1.
«Давненько не виделись, сержантик. Жалко, что встретились при таких обстоятельствах...»
***
Цепляясь за руку Скотта, Дженни щурилась, всматриваясь в темноту, пока от огромной столовой в их сторону бежали фигуры.
Они все слышали выстрелы. Полные ужаса крики.
Что случилось?
— Слава Богу, они в порядке, — сказал Скотт, уже поворачиваясь к автобусу.
Дженни не сдвинулась с места, дернув Скотта обратно.
— Это не Чон.
— Что?
Пока дети бежали через двор, взрослый с ними бежал сзади, держа за руку маленькую девочку.
Натаниэль.
Выскользнув из объятий Скотта, Дженни побежала вперед.
— Где Чон и Лалиса?
— Мы должны посадить их в автобус, — сказал Натаниэль, пробегая мимо нее и направляя детей в безопасное место.
— Где они? Что случилось?
Он не ответил.
Дженни нахмурилась.
— Нейт!
Он наконец-то остановился.
— Что случилось с Лалиса и Чоном? Почему они не с тобой?
Выражение лица Натаниэля было мрачным в лиловом свете поднимавшегося солнца.
— Чона поймали, — сказал он. — А Лалиса там, с ним.
***
Лалиса сглотнула, стараясь втянуть воздух в ее легкие.
— Что такое? — мужчина сделал большой шаг вперед. — Не поздороваешься со своим старым приятелем?
Со своей точки обзора Лалиса смотрела, как Чон оценивает наведенный на него пистолет и мужчину, который его держал. Его темный взгляд был мрачным как кремень и смертоносным. Она никогда не видела, чтобы он выглядел настолько убийственным.
— Фергюсон, — прорычал Чон.
Он усмехнулся, и по спине Лалиса пробежали мурашки.
— Сержантик, ты выглядишь так, будто кто-то нассал тебе в кукурузные хлопья, — Фергюсон вальяжно подошел ближе, поудобнее перехватывая пистолет, дуло которого было направлено на грудь Чона. — Не знаю, почему, поскольку это ты перевернул мой дом вверх дном.
Ноги Лалиса тряслись, адреналин кричал ей бежать, бежать, бежать.
Фергюсон цокнул языком, окинув Чона взглядом с головы до пят.
— Да и выглядишь не очень. Видимо, жить снаружи несладко.
— Лучше быть свободным, чем головорезом, — процедил Чон.
— Ох. Ранишь мои чувства, сержантик.
— Подойди сюда, и я дам тебе настоящий повод для жалоб.
Фергюсон снова рассмеялся.
— Вот это тот Чон, которого я знал. Проклятье, я скучал по тебе.
Лалиса с бешено стучащим сердцем пыталась придумать стратегию выхода из ситуации. Если она даст Чону еще один фактор неожиданности, он сможет отвлечь Фергюсона, забрать у него оружие и...
— Тебе там весело подслушивать? — крикнул Фергюсон. — Я знаю, что ты прячешься. Чувствую, как ты наблюдаешь.
Чон переступил с ноги на ногу.
— Там никого нет, Ферг.
— Не играй в эту игру, сержантик, — Фергюсон обошел опрокинутый стол, подходя к Чону слева. — Почему бы нам не поговорим всем вместе, втроем.
— Сам с собой говоришь...
— Заткнись, — прошипел Фергюсон, приставив дуло к виску Чона.
Шанс. Отвлечение. Что-нибудь, что они могли использовать.
Разум Лалиса бушевал.
— Я сосчитаю до трех и дам тебе время выйти, — объяснил Фергюсон зловеще спокойным тоном. — Иначе мозги Чона разлетятся по всей этой комнате.
Сердце Лалиса ухнуло в пятки, и пол под ней как будто покачнулся.
«Нет».
Чон не издал ни звука.
— Один...
Прижавшись лопатками к колонне, она старалась дышать.
— Два...
Она чувствовала отчаянную мысленную борьбу Чона уйти, сбежать, убраться как можно дальше от этого жестокого мужчины с пистолетом.
«Вместе или никак».
Такова их клятва.
Лалиса поставила револьвер на предохранитель.
Оттолкнувшись от колонны, она подняла обе руки, все еще сжимая оружие правой ладонью, и вышла из тени.
Улыбка, которая скользнула по гладко выбритому лицу Фергюсона, была коварной.
