Часть 1
Хосок не мог понять, что происходит. Его любимый Чимин уже два месяца ему не пишет, не звонит, он даже не читает сообщения. Что происходит? Папа тоже мгновенно замолкает, стоит лишь задать вопрос о своём возлюбленном. Хосок извёлся уже в неведении, и третий раз только на этой неделе ходил к начальнику роты с просьбой отпустить его в увольнение на несколько дней, ведь он давно не использовал увольнительные в выходные. Вскоре его просьбу удовлетворили, и сейчас Хосок ехал в автобусе домой, чувствуя волнение в груди. Он безумно сильно хотел обнять любимого Чимина, долго целовать его, планировал и более интимные вещи, но беспокойство не отпускало, заставляя думать о возможном несчастье. Чон Хосоку было двадцать четыре года, и уже год он служил, совместно решив с родителем уйти в армию именно сейчас, чтобы потом уже без проблем и перерывов заниматься их фирмой. Служить пришлось в другом городе, поэтому часто встречаться с родными у Хосока не получалось, но Чимин несколько раз приезжал к нему и они после прогулки по городу или посиделок в кафе, уединялись в номере мотеля и проводили оставшееся время занимаясь любовью. Стоит ли упоминать, что они переписывались и созванивались как только выпадала такая возможность, а точнее, когда телефон оказывался в руках альфы, ведь на службе нет возможности постоянно быть на связи. И влюблённым этого хватало. Оба с нетерпением ждали дембеля, но вдруг Чимин пропал, заставляя выдумывать всякие ужасы. На автовокзале его встретил папа, высокий и красивый омега, сохранивший в свои сорок шесть лет свежий цвет лица и гладкую кожу. Сокджин с трепетом обнял сына, и долго не выпускал его из объятий, пытаясь унять слёзы. Как же он соскучился по своему ребёнку!
— Сын, какой же ты красивый! А как возмужал. Я так горжусь тобой. Ты там хорошо кушаешь? Всё съедаешь, что дают?
— Папа, ты каждый раз у меня это спрашиваешь. Хватит уже. А где Чимин? Ты говорил ему, что я приеду?
— Я не видел его вчера. Поехали домой, я приготовил твои любимые блюда.
— Пап, я к Чимину хочу. Я так сильно соскучился по нему. Поехали скорее к нему.
Джин сжал губы в тонкую линию и спрятал глаза за огромными солнцезащитными очками, после чего направился к своему автомобилю. Пока Хосок укладывал сумку в багажник, к нему чуть ли не бегом направлялся высокий альфа. Он окликнул Хосока, и тот, повернувшись в его сторону, расплылся в радостной улыбке и они обнялись, со всей силы хлопая друг друга по спине и громко восклицая о том, как рады видеть друг друга. Джин недовольно поджал губы, и отошёл от них, отвечая на звонок по мобильному. Альфа был одного роста с Хосоком, но шире в плечах, довольно симпатичный, с красивыми большими глазами, обрамлёнными пушистыми густыми ресницами, и очаровательной улыбкой на тонких губах. Одним словом — мечта.
— Ты чего мне не написал, что приезжаешь, хён?! — перестав обниматься, возмутился альфа. — А ещё лучший друг называется. Я так скучал по тебе! Тебя все наши постоянно вспоминают, и ждут с нетерпением твоего возвращения.
— Точнее говори, Дэн: все ждут, что я шашлыками их буду угощать в честь дембеля. И я буду, не отнекиваюсь, всему своё время. Слушай, друг, я рад тебя видеть, очень рад, и мы позже ещё встретимся, но сейчас очень спешу к Чимину. Я обязательно позвоню тебе потом, я на три дня приехал. Передавай всем привет.
— Подожди, хён, — ухватил за руку Хосока альфа. Улыбка исчезла с его лица, и он оглянулся на Джина, который разговаривал по телефону оперевшись о капот своего внедорожника, и совсем не смотрел в их сторону. Альфа ближе придвинулся к Хосоку, и тихо проговорил: — Твой Чимин... это... ну... он...
— Что он? Чего ты мямлишь, говори уже! — вспылил Хосок. Надоели уже эти тайны.
— Ты не знаешь ничего? — осторожно осведомился Дэн, а потом снова посмотрел на омегу, и сказал: — Твой Чимин уже не твой. Он не дождался тебя, и крутит шашни с другими альфами. Я сам видел его несколько раз, и каждый раз с новым альфой. Твой истинный пошёл по рукам, и охотно подставляет свой зад каждому, кто поманит его. Не бесплатно, конечно же.
После этих слов вмиг побледневший от изумления Хосок пришёл в ярость, и, не задумываясь, впечатал свой кулак в лицо друга, который посмел говорить гадости о его любимом. Увидев улыбку на его лице несмотря на боль, Хосок снова бросился на него с кулаками и успел ударить ещё пару раз, когда почувствовал, как его обхватил за плечи папа, и пытался оттянуть от окровавленного альфы.
— Хосок, что на тебя нашло?! Прекрати сейчас же! — кричал Джин, пытаясь успокоить сына.
