Поместье сна

Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?

МацуоБасё

Меня зовут Кэй Кавамура. Мне 20 лет, я - студент третьего курса токийского университета. Честно говоря, пока что не понимаю для каких целей веду этот дневник. Возможно, здесь я буду рассказывать о своих открытиях, надеждах и мечтах.

В университете я изучаю фольклор и мифологию. С детских лет я увлекался духами, такими как 幽霊 , 妖怪. Родители быстро оставили попытки заинтересовать меня медициной или инженерией. Они верили, что мне удастся достичь высот благодаря усидчивости, уму и желанию.

В начале третьего курса к нам перевелась одна студентка... Она не похожа на остальных. Волосы цвета меди, глаза карие с вишневым оттенком. Особенно на солнце это заметно. От ее улыбки становишься счастливым, и по всему разливается тепло. Эта девушка очень необычная, как и все в нашей мрачной группе. Ее зовут Мияко. Не знаю, зачем я пишу все это, ведь мы даже не общаемся. Прошло уже три недели с начала учебы, а мы перебросились лишь парой фраз. С чего вдруг я решил, что такая девушка обратит на меня внимание? Жалкий я тип.

2000年09月20日

Сегодня после учебы решил пойти в библиотеку. Нам задали написать реферат о Богине Аматэрасу. Наша библиотека считается одной из самых крупных в Японии. Меня всегда привлекал ее готический вид: мрачное здание с вьющимися по стенам растениями оставляет впечатление, будто там произошло что-то такое, о чем стены хотят умолчать.

Внутри я сразу направился к компьютеру, чтобы определить, какой стенд с книгами искать. Когда я сел за свободный стол, кто-то сказал мне: «Привет!». Я вздрогнул от неожиданности. Обернувшись, я увидел перед собой улыбающуюся Мияко. Она была одета в юбку с кожаным поясом черного цвета и бежевый свитер, под которым виднелась белая рубашка с аккуратным бордовым галстуком. Лучи закатного солнца окрасили волосы Мияко в огненно-рыжий цвет. Я завороженно уставился на нее, отчего Мияко весело рассмеялась. Мне хотелось отдать полжизни за ее смех.

- Что ищешь? Может, я помогу? Я здесь часто бываю после учебы. – Сказала она.

Я не мог и рта раскрыть. Мне хотелось что-то сказать, но слова застряли в горле. В ответ я лишь кашлянул. Идиот. Мияко снова засмеялась и, бросив сумку на стол, села рядом. Я преодолел волнение и ответил ей:

- Я ищу стеллаж с книгами о пантеоне синтоистских богов.

- А кто конкретно тебе нужен?

- Аматэрасу.

- Она прекрасна, отличный выбор! - Мияко еще шире улыбнулась. – Я недавно читала о ней. Красивая легенда. – Она легким плавным движением рук пододвинула к себе клавиатуру и что-то быстро набрала. – Ага, 6 стеллаж в 3 ряду. Пойдем.

Мияко поспешно встала, накинула на плечо рюкзак и направилась в сторону нужного стеллажа. Я взял портфель и спешно побежал за ней. Она резко обернулась и указала на окно:

- Именно Аматэрасу освещает всем нам путь. Ее красота и есть солнечный свет. – Мияко подставила лицо уходящему солнцу и тихонько засмеялась. Я не знал, как мне себя вести. От ее общества становилось тепло и легко, но в то же время ее странность, загадочность и некоторая «детскость» заставляли задуматься.

Мы подошли к нужному стеллажу, и она, быстро достав с полки толстую старинную книгу, протянула ее мне.

- Держи, рада была помочь! – Мияко улыбнулась.

- Спасибо за помощь! – наконец-то выдавил из себя. Идиот. – А ты что ищешь?

- Я хочу почитать сборник «Манъёсю». Знаешь... Когда я изучала некоторые строки поэтов... Это не передать... - Глаза Мияко блестели. – Ты будто кожей ощущаешь дыхание предков, проводивших жизнь в лесах. Они знали все загадки природы. Они и были природой. И не нужны небеса, чтобы чувствовать единство всего. Ты только послушай.

С этими словами ее взгляд устремился в неведомые дали, туда, куда я не мог добраться. Она нежно, с придыханием зачитала строки, полившиеся рекой из ее уст:

- В долинах речных в дальнем крае Сахо,

Куда добираются вверх по теченью,

Зеленые ивы, —

Должно быть, теперь

Весеннее время настало!

Мияко затихла. Ее глаза смотрели будто в самое сердце. Мне казалось, что время перестало бежать.

- А знаешь, мне понравилось. Не хотела бы ты почитать мне еще стихи из этого сборника? – В ту минуту моя смелость не ведала границ. Я надеялся, что она согласится. Хотелось сводить ее в самый прекрасный парк и гулять до тех пор, пока ноги не сотрутся в кровь. Ее таинственность, особенное восприятие мира и большие мудрые глаза цвета вишни манили узнать больше. Она – книга, неизученная, интересная, манускрипт, а я – тот читатель, голодный до изучения этой литературы.

- С радостью. Давай на выходных? – Мияко еще раз улыбнулась мне.

- Давай.

Она быстро достала из сумки блокнот и карандаш, написала что-то, оторвала листок и вложила его мне в ладонь.

- Я буду ждать. До встречи на уроках! – Мияко помахала мне на прощание и скрылась за стеллажами.

Я видел, как она с легкостью мотылька взяла книгу с полки, подошла к библиотекарю, дала свой читательский билет и затем с книгой в руках ушла во двор. Я стоял еще минут пять и смотрел на клочок бумаги. Аккуратно выведенные иероглифы, у Мияко каллиграфический почерк. Она оставила время и место. Парк у нашего университета. Там действительно красиво. Территория очень большая, есть оранжерея, сад и недалеко еще и обсерватория. К тому же, повсюду растут гинкго. Сейчас, в конце сентября, листья желтеют и создают особую атмосферу в парке.

Я сел с книжкой за свободный стол и почти до самого закрытия разбирался в легенде о Аматэрасу, вместе с этим думая о девушке, любящей поэзию и мифы. С этого дня богиня стала ассоциироваться у меня с Мияко.

2000年09月25日

Сегодня мы встретились с Мияко в университетском парке. Она читала мне стихи, я рассказывал ей о своих научных работах. Время лилось сквозь пальцы. Мы не заметили, как стемнело.

- Мне пора домой. Надо готовиться к учебе. – Ей явно не хотелось уходить. Прекрасные черты лица омрачила грусть.

- Завтра увидимся в университете. – С улыбкой сказал я.

Мы дошли до ее дома и попрощались. Мне кажется, я...

2001年03月04日

Я долго шел к этому. Мы с Мияко встречаемся. Я признался ей в своих чувствах. Как же это было сложно! Я боялся, что она отвергнет меня. Что ей может дать фольклорист, в отличие от куда более интересных личностей, которые ухаживали за Мияко. Однако она выбрала меня.

Мияко не такая как все. Одержимость японской литературой, мифами, легендами и культурой сплотила нас. Мы неоднократно делали научные проекты, с которыми побеждали в конкурсах. Я видел счастье в ее глазах, любовь и страсть к своему делу. Этого у нее не отнять. Я горел идеями вместе с ней.

С каждым днем я понимал, насколько Мияко чувственная, как тонко она созерцает и ощущает этот мир. Мне до сих пор не дано узнать всей глубины ее знаний и понимания этого мира. Я очень хочу дотянуться до нее. Мияко – моя путеводная звезда в ночи.

Совсем скоро мы перейдем на четвертый курс, и у нас встанет выбор – идти дальше и заниматься фольклором или преподавать на кафедре. Что выберет она? Мы это не обсуждали.

2002年05月01日

Как же давно я не оставлял здесь записей. Мы с Мияко решили остаться на кафедре и продолжить научную деятельность. Легенды и мифы, описанные в книжках, давно перестали интересовать нас. Доходило до того, что мы целыми днями находились в библиотеке и переводили древние книги, чтобы найти что-то интересное. Поиск между строк. Нам хотелось чего-то необычного, острого. Поиски утраченного заводили нас в разные заброшенные места. Мы сильно рисковали, но нам нужны были ответы на многие вещи.

Однажды мы нашли на просторах интернета необычное видео старика, который сказал всего несколько фраз: «Огонь объял его. Будда смотрит. Он подаст знак. На закате ты найдешь то, что ищешь». Мы пересматривали ролик много раз, но решения не было. В комментариях люди писали гневные фразы и ссылались на безумие старика. Мияко предложила отыскать его.

Мы копались в архивах, искали по фото, спрашивали в комментариях под видео. В итоге мы узнали, что этого человека больше нет в живых. Он тоже был фольклористом, на фоне своих поисков он сошел с ума. Записав это видео, он сбросился со скалы. Его изуродованное тело принесло к берегу море.

В один из дождливых дней мы наведались в нашу любимую библиотеку и, засев за компьютером, начали обсуждать волнующую нас тему.

- Так, старик наверняка говорил о каком-то здании. Огонь... И Будда... Давай отыщем все храмы, которые горели. – Мияко нервно трогала свою косу и кусала губы. Ее вишневые глаза горели жаждой знаний.

- Ты же понимаешь, что таких много. Давай подумаем... - Я еще раз перекрутил видео от начала и до конца. – Старик был не так прост, как кажется. А что, если? ... – Мне в голову взбрела идея. Я поделился ею с Мияко. Она засияла от восторга. Ее длинная коса легонько коснулась моего плеча, и я почувствовал шелк волос. – Ты права, Мияко! Кажется, я знаю, о каком храме идет речь!

Мы поспешно собрались и выбежали из библиотеки. На ходу я объяснял Мияко свой план. Она лишь радостно сжимала мою руку.

Через несколько дней мы добрались до Нара.

