Вечно Пьян Тобой [Редактируется]

— Хадижа, постой! 

— Что? — я и подруга синхронно обернулись на знакомый голос. Артур изо всей силы бежал к нам. Его спортивная куртка с белыми полосами, накинутая на плечи, развевалась на ветру, поэтому он держал ее одной свободной рукой. — О, Артур, привет! 

— Мороженое, — запыхаясь произнёс Артур, поравнявшись с нами.

— Артур, что с тобой? — удивлённо спросила подруга. Нафиса бросила на него жалкий взгляд, обеспокоившись его тяжелым дыханием. — С тобой все хорошо? 

— Да, — бросил Артур. Он сглотнул и согнулся в коленях. —Я просто бежал вас догнать. Как же быстро вы шагаете, однако. 

— Что-то случилось? Хотел что сказать? — Нафиса осыпала его вопросами. — У тебя такой вид, будто тебя заставили бежать целый марафон.

Артур выпрямился, открыл рот и зашевелил тонкими губами в попытках что-то сказать, но ни одно слово не вышло наружу. Я засмеялась и протянула ему бутылку воды, которое мы купили пару минут назад в магазине. Он с радостью ее принял и в ту же секунду осушил до половины.

— Спасибо, — поблагодарил Артур и вручил обратно бутылку. Я заметила, что его руки тряслись. Он нервно мял их, теребя рукава спортивки. — Я хотел поговорить с Хадижой. 

По лихорадочным движениям Артура я поняла, что разговор пойдёт о чем-то важном или о том, что мне вчера пророчила Нафиса. Поэтому я поспешила отказаться:  

— Было бы неплохо, но мы торопимся...

Но меня прервали. Нафиса незаметно толкнула своим острым и костлявым локтем в бок. Когда я так же незаметно вздохнула и предприняла попытку пропустить жест подруги мимо ушей и закончить то, что начала, как подруга быстро выпалила: 

— Конечно, она может, — Нафиса глупо покивала головой. На ее лице нарисовалась широкая улыбка. И на лице Артура тоже.

— Что я могу? — сквозь улыбку зашипела я, глядя на Нафису. 

— Иди уже, поговори с ним, — Нафиса толкнула меня к Артуру, будто нечаянно. Я чуть не заехала ему в лицо. — Пожалуй, я пойду, а вы поговорите спокойно.

Мне оставалось только закатить глаза и набраться терпения. Артур остановил Нафису, которая почти скрылась из виду и вручил ей мороженое. Оставшийся один он отдал мне.

— Клубничное, как ты любишь, — Артур улыбнулся.

— Спасибо. 

— Может, сядем? — спросил Артур, указав взглядом на скамейку, которая находилась позади меня.

— Почему бы и нет? 

Мы приземлились на скрипучую скамейку. Я села почти у края, предполагая, что он тоже сядет на другой конец. Так оно и было, но учитывая, что скамейка не так уж и велика между нами расстояние всего рукой подать. Это меня напрягало, а Артур сложил руки в замок и устремил взгляд на землю.

— Как ты? — после пол минуты молчания произнёс Артур. Он посмотрел на меня и сразу же отвел взгляд.

— Хорошо, — ответила я. — А ты как? Как дела со здоровьем? 

— Да так, потихоньку.

Артур отсутствовал в школе несколько дней. По состоянию здоровья, как нам позже объяснила руководительница. Это мало кого волновало, но я сочла нужным взглянуть на него и удостовериться собственными глазами о его состоянии. Сейчас он вполне спокойно сидел, широко раздвинув ноги и уперев локти на колени. Никто не сказал бы, что его что-то тревожит. Его бледный цвет кожи почти сливался с белыми полосами воротника спортивки, ресницы хлопали, а глаза сощуренны из-за лучей солнца, которые падали на лицо. 

— Почему не ешь? — внезапно спросил Артур. Я успела отвести взгляд, пока он не посмотрел на меня. — Не хочешь? 

— Что? — вопросила я, но, почувствовав холод в руке, поняла о чем он. — А, мороженое? Нет, просто… резко похолодало.

Артур свел брови на переносице, но в следующую же секунду улыбнулся. Он не понял о чем я, но продолжал улыбаться. Так невинно. Меня охватило чувство неловкости и я раскрыла пачку мороженного. 

— Да, в последнее время холодно не только на улице, — по поникшему голосу Артура я поняла, что его что-то тревожит и где-то болит. 

Повисла тишина. Я не знала, что сказать. Впервые. Я не могла подобрать нужные слова поддержки, но понимала, что он в этом очень нуждается. Нуждается, как воздух. По нему видно. Он повернул голову вполоборота ко мне, глаза полуопущены, лицо исказилось печалью и болью. Весь его вид кричал о том, чтобы о нем спросили, но я смогла выдавить из себя только: 

— Очень вкусно, — Артур поднял на меня взгляд. Серые глаза встретились с моими, и я поспешила улыбнуться и отвернуться. — Я о мороженом. Спасибо. 

***

После разговора с Артуром у меня резко упало настроение, хоть и не могла сказать, что до этого оно было. В душе скребли кошки. Чувствовала угрызение совести за то, что не нашла ему, что сказать. Теперь начинала жалеть об упущенном моменте, но и не исключала тот факт, что я не обязана была его утешать.

Всю дорогу до класса я думала об этом. У входа наткнулась на Нафису, которая была озадачена моим поникшим лицом. 