— Не смей говорить о нём такое! Чимин никогда меня не предал бы! Папа, ты слышал, что он говорил о Чимине? Слышал? Папа? Папа... — Хосок с мольбой заглядывал в глаза омеге, но тот хмурился и не отвечал на вопросы, задавая в свою очередь новые о том, что ему сказал Дэн, который сейчас вытирал кровь с лица рукавом. — Это не правда. Зачем вы врёте? Чимин не мог... не мог... нет!
Хосок развернулся и побежал со всех ног, не слушая криков Джина. Одна мысль билась в его голове: найти Чимина, увидеть его, обнять, и тогда он точно докажет, что они все врут. Не мог Чимин так с ним поступить. Они же любят друг друга. Они истинные. Смысл жизни друг для друга. Хосок долго бежал в быстром темпе, и даже дыхание не сбилось, уверенно приближаясь к дому Чимина, где они вместе снимали квартиру, не зря марш-броски делают с полной боевой выкладкой на огромные расстояния. Вот и пригодилось. Он взлетел на третий этаж и стал давить со всей силы в кнопку звонка, восстанавливая дыхание, а потом ещё и молотить кулаками в дверь, зовя Чимина по имени, пытаясь вспомнить вылетевший из головы код от двери. После нескольких неудачных попыток он подумал, что Чимин сменил код, и продолжил стучать и звать его. Минут через пять из соседней квартиры выглянул сонный пожилой омега, и недовольно проворчал:
— Ну чего ты ломишься? Нет его дома, неужели не понятно? Вечером будет. Бедный мальчик, нет ему покоя. Ой, подожди, а ты ведь его истинный? Куда ж ты пропал, милок? Не уберёг свою пару, так тебе и надо.
— Подождите, вы знаете, что случилось с Чимином? Где он?
Но омега не ответил ему, спрятавшись в своей квартире, а когда Хосок стал звонить и стучать уже в его дверь, пригрозил полицией. Нет, с полицией встречаться Хосоку никак нельзя, поэтому он затих, сел под дверью Чимина, и стал ждать. Минут через десять появился Джин, сказал, что Чимина ещё долго не будет, и нет смысла сидеть под его дверью, поэтому им надо ехать домой. На все вопросы альфы, Джин упорно молчал и сказал, что Чимин просил не говорить ничего, что он сам хочет рассказать, что произошло с ним. Дома Хосок заперся в своей комнате и ходил из угла в угол, как тигр в клетке, всё время посматривая на часы и бесясь с того, как медленно они идут. Вскоре Джин через дверь сообщил, что ему надо уехать на работу, и попросил сына не наделать непоправимых ошибок и выслушать Чимина. Часа через два беспрерывные метания и поток жутких мыслей прервал тихий стук, и Хосок бросился в спешке к дверям, распахивая их и во все глаза смотря на Чимина, который в страхе отпрянул назад и вжал голову в плечи. Но уже в следующее мгновение он подался вперёд, не отрывая глаз от альфы, и потянул к нему руки, чтобы обнять. Хосок тоже потянулся к нему, но в последнюю секунду перехватил его за плечи и впился ошалевшим взглядом в любимое лицо. Чимин изменился. Очень сильно. Он похудел, сильно осунулся, на бледном лице только и остались его пухлые губы и карие глаза, смотрящие на него с мольбой, страхом и любовью. Он был такой маленький и хрупкий, дрожащий и льнущий к удерживающим на расстоянии рукам. Но заключить его в объятия Хосок не мог. Он почувствовал его. Запах. Отвратительный запах чужого альфы на его драгоценном истинном, который клялся ему в любви и обещал ждать.
— Так это правда, — прошептал обескровленными губами Хосок.
— Хосок-и... любимый, я так скучал, — еле слышно прошелестел Чимин, продолжая смотреть своими нереальными глазами на багровеющего от злости альфу.
— Так скучал, что даже помыться не соизволил после того, как выполз из-под альфы?! Ты совсем стыд потерял?!
— Нет, нет, любимый, это не так... ты не то подумал... послушай меня, — Чимин пытался связно говорить, но плечи болели из-за железной хватки любимых рук, и мысли путались. Только он так сильно соскучился по Хосоку, что готов терпеть от него даже боль. Ведь он заслужил.
— А что тут ещё можно подумать? Тебе надоело меня ждать, и ты так соскучился по члену в заднице, что ложишься теперь под любого? Почему, Чимин? Ты же обещал.
— Всё не так... не так... я не сплю ни с кем, любимый... я тебя ждал... только тебя...
— Ты вообще слышишь, что ты пытаешься мне сказать? — Хосок встряхнул омегу, и тот как болванчик лишь замотал головой из стороны в сторону, совсем не сопротивляясь. Такой беззащитный, такой хрупкий, и такой нежный. Безумно хочется заключить его в объятия, но запах свербел в носу, отталкивая и туманя глаза и мозги пеленой ярости. Хосок отпустил его и заорал во всё горло, срываясь: — Ты даже оправданий себе не придумал. Или думал, что я приму тебя? Но мне не нужна шлюха!
— Нет, Хосок-и, я не сплю ни с кем... выслушай меня... — Чимин обнял себя за плечи, и смотрел на мечущегося из стороны в сторону истинного,
— От тебя воняет альфой. Слышишь? Не пахнет, воняет. Меня выворачивает от отвращения. Тебе так понравилось с ним трахаться, что ты даже не хочешь избавляться от его запаха? Ты мне противен.