- Какой же ты молодец, Кэй! – Мияко не уставала повторять эти слова.

Все оказалось просто. Старик из видео действительно говорил о храме, сожженном когда-то давно. Напротив этого храма находилась статуя Будды. Я сразу сопоставил факты об известных мне достопримечательностях и вспомнил, о каком храме идет речь.

Добравшись до места, мы обнаружили полуразрушенное здание, никак не похожее на храм. Вокруг не было толпы туристов, оградительных лент или охраны. Я посмотрел в сторону и, обратив внимание Мияко, указал туда:

- Там сидит Будда.

На востоке от храма находилась высокая статуя бога, смотревшая прямо на некогда красивое здание. Мияко долго рассматривала Будду. Она снова погрузилась в свои мысли. Я ощутил легкий укол: мне было не достать до той истины, которой обладала моя девушка. Как бы я ни старался.

- Солнце клонится к закату, нам надо внутрь. – Мияко глотнула воды из бутылки. Мы направились внутрь, осторожно передвигаясь по шатким доскам. Вокруг не было ни души. Само здание покосилось, повсюду из дыр, где когда-то были стены, торчали балки и куски дерева. Сам фундамент осел, а по стенам поползли растения. Мы шли в тишине. Уважение к этому священному месту не позволяло разговаривать.

Добравшись до окон второго этажа, мы стали ждать закатное солнце. Мияко нервно оглянулась.

- Что-то не так? – Я обнял ее за плечи.

- Все нормально, просто... Переживаю за охрану. Редкое явление, когда храм никому не нужен. – Прошептала Мияко.

- Смотри! – Я с восхищением указал на Будду. Лучи закатного солнца осветили статую. От сложенных рук появился блик, который падал на нас. Я отошел в сторону и обернулся. Луч от Будды падал прямо в стену. Определенное место.

Я подошел и осторожно пощупал стену. Внутри что-то было. Я аккуратно поддел размякшую бумагу. Она с легкостью отделилась от сёдзи. Внутри лежал сверток. Я бережно достал его. Мияко села рядом и с любопытством стала наблюдать.

Я развернул сверток и увидел маленькие фигурки божества Кома ину. У одной статуэтки пасть была раскрыта, а у другой была поднята лапа. Оба Кома ину были серого цвета, а на месте глаз сверкали алые камни. Мы с Мияко завороженно любовались фигурками божеств.

- Они охраняли это место. – Тихо произнесла моя любимая и погладила статуэтки. Я почувствовал ее волнение. Помимо любви к своему делу Мияко обладала большим добрым сердцем. Ее человечность заполняла собой все вокруг.

- Здесь что-то еще. – Я развернул сверток до конца и увидел записку, оставленную на старой бумаге. Почерк был размашистый, многие иероглифы сливались в одну линию. Видно, тот, кто составлял текст, очень торопился.

- Мы возьмем это с собой для исследования и расшифровки текста. После этого расскажем о находке университетской комиссии. Думаю, им будет интересно. – Я осторожно положил записку вместе со статуэтками обратно в сверток и, перемотав его, положил в рюкзак.

Мы вышли из храма, когда солнце совсем скрылось за горизонтом.

- Что бы здесь ни произошло, мне очень жаль. Надо восстановить память об этом месте. – Мияко уважительно поклонилась храму, и я вместе с ней.

Вернувшись в Токио, мы принялись за работу.

2002年10月04日

Все эти месяцы мы с Мияко много трудились. Изучение записи и реликвии заняло какое-то время. Помимо этого, мы занимались основной работой на кафедре. Мы никуда не ездили, с родителями виделись изредка. Я даже забросил встречи с сестрой. Юри, наверно, сильно обижается. Я обязательно извинюсь перед ней, как только все закончится. Думаю, она будет гордиться мной.

Итак, к началу осени мы восстановили запись и выяснили, что когда-то этот старик был служителем в храме. Кто-то из преступной организации хотел приватизировать землю и устроил пожар. Мужчина успел спасти ценную реликвию, замуровав ее в стене с надеждой, что ее когда-нибудь найдут и восстановят память о храме и ее служителях. Мафии земля не досталась по неизвестным причинам. Видимо, высшие силы вмешались. Все-таки баланс должен быть во всем. За беззаконность не получишь счастья или награды.

Служитель состарился, его тайна оставалась с ним почти до конца. Он слишком долго молчал. Однажды мужчина сильно заболел. Близилась его смерть, и тогда он решил записать видео, чтобы «поистине добрый и мудрый человек нашел статуэтки и отдал храму как память и поклонение». Несчастный человек не дожил до справедливого конца. Пока решалась судьба священного места, он с помощью других людей записал видео и покончил с собой. Мы общались с местными, но о нем мало кто помнил, а уж о храме и подавно. Это нас очень огорчило.

Мы рассказали обо всем в институте, показали статуэтку, видео, фотографии храма, сделанные нами в период поездки, и передали запись священнослужителя. Нашу работу признали, было много благодарностей.

О нас написали в газете, брали интервью для журналов, а институт предложил выступить с научной работой на конференции по культурологии. Мы выиграли. Признание было велико и нас наградили, как лучших сотрудников кафедры. Оказалось, что храм был важным историческим местом, куда люди со всех концов света приезжали полюбоваться на статую Будды и помолиться о своих близких. Сейчас там начали восстановительные работы, а статуэтки переданы на хранение в исторический музей Нара. Как только ремонт будет закончен, Кома ину вернутся в свой дом.

- Теперь тот священнослужитель обретет покой, - сказала Мияко.

Мои родные гордились мной, а любимая сестренка Юри прослезилась, когда я пригласил их на конференцию. Близкие Мияко тоже радовались вместе с нами.

2002年10月10日

Я сделал предложение моей любимой! Прямо в нашем университетском парке, где она читала мне стихи. Мияко плакала и смеялась, когда я встал на одно колено и взял ее за руки. Начало октября выдалось теплым, и сегодня она выбрала свой любимый воздушный сарафан нежно-розового цвета и накинула белый свитер. Складки сарафана легонько раскачивались на ветру в такт маленьким сережкам с жемчугом, которые я подарил ей в прошлом году.

- Я тебя безумно люблю! Будь всегда со мной. – Шептал я заветные слова своему самому дорогому человеку.

- Я согласна, любимый мой! Пойду за тобой куда угодно! – Захлебываясь слезами, шептала она.

Мы обнимались в лучах закатного солнца. Вальс осенних листьев заслонил нас от мира. Не было больше ничего важнее этого момента.

2002年10月20日

Сегодня я узнал, что Мияко беременна. Со мной никогда не было ничего подобного. Это чувство, будто ты паришь, светишься изнутри... Я на седьмом небе!

2002年10月29日

Мы теперь официально муж и жена! Я все еще в раю. И это моя жизнь!

2002年12月11日

Все хорошее рано или поздно заканчивается. Случилась трагедия... Родители Мияко погибли в авиакатастрофе. Нашему горю нет предела. Моя любимая! Сколько страданий легло на ее хрупкие плечи...

2003年01月06日

Прошел всего месяц после гибели родителей Мияко. Я безумно хочу отвлечь жену от кошмара. Недавно я узнал, что неподалеку от Токио есть особняк, в котором произошла трагедия: сумасшедший хозяин перерезал всю свою семью. Подробности неизвестны, и где находится этот особняк – тоже. Я узнал об этом доме из заголовков новостей: снова пропал один из жителей соседней деревни. Эта легенда давно ходит среди поселения и внушает ужас. Смельчаки идут на поиски, вооружившись всем, чем возможно, и пропадают без следа. Все это довольно странно... Думаю, Мияко заинтересует эта легенда. Если мы выясним причину пропажи людей, то сможем помочь всем. Хватит с меня смертей!

2003年01月09日

Я не ожидал, что Мияко так сильно заинтересуется этим делом! Она со всей присущей ей страстью окунулась в изучение легенды. Нам удалось узнать немного.

Этот особняк принадлежал династии Химуро. Владельцы были очень богатой семьей. Их поместье находилось рядом с деревней, которая процветала благодаря Химуро. Все было хорошо до определенного времени.

Однажды глава семьи обнаружил в своем поместье дверь, ведущую глубоко под землю. Он долго спускался, пока не очутился в странном месте, похожем на огромную пещеру. Посреди стоял огромный каменный алтарь, за которым высились массивные черные ворота высотой больше десяти метров!

Глава дома Иошихиро Химуро не понимал, где он оказался. Холодные стены, мрачный свет свечей, стальной блеск поверхности алтаря и ворота, перетянутые толстым канатом, казались ужасным сном. Внезапно он ощутил необъяснимую злость. В его голове появились голоса, он начал кричать. Они шептали ему о защите поместья. «Нельзя открыть врата иного мира!» - как мантру повторял глава семьи.

Из того места Иошихиро вернулся совершенно другим человеком, обезумевшим. Он на скорую руку оставил запись об увиденном. Его бил озноб. Дрожащими руками он царапал свое лицо и выл.

Его истошные крики услышало все семейство. Жена, дочери, сыновья, братья, все сбежались посреди ночи.

- Мне приказано исполнить ритуал! Врата не должны открыться! – С пеной у рта заклинал помешавшийся Иошихиро.

- О чем вы говорите, Химуро-сан?

Жена подумала, что мужу приснился плохой сон, и она постаралась его успокоить. Подойдя к нему ближе, она наклонилась в попытках увести его в личные покои. Иошихиро посмотрел на нее безумными глазами, схватил за руку и оттолкнул.

За окном хлестал дождь. Иошихиро посчитал это знаком.

- Небеса проклинают нас за что-то! Мы обязаны исполнить ритуал, чтобы сдерживать зло. Никто не должен страдать! Голоса говорят следовать за ними и исполнить их требование! Тогда они стихнут! – С этими словами обезумевший мужчина подбежал к своей старшей дочери Джун.