— Ну же, — сказал он радостным тоном, который не вязался со всем этим разрушением. — Присоединяйся к вечеринке.
В глазах Чона мелькнула душераздирающая боль, а потом он закрыл веки, готовясь.
Однако Лалиса не жалела. Она бы никогда не оставила его позади.
Ровными шагами она подошла ближе, не сводя взгляда с мужчины, который держал под прицелом ее любимого.
Фергюсон присвистнул сквозь зубы.
— Ну, черт возьми, — сказал он. — Разве ты не хорошенькая юная штучка?
По коже Лалиса пробежали мурашки, но она натянула выражение холодного безразличия.
Наклонившись поближе, Фергюсон притворно зашептал Чону на ухо.
— Мало что изменилось, да, сержантик? Ты предпочитаешь таких же.
— Отпусти ее, — прорычал Чон. — Она не имеет к этому никакого отношения.
Фергюсон усмехнулся.
— О, вот как? — смерив ее взглядом, он спросил: — Дорогая, он волшебным образом вселился в твое тело и выстрелил из оружия вместо тебя? Он экстрасенсорно контролирует каждый твой шаг? Загипнотизировал тебя, чтобы ты ворвалась в федеральный лагерь беженцев и похитила наших подопечных.
Лалиса фыркнула.
— Похитила, как же. Милота прям.
Ее тон привлек внимание Фергюсона.
— Тогда как ты это называешь?
— Предложить людям выбор.
Его смех был ледяным.
— Выбор. Выбор между чем и чем? Недоеданием, болезнями и гибелью от какого-то ходячего трупа?
Она сердито посмотрела на него.
— Все лучше, чем быть запертыми в тюремном лагере и разлученными с их семьями.
— Выживание лучших, — сказал ей Фергюсон. — У членов их семей не было гена. Это лишь вопрос времени, когда им пробьют билетик в один конец.
— Какое у тебя здоровое и осведомленное мнение, — сказала она бесстрастным тоном. — Должно быть, из тебя получился отличный лидер.
На мгновение ей показалось, что он рявкнет на нее, но потом он моргнул, и его губы изогнулись в жестокой улыбке.
— Вау, вы посмотрите, какая сучка с характером, — сказал он, усмехаясь.
— Как это оригинально — называть женщину сучкой. Ты научился таким сравнениям на уроках поэзии, или ты от природы такой одаренный?
Судя по взглядам, которые на нее бросал Чон, Лалиса знала две вещи: он думал, что она из ума выжила, и она на правильном пути, чтобы получить то, что им нужно.
Момент, чтобы застать врасплох.
Свет отразился от дула пистолета Фергюсона, когда тот сделал шаг вперед.
— Чертовски острый язычок, — сказал он, улыбаясь. — Готов поспорить, наш мальчик Чон наслаждается этим каждую ночь.
Лалиса буквально закатила глаза.
— Прошу прощения, это должно было смутить меня? Заставить меня почувствовать себя некомфортно или словесно оскорбленной? Ибо... надо сказать, ты даже не приблизился к уровню среднестатистического вторника в нью-йоркском метро.
Фергюсон смерил ее взглядом.
— Не могу понять, то ли ты в блаженном неведении, то ли настолько напугана, что вообще ничего не соображаешь.
— А надо? — Лалиса скривила губы. — Я не вижу в этой комнате никого, кого стоило бы бояться.
— Наглое заявление в адрес мужчины, который держит под прицелом твоего бойфренда.
— Ну так пристрели нас, — сказала она настолько беспечно, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. — Докажи, что ты самый крутой мужик, выстрелив в двух сдавшихся гражданских с почти пустыми магазинами.
Чон выпучил глаза, уставившись на нее.
«Что, во имя всего святого, бл*дь, ты творишь?»
Едва заметно склонив голову набок, она надеялась, что он поймет ее посыл.
Чем ближе Фергюсон подбирался к ней, тем легче будет Чону застать его врасплох. Выхватить оружие.
— Гражданских, — Фергюсон усмехнулся. — Ты думаешь, что он — ни в чем не повинный мужчина, восставший против несправедливости? — он показал на Чона дулом пистолета. — Он рассказывал тебе о своей службе? О всех людях, которых он убил, потому что кто-то ему приказал?
Лалиса оставалась невозмутимой.
С той первой секунды, когда она увидела Чона, она знала, что он убивал.