Чимина трясло от рыданий, и он слушал альфу, опустив голову. Когда Хосок замолк, Чимин посмотрел на него взглядом побитой собаки и сделал пару шагов, снова умоляя выслушать его, но альфа отскочил от него, скривив лицо в отвращении. Чимина всего трясло, губы дрожали, а лицо было всё мокрое от слёз. Он больше не пытался оправдаться и хоть что-то сказать, и просто плакал. Хосок не мог больше этого выносить, и прорычал:
— Уходи, Чимин. Я не хочу тебя больше видеть.
И Чимин как будто очнулся. Он бросился на колени перед альфой, обнял его ноги и запричитал, обливаясь слезами:
— Пожалуйста, Хосок-и, не прогоняй меня, любимый. Я умру без тебя. Я люблю тебя всем сердцем. Пожалуйста. Он сам пришёл, Хосок-и, сам, я не смог ничего сделать. Прости меня, прости, любимый.
— Уходи! Ты мне противен.
Хосок подхватил омегу под подмышки и толкнул его к двери, но Чимин рухнул на пол, так как ноги его совсем не держали. Он продолжал плакать и неразборчиво бормотать извинения и признания в любви. Хосоку больно было видеть его в таком состоянии, и он громко заговорил, срываясь на крик:
— Чего ты добиваешься этим представлением? Он сам пришёл? А ты и не смог отказать, молодец. Не хочу вам мешать. Надо было думать раньше обо мне. Я не хочу больше тебя видеть, не хочу ничего о тебе знать и слышать. Тебя нет больше для меня. Я отказываюсь от тебя. Уходи. — Морально раздавленный и убитый Чимин молча смотрел в пол, молясь, чтобы ему это всё просто снилось в кошмаре. Но нет. Он вздрогнул от крика альфы, и снова расплакался, слушая ужасные слова, впитывая их в себя, и чувствуя, как они калёным железом остаются в сердце. — Чего ты ждёшь? Что я тебя пинками отсюда выгоню? Ещё немного и я не сдержусь, и ударю тебя. Мне очень больно, Чимин. Я переживал за тебя, думал, почему ты перестал мне звонить и писать, а ты в это время трахался с другим. Весело было? Хорошо провёл время? Вот и катись отсюда. Больше тебя здесь никто не ждёт. Я вырву тебя из своего сердца, из души и жизни, и даже не вспомню о тебе. Пошёл вон!
Хосок схватил омегу за шкирку и вытолкал его за дверь, со всей силы хлопая ею. Его трясло от злости и боли, охватившие сердце от того, что он отверг истинного, и он съехал спиной по двери, захлёбываясь в рыданиях без слёз. Через время ему послышался какой-то шум за дверью, и он быстро встал и открыл дверь, напугав тем самым соседского ребёнка. Чимина в коридоре не было. Хосок прошёл к окну и увидел шатающуюся и спотыкающуюся фигурку внизу. Омега еле передвигался, то и дело норовя упасть, и Хосок даже дёрнулся побежать к нему, когда он всё-таки упал, но увидел подъехавший папин автомобиль, и замер, наблюдая за происходящим. Джин подбежал к Чимину, сел рядом с ним прямо на асфальт, обнял его, утешая и укачивая. Чимин вцепился мёртвой хваткой в него и сотрясался в рыданиях. Хосок вздрогнул, когда встретился со строгим взглядом папы, который продолжал укачивать омегу и гладить по голове. Прохожие подходили к ним и задавали вопросы, но Джин отсылал их или просто молчал. Хосок заметил, что Чимин обмяк в руках папы, скорее всего потерял сознание. И точно, Джин перехватил омегу за плечи и под коленями, взял на руки, легко подняв его невесомое тело, и направился к своему автомобилю, приняв помощь прохожего, который бросился помогать ему, открывая дверцу и поддерживая бессознательного парня. Уложив его на заднее сидение, Джин поблагодарил сердобольного незнакомца, а потом снова устремил взгляд на сына в окне, как будто пытался что-то мысленно ему донести. Вскоре он прервал бесполезные, судя по хмурому виду сына, переглядки, сел в машину, и уехал.
А Хосок нырнул в пучину отчаяния и гнева. Он то злился и обзывал Чимина нехорошими словами, удивляясь как при нём сдержался, то впадал в прострацию и перед глазами стояло заплаканное любимое лицо. Он несколько раз порывался сорваться к нему, но всё-таки обида и гнев перевесили. Он схватил свой рюкзак, в котором были все его документы с деньгами, и с которым он не расставался, и отправился обратно на автобусную остановку, решив вернуться в часть. Сумка с вещами, оставленная в папиной машине, там ему всё равно не нужна будет. Ночь ему пришлось провести на вокзале, так как рейс был только утром, а потом он сел в автобус и совсем не заметил всего пути, так как погрузился в свои невесёлые мысли. Джин позвонил ему только в обед, спрашивая куда он подевался, и Хосок, сообщив, что вернулся на службу, отключил телефон. Джин приехал к нему на следующий день, стал ругать и отчитывать, обзывая глупцом, но альфа ничего ему не ответил, забрал сумку с вещами, и молча ушёл. Вечером он написал папе, что ему надо побыть одному, в смысле без папы и знакомых, поэтому он надолго отключит телефон, и попросил не приезжать к нему с визитами. Он выкладывался на тренировках по полной, чтобы не было сил даже думать, хотя это не очень помогало, ведь образ лежащего на полу разбитого и плачущего Чимина постоянно стоял перед глазами. Постоянно. Вскоре Хосоку присвоили звание старшего сержанта, и обязанностей ему прибавилось, хоть он и не был против. У него даже частенько мелькала мысль остаться дальше на службе, но потом он вспоминал папу, который ждал его, чтобы передать бразды правления их фирмой, созданную отцом десять лет назад. Хосок раньше мечтал об этом, они с Чимином строили планы, что будут... ах, да... точно... Чимин ведь больше не с ним... не его... к чёрту все планы и розовые мечты. Предательство не прощают. Предал раз, предаст ещё рано или поздно.