Он схватил ее за длинные черные волосы и потащил за собой. Все наперебой начали кричать и побежали следом за ними.

- Не смейте лезть! Проклятие может лечь на наш дом и деревню! Вы же не хотите этого? – стеклянными глазами смотрел на всех Иошихиро, крепко сжимая плачущую Джун.

Они спустились к жуткому алтарю. Все семейство ужаснулось от увиденного. Иошихиро бросил дочь к алтарю.

- Лезь и не перечь! – кричал он. Девушка поспешно залезла на холодную поверхность, испещренную незнакомыми символами.

Глава семейства схватил веревки, лежащие повсюду, и связал девушке руки и ноги. Мать девочки плакала и кричала. Остальные боялись шелохнуться. Место будто прокляло всех и пригвоздило в землю.

Иошихиро привязал руки и ноги дочери к четырем столбам, стоящим вокруг алтаря, тем самым, растянув девушку, как куклу. Джун плакала, а Иошихиро бил дочь по щекам, чтобы она перестала.

Он выхватил из-за пояса нож.

- Моя милая, невинная Джун! Ты обязательно спасешь всех нас. – Отец гладил дочь по лицу, а затем, смотря ей в глаза, медленно, будто смакуя каждый миг, перерезал ей горло острием ножа. Глаза девушки расширились от невыносимой боли и ужаса. Крик стих. Она хватала ртом воздух и билась в конвульсиях. Через несколько секунд глаза Джун потемнели. Она умерла, распростертая на алтаре, словно соломенная кукла. Ее кровь текла по алтарю, забегала в каждую расщелину.

- Демоны напитаются ее сладкой кровью и не тронут нас! – В безумном экстазе танцевал вокруг алтаря Иошихиро.

- Что ты наделал, Иошихиро? Это же наша дочь! – обезумевшая мать Джун бросилась к дочери, плакала и обнимала тело девушки.

- Никто не смеет перечить моему слову! Теперь раз в год будет проходить церемония ритуала. Я лично буду отбирать невинную девушку. Так мы обойдем проклятие злых сил. – С этими словами глава дома скрылся в неизвестном направлении.

Это все, что нам удалось узнать, исходя из загадочных записок, оставленных жителями соседней деревни. Откуда эта информация оказалась у них? Кто рассказал о ритуале и передал все знания? И почему пропадают люди, спустя столько времени? Все это только предстояло выяснить.

Мияко изъявила желание поехать в деревню и все выяснить. Я видел азарт в глазах жены, но не смел ей возразить. Переживания за нее, ее моральное состояние и за будущего ребенка волной накрывали меня. Я старался отогнать эти мысли. Мы готовились к отъезду. Моя сестра не очень обрадовалась, узнав обо всем.

- Вы заходите слишком далеко. Если история со спрятанными статуями из храма оказалась трогательной и невинной, то здесь все выглядит довольно мрачно. К тому же, люди пропадают. Кэй, на что ты обрекаешь Мияко? Она же беременна, еще и неспокойна после гибели родителей! – отчитывала меня Юри. Мне оставалось лишь успокаивать ее и обещать, что с нами все будет в порядке, и мы вернемся в ближайшее время. Однако сам не был в этом уверен.

В институте обрадовались, что мы решили раскрыть столь непростое дело. Они всячески поощряли нас и выделили денег для этого проекта. «Добудьте информацию! Столь значимая легенда должна раскрыться новыми гранями!», говорили они.

Сегодня идет снег. Он тихо опускается и накрывает белым покрывалом землю. Мияко сидит с кружкой чая и смотрит на снежинки. Она молчит, полностью погруженная в свои мысли. Ее вещи, собранные в небольшой чемодан, уже стояли в коридоре. Я решил с ней поговорить.

- Мияко, дорогая. – Я сел рядом и взял ее за руку. Мияко вздрогнула и скривилась, как от пощечины. Она убрала руку. Меня накрыла необъяснимая боль. Всегда веселая, живая, сейчас Мияко напоминала манекен. На лице не читалось ничего, кроме ледяного безразличия. Жена становилась такой от воспоминаний о родителях. Лишь работа по-настоящему отвлекала ее. Я по-прежнему не мог дотянуться до нее, понять ее до конца. Все, что мне оставалось, это забивать ее мысли чем-то другим.

- Что ты хочешь? Живот постоянно болит. Вспоминаю родителей. Я не вынесу, Кэй. Нам нужна эта работа! – Слезы покатились из глаз моей любимой. Она будто прочитала мои мысли. Меня окатило холодом с головы до ног: я всегда был на шаг позади нее и завороженно смотрел ей в спину, а она тянулась к свету, который оставляла Аматэрасу. Мы были на разных полюсах. Как я мог подумать, что когда-нибудь я встану с ней рядом? Я никто... И в ее глазах всегда будет гораздо больше смысла, чем я могу предположить.

- Ты уверена? – Я осторожничал. Любое неверное слово могло ударить по и без того расшатанной психике Мияко. Она зло посмотрела на меня.

- Работа – это все, что отвлекает меня от невеселых мыслей. Я умру, если не узнаю всей правды. Мы докопаемся до истины, чего бы мне это ни стоило! Мы спасем людей. Мы должны, Кэй.

Тут уже я не выдержал:

- А как же я? А наш ребенок? Я так стараюсь поддерживать тебя, но ты будто не хочешь этого! Ты закрылась от меня. Где моя веселая и жизнерадостная Мияко? – Злость накрыла меня с головой. Я не соображал, что несу. Лицо Мияко вытянулось. Между нами легла пропасть.

- Как ты смеешь? Мои родители погибли месяц назад! Всего лишь месяц, Кэй! Я так их любила! У меня было все! А сейчас... Я ничего не хочу. И ребёнка тоже! – В сердцах кричала жена. Последние слова ударили по нам обоим с новой силой. Возникла тягучая, вязкая тишина.

- Я... Мне надо подумать. – Я встал и побрел в сторону нашей спальни. Я еще раз скользнул взглядом в ее сторону. Она снова смотрела на снег за окном. Казалось, что она ненастоящая. Миниатюрная, худая и глубоко несчастная. И лишь волосы цвета меди напоминали о том, как я встретил ее в первый раз и влюбился без памяти. Перед глазами мелькнула радостная улыбка, а в глазах цвета вишни отражался я, такой простой и влюблённый. Мне стало еще больнее от воспоминаний, и я закрыл за собой дверь.

~ ~

Аи отложила голубого цвета дневник отца и задумчиво отошла к кухонному шкафу. Она налила в чашку заварку и залила кипятком. Ребята не видели, как по лицу девушки бежали слезы. Она смахнула их и спросила у друзей:

- Вам налить чего-нибудь?

Тишина стала ответом, и Аи удивленно обернулась. Мико плакала, а Хару мрачно смотрел в одну точку. Аи вздохнула, подошла к ним, села рядом и обняла каждого.

- Это невыносимо, Аи... - Жалобно всхлипнула Мико.

- Я знаю.

Аи снова взяла блокнот, и ребята продолжили. Чтение настолько личного дневника давалось им тяжело.

~ ~

2003年01月10日

Мы уже доехали до деревни. Там нас любезно приняла семья Хамада. Мияко по-прежнему холодна со мной. Я понимал, что виноват, но ничего не мог с собой поделать. Она подвергает опасности нашего ребенка, но ей было наплевать.

Я поговорил с главой семейства. Хамада-сан сказал, что нам стоит обратиться к старосте деревни за ответами о пропавших.

- А откуда у вас появились эти записки о поместье? – спросил я.

- Староста знает куда больше меня. Завтра поговорите с ним. Я договорюсь с ним о беседе. – Пожал плечами мужчина.

Остается ждать встречи со старейшиной. Я вернулся в комнату, где меня ждала Мияко. Увидев меня, она бросилась ко мне и крепко обняла.

- Прости меня за все. – Шептала она, давясь слезами.

- И ты прости. Я всегда буду рядом и пойду за тобой куда угодно. – Я обнимал Мияко и осознавал, как же сильно люблю ее. Однако невыносимая боль никуда не делась. Я понимал, что мы слишком разные, но отказаться от Мияко я не смогу никогда.

Я поведал ей о разговоре с Хамада-сан. Она понимающе кивнула.

- Будем ждать завтрашнего дня.

2003年01月11日

Честно, я никогда не думал, что получу такой отпор. Староста деревни Отакэ-сан наотрез отказался рассказывать нам.

- Еще не хватало, чтобы городские пропали по моей вине! – ворчал он. – Убирайтесь отсюда! Твоя жена беременная, к тому же. Что вы за сумасшедшие?!

Я попросил Хамада-сан увести жену и, оставшись наедине со старостой, собрал в кучу мысли и заговорил:

- Отакэ-сан, послушайте. Полиция не сможет вам помочь. Люди пропадают один за одним. Вы не остановите все это. Мы пришли помочь. Хоть как-то. Надо понять, что происходит в том странном месте, и вернуть пропавших людей. – В сердцах говорил я. Мне казалось, будто сейчас упаду в обморок. Эмоции крыли с головой. – Мы с женой – фольклористы. Да, мы не детективы, не полицейские, но такие загадки как раз по нам. И это не праздное любопытство. Мы действительно хотим помочь. – Я с надеждой посмотрел на старосту. Он тяжело вздохнул и опустился на стул. В его хижине пахло травой и деревом. На улице бегали мальчишки, а девочки помогали матерям развешивать белье.

- У вас большая семья, Отакэ-сан. Подумайте о них. Пропасть без следа может кто угодно, в том числе и ваши дети. Да и вы сам. Как вы оставите их без отца? Моя жена потеряла в авиакатастрофе родителей, и ей сейчас очень тяжело. Она хочет помочь вам так же, как и я. Хватит смертей и пропаж. – Пот градом катился по лицу и спине. Я не лукавил. Нам с Мияко действительно хотелось помочь этим бедным людям хоть чем-то.