Очевидно, Фергюсон не понял того же самого о ней самой.
— Он говорил тебе, что он был в Атланте? — продолжал Фергюсон. — Он был там во время вспышки вируса. Я никогда в жизни не видел, чтобы взрослый мужик удирал с такой скоростью.
Поднятая правая рука Чона дрожала, пока Фергюсон продолжал насмехаться над ним.
— Обмочился в штаны в ту же секунду, когда нам сказали сдержать распространение вируса. Как будто мы не участвовали в вещах похуже за океаном. Как будто мы не предлагали нашим командирам кое-что похуже.
Лалиса заскрежетала зубами.
— Но ты-то без проблем разобрался с ситуацией, да? — начала она. — Ты посмотрел на всех этих невинных людей и увидел кучу мишеней для тренировки в стрельбе.
Его холодное веселье лопнуло.
— Они представляли угрозу! — рявкнул он. — Тысячи возможных мест заражения. Десятки из них были укушены или поцарапаны и скрывали это, садясь на транспорт до лагерей Ковчега. Можешь себе представить такое? Подвергнуть такое количество людей риску, потому что ты боишься умереть?
— А что насчет тех людей, которые даже ничего не знали? Вообще ничего не подозревали о происходящем, пока их самолеты не начали сбивать?
Фергсюсон покачал головой.
— Все было не так. Если бы ты была там, ты бы видела...
— Я видела предостаточно, — перебила она. — Люди на моем рейсе были нормальными, здоровыми, ни в чем не повинными людьми, а ваши боссы решили, что лучше прикончить всех, чем дать нам шанс сбежать.
На мгновение ей показалось, что он продолжит со своим дерьмом в духе «ничего личного, это были приказы».
Но тут его взгляд сощурился, губы удивленно приоткрылись.
— Ты была... на одном из тех самолетов?
Лалиса на мгновение утратила контроль, точно поскользнулась на льду, и не за что было ухватиться.
Взгляд в сторону Чона, и она снова обрела почву под ногами.
— Я ходячее чудо, — огрызнулась она. — А ты морпех-наемник, который не может поверить, что парочка отверженных его одолела.
В глазах Фергюсона сверкнула злость, когда он сделал еще один шаг в ее сторону.
— Хотя бы я остался. Хотя бы я взял себя в руки и отвез людей в безопасное место. Все те люди, которых вы якобы освободили? Они живы из-за меня.
Снова прижав дуло пистолета к правому уху Чона, Фергсюсон процедил:
— А ты таким похвастаться не можешь, да, сержантик?
Кадык Чона дернулся, когда он с трудом сглотнул.
— Ты прав. Я видел, что они... что мы делали, и я не мог с этим смириться. Я сбежал.
— Бросил свой пост, — сказал Фергюсон. — Бросил своих людей. Своих друзей.
— Мы все потеряли самих себя там, приятель, — хрипло сказал Чон. — В той пустыне мы не были людьми после того дерьма, что мы сделали. Когда мы вернулись, я даже не мог посмотреть на себя в зеркало. Вернувшись домой, я хотел большего, хотел чего-то лучшего...
— Думаешь, я подписывался на то, чтобы убивать детей в Атланте?
— Мог бы уйти, — просто сказал ему Чон. — Мог бы поставить свою душу превыше их страха, их жадности...
— Ты... — Фергюсон толкнул пистолетом голову Чона, впиваясь дулом в его кожу. — ...не смей читать мне лекции о праведном поведении, когда ты сам бросил нас позади.
Внезапно Лалиса уловила недостающий кусочек смертоносного пазла перед ними.
Фергюсон не ненавидел Чона. Он завидовал. И он был обижен — его друг и брат по оружию бросил его, пожалуй, в худший момент их жизней.
Он рассчитывал на Чона, равнялся на него, и будучи брошенным среди хаоса, Фергюсон обозлился.
Им представилась новая возможность.
— Тебе здесь нравится? — спросила Лалиса, шагнув вперед. — Тебе действительно нравится вышвыривать людей из вашего лагеря, чтоб они сами заботились о себе? Нравится тестировать крайне непредсказуемые лекарства на детях? Нравится быть всего лишь мужланом в униформе с пушкой и пистолетом?
Фергюсон уставился на нее так, будто она заговорила на латыни.
— Что?
Она подвинулась ближе.