— Что такое? Что с лицом? — спросила она.

— А что с ним?

— Не совсем эту физиономию я хотела увидеть, — цокнула подруга, скрестив руки на груди. У нее еще было настроение шутить.

— А почему ты бросила меня там? — спросила я. По моему тону она должна была понять, что я недовольна. Для полного убеждения слегка толкнула в плечо и отодвинула ее с порога класса. — Еще толкнула меня к нему. Я чуть не врезалась в него. Так неловко было. Думаешь, он этого не заметил?

— А что мы такие серьёзные? Что-то случилось? 

— А что еще могло случится? — я приземлилась на стул, вытащила книгу из сумки, прислонилась щекой к ней и устремила взгляд в одну точку.

— О чем вы говорили? — Нафиса подбежала ко мне и села напротив, устремив пытливый взгляд. — Наверное, о многом, раз уж он решил поговорить с тобой именно на третьей перемене.

— О чем ты? — я вскочила и удивленно вылупила глаза на Нафису. Вспомнив, что подруга любит многого напридумывать себе, обратно приземлила голову на книгу, отмахнувшись: — Перестань придумывать. 

— Разве не очевидно? — спросила подруга. В ответ услышав тишину, она театрально бросила: — Третья перемена самая большая.

Когда речь шла об Артуре Нафиса вела себя крайне глупо, несвойственно своему характеру. Она становилась Купидоном, Богом любви, который стремится воссоединить два любящих сердца, которые заблудились и не могли найти дорогу друг к другу. Но все стрелы, которые подруга выпускала из лука никогда не долетали до цели. Они просто ломались на пол пути. 

— Я знаю, — всего то выдавила из себя я.

— Да в чем дело? — от нетерпения подруга раскинула руки в стороны. — Что он сказал?

Я подняла голову. Внезапно мне захотелось поделиться с тем, что у меня на сердце, рассказать, что думаю и чувствую, открыть душу нараспашку, чтобы человек, который сидит напротив и выжидающе хлопает ресницами, мог читать ее, словно книгу, но я боялась. Боялась, что над моими чувствами могут посмеяться и неправильно понять.

— Он… он какой-то странный, — единственное, что я нашла ей сказать.

— А если конкретнее?

— А если конкретнее, то я не знаю, правда, — я опустила взгляд и откинулась на спинку стула. — Он вручил мне мороженое, мы сели на скамейку, затем помолчали немного, а потом речь зашла о погоде и он сказал, что холодно не только на улице и… и все. 

После завершения моей речи, Нафиса недоверчиво посмотрела на меня, а я прикусила губу. Под натиском тяжелого взгляда у меня появилось жгучее желание поднять голову и взять ручку со стола или хотя бы постукивать ногтями по нему, но я могла себе позволить лишь нервное дёрганье ног.

— И это все? — спрашивала тем временем Нафиса.

— Да, — я стараясь придать голосу максимум твердости. — Думаешь, я бы стала тебе врать?

— Мне надо подумать, — Нафиса улыбнулась. На секунду ее глаза сузились с характерной  хитринкой и наигранностью.

— Над чем? — мой голос предательски дрогнул.

— Над тем, что ты сказала.

— Зачем? — скривилась я.

На мой вопрос сочли нужным не отвечать и я не стала больше ничего спрашивать. Не хотела больше возвращаться к этой теме, но после того, как прозвенел звонок, закончился последний урок и мы возвращались домой, Нафиса снова затронула этот вопрос.

— Кажется, я начинаю медленно, но верно, приближаться к сути, — сказала подруга. Она сощурила глаза и сделала задумчивое лицо, смотря куда-то в даль.

— Мне показалось, что эта тема давно закрыта.

Шорохи листьев под ногами остановились. Нафиса замерла на месте. Я посмотрела на нее. Она опустила руки и грустно посмотрела на меня.

— Я не понимаю, почему ты постоянно категорично относишься к Артуру, когда речь идет о нем? Да и на меня кричишь, отталкиваешь, грубо отвечаешь.

Голос подруги вздрогнул на последнем слове. Ее хрупкие плечи задрожали, лицо стало грустным. Когда я заметила подступившиеся слезы в ее больших и карих глазах, мое сердце сильнее забилось.

— Когда? — низко, почти неслышно спросила я, прикасаясь к ее холодным и потрескавшим рукам. — Когда я тебя оттолкнула, когда грубое слово сказала? Если... если я такое сделала, то не специально, Нафиса... не специально.

Я хотела взглянуть в глаза Нафисы, но она прятала их от меня, избегая моего пытливого взгляда. Дрожащие губы уже были искусаны в попытках утихомирить боль, зародивщуюся внутри раненого сердца.

— С-сегодня, — с трудом ответила подруга. Она посмотрела на меня и разрыдалась. Громко и непрерывно.

Мое тело задрожало. Не по собственной воле. Я была полностью обессилена. Терпеть не могу такое состояние, когда родной тебе человек нуждается в твоей поддержке, в надёжном плече, но ты ничем не можешь помочь, тем более, даже тогда, когда сам стал причиной этих слез. Ты теряешься. Просто стоишь и смотришь, но на деле должен хоть что-то сказать. Но мой язык был словно парализован, я была не в силах хоть что-то произнести, потому что сама не в лучшем виде. Я заплакала, стиснув ее крепко в своих объятиях, мысленно давая себе слово, что больше никогда и ни в коем случае не обижу ее, и другим не позволю.