- Хорошо. Твоя взяла. – Отакэ-сан сдался. – Я передам тебе все, что есть об этом про́клятом месте. Нам оставила их женщина, выжившая в той деревне.

- А где она сейчас? Я смогу с ней поговорить... Точнее, с ее близкими. – Я запнулся. Женщины наверняка не было в живых.

- Она умерла целый век назад, когда все эти события и произошли, а родственников ее не нашли.

- И вы не придали значения ее записям? – изумленно уставился я на старосту. Мне было непонятно, почему деревня не обратила внимания на предостережения.

- К сожалению, нет. Никто не хотел связываться с этим делом. Люди пропадали без вести с тех самых пор, но все деревенские молчали. Только в последнее время, с появлением интернета, вынюхивающих журналистов, люди стали потихоньку рассказывать. Так, история появилась в газетах, из которых вы с женой все и узнали. – Отакэ-сан задумчиво уставился в окно. – Моя семья передавала эти записи из поколения в поколение. Теперь старостой стал я и мне решать, что с ними делать. – Он достал из шкафа завернутые ветхие записи и протянул их мне. Я бережно взял их в руки.

- Здесь все, что вам нужно знать о поместье. Сохранят вас небеса! Вернитесь домой живыми! – Пророчески тихо произнес староста.

- Благодарю вас. Есть ли еще что-то? Фотографии или...?

- Нет. – Оборвал он и отвернулся. Ловить больше было нечего.

Я поблагодарил старика и вернулся к Мияко. Рассказав ей все, я принял решение начать изучение записей со следующего дня.

Остаток вечера я наблюдал, как Мияко с удовольствием общается с деревенскими жителями и играет с детьми. Мне стало тепло на душе. Она потихоньку приходит в себя. Так мне казалось. Я украдкой глянул на лежащие записи, пожелтевшие от времени. Мороз пробежал по коже. Меня окутывало предчувствие, что ничего хорошего в этой истории мы не найдем, но с Мияко своими мыслями я делиться не стал.

2003年01月12日

- Но здесь все то же самое, что нам рассказал староста. – В сердцах воскликнула Мияко. – Ничего нового мы не узнали. Так и топчемся в начале.

Все, что отдал нам Отакэ-сан, было описано в газетах. Почерк показывал, что человек, писавший это, очень торопился. В каких-то местах иероглифы стерлись наполовину от времени. Ни имени женщины, ни уточнения, где находится это место, не было. Мы действительно ушли не дальше газетчиков. Это опечалило Мияко. Она искренне хотела помочь жителям и разобраться в происходящем. Ей была невыносима мысль, что кто-то еще может исчезнуть.

Мияко снова была похожа на себя: глаза горели, пряди волос, собранных в пучок, игриво выбивались из общей массы.

- Нам нужно к старосте! Он что-то не договаривает. Или не хочет нас обрекать на «страшную участь» или что-то еще. – Мияко расхаживала по комнате. Она решительно собрала все записи, обернула их лентой и направилась к выходу.

- Ты уверена, что он расскажет нам все? Я думаю, староста больше ничего не знает. – Я сделал попытку вразумить жену. Мне не хотелось влезать в это мрачное дело из-за беспокойства за жену. Помимо этого, меня тормозило что-то еще. Будто невидимая рука тянула меня назад, толкала в противоположном направлении.

- Мы пойдем! – Настойчиво сказала она, взяла меня за руку и потянула за собой. Все как в старые добрые времена, когда Мияко была веселой, задорной и мчалась навстречу приключениям.

Снова придя к старосте, я сильно удивился его спокойствию, когда моя жена пылко разговаривала с ним и объясняла свою позицию.

- Что ж, вы меня раскусили. – Тяжело вздохнул Отакэ-сан. – Я действительно солгал. Ты уверена, что поступаешь правильно? – Он внимательно посмотрел на Мияко и встретил решительный взгляд отважной женщины, которой неведом страх. Истинный фольклорист и исследователь.

- Тогда вам надо знать кое-что еще. – Староста достал из сундука, стоявшего в углублении шкафа, еще записи и какие-то фото. – Это все, что есть. Как только ты будешь готова поговорить, я буду ждать. – С этими словами староста встал, намекая, что нам пора.

- Вот теперь я довольна. – Хмыкнула Мияко, помахав перед моим носом записями. – Совсем скоро этот кошмар закончится! Мы все выясним и спасем деревню!

Мне хотелось радоваться вместе с ней, но что-то мешало этому. В глубине души я понимал, что мы серьезно рискуем. Не нравилось мне здесь. Зловещая тишина проносилась по долине. Будто сама смерть нависла над деревней и помахивает косой, завлекая несчастных в свои объятия.

- Давай распутаем это дело. – Я попытался сказать это максимально бодро. Видно, у меня получилось, потому что Мияко просияла и, схватив меня за руку, потащила в дом к Хамада-сан.

2003年01月15日

Три дня мы изучали записи и фотографии. Ниже я приведу все, что выяснил из всего написанного. Фотографии и сами записи прилагаю к дневнику.

Из заметок мы узнали первую букву имени девушки, написавшей все это. Р. Она осталась для нас неизвестной, поскольку староста говорил, что записи попали к его предкам от женщины из про́клятой деревни, но доподлинно неизвестно, она ли написала эти строки или кто-то другой.

Иошихиро Химуро не обманул. Он приводил жестокий ритуал каждый год в одно и то же время - 04月04日. Девушек готовили к возможному жертвоприношению с самого рождения, объясняя это тем, что она спасает семью от проклятия. Важным фактором была чистота и невинность. Парней эта участь обходила. Иошихиро говорил, что высшие силы шептали ему: «чище и прекраснее девушек нет созданий». Его жена, как и все семейство, поверила в силу проклятия и стала потакать мужу. О несчастной участи Джун она позабыла. Лишь изредка зажигала возле алтаря свечи и фонари, чтобы осветить путь умершей по загробному миру.

Во многих местах быстро написанные кандзи прерывались. Видимо, девушка писала в спешке. Обрывочные слова «ритуал», «канаты», «свечи», «духи во снах» перемешивались, зачеркивались, расплывались. Мы с Мияко трудились, чтобы понять еще хоть что-то, перекладывали листы, как мозаику, но больше ничего выудить не удалось.

На старинной фотокарточке было запечатлено семейство Химуро. Я всматривался в черты высокого сурового мужчины. Скорее всего, это и был Иошихиро Химуро. Силясь понять, сошел ли он с ума, или же это была правда, я рассматривал фото слишком долго. Ничего необычного я не смог обнаружить. На фотографии была изображена богатая семья. Девушки и женщины в кимоно были с высокими прическами, украшенными заколками и гребнями, а мужчины были облачены в черное. Это создавало разительный контраст, будто мужчины в виде духов парили над женщинами. Мурашки по коже. У всех серьезные лица. Я пытался найти Джун, но девушек ее возраста было несколько.

Мы с Мияко снова ни к чему не пришли. Все, что узнали, это первую букву имени девушки и то, что жестокий ритуал совершался ежегодно.

- Мне кажется, это не все ее записи. – Заключила Мияко. – Что-то не сходится. Может, это все, что она успела передать? Нам необходимо найти ту про́клятую деревню. Возможно, пропавшие жители сейчас там. Наверняка что-то происходит и сейчас. Иошихиро думал, что обходит проклятие, но в итоге оно как раз-таки легло на их семью и обрекло убивать невинных девушек. То ли безумие, то ли... - Мияко задумчиво посмотрела в окно на играющих детей.

- Собирайся! Мы идем бродить по округе в поисках соседней деревни. – Решительно вскочила она с кровати.

- Ты с ума сошла? – Моим удивлению и возмущению не было предела. – Это опасно.

- Мы должны все выяснить, Кэй! – Мияко гневно посмотрела на меня.

-Ладно. Завтра выходим. – Я наблюдал, как моя жена внимательно смотрит на фотографию семьи Химуро и гладит ее поверхность. Мне все больше не нравилась эта затея, но глубоко в душе я понимал, что мы должны узнать правду, чтобы все смогли спать спокойно.

2003年01月16日

Я проснулся и не обнаружил в постели Мияко. Тревога молнией прокатилась по телу. Фотографии и записей на столе не было. Собравшись на скорую руку, я выбежал из комнаты и столкнулся на лестнице с Хамада-сан.

- Где моя жена? – Мой крик отскочил от стен и эхом разнесся по округе.

- Она ушла на рассвете. На ней не было лица. Она сказала, что скоро вернется. Я не придал этому значения, ведь женщинам иногда нужно побыть в одиночестве. Но ее нет уже несколько часов, я забеспокоился и как раз шел к тебе.

- Она пошла искать деревню... - Все во мне оборвалось. Я выбежал из дверей. - В какую сторону она пошла?

- В сторону леса, на запад.

Я бежал, не разбирая дороги. Инстинкт толкал меня вперед и придавал сил. Я должен был предотвратить страшное. Как она могла уйти? Она же знает, что в деревне пропадают люди! Она должна была дождаться меня. Мысли яростным потоком хлестали уголки моей души и сердца. Я не могу ее потерять.

Лес встретил меня темнотой. Лишь шелест листвы обозначал, что здесь все еще теплится жизнь, несмотря на происходящие ужасы. Кроны могучих деревьев раскачивались из стороны в сторону, земля вперемешку с ветками и листьями хрустела под ногами. Огромные валуны, встречавшиеся по пути, казались мне неприступными. Где-то бежал ручеек. Мох, растущий на стволах деревьев, чернел в тени.

- Мияко! – Кричал я. Ее нигде не было. Я схватился за голову и упал на колени. – Мияко!!!