***
Дембель подкрался незаметно, и вот Хосок уже возвращался домой. Он не сообщил папе точное время своего приезда, только дату, решив сделать сюрприз. Джин крутился на кухне, готовя любимые блюда сына, поэтому растерялся, увидев его перед собой. Он даже не услышал, как он дверь открывал. Джин бросился ему на шею, обнимал и целовал, приговаривая, что соскучился по нему. Хосок обнимал папу в ответ, и чувствовал как пружина, закрученная в нём весь этот год, расслабляется. Дома хорошо. Джин кормил сына, как маленького, подкладывал ему самые лучшие кусочки, и с улыбкой любовался им, часто целуя в щёку. Хосок знал, что приступ нежности вскоре пройдёт у Джина, и он ещё получит свою порцию гнева, поэтому просто наслаждался папиным вниманием. Ведь это так приятно. И действительно, вскоре Джина отвлёк телефон, и после разговора его настроение было уже не таким радужным.
— Сынок, какие планы на будущее? Чем будешь заниматься?
— Как чем? Фирмой, конечно же. Если ты не передумал.
— Нет, не передумал, наоборот даже боялся, что ты мог изменить планы. Ты сейчас очень нужен фирме, у нас некоторые трудности возникли, и я не могу решить их без тебя.
— Папуль, неужели есть что-то такое, с чем ты не можешь справиться?
— К сожалению, я не Господь Бог, и мне многое не под силу. Эта глыба льда, именуемая акулой бизнеса, а попросту бездушный робот Ким Намджун решил убрать меня из бизнеса, и всячески вставляет мне палки в колёса. А месяц назад имел наглость заявить мне о поглощении нашей фирмы его конгломератом. И он «великодушно» согласен выплатить разовую компенсацию в виде половины стоимости фирмы. Ты представляешь?! Вот гад бездушный. Куда ему столько денег? Он жрёт их что ли?
— Да уж, не хотелось попадать в зубы Ким Намджуну, оттуда мало кто живым выбирался. Но мы попробуем. Документы у тебя здесь или в офисе?
— Здесь, конечно, я не дурак оставлять их в кабинете. У меня есть подозрения по поводу крыс в коллективе.
Они перешли в папин кабинет и погрузились в изучение документации, и обсуждение дел. Уже на следующий день Хосок появился в офисе, где старожилы встретили его с энтузиазмом. Хосок до позднего вечера засиживался на работе, пытаясь найти решения и вывести фирму из кризиса, и, кажется, у него это получалось. Часто он ловил задумчивый папин взгляд на себе, и у него сердце пропускало удар в ожидании того, что он заведёт разговор о Чимине. Но Джин упорно молчал. Каждый вечер он постоянно куда-то уезжал, и хоть Хосоку было интересно, куда именно, но не спрашивал, решив, что у папы должна быть своя личная жизнь.
Чимина он случайно увидел в супермаркете месяц спустя. Омега не заметил его, и продолжал разглядывать полки со сладостями. Хосок спрятался за стеллажами и наблюдал за ним, пытаясь унять дикое волнение в груди и радость, коктейль из которых бурлил в нём. Всё-таки соскучился. Чимин казался трогательно милым в своём огромном бежевом свитере, который полностью скрывал его тощую фигуру, и доходил до середины бедра. Из рукавов выглядывали только кончики пальчиков, которые когда-то так давно любил целовать Хосок. Омега взял пару пачек любимого печенья Хосока и положил в свою корзину, после чего направился в мясной отдел. По дороге он шарахнулся от высокого альфы, который случайно напугал его, но Чимин не слушал его извинений и поспешно скрылся за поворотом. Хосок последовал за ним, и успел увидеть, как омега сделал ещё несколько покупок, после чего неосторожно подошёл к нему совсем близко, но находясь вне зоны его видимости. Он увидел как Чимин напрягся, и быстро осмотрелся, а после пустился бегом к кассам, как испуганный заяц. Наверное, почувствовал запах Хосока, поэтому и убежал. Если честно, альфа не такой реакции ожидал от своего бывшего возлюбленного на своё появление. Истинного. Истинные бывают бывшими? В любом случае желание обнять его и поцеловать никуда не делось. И в груди болит и жжется.