— Ты действительно хочешь такой жизни? Быть головорезом какого-то придурочного политика? Или ты делаешь это потому, что думаешь, будто теперь у тебя нет другого выбора?
Он усмехнулся ей.
— Как ты и сказала, я всего лишь морпех-наемник.
Лалиса покачала головой.
— Необязательно должно быть так. Если ты сам того не хочешь.
Она видела, что он впервые обдумывает ее слова.
— Мне уже ничего не остается, — сказал Фергюсон. — После всего...
— Мы все так думали, — сказала она ему. — Но мы выбираем другой путь. Да, наступил конец света, но это не означает, что мы должны поставить крест на себе.
Фергюсон сдвинулся, и дуло его пистолета чуточку отдалилось от головы Чона.
Это случилось на долю секунды, но этого оказалось достаточно.
Лалиса только открыла рот, чтобы снова заговорить, дальше отстаивать душу Фергюсона, но тут Чон отпрянул назад и врезал ему локтем по челюсти.
Лишившись равновесия, Фергюсон отлетел на близлежащую каталку и опрокинул ее.
— Лиса, беги! — рявкнул Чон.
Но она не могла.
Он прыгнул на Фергюсона, топнул по его запястью, пока тот не отпустил оружие. Чон отбросил его пинком.
Два мужчины ревели и боролись, кулаки ударяли по жизненно важным органам и костям. Тошнотворные звуки ударов черепа по металлу или кафельной плитке пола перемежались ругательствами и воплями.
Давя коленом на ребра Фергюсона, Чон снова замахнулся, сломав мужчине нос.
Схватив его за перед униформы, Чон рывком поднял его и впечатал в один из столов поблизости.
— Чонгук! — закричала она, увидев, как его окровавленные ладони обхватили голову Фергюсона.
Она не осознавала, что позвонки ломаются с тем же звуком, с каким лед хрустит на твоих зубах.
Обмякнув, шея Фергюсона словно сложилась пополам, потому что сломанные кости не могли удержать слишком тяжелый вес его головы.
Чон отпустил его, позволив безжизненному телу грохнуться на пол.
Его грудь тяжело вздымалась, когда он посмотрел на нее остекленевшими глазами.
— Ты в норме? — спросил он, и его голос едва напоминал человеческий тон.
Лалиса кивнула.
— Я в порядке, Чонгук.
Сделав несколько шагов вперед, она потянулась к нему.
— Давай, нам пора уходить.
Его рука была скользкой от крови, когда она сжала ее своей ладонью.
Они вместе бросились к двойным стеклянным дверям.
***
Небо из чернильно-черного сделалось насыщенно-лавандовым, объявляя о наступлении рассвета.
Сердце Лалиса подскочило к горлу, пока они бежали.
Где все?
Таща ее за руку, Чон направил ее вокруг другого здания, чтобы избежать путей патрулирования оставшихся охранников.
— Чон, где автобус?
Она услышала дизельный двигатель и шипение гидравлики, удалявшееся прочь.
«Погодите...»
— Нет, нет, нет, — пробормотала она, ускоряясь. — Они уезжают.
— Время вышло, — сказал Чон, стараясь не отставать. — Должно быть, они...
— Лалиса! — закричала Дженни, высунувшись из задней двери другого автобуса, проезжавшего мимо. — Чон, ну же!
У нее не было времени задаваться вопросом, почему теперь у них имелось два автобуса.
Только не тогда, когда третий двигатель — звук, который она привыкла ассоциировать только с разрушением — с ревом приближался к ним.
Хаммер.
Отряд головорезов гнался за ними.
Схватив Чона за предплечье, Лалиса впилась в его кожу ногтями и изо всех сил потащила за собой.
Они могли успеть. Они могли добраться до автобуса.
Надо просто бежать.
Автоматные выстрелы застрекотали, отскакивая от угла ближайшего кирпичного здания, и Лалиса старалась не закричать.
— Беги, Лиса, — крикнул Чон, оборачиваясь, чтобы пару раз выстрелить по шинам.
Это не особенно замедлило хаммер.
— Ребята, быстрее! — завопила Дженни, высовываясь опасно далеко и протягивая им руку, чтобы они могли ухватиться.
Так близко.
Так близко и в то же время так далеко.
— Беги, Лиса, давай! — сказал ей Чон, чуть ли не толкая ее к автобусу.