Ответа не было. Калейдоскопом кружились деревья перед глазами, будто смеясь надо мной. Я встал и пошел вперед, надеясь, что не брожу кругами. Я не участвовал в ориентировании на местности, поэтому не мог похвастаться запоминанием отметин на деревьях, форм листьев и прочей ерунды. Я – фольклорист. И моя жена – тоже. И влипли мы во что-то очень нехорошее и зловещее. Как только найду ее, мы сбежим отсюда и забудем все, как страшный сон.

Я не заметил, как начало темнеть, и на землю опустился туман. Я верил, что совсем скоро я найду Мияко. Без нее я не вернусь в деревню. Я присел отдохнуть и облокотился к стволу дерева. Внезапно перед моим взором возникла малиновая бабочка. Ее сияние было заметно сквозь молочный дым. Сначала я подумал, что мне все это привиделось. Поднявшись на ноги, я разглядел ее. Она подлетела ближе и уселась на ближайшую ветку неподалеку от меня.

- Какая ты красивая! – Я не хотел касаться ее. Мысли начали плыть. Я знал, что мне нужно к Мияко, но эта бабочка и туман отвлекали. Голова кружилась. Почерневшие ветви деревьев казались мне костлявыми руками какой-нибудь ведьмы из сказок.

Я постучал себя по щекам. Соберись! Встав на ноги, я все еще зачарованно смотрел на малиновые крылья бабочки. Она, будто понимая, что я готов двигаться дальше, вспорхнула и полетела вперед. Мне казалось, что она ведет меня куда-то.

А вдруг она приведет меня к Мияко? Что за бред? Я – фольклорист, а не сказочник. Надо мыслить здраво. Ноги не слушались и несли меня за бабочкой. Я уже давно перестал понимать, куда иду. Туман все сильнее обволакивал, обнимал мои плечи. Единственное, что я видел перед собой – малиновое свечение.

Вечер погасил последние следы солнечного света. На землю тихо опустилась ночь. Я заметил в густоте тумана очертания фонарей. Они, выстроившись в ряд, освещали мне путь. Дорожка вела куда-то. Бабочка летела небыстро, и я мог разглядеть ее довольно отчетливо. Вдали послышался едва различимый стук барабанов и звон духовых инструментов.

Через какое-то время перед моим взором возникли большие ворота, открытые настежь, зовущие, манящие куда-то. Я прошел вперед, а бабочка все летела вперед. Я замедлил шаг. Туман начал рассеиваться, и я почувствовал, как мое сердце тревожно забилось: это была заброшенная деревня, та самая, про́клятая. Бабочка опустилась на крышу одного из домов.

- Ты хочешь мне что-то сказать? Где-то Мияко? Ты привела меня к ней? – Я осторожно спросил у бабочки. Бред. Животные и насекомые не разговаривают. Я выбился из сил, ничего не ел и не пил, весь день искал Мияко по лесу. К тому же, выглядит все, как во сне. Может, я уснул и умер?! Больше похоже на правду. Бабочка, конечно же, мне не ответила, однако я расслышал тихий нежный звон, исходивший откуда-то.

Я огляделся по сторонам: деревня выглядела опустевшей, мрачной, по виду казалось, что все в спешке убегали отсюда. Возможно, Иошихиро сошел с ума и напал на несчастных жителей? В любом случае, Мияко здесь...

- Кэй? Ты пришел за мной? – Бабочка вспорхнула и улетела. Я резко обернулся. Передо мной стояла Мияко. На ней не было лица. Она дрожала всем телом, под глазами были огромные чернеющие синяки, как из фильмов ужасов, волосы растрепаны, однако это была все еще моя Мияко. Страх сменили облегчение и радость, и я бросился к моей любимой и крепко обнял ее.

- Зачем ты сбежала? Я так боялся тебя потерять! Надо выбираться отсюда! – Моя усталость мигом улетучилась, ведь Мияко была рядом. Она жива и это главное!

Я тараторил без остановки, пока не понял, что Мияко смотрит куда-то сквозь меня.

- Кэй... Слишком поздно. Больше мы ничего не сможем. Я так виновата! – Мияко шептала слова сожаления, слезы лились по ее щекам. Она стерла их рукавом блузы и пригладила волосы. Я заметил в ее руке какой-то предмет.

- Что... - Я не успел договорить. По деревне прокатился грохот. Я инстинктивно схватил Мияко за руку.

- Бежим! – закричала Мияко. Она дернулась, и мы побежали в ту сторону, откуда я пришел по следам малиновой бабочки.

- Ты знаешь в какую сторону нам бежать? – Я перекрикивал звуки барабанов, становящихся все громче, и чьи-то крики.

- Просто верь мне! – Мияко решительно свернула, потянув меня за собой. Туман расступался перед нами. Вихрь листвы кружил над нами. Деревья шелестели от сильного ветра. Мияко ловко перепрыгивала через все преграды, а я, спотыкаясь, старался не отставать. Снова она, как свет, манящий за собой... Почему я сейчас вспомнил об этом? Неприятное чувство прилипло, вязкие мысли не отступали. Я старался отогнать их. Сейчас важнее выбраться отсюда. Раз и навсегда.

Я не могу представить, сколько мы бежали. Легкие горели огнем, ноги сковало, мне хотелось упасть замертво, но я понимал, что Мияко нужна моя помощь. Я умоляюще посмотрел в небо. Оно окрашивалось рассветными цветами.

- Мияко, где мы? – Я задыхался.

- Она ведет нас! – Крикнула в ответ Мияко.

- Кто она? – Мне казалось, я выкрикнул этот вопрос, но легкие просто не дали мне этого сделать. Воздуха не хватало.

Внезапно перед глазами появились знакомые очертания деревни. Слезы выступили на моих глазах. Я думал, что больше не вернусь сюда, тем более с женой.

Мы вбежали на территорию деревни, и оба упали, ловя ртом воздух. Я кашлял так сильно, что казалось из меня вытечет жизнь. Найдя в себе силы, я посмотрел в сторону Мияко. Она лежала неподвижно. Страх мертвой хваткой вцепился мне в горло и давил. Я подполз к ней и перевернул на спину. Мияко лежала с открытыми глазами. Она дышала ровно, как будто не бежала изо всех сил. Туман начал отступать. Я отчетливо видел, как густая пелена скрылась в тени деревьев. Я снова посмотрел на Мияко.

Ее черты начали расплываться. Последнее, что я увидел, были бегущие к нам Отакэ-сан и Хамада-сан. Облегчение смешалось со странным липким чувством, не предвещавшим ничего хорошего. «Что с тобой, Мияко? Где ты была?», с этими мыслями я отключился.

2003年01月18日

Очнулся я уже на закате. Безмятежность улетучилась почти сразу: я все вспомнил. Где Мияко? Ее снова не было в комнате. Однако помимо записей о ритуале и фотографии про́клятой семьи на столе была какая-то шкатулка.

Я встал. Боль током прокатилась по всему телу, ног не чувствовал. Подойдя к странной шкатулке, я рассмотрел ее. Выполнение из темного дерева не казалось чем-то необычным, а вот различные символы на неизвестном языке заинтересовали меня. Надо отдать нашим ребятам, кто разбирается в символике. В шкатулке было отверстие в форме падуба. Видимо, ключа не было. Эту шкатулку несла Мияко? Где она ее взяла?

Я вышел из комнаты и спустился вниз. Там меня встретила жена Хамада-сан. Она показалась мне обеспокоенной.

- Вас ждут у Отакэ-сан. – Она низко поклонилась и скрылась в кухне.

Я пошел к дому Отакэ-сан. На улице никого не было. Дети не играли, а женщины не трудились в садах. Мужчины не гоняли скот и не вспахивали поля. Деревня будто вымерла. С этими мыслями я вошел в дом старосты деревни.

За столом сидели Отакэ-сан и Хамада-сан. Оба с мрачными лицами.

- Наконец-то вы очнулись. Присаживайтесь, Кэй. – Отакэ-сан предложил мне сесть напротив. Я послушался. Тело налилось свинцом. После такой бурной ночи я никак не мог прийти в себя. А вдруг это было плодом моего воображения?

- Где моя жена? Что произошло? Я плохо помню ту ночь... - Я взялся за голову. Казалось, череп расколется пополам.

- Ваша жена никак не очнется. Вы были в про́клятой деревне, а потом убегали от чего-то или кого-то. Мы слышали ваши крики и выбежали навстречу. Потом вы оба попадали без сил. – Заключил Отакэ-сан.

- Где она? – Меня начало мутить от тревожных мыслей.

- В соседней спальне. Прошло 2 дня, Кэй. Я предупреждал. Вы оба – первые, кто вернулся из того места. У нас очень много вопросов.

Я проспал 2 дня? Все это казалось сюрреалистичным, весь этот мир.

- Я на все отвечу, только дайте увидеть жену. – Умоляюще прошептал я. Мне было плевать, что они думают обо мне. Сейчас была важна только она.

Отакэ-сан глубоко вздохнул, встал и поманил меня за собой. Я послушно встал и проследовал за старостой. Он приоткрыл дверь, ведущую в спальню, и пропустил меня вперед. Я увидел Мияко, лежащую на белых простынях. Ее руки спокойно лежали на груди, а взгляд напоминал детский. Староста тихо прикрыл за мной дверь. Я подошел к Мияко. Она была бледна, губы побелели, а под глазами, несмотря на долгий сон, пролегли еще большие тени, чем были у нее до этого.

- Что же с тобой происходит? Как мне помочь тебе? – Я сел рядом и взял Мияко за руку. Ее волосы были вымыты и расчесаны, а веки не дрожали. Грудь еле-еле вздымалась и опадала. Мне казалось, я пытаюсь достучаться до призрака.