Домой Хосок вернулся поздно, и сразу пошёл на кухню поужинать. На столе он увидел упаковку того самого печенья, которое сегодня купил Чимин. Его любимое. Альфа уставился на яркую упаковку и вспоминал моменты, связанные с ним. Как они на спор с Чимином им объедались, соревнуясь в скорости. Как Чимин из них испек потрясающе вкусный пирог с фруктами. Как они соседских детей угощали в честь их очередной годовщины. В этом году будет десять лет как они познакомились, и шесть как встречались. Точнее пять. Да, точно, этот год ведь не считается. Из размышлений альфу вырвал Джин, поцеловавший его в щёку, и закопошившийся возле плиты. Омега быстро выложил закуски и соленья на стол, а потом поставил блюдо ароматно пахнущего жаркого. У Чимина получалось безумно вкусное жаркое, альфа каждый раз язык чуть не проглатывал от удовольствия. И он сегодня мясо покупал.
— Пап, ты когда приготовить всё это успел? Ты же на работе был.
— Пришёл с работы и приготовил. Делов-то. Давай, кушай, ты же голодный, — Джин наложил сыну еды, но тот не притронулся к ней, продолжая смотреть на печенье.
— А печенье? — Джин отвёл глаза в сторону, а потом долго пил воду, делая маленькие глотки. Хосок не отрываясь, прожигал его взглядом, и Джин поставил стакан на стол, и спросил:
— Что печенье? Купил тебе твоё любимое печенье. Что не так-то?
— Я сегодня совершенно случайно видел Чимина в супермаркете, и он как раз купил это печенье, и мясо. Это же он приготовил жаркое? Ты думал, я не узнаю блюдо, приготовленное его руками? Он предал меня, папа, а ты пытаешься кормить меня его едой?! Зачем ты продолжаешь видеться с ним? Ты же у него пропадаешь вечерами?
— Да, я каждый вечер провожу с ним. Я по-прежнему люблю Чимина, и ни за что от него не откажусь.
— Но, папа, он же изменил мне! Он предал меня!
— Что ты заладил одно и то же! — в свою очередь вспылил Джин. Потом он успокоился и более спокойным тоном продолжил: — Кто здесь кого и предал так это ты его, а не наоборот. Ты даже не выслушал его, прогнал, окончательно сломав его. А ведь он верил, что ты поймешь его и поможешь.
— Чем же я мог помочь ему? Может, сутенёром его быть?
— Да кто тебе такую чушь сказал?! Вырви ему его лживый поганый язык! Чимин не спал с другими альфами! Его изнасиловали!
Хосок замер в изумлении, пытаясь переварить новость, и глаза его округлились, став большими. В голове образовался белый шум, и лишь одно слово пульсировало в этой пустоте: изнасиловали, изнасиловали, изнасиловали. Неужели это правда? Его Чиминни подвергся изнасилованию? Но как же так? Кто посмел коснуться его? Кто?
— Кто? — выдохнул Хосок, сжимая кулаки. Джин пожал плечами, и приступил к еде, как будто они вели светскую беседу.
— Я не знаю. Он до сих пор мне не сказал. Он боялся признаться тебе по телефону, так как не хотел, чтобы ты натворил дел и попал под трибунал. Он и меня умолял не рассказывать тебе ничего, сам хотел, а ты прогнал его, даже не выслушав. Я еле вытащил его с того света. Для него этот год был очень тяжёлым.
— Подожди, но тогда от него пахло альфой. Поэтому я и прогнал его. Мне Дэн сказал, что он спит со всеми у кого есть деньги, и поэтому я врезал ему. А потом пришёл Чимин и от него воняло. Почему?
— Я не вправе тебе этого рассказывать. Это не мой секрет. А от Дэна своего ты бы держался подальше, он мне никогда не нравился. Уж слишком завистливые глаза у него. Сейчас Чимина не тревожь. Ему нужна была твоя поддержка год назад. Теперь он в ней не нуждается. Не нарушай его спокойствие попытками выяснить правду. Только больнее ему сделаешь. Я скажу ему, что жаркое тебе понравилось. Ему будет приятно, ведь он так старался. Спокойной ночи, родной.
Джин поцеловал сына в щёку и вышел из кухни, а Хосок уставился на кусочки мяса в своей тарелке и пытался осмыслить услышанное. Какой же он идиот! Чимин даже после пережитого ужаса думал только о нём, ведь Хосок действительно мог сорваться к нему, наплевав на устав, и его объявили бы дезертиром, а он даже не выслушал его и вытолкнул за дверь. Он весь этот год ненавидел его, ну или пытался ненавидеть, ведь гнев быстро остывал, как бы он его не распалял, и оставались только тоска, обида и безысходность, а Чимин всё это время нуждался минимум в ласковом слове, максимум — в нежности и заботе. А как он течки переносил без него? Ему же было плохо. Потом мысли Хосока потекли в другом направлении, и он думал, кто это мог сделать. Он захотел найти обидчика и наказать его, но для этого надо поговорить с Чимином. Вряд ли это получиться сделать, ведь Чимин убежал сегодня, стоило ему почувствовать Хосока, да и папа просил не беспокоить его. Ладно, посмотрим. Скоро Дэн приезжает, надо будет его попросить о помощи. Хосок взял палочки, выбрал кусочек мяса и отправил его в рот, медленно пережёвывая. Потрясающий вкус! Как же он соскучился по стряпне любимого. Он взял ещё один кусок, и не заметил сам, как слеза покатилась по щеке. Прав был старик, не уберёг он своего омегу. Хосок доел всё, что было в тарелке, не прекращая плакать, а потом поставил локти на стол и положил лицо в ладони, еле слышно всхлипывая. Джин наконец-то поднялся с пола, где всё это время сидел и наблюдал за сыном, после чего всё-таки действительно направился в свою спальню. Хосоку надо побыть одному и выплакаться, упрекая себя в глупости и осознавая свои ошибки. Даже настоящие мужчины могут поддаться минутной слабости. Это не позор. Главное, чтобы потом он действовал решительно.