Она понимала, что он делает, и с ней такой фокус не пройдет.
— Да мать твою налево, Чонгук! — рявкнула она, потянувшись назад и снова схватив его за руку.
На сей раз она готова была поклясться, что ее ногти оцарапали его до крови, пока она заставляла его не отставать.
Она не собиралась позволять, чтобы он пожертвовал собой в какой-то дерьмовой попытке замедлить команду асассинов.
«Вместе или никак».
Еще один залп автоматных выстрелов просвистел над их головами, рикошетя от бампера.
Дженни пригнулась, но не уходила.
— Лалиса, прыгай! — завопила она. — Прыгай!
С силой, о наличии которой у себя она и не догадывалась, Лалиса рванула Чона вперед, частично швырнув его к открытой задней дверце автобуса.
Люди в хаммере снова стали стрелять по ним, и обжигающая боль пронзила ее левую руку.
Пока Дженни затаскивала Чона, Лалиса постаралась ухватиться за что-нибудь — за дверную ручку — и прыгнула.
Ее ноги едва оторвались от земли, когда дверца мотнулась, ударившись о металлическую обшивку, и отскочила обратно. Лалиса держалась изо всех сил, и ее левую руку прострелило агонией от натуги.
Затем что-то схватило ее за талию, оторвав от дверной ручки.
Она заорала было, но потом поняла, что ее затаскивают внутрь автобуса, который спешно несся по травянистой сельской местности.
Зубы Лалисы клацнули друг о друга, когда она бухнулась на спину и вскрикнула. Кто-то или что-то частично лежало на ней, придавливая к полу.
— Мать твою, Манобан! — эта тяжелая масса сдвинулась. — Что, во имя милосердного Христа, ты там вытворяла?!
Она выдохнула, рассмеявшись. Чон.
— Спасала твою задницу, — сказала она, все еще улыбаясь, и села. — Можешь не благодарить.
Кто-то смутно знакомый обошел их и поспешил к задней части автобуса.
— Поезжай ровно! — крикнула Донна, целясь в хаммер из пистолета.
Лалиса моргнула.
Не из простого пистолета. Из сигнальной ракетницы.
Когда автобус набрал скорость, Донна нацелила дуло пистолета, стрелявшего аварийно-сигнальными ракетами, на ветровое стекло хаммера и нажала на курок.
За пронзительным свистом последовал хлопок, а мгновение спустя окна автобуса задрожали от взрыва.
— Вот и катитесь в преисподнюю! — выкрикнула Донна, с грохотом захлопнув дверь.
Боль привлекла в себе внимание Лалиса, и она посмотрела на свой окровавленный левый бицепс.
— Дерьмо, — прошипела она, аккуратно задирая рукав позаимствованной клетчатой рубашки, чтобы осмотреть пулевое ранение.
Грубые руки схватили ее за талию, притянув к его боку.
— Иисусе, Лиса, — выдохнул Чон, снимая рубашку с ее плеча и ниже по руке.
Вздрагивая, она помогла стянуть с себя рукав.
— Я в порядке, — сказала она ему, глядя на красную зияющую рану.
Его пальцы дрожали, когда он прикоснулся к плоти ее руки.
— Н-Дженни? — позвал Чон через плечо. — В этой штуке есть аптечка?
Сказав, что поищет, Дженни побежала вперед.
Чон бормотал себе под нос ругательства и вялые укоры в ее адрес, останавливая кровотечение своей рубашкой.
— ...могла ведь и погибнуть, птичка певчая. Ну серьезно, Иисусе, чем ты думала... Это ты должна была первой залезть в автобус, а не... Бл*дь, ты же могла...
— Чонгук, — прошептала Лалиса, прерывая его паническое бормотание. — Я в порядке.
Чон молниеносно быстро накрыл ее затылок ладонью и привлек к себе, целуя так, что она прочувствовала это до мозга костей.
— Больше никогда не пугай меня так, — пробормотал он ей в губы.
Лалиса улыбнулась, снова целуя его.
— Ничего не обещаю.
Вернувшись с пожелтевшей аптечкой, Дженни начала доставать пригодные для использования бинты и пластырь.
Когда ее рука была уже наполовину забинтована, Чон усмехнулся.
— Среднестатистический вторник в нью-йоркском метро, — он улыбнулся ей. — Отлично сказано, блин.