Конечно, Мияко мне ничего не ответила. Я посмотрел на ее живот. Сколько же за последнее время произошло всего ужасного. Гибель ее родителей, депрессия и апатия Мияко, а теперь еще и этот бесконечный сон, уносящий мою любимую очень далеко... Совсем недавно я был так счастлив, узнав о ее беременности. Я даже не знаю, сумеет ли Мияко родить малыша. С такими нервными срывами и обстановкой это будет сделать очень сложно.

Я посмотрел по сторонам. Вещей Мияко не было.

- Что с тобой стало там? Что ты нашла? Шкатулка что-то значит? Помоги мне, Мияко. Помоги мне понять! – Умоляюще шептал я ей.

Около часа я сидел рядом с женой и размышлял о том, на какую скользкую дорожку мы ступили, и чем все обернулось. Наверно, было бы лучше, если бы мы никогда не встретились. Может, ее родители были бы живы, и она продолжала интересоваться разными вещами, читать стихи и радоваться жизни. Но что теперь об этом? Все так, как есть. Пора уже принять и двигаться дальше. Я готов, но Мияко, видимо, нет.

Внезапно меня накрыло волной отчаяния. А что если Мияко специально отправилась туда, чтобы, тем самым, покончить с собой? Ни к чему скрывать, она потеряла смысл жизни, ей ничего не приносило больше счастья. Даже наш ребенок. И я... Ничего не мог поделать... Или не старался, или...

Из размышлений меня вывел голос Отакэ-сан:

- Кэй, все в порядке?

- Да, извините. – Я еще раз сжал руку Мияко, встал и вышел в холл.

- Мне очень жаль. Ваша жена... - Отакэ-сан пытался подобрать слова, но я жестом попросил не продолжать. Сев на стул рядом с Хамада-сан, я дождался, когда оба будут готовы слушать, и начал свой рассказ. Я не утаил ничего. Также я упомянул неизвестную шкатулку, которая стояла в комнате.

- Да, когда мы прибежали, вы оба уже упали без сил. – Повторил Отакэ-сан. – Мы с Хамада принесли вас обоих в деревню. Ваша жена держала эту шкатулку. Я посчитал, что вам лучше знать, что это за предмет, поэтому я оставил ее в вашей комнате.

- К сожалению, я не успел узнать у Мияко, где она ее взяла... Почему Мияко у вас, староста? – Мне по-прежнему хотелось спать.

- Так будет лучше. Я наблюдаю за ней постоянно. Как только она очнется, мы дадим вам знать. Мои люди один за одним пропадали в той деревне, но только вам двоим удалось оттуда сбежать. Это невозможно. Я хочу узнать правду, поэтому теперь мы все в одной лодке. – Отакэ-сан внимательно смотрел на меня, понурого.

Хамада-сан молчал и глядел на догорающую свечу. Мне было больно. Физически больно от того, что я не уследил за женой, что позволил приехать сюда и начать распутывать дело, что проспал и не услышал, как она ушла. Теперь она спит глубоким сном и неизвестно, очнется ли она или нет.

- Не теряй себя из-за одной ошибки. Главное — не утратить впоследствии присутствия духа. – Мудро заметил Отакэ-сан. Эти слова придали мне немного бодрости.

Ночью я спал крепко. Во сне я видел малиновую бабочку, тревожно бьющую крыльями. Ее схватили веревками и тащили в разные стороны. Мне казалось, она разорвется. Сон оборвался, и я очнулся. Первым делом я побежал к Мияко, но Отакэ-сан отрицательно покачал головой. Я решил не сдаваться. Она обязательно очнется. Иначе я умру вместе с ней.

2003年01月25日

На протяжении недели я каждый день выполнял работу по дому Хамада-сан, помогал ему и его жене в качестве платы за проживание. Также не отказывал в помощи деревенским. На днях разговаривал с Юри. Она переживает. Я постарался не выдать себя и заверил ее, что с нами все хорошо.

Мне было стыдно лгать, но по-другому нельзя. Она не поймет, сочтет, что я сошел с ума и будет еще больше тревожиться. Я хочу, чтобы она жила полноценной жизнью без привязки ко мне. Вспоминаю наше с ней время. Очень скучаю. Как там родители? Ждут нас обратно.

Дни летят, как песок сквозь пальцы. Все стерлось в одно. Я не ощущаю ни эмоций, ни чувств. Все, что я могу – это ждать и разглядывать шкатулку. Ключа нет. Ради чего так рисковала Мияко? Что там особенного? Перед тем, как сбежать из того места, Мияко говорила о том, что нас ведет ОНА. Неужели она имела ввиду малиновую бабочку? По сути это она привела меня к жене.

Каждый вопрос оставался без ответа. Иногда мне хотелось снова пойти в то место и выяснить, что там произошло с Мияко, и найти ключ от загадочной шкатулки. Эгоистичные мысли посещали меня на рассвете. Казалось, что я смогу снова прийти туда. Не было ни страха, ни чувства опасности. Я задушил в себе все, что могло помешать мне спасти Мияко. С твердой уверенностью на рассвете я собрался в путь. Ко мне заглянула жена Хамада-сан Ясано и грустно посмотрела сначала на шкатулку и записи, потом на меня.

- Вам не стоит этого делать... Вряд ли вы поможете так жене. Второй раз не сможете вернуться. Судьба не настолько щедра на удачу. – Ее мудрые слова вразумили меня. Я глубоко задумался. Ее печальный взгляд ясных карих глаз все еще был обращен ко мне. Я глубоко вздохнул и скинул рюкзак с плеч. Ясано грустно улыбнулась и тихо прикрыла за собой дверь. Хотелось умереть. Я ничем не мог помочь Мияко.

2003年01月27日

Что-то случилось. Я услышал какие-то крики и суматошное движение. Быстро вскочив с кровати, я накинул брюки и рубашку и спустился вниз.

- Бегите к Отакэ-сан! – Хамада-сан взволнованно указал мне в сторону дома старосты. Я ринулся туда.

Вбежав в дом Отакэ-сан, я глазами стал искать его. В следующий миг меня пронзило, будто кинжалом, насквозь. Я увидел перед собой Мияко. Она сидела за столом и смотрела в мою сторону. Руки были сцеплены, а взгляд не выражал ничего. Я бросился к ней и обнял.

- Моя Мияко, ты очнулась! – Я целовал ее руки, шею, плечи, губы, вдыхал аромат ее волос и не мог насытиться этим мгновением. Моя жена проснулась от долгого сна. После всего, что было, я думал, этого никогда не произойдет.

- Присядь, Кэй. – Слабо прошептала Мияко. Я почувствовал неладное и сел рядом. – Нам надо поговорить.

- Это насчет того, что произошло? Теперь все хорошо, я заберу тебя отсюда и больше мы никогда сюда не вернемся. Я не готов подвергать тебя опасности. Если хочешь, я поговорю с нашими коллегами, и мы приедем сюда большой группой. Но тебе одной я больше не дам так рисковать. Ты очень слаба сейчас, к тому же, ребенок...

- Послушай меня! – Ее крик эхом раздался по дому. Я замолчал. Мияко набрала в грудь побольше воздуха. – Мне тяжело, Кэй. Выслушай меня, пока я в состоянии говорить. Пока я не сошла с ума.

- О чем ты? – Все воодушевление вмиг улетучилось. За бесконечным потоком слов я не заметил, как же сильно похудела Мияко. Она казалась бледной, будто прозрачной. Маленькая, худая. Волосы больше не горели тем огнем, которым я так восхищался. И все же я любил свою жену любой. И хотел для нее только добра.

- Да, я действительно пошла туда. Мне хотелось, чтобы ты мной гордился, и родители... Я хотела раскрыть это дело. Я бы успокоилась и смогла начать все с чистого листа с тобой и нашим ребенком. – Мияко говорила тихо, и мне пришлось сесть поближе, чтобы различать все слова, которые она произносила.

Она замолчала и тревожно посмотрела куда-то мне за спину. Я резко обернулся, но там никого не было.

- Продолжай, Мияко, все хорошо. – Я ласково погладил ее по руке и слегка сжал. Попытки подбодрить и дать возможность продолжить рассказ увенчались успехом. Мияко глубоко вздохнула и снова посмотрела на меня. Я чувствовал себя, как на тонком льду: каждый неверный шаг потянет меня на дно.

- Я брела через лес. Рассветное солнце освещало мне путь. Все было хорошо. Я думала, что смогу что-то найти и сразу вернусь к тебе. Однако через какое-то время на землю опустился туман. И чем дальше я шла, тем сильнее он становился. Я уже не различала ничего и собиралась повернуть назад, как вдруг увидела малиновую бабочку.

Я оживился. Так она вела и Мияко? Но если меня она вела к моей жене, то куда она направляла Мияко? ...

Мияко откашлялась и продолжила:

- Я, как зачарованная, пошла за ней. Бабочка не казалась врагом. Так мы дошли до той деревни. – Мияко обняла себя за плечи и слегка качнулась вправо. – Я начала оглядываться. Пустынная деревня, брошенная. От нее веяло смертью. Многие погибли здесь, я буквально ощущала это. Бабочка опустилась на крышу одного из домов. Я посмотрела на нее и направилась внутрь этого здания.

Я заметил, как по ходу рассказа Мияко начинала бить еле заметная дрожь. Видно, каждое слово давалось моей жене с трудом.

- Внутри никого не было. Все вещи были в ветхом состоянии. Обычные шкафы, комоды. Ничего интересного. Я не стала долго копаться. Я уже собиралась выйти из дома, как вдруг... - Мияко тихонько заплакала. Я налил ей воды. Пока Мияко пила и успокаивалась, я заметил, как за нами наблюдает Отакэ-сан. В его глазах читалась неподдельная тревога.