***
Прошла пара недель с того разговора, и Хосок ещё несколько раз видел издалека Чимина. Каждый раз он был одет в большой безразмерный свитер и джинсы, и постоянно смотрел только перед собой, ссутулив плечи. Раньше он всегда ходил с прямой спиной и расправленными плечами, и с озорным блеском в глазах смотрел на мир, ярко ему улыбаясь. И Хосок, наверное, в большей степени виноват в том, что прежнего Чимина теперь никак не разглядеть в пугливом хрупком омеге. Вчера он решил позвонить ему, но не смог произнести ни слова, лишь слушая тихое «Алло» Чимина. Омега быстро отключился, а когда Хосок перезвонил, абонент оказался недоступен. Уже пару дней Хосока грызло желание посетить их с Чимином квартиру. Он не хотел беспокоить омегу своим присутствием, просто желал снова оказаться там, где они пережили столько счастливых мгновений. От папы он узнал примерное расписание Чимина, и, выбрав обеденное время, когда омега точно не мог находиться дома, отправился туда. Он выпил таблетку, блокирующую его природный аромат, чтобы Чимин не узнал, что он был в квартире. Да и волновать его своим запахом он не хотел, ведь течки у него могут быть болезненными без него.
Чимин не поменял код в замке, и Хосок без препятствий вошел в прихожую. Он разулся и по привычке поставил свою обувь на обычное место в нижнем правом углу полки для обуви, а потом прошёл в квартиру, осматриваясь и подмечая изменения, которых почти и не было. Всё осталось, как и раньше. Лишь фотографий самого Хосока прибавилось везде. Его лицо крупным планом и различного размера стояло и висело в красивых рамках по всей квартире. А в спальне над кроватью он увидел новый свой портрет, который Чимин, судя по дате, совсем недавно закончил. Чимин очень хорошо рисует, и портрет смотрелся как настоящий. Заглянув в шкаф, альфа помимо вещей хозяина квартиры, увидел и свои, аккуратно сложенные и ожидающие, когда их наденут. Чимин не выкинул ни единой его вещи, даже после того как альфа прогнал его, не пожелав слушать. Хосок медленно вернулся в зал, чувствуя как вина и сожаление давит в груди, и мешает дышать. Он подошёл к декоративному камину, который сам ставил, так как долго мечтал о нём, и стал разглядывать фотографии стоящие на нём. Тут были и старые фото, сделанные самим Чимином, и армейские, и совсем свежее, кажется Джин на прошлой неделе его сфоткал, когда он завтракал. Но больше всего выделялось портретное фото, которое Чимин просто обожал и всегда именно его ставил в телефоне, и прочей технике, на главный экран. Это фото было распечатано размером с альбомный лист и вставлено в красивую рамку, и стояло ровно посередине камина, да и всей комнаты, хорошо просматриваемое с любого угла.
Хосок не может точно сказать, сколько он простоял на одном месте, но вдруг он услышал пиликанье вводимого кода в дверях, а потом голос Чимина, который за что-то благодарил соседского аджосси. Хосок в панике осмотрелся, а потом бросился к двери в каморку, которая располагалась в углу стены, противоположной камину, где Чимин хранил принадлежности для рисования, и прочую всякую мелочь. И Хосок очень надеялся, что Чимин не полезет сегодня сюда. Дверь была сделана на подобие жалюзей из белого твёрдого пластика, и полоски были прикреплены под наклоном, что давало Хосоку хороший обзор на всю комнату. У него сердце замерло, когда он увидел Чимина, который подошёл к камину и погладил пальцем щёку Хосока на той самой большой и главной фотографии.
— Здравствуй, любимый, — тихо проговорил Чимин, смотря на фото. Он поцеловал его, а потом продолжил: — Я сегодня снова тебя видел. Ты такой красивый. Как бы я хотел быть с тобой рядом. Любимый мой...
Чимин обнял себя за плечи, и опустил голову, снова горюя. Он был в белом кашемировом свитере, который Хосок подарил ему года три назад, и который омега обожал. Свитер был всего на пару размеров больше, чем реальный размер омеги, и смотрелся великолепно на нём. Хосок уже хотел выйти к нему и обнять, когда вначале увидел как вздрогнул Чимин и развернулся к выходу, а затем услышал звук вводимого кода в дверях. Лицо Чимина исказилось от ужаса, он прижал руки к груди и сделал пару шагов назад, смотря на незваного гостя, который не потрудился даже раззуться. А Хосок с изумлением узнал в нём своего лучшего друга, Ким Дэнмо, который предпочитал, чтобы его звали Дэн. Подождите, но он ведь должен был приехать только завтра. Он соврал ему, чтобы провести этот день с омегой?
