
Кабинет Чо Бен Чхоля залился громким и болезненным кашлем сына.
Мужчина медленно повернул голову к источнику звука и его лицо перекосилось от злости. Брови нахмурились, складок на лице стало больше, а глаза заискрились нехорошим огоньком...
— Прошу прощения, святой отец Йон. Я Вам позже перезвоню, — не дождавшись ответа в трубке, Бен Чхоль бросил её, продолжая налитыми злостью глазами сверлить дыру в сыне.
Чо Тэ Хён продолжал истошно кашлять, не в силах остановиться.
Чо Бен Чхоль начал неспешно наступать в сторону сына.
— Ты что здесь делаешь? Ещё и без предупреждения.
Следователь продолжал кашлять, сгибаясь в туловище и практически задыхаясь.
Отцу, как и всегда, было плевать на состояние сына. Его волновало лишь то, что Тэ Хён посмел заявиться к нему беспредупредительно.
Ещё и дерзнул подслушивать отцовский разговор.
Бен Чхоль продолжал медленно перебирать ногами, всё ближе подступаясь к сыну, точно кровожадный хищник.
— Я спросил. Что ты здесь делаешь? Как посмел нагло ворваться в мой кабинет без предупреждения? Разве я таким манерам тебя учил, сын?
Чо Тэ Хён, не разгибаясь в туловище, одним резким движением вынул из кармана брюк, сидевших на нём довольно свободно, пистолет.
Рука следователя дрожала от несносного и внезапного приступа кашля.
Он направил ствол на отца.
— Ещё один шаг в мою сторону или кривое слово — я выстрелю, — приступ кашля постепенно отступал, потому голос Тэ Хёна хоть и был слегка хриплым, но звучал уверенно.
Главный комиссар резко остановился.
Он всмотрелся в дуло пистолета, затем перевёл взгляд на сына.
Около минуты в кабинете царило тягостное молчание.
Его нарушил Бен Чхоль, громко и противно расхохотавшись.
Генеральный комиссар торжественно похлопал в ладоши, не отводя глаз от сына.
Чо Тэ Хён к тому времени выровнялся и сжал пистолетную рукоять увереннее, даже не думая убирать дуло от ненавистного лица отца.
— Охо-хо! Вот это весёлый денёк у меня сегодня! Поднимаешь настроение отцу, сынок, — протянул Бен Чхоль сквозь звучный хохот и звонкие хлопки в ладоши.
— Делаю это так же умело, как и ты с каждым днём выращиваешь во мне ненависть и отвращение к тебе, папуля, — прыснул в лицо отцу Тэ Хён, ухмыляясь.
Бен Чхоль перестал рукоплескать и заливаться смехом.
Выражение лица генерального комиссара приобрело привычные краски и все возможные оттенки надменности и чрезмерной строгости к сыну.
Бен Чхоль завёл обе руки за спину, сцепив их в замок, и начал делать небольшие шажки в сторону, отведя пронзительный взор от сына и направив его в потолок.
Ствол в руках Тэ Хёна двигался за отцом.
— Дорогой сын. Кажется, я предупреждал: не тому смелость свою демонстрируешь. Я плохо выразил свою мысль? Плохо объяснил? Ты же прекрасно знаешь, мы можем поговорить совершенно иначе. Мои методы воспитания всегда чудотворно на тебя действовали. Жаль, кратковременно.
Чо Тэ Хён крепко сцепил зубы и на его скулах образовались желваки.
— Закрой свой рот и слушай, — обратился к отцу непоколебимым голосом Тэ Хён.
Чо Бен Чхоль опешил от бесцеремонности сына и уже был готов нападать.
Мужчина знал наверняка: сын в него точно не выстрелит.
Несмотря на имеющуюся профессию, по мнению Бен Чхоля, кишка у Тэ Хёна была очень тонка и слаба.
Но генеральный комиссар не успел своими действиями парировать слова сына.
Чо Тэ Хён, продолжая держать в одной руке пистолет, направляя его на отца, другой — кинул на рядом стоящий кофейный столик сложенный пополам белоснежный лист бумаги.
— Огонь очищает, да, отец? — прошептал Тэ Хён, с ненавистью и брезгливостью смотря на родного человека.
Чо Бен Чхоль искренне удивился.
И это удивление немного потушило разгорающееся внутри пламя, готовое обрушиться на сына лавиной агрессии.
— Что ты несёшь? Какой огонь? Возвращайся в больницу, тебе совсем не по себе. Знал, что твоё сотрудничество с этой госпожой Чан до добра не доведёт.
Но Тэ Хён оставался непоколебим.
— Зачем ты это сделал?
Глаза Бен Чхоля округлились от замешательства. Он откровенно не понимал, о чём говорит сын.
Ну, или делал вид, что не понимает.
— Тэ Хён. Хватит разводить балаган. Я без понятия, о чём ты. Убирайся отсюда немедленно, или я тебя сейчас лично вышвырну за шкирку, как бродячего кота!
Внезапно улицы Сеула пронзил громкий звук сирены.
Сын и отец разом повернули свои головы к большому окну, на время забывая о назревающем конфликте.
Чо Бен Чхоль и Чо Тэ Хён подбежали к окну.
На больших экранах, в которых зачастую мелькают реклама популярных брендов или запланированные выступления айдолов (прим.), появилась фигура в судейской мантии и огромной, угрожающей маске тигра в мелких алых каплях крови.
Сзади взошедшего на экраны было белоснежное полотно.
Ни единого намёка, где записывалось видео, или откуда велась трансляция неизвестным...
— Что за чёрт? — проговорил генеральный комиссар, не отводя взгляда, в котором читалось ошеломление, от того, что показывалось на экранах.
Идущие вдоль улиц жители и туристы остановились, поднимая головы к большим экранам.
Судья был повсюду.
Тэ Хён всмотрелся в изображение неизвестного для него человека и его сердце пропустило звонкий и болезненный удар.
Судейская мантия... Маска тигра... Собор Мёндон... Огонь...
Сон.
«Это же он... Он мне снился!..» — пронеслись бешеным потоком мысли.
Тэ Хёна тотчас затошнило, а из глубин подсознания всплыли строки:
«ТВОЯ КРОВЬ ЗАМКНЕТ КРУГ!»
Но отчаянный крик в голове прервал голос того, кто был на всех экранах улиц Сеула.
— Здравствуй, Хангук! — Судья громко похлопал в ладоши, затем развёл руки в кожаных перчатках в стороны, словно в данный момент купался в лучах славы наблюдающих за ним людей.
Неизвестный в маске тигра приготовился сказать следующие слова...
КОНЕЦ 13 ГЛАВЫ.
АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ:
*Слова песни, которые напевал Тэ Хён являются словами из песни южнокорейского бой-бэнда Stray Kids — Chk Chk Boom.
(Интересный факт: автор выбрал слова, которые поет Felix).
Физиономист — специалист, умеющий определять внутреннее состояние человека по движениям и мимике его лица.
Корригирующие очки — очки, которые используются для улучшения зрения.
Когнитивные нарушения — нарушения памяти, внимания, мышления, речи и ориентации в пространстве.
Вегетативные нарушения — нарушения регуляции функции внутренних органов и сосудов (дыхательной, сердечно-сосудистой, пищеварительной, выделительной, эндокринной систем).
Матча — японский порошковый зеленый чай.
Айдолы — популярные корейские артисты в корейской поп-культуре (K-pop).