- Передо мной возникла девушка. Она схватила меня за руку. Ее пальцы с такой силой сцепили мое запястье, а от ее холода мне стало не по себе. Ведь на улице не так уж и холодно, хоть и зима...

Я спросила о том, кто она и как попала в деревню. Она усадила меня на стул и дрожащим пальцем указала куда-то позади меня. Я обернулась, но там была голая стена. «Выйди на улицу», - ее голос, словно скрежет, прозвучал в моей голове. Я разглядела девушку: она была бледная, с синеватой кожей, под глазами огромные черные круги, волосы спутанные, а одежда превратилась в лохмотья. На вид она казалась моложе меня. Миниатюрная и глубоко несчастная. Я еще раз задала вопрос про ее личность. Она сказала, что ее зовут Рика. Она жила в этой деревне когда-то. В то время деревне помогал не кто иной, как Иошихиро Химура. Рика была не просто жительницей деревни. Она также была внебрачной дочерью Иошихиро. Именно она принесла записи о ритуале в деревню предкам Отакэ-сан.

Она бежала, не разбирая дороги. Ноги стерлись в кровь. Однако ей удалось найти соседнее поселение. Многие сочли ее рассказ бредом сумасшедшей, однако мудрый предок Отакэ-сан оставил записи, поблагодарил Рику и предложил ей остаться с ними, но девушка отказала, так как понимала, что нужна своим близким. «Если с нами что-то случится, вы узнаете. Будьте начеку» - это были ее последние слова. Она отважно вернулась в свою деревню и жила после этого не очень долго.

- Вас тоже использовали для ритуала? – Я старалась осторожно подбирать слова. Все казалось сюрреалистичным, непонятным. Меня сильно мутило, но я должна была получить ответы, чтобы помочь всем.

- Да... Не трать на меня время. Помоги всем. Больше никто не должен умереть. Если ты сможешь, то, возможно, найдешь мои записи в Поместье. Я не все успела отдать тем добрым людям из соседней деревни. Они знают слишком мало! Торопись! Они следуют по пятам! – Рика схватила голову руками и в истошном крике исчезла.

«Нет времени! Торопись!» - ее слова раздавались в моей голове тревожным эхом. Я встала и выбежала на улицу. Туман начал окутывать деревню, я услышала чьи-то голоса. Внезапно по всей округе зажглось множество фонарей. «Торопись...».

Я побежала в указанном Рикой направлении. Туман становился все гуще. Я спотыкалась, но продолжала бежать, не понимая куда я направляюсь. Инстинкт гнал меня вперед, а сзади разносились голоса. Они выли, стонали, мне кажется, я никогда их не забуду.

Мияко прервалась. Она заметила Отакэ-сан и замолчала.

- Ты не против, если я побуду тут, Мияко? – Спросил староста. Она кивком предложила ему сесть. Он как-никак тоже был вовлечен во все это.

Когда староста сел рядом, а за ним подошел Хамада-сан, Мияко продолжила:

- Я бежала и бежала. Впереди я различила какие-то огни. Замедлив шаг, я увидела очертания поместья. Видно, это тот самый особняк Химуро. Мурашки по коже пробежали, когда я его увидела. Оно... Просто огромное. Старинное родовое поместье, в котором творились страшные вещи. Выглядело оно как в самых страшных ужасах. Мрачный, темный, ветхий... И меня не покидало чувство, что я не одна...

Внезапно передо мной вспорхнула бабочка. Она полетела в сторону сада, располагавшегося сбоку от главного входа. Я поторопилась за ней. В том саду были изящные деревья, тропинки будто до сих пор кто-то облагораживал. Все было, как при жизни хозяев. Все эти растения, пышущие изобилием и здоровьем, резко отличались от состояния дома. Я слышала журчание воды в небольшом прудике. Всюду горели фонари. Жутко. Бабочка вспорхнула на крыльцо и, облетев одну из дверей, села на ступеньку, ведущую ко входу.

Я осторожно подошла, открыла дверь. Раздался пронзительный скрип. Мне стало еще больше не по себе. Как я могла вот так все бросить и отправиться в поместье с призраками? Отступать было некуда. Я не просто так здесь. Именно на мне все и закончится. Я хочу спасти всех! Такие мысли придавали мне сил и храбрости. Войдя в комнату, меня пошатнуло. Впереди был длинный узкий коридор, ведущий в несколько комнат, закрытых дверьми. Я огляделась. У стен стояли комоды с выдвинутыми ящиками. Белье было разбросано по полу, что-то лежало в ящиках. Видимо, кто-то уже прибрал к рукам какие-то семейные ценности. Ничего святого в людях.

Я осторожно пошла по коридору к дверям. Бабочка настигла меня. Обогнав, она пролетела к правой двери и зазвенела. Я поторопилась к ней. Открыв дверь, я увидела маленькую комнатку с алтарем. На нем стояли статуэтки Будды, каких-то жриц и... куклы, на вид жутковатые. Алтарные свечи горели, будто их зажгли перед моим приходом.

Я огляделась. Рядом со стенами висели алого цвета кимоно, а мягкое мерцание свечей падало на одежду и придавало стенам розоватый цвет. Я подошла к единственному комоду. Все ящики были задвинуты. Я осторожно потянула первый. Внутри было пусто. Во втором тоже. А третий сначала не поддавался. Я дернула посильнее и увидела большую стопку белья, кое-как свернутую и закинутую. Кто-то в спешке кидал вещи. В четвертом ящике я увидела куклу, похожую на ту, которая сидела у алтаря. Только эта красивая, ухоженная. Я взяла ее и задвинула ящик.

- Это моя кукла. А ту я никогда не любила. Химуро-сан заставлял меня ставить ее к алтарю. Когда-нибудь я выколю ей глаза!

Я замерла на месте. Голос за спиной был детским. Я резко обернулась и увидела посреди комнаты маленькую девочку лет пяти-семи. Ее хвостики и аккуратная челка создавали опрятный вид, а легкое белое платьице придавало призрачность и эфемерность.

- Кто ты? – Я больше не думала, что встречу поблизости живых людей.

- Я – Наоко. Наоко Химуро. Мне здесь очень грустно, и я рада, что ты пришла.

- А я – Мияко. Приятно познакомиться, Наоко. – Я добродушно улыбнулась девочке, хотя меня била сильная дрожь. Ребенок ни в чем не виноват. Я инстинктивно погладила живот. Когда-нибудь и у меня будет ребенок. Почему-то мне кажется, что это будет девочка. Внутри все согрелось от этой мысли.

- А ты не похожа на других. – Девочка любопытно склонила голову набок. В комнату впорхнула бабочка и опустилась на плечо девочки.

- Это твоя подружка? – Я восхищенно наблюдала за ними. Наоко рассмеялась и погладила бабочку кончиком пальца.

- Она – моя верная подруга. Это она привела тебя сюда. Но я не эгоистка, не подумай про меня так! – Затараторила бедняжка.

- Все хорошо, Наоко, милая. Расскажи, что случилось?

Улыбка девочки исчезла. Вмиг она перестала быть похожа на обычного ребенка. Тени залегли под ее глазами, как у Рики.

- Я не могу. Меня накажут. Я очень хочу, чтобы все закончилось. Ты должна забрать ее! Я могу только указать путь. Они думают, что я глупа и наивна, но это не так. Я многое вижу и знаю.

Я присела перед ней на колени.

- Расскажи мне. Я все сделаю для тебя. – В глазах скопились слезы. Бедный ребенок. Она прожила так мало, в вечном страхе. Она не успела подружиться, влюбиться, не успела ничего...

- Я многого прошу? – Наоко склонила голову набок, а затем отвернулась. – Я тебя едва знаю, но мне хочется верить, что ты та самая. Ты добрая. – Она снова повернулась и улыбнулась так искренне и тепло, что мой страх исчез в мгновение ока.

- Поделись со мной, Наоко. Я теперь твой друг.

- Правда? – глаза девочки засияли от радости. – У меня никогда не было друзей, кроме нее. – Девочка еще раз легонько коснулась бабочки. Мне стало невыносимо жаль ее.

- Теперь ты со мной. Ведь ты звала меня, и я пришла. – Я указала на ее помощницу, которая подсказала мне путь.

Внезапно голоса, раздававшиеся в деревне, начали разноситься по поместью.

- Они здесь! Торопись! – Испуганные глаза Наоко заметались. Я взяла ее за плечи и легонько сжала, подбадривая. Холод ее тела мурашками передался мне.

- Что мне нужно сделать?

- На алтаре под куклой есть шкатулка. Забери ее!

Я подбежала к алтарю и убрала страшную куклу в лохмотьях с кривым ртом и спутанными волосами. Под ней действительно была шкатулка, накрытая тканью. Я взяла ее и замешкалась.

- Торопись! – Повторила Наоко. – Беги!

Я скинула куклу и водрузила на алтарь любимую куклу девочки. Наоко просияла. Ее удивление смешалось с восхищением и благодарностью. Это было главное. Я победно улыбнулась ей.

- Твоя кукла теперь всегда будет здесь! И никто больше не посмеет ее убрать! – Мне хотелось, чтобы девочка стала чуточку счастливее после смерти, и поэтому постаралась сделать хоть что-то приятное, пусть и сущий пустяк. Голоса выли, чьи-то когти скребли по стене с обратной стороны. Бабочка Наоко неистово затрепыхалась. Я ощущала вибрации в воздухе. Дышать стало тяжело. Стены давили со всех сторон.

- Беги! – Шепнула Наоко и растворилась в тумане. Бабочка вспорхнула и полетела, указывая мне путь обратно. Я бежала так быстро, как только могла.