— Здравствуй, мышонок. Соскучился? Давно мы с тобой не виделись. Я вот скучал по тебе, и очень сильно. Куда ты пропал тогда, когда я приезжал год назад? Нигде тебя не мог найти. А, мышонок?
— Зачем ты пришёл? — прошептал Чимин.
— Ты глухой? Я же сказал, что соскучился. Ты код не сменил, значит, ждал меня.
— Я не тебя ждал, и никогда на тебя не смотрел. Ты завистливая дрянь, гадюка, которую семья Чон пригрела у себя на груди, — прошипел Чимин, с ненавистью глядя на альфу, которого явно забавляла такая реакция омеги.
— О, мышонок зубки наточил? Мне нравится. Иди ко мне, я так скучал по тебе. Ни один омега не заводит меня так, как ты.
Дэн быстро подошёл к Чимину, обнял его и прижал к стене, а тот забился в его руках, крича и вырываясь. Хосок хотел выскочить из каморки, но замок заело, прям как специально, и он пытался его открыть. Вдруг Чимин затих, и позволял альфе целовать себя и лапать везде, где ему вздумается, не пытаясь вытирать бегущие слёзы. Казалось бы, бери омегу, трахай его, делай с ним, что хочешь, ведь не орёт и не вырывается, но это-то как раз Дэну и не понравилось. Его заводит, когда жертва отбивается и вырывается. Ему нравится насиловать. И он хотел повторения прошлого раза, но, кажется, ему решили обломать кайф в этот раз. Он гневно зарычал, встряхнул Чимина за плечи и прошипел ему в заплаканное лицо:
— Ну, чего ты молчишь? Давай, ори, сопротивляйся. В прошлый раз было классно. Я хочу повторить. Давай же.
— Я ненавижу тебя, — процедил сквозь зубы Чимин, обжигая противника взглядом полным ненависти. — Ненавижу тебя. Ненавижу. Чтоб ты сдох, сволочь. Ты мне всю жизнь испортил. Это из-за тебя Хосок бросил меня. Ненавижу.
— Он даже не выслушал тебя, — ехидно сказал альфа. — Стоило ему шепнуть, что ты спишь с каждым встречным, как он тут же отказался от тебя. Тоже мне любящий истинный. Ладно, этого идиота пожалел, но почему ты не рассказал его папашке?
— Этот идиот считает тебя своим лучшим другом. Но я сам виноват, не надо было молчать, надо было ещё тогда ему сказать, что ты глаз на меня положил. Ему в лицо улыбался, а за спиной ко мне приставал. Не дай Бог таких друзей никому, уж лучше одному жить, чем с такой тварью под боком.
— Твои оскорбления меня только возбуждают, продолжай, мышонок. Но всё-таки, почему ты никому не рассказал?
— Я боялся, что Хосок убьёт тебя, а видеть его в тюрьме я не хочу.
— Как благородно. Ладно, хватит болтать, я трахаться хочу. Причём только с тобой. Я всегда завидовал этому болвану, ему всегда доставалось всё самое хорошее, включая такого истинного как ты. А теперь ты только мой, ведь порченный истинный ему не нужен. Он побрезгует даже подойти к тебе.
Лицо Чимина исказилось в муке, и он закрыл глаза, уже не ощущая новых слёз. Этот мудак прав. Хосок его никогда не примет. Но он всё равно отбросил чужие омерзительные руки и снова прошипел ему в лицо:
— Ненавижу тебя. Тебя и твоего ублюдка.
— Ты о чём? — спросил в недоумении Дэн, перестав лапать омегу. Он снова грубо встряхнул его, когда тот замолчал, и крикнул: — Ну? Чего заглох? Отвечай?
Чимин отпихнул от себя альфу, и отошёл от него по стене на пару шагов в бок, обнял снова себя за плечи и проговорил, прожигая врага очередной порцией ненависти, копившейся в нём всё это время.
— После того как ты меня изнасиловал, я забеременел. Я умолял врачей сделать мне аборт, но они отказались, говорили о какой-то угрозе. Когда я пришёл к Хосоку, он почувствовал его запах, обозвал меня шлюхой и выкинул на улицу. Как может быть шлюхой тот, у кого был первым и единственным только его истинный, и которого потом его дружок изнасиловал?! Как же тогда других называть, которые реально спят со всеми подряд? Несправедливо. Я потом напился таблеток, пытался вытравить его из себя, но не получилось. Мне пришлось выносить и родить это отродье. Ненавижу вас обоих.
— У меня есть сын? Где он, мышонок? Где мой сын? — Чимин молчал, и альфа разозлился на него, подлетел к нему, схватил за шею, и со всей силы припечатал к стене, после чего заорал на задыхающегося омегу: — Отвечай, где мой сын?! Ну!
— Я не знаю, не знаю, — хрипел Чимин, даже не сопротивляясь. Альфа выпустил его, и влепил пару несильных пощёчин, чтобы привести его в чувство. Он повторил свой вопрос, и Чимин оскалился в жуткой улыбке, а потом сказал: — Я не знаю, где твой ублюдок. Или ты думал, я буду любить его и воспитывать? Мне он не нужен. Я отказался от него, как только родил, и даже не видел его. Надеюсь, он умер от первой же инфекции, так как родился слабым и недоношенным. Ненавижу вас всех. Вы отобрали у меня Хосока, ненавижу вас... ненавижу.
Хосок не знал, что и думать. Чимин такой ужас пережил почти в одиночку, и не удивительно, что он стал похожим на маленького испуганного и озлобленного зверька, плюющийся ненавистью, единственным оружием, что у него было. Хосок всё-таки выломал дверь, и оторвал Дэна от бедного омеги, которого тот успел ударить по лицу и хотел то ли снова изнасиловать, то ли забить до смерти. Завязалась драка, в которой явное преимущество было у тренированного Хосока, и он быстро вырубил бывшего друга, напоследок с наслаждением ударив его по рёбрам, услышав глухой хруст. Чимин во все глаза смотрел на него и не мог поверить, что видит своего альфу перед собой. Он всё это время был здесь? Он всё слышал? Нет, нет, не может быть. Он всё слышал. Чимин рухнул на пол, скатившись по стене спиной, и обхватил колени руками, продолжая таращиться на альфу, который явно не знал, что теперь делать, и тоже смотрел на омегу. Он присел перед ним на колени, но Чимин снова шарахнулся от него, сжимаясь сильнее в комочек, и пытаясь избежать прикосновения.
— Чиминни, милый, прости меня, пожалуйста. Я дурак, знаю...
— Вызови скорую. Я не хочу, чтобы он сдох в моей квартире, — прервал его Чимин, продолжая смотреть на поверженного врага.
— Да, сейчас. Напиши заявление, Чимин. Он должен ответить за то, что сделал, слышишь? — Хосок набирал номер в телефоне, но остановился, не услышав ответа омеги. — Чимин?
— Тогда все обо всём узнают, — донеслось безразличное от омеги.
— Ну и пусть, главное, чтобы он заплатил за всё. Чимин, я буду с тобой, слышишь? Я поддержу тебя, и больше никогда не брошу. Я буду защищать тебя, маленький мой. Прости, что не выслушал тебя и прогнал. Если б ты знал, как я жалею обо всём, — Хосок хотел погладить по щеке омегу, но он дёрнул головой, уворачиваясь от прикосновения.
— Не трогай меня. И позвони в эту чёртову скорую!
Вместе с бригадой скорой помощи приехали и полицейские. Они запротоколировали показания Чимина и Хосока, приняли заявление омеги об изнасиловании, и назначили дату очередного допроса. У Дэна были незначительные повреждения в виде гематом по всему телу и лицу, и сломанные два ребра, которые не повредили органы и не вызвали внутреннего кровотечения. Вскоре было назначено первое слушание в суде, где уже явно была доказана вина подсудимого. Помимо Чимина показания давали Сокджин, выхаживавший всё это время омегу, врач, принявший его после изнасилования и зафиксировавший все травмы и повреждения, а также врачи, которые вели омегу во время его беременности, и которые подтвердили невозможность аборта из-за угрозы остаться бесплодным в будущем. У Чимина была вторая группа крови с отрицательным резусом, плюс непереносимость медикаментов, используемых во время наркоза при аборте, именно из-за этих факторов ему пришлось выносить и родить ребёнка, который был зачат в результате изнасилования. Адвокат быстро нашёл ребёнка, который всё это время был в детском доме, и результаты теста ДНК показали, что его родителями были Пак Чимин и Ким Дэнмо. Чимин с безразличием отнёсся к новости, что нашёлся его ребёнок, зато Дэн требовал признать его отцом и хотел забрать его. Ведь это был сын от любимого омеги, хоть и полученный таким жестоким способом. Но суд не удовлетворил его требование.
На следующем заседании нашлись ещё две жертвы Дэна, из-за которых срок его заключения увеличился в два раза. Суд приговорил его к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Также суд запретил кому-либо усыновлять ребёнка до трёхлетнего возраста, давая тем самым право родному папе одуматься, и забрать его из детского дома. Только вот Чимину малыш не нужен был, и он в который раз отказался от него. Так же он не принимал Хосока и его извинений, всячески игнорируя и отталкивая. Альфа на коленях просил прощения, но получил лишь молчание в ответ. Хосок всё это время пил блокатор запаха, и Джин как-то заметил, что Чимин благодарен ему за это. Потом омега пропал на время течки, а когда вернулся, попросил Хосока больше не приходить к нему, и не бередить старые раны, которые вряд ли когда-нибудь заживут. Лишь Джину он по-прежнему доверял, и никогда не прогонял его, крепко обнимая и рыдая в плечо. Джин очень хотел, чтобы истинная пара воссоединилась, но не спешил лезть со своей помощью, понимая, что Чимину нужно время прийти в себя, и осознать, что Хосок не отталкивает его, и готов принять. А Хосок серьёзно настроился вернуть своего истинного. Он всеми силами постарается избавиться от его колючек, и снова завоевать его доверие. Ведь они нужны друг другу. И вместе они смогут забыть о пережитом горе.