Бабочка летела совершенно другим путем, более долгим. Мы петляли по коридорам. Видимо, за нами кто-то гнался, и Наоко не хотела, чтобы меня нашли. Я бежала без остановки. Легкие жгло огнем. И вот, наконец, бабочка затрепыхалась около двери. Я распахнула ее. Это оказался черный вход. Бабочка полетела дальше, еще сильнее размахивая крылышками. Я бежала, проворно перескакивая через камни и преграды. Храбрость и желание помочь несчастным, особенно Наоко, гнали меня вперед.

И когда поместье казалось далеко, впереди появилась деревня, а там, в клубах тумана, мы встретились с тобой, Кэй. Тебя тоже вела бабочка. Наоко очень хотела помочь нам.

Мияко затихла и уставилась в одну точку.

- Я больше никогда ее не увижу... Бедная девочка. Бедная Рика... Бедные жители обеих деревень. Я ненавижу этот дом. Ненавижу Химуро, будь он проклят!

Мы втроем молчали. Отакэ-сан, откашлявшись, сказал:

- Все это очень опасно. Ты влезла не туда, девочка. Теперь одним только небесам известно, что будет с тобой. Мои предки не лезли туда, хотя знали Рику, читали записи, которые я вам передал. Но они боялись за...

- Свои шкуры! – не дав договорить, возмущенно воскликнула Мияко. – Я одна вошла туда! Никто больше! Видимо, все жалкие трусы, и вы, Отакэ-сан, тоже! Вы позволяете своим людям пропадать. Они исчезают, потому что у вас есть ценная информация и кому-то это неугодно. А вы и ваши предки закрываете на все глаза. И страдаете не вы, а обычные люди. Как так можно? – Мияко не стеснялась брошенных фраз. Я заметил, как Отакэ-сан погрустнел.

- Если ты думаешь, что я не задумываюсь об этом, то ты ошибаешься. – Тихо и спокойно сказал он. – Я каждый день думаю о жертвах. Каждый день я просыпаюсь и засыпаю с этими мыслями. Да, я жалкий трус. Я боюсь за свою семью. Боюсь за себя. Мы все погибнем там. А мои люди все пытаются найти там сокровища. Я не показывал им записи, принесенные Рикой. Надеялся, что, скрыв это, защищу. Но нет. Люди алчные, жаждали наживы на чужом горе. За это и поплатились. Вы – первые, кто искренне хочет помочь этой несчастной семье и тем беднякам из деревни. Возможно, именно поэтому вы еще живы.

Мияко растерялась от пылкого ответа старосты. Она была уверена, что он просто напыщенный и самовлюблённый мужчина, но оказалось, что это человек с большим сердцем, заботящийся о своих подопечных, о своей семье и вынужденный беречь тайны того места во благо.

- Я постараюсь помочь вам. Никто не должен страдать! – Мияко решительно вскочила с места. – Пока мои силы еще со мной. Я еще не обезумела. Я в силах сделать это. От былой усталости не осталось и следа. С каждым вдохом я восхищался женой все сильнее. Она проспала так долго, но честь и совесть заставляли ее гнать вперед, она была сильнее всех нас.

- Ты очень бледна и слаба. Вернись в постель. Как только окрепнешь, мы подумаем, что делать. – Мудро предложил Отакэ-сан.

- Хорошо. – Мияко не стала с ним спорить. Она потянула меня за руку, и перед тем как выйти из дома старосты, она обернулась и сказала:

- Простите меня, Отакэ-сан. Я не забуду ваших слов. – Мияко еще раз извинилась, и мы вышли на улицу.

- Кэй... Я так виновата... - Мияко обняла меня и прижалась всем телом.

- Ты ни в чем не виновата. Все случилось так, как должно было. Ты сделала многое. Так что теперь делать с этой шкатулкой?

- Я не знаю... Она не открывается? Я не успела ее рассмотреть получше.

- Нет. Там отверстие в форме падуба. Ключ, видимо, находится в другом месте.

Мияко задумалась.

- Надо выяснить, где ключ. Наоко очень хотела, чтобы я забрала шкатулку. Мы не можем все вот так оставить, Кэй.

- Я знаю... Но для начала мы должны вернуться домой, чтобы ты восстановила силы. Если мы не вернемся, близкие будут переживать, и с ребенком может что-то случиться. Как только тебе станет получше мы обязательно вернемся. – Говоря это, я сам верил в искренность своих слов, но я не хотел больше подвергать Мияко опасности. Мы вернемся, она поправится и забудет все, как страшный сон. Да, я жалкий трус и эгоист. Для меня жена была дороже жизни.

- Спасибо, дорогой. Я знала, что ты поддержишь меня. Так было всегда. Только ты и я. Больше никто. – Мияко сияла от счастья. Она хотела помочь всем, искренне, то, что она смогла пробраться в поместье, поговорить с двумя погибшими придавало ей сил. Она верила, что идет верной дорогой.

- На рассвете следующего дня вернемся домой.

Мияко еще раз улыбнулась мне, и мы, взявшись за руки, пошли гулять по окрестностям. Забредать далеко не было в планах, к тому же мои ноги и глаза все еще помнят тот пережитый ужас. Мы немного полюбовались закатом, Мияко почитала мне стихи, заученные наизусть, как в старые добрые времена, и мы отправились в дом Хамада-сан.

2003年01月28日

Собрав вещи, положив фотографию семьи Химуро, записи и шкатулку в рюкзак, Мияко с довольным лицом смотрела на меня. Я очень гордился женой. Ее безграничная доброта и фанатизм к своему делу отличали ее от других девушек. За это я ее и полюбил. И сейчас она наконец-то радуется жизни и старается жить дальше.

Однако меня беспокоили мысли о том, что она говорила. Ее фраза «пока я не сошла с ума» не давала мне покоя, но я настойчиво отгонял ее от себя. Мияко казалась радостной. Все вроде было хорошо. Или мне так казалось?

Мы вернулись домой.

Юри и родители очень обрадовались нашему возвращению. Мияко навещала их каждый день, общалась, смеялась. Мне казалось, что все налаживается...

2003年02月10日

Мой самый страшный кошмар вернулся. С Мияко снова что-то происходит. С каждым днем она становится сама не своя. По приезде мы много гуляли, отдыхали, Мияко обследовалась. Мы узнали, что у нас будет девочка. Мияко даже вернулась к некоторым делам в университете. О наших открытиях мы пока что никому не говорили. Вряд ли кто-то поверит в рассказанную Мияко историю о проклятии и призраках. Моя жена трудилась, общалась, словом, жила полноценной жизнью, как мне казалось.

Но ее состояние не становилось лучше. Она спрашивала меня, когда же мы снова поедем туда. Я все время лгал, отвечая, что в ближайшее время.

Мияко становилась тревожнее, беспокойнее. Ее радость, показавшаяся мне мимолетной, быстро улетучилась. Такое чувство, что Мияко было плохо не из-за простой прихоти. Она НЕ ХОТЕЛА туда возвращаться. Но что-то тянуло ее туда.

- Мне плохо. – Жаловалась она. Эти тревожные слова должны были достучаться до моего разума, но я был глух и слеп к ее мольбам.

Я просто обнимал ее, целовал и подбадривал словами типа «все будет хорошо». Какой же я был идиот.

2003年02月13日

На землю опускается снег. Вечер. Я сижу, пролистываю газету. Мияко спит уже довольно долго. В обед она сказала, что устала и хочет отдохнуть. Я укрыл ее одеялом и тихо закрыл за собой дверь. Ей просто нужно отдохнуть.

К нам должны прийти Юри и родители. Я накрыл на стол и ожидал прихода гостей.

Внезапно я заметил тень. Это была Мияко. Ее растрепанные волосы и огромные синяки под глазами не предвещали ничего хорошего. Меня будто парализовало: я снова оказался в деревне, когда Мияко только очнулась от долгого сна. Она старательно скрывала руки большой шалью.

- Что-то случилось, Мияко? – я посмотрел на нее и ужаснулся. Мияко скинула с себя накидку. На ее руках были ужасные черные татуировки, вьющиеся словно змеи от запястий к плечам и шее. Я вскочил и подбежал к любимой.

- Я увидела сон...

Примечания:

В Японии другая система образования: в школах учатся 12 лет, а потом поступают в университеты, где обучение может длиться 4 года (бакалавриат) и затем 2 года (магистратура), 3-4 года (аспирантура) или 6 лет (например, в медицинском).

Юреи – призраки, потусторонние духи, духи умерших людей.

Ёкаи – часто изображаются монстрами, чудовищами; привидение, дух.

20.09.2000г. – в Японии сначала записывается год, затем месяц и день.

Богиня солнца и глава пантеона синтоистских богов.

Описанная библиотека выдумана.

«Манъёсю», или «Собрание мириад листьев» - старейшая антология японской поэзии, составленная в период Нара (710-794). Период характеризуется созданием исторических хроник, укреплением буддизма и расцветом поэзии.

«Манъёсю», книга восьмая, разные песни весны, 1433г.

Уникальные деревья, которые относятся к «живым ископаемым», т.е. сохранились в своем древнем виде без особых изменений. Лист гинкго – символ Токийского университета.

Центральный город Японии, известный своими многочисленными храмами.

В японских домах ставились деревянные рамы, оклеенные плотной бумагой.

В традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство перегородка.

Кома ину или кома-ину – благородные священные животные, собакольвы, парами охраняющие входы в синтоистские и буддийские храмы.

Здесь и при дальнейшем упоминании легенда, представленная в данной книге, отличается от общепринятой.

順, послушная

«Рисовое поле на берегу моря».

«Большой бамбук».

Четверка в Японии считается дурным знаком. Чтение числа напоминает иероглиф 死 («смерть»). Японцы всячески избегают его. Так, в больницах и домах нет четвертого этажа (за третьим сразу следует пятый).

Иероглифы.

Слова Такэда Нобусигэ, самурая, жившего в период Сэнгоку.

直 子 - «честный ребенок».