Том 1. Глава 8. Виселица
***
Пронзительный крик прозвучал глубокой ночью, как гром посреди ясного неба, эхом отдаваясь в пустынном коридоре. Казалось, что кричавшая горела в демоническом огне заживо.
(В восточной мифологии час Быка — это время глубокой ночи, с 1 до 3 часов; по цигуну, это время соответствует энергии ян, символизирующей смерть. Было самое глухое время — «час быка» (два часа ночи) — власти злых духов и чёрного (злого) шаманства, по старинным монгольским суевериям.)
Женский вопль всполошил восточное крыло имперского дворца. Веки Хуа Фансяня тотчас разомкнулись, и он резко поднялся с кровати. От испуга сердце пустилось в бешеный бег. Просидев в оцепенении несколько секунд, он все же решил проверить. Наскоро накинув на себя верхнее одеяние, он выбежал из комнаты, и осматриваясь по сторонам, заметил, что тот ужасающий вопль не был частью его очередного кошмара. Несколько служанок выбежали из комнаты и побежали в сторону звука, на ходу выкрикивая:
— Госпожа Лян!
— Звуки доносились оттуда!
Шуан Хуа последовал за слугами, и через несколько минут их глазам предстала весьма пугающая картина, от чего тело чуть ли не рухнуло на пол.
Безвольное тело слабо раскачивалось из стороны в сторону, перед выразительными глазами женщины по фамилии Лян.
У самых покоев Лян Хуанцзи повесилась девушка. Накинутая через балку веревка, сжимала ее тонкую шею, оставляя яркие синяки. Ее глаза все еще оставались открытыми. Зрачки сузились, сосуды полопались и высохшие слезы смешались с кровью на лице, на котором застыла гримаса ужаса и невыносимых страданий. С первого взгляда можно предположить, что она повесилась не по своей воле, при этом испытывая адские мучения.
Лян Хуанцзи застыла в безмолвном ужасе, продолжая глазеть на труп. Она открывала и закрывала рот, как рыба, которую волны выбили на берег. Ее глаза бегали, а дыхание стало отрывистым. Страх сковал ее конечности настолько, что она и двинуться с места была не в силах. Наконец, ей удалось дрожащим голосом выдавить слабое:
— А...а...
Позади нее стояла дрожавшая Ло Сяньин. Она прижалась к ее спине и лила горькие слезы:
— Лян-мэй... Лян-мэй, мне страшно, — она хныкала не переставая, крепко вцепившись в ее плечи.
Хуа Фансянь сам был перепуган до смерти, но юноша не осознавал, что гарем — место, где убийства обыденность. И смерть служанки все равно, что смерть мелкого животного, ни больше, ни меньше. Девушке еще повезло, что ее труп целый.
Не в силах больше смотреть, он закрыл глаза. В воздухе стоял запах тошнотворный гниения.
«Этот запах... уже?» — Хуа Фансянь почуял неладное.
К этому времени сюда сбежалось всё восточное крыло. Перепуганные служанки, придворные дамы и евнухи переглядывались, не решаясь на действия.
— А где стражники? — спросил самый смелый среди евнухов.
— И правда. Где же они? — подхватил кто-то из толпы.
Внезапно все начали склонять головы и расступаться. Вперед вышел высокий молодой человек в нательном шелковом платье, с накинутом поверх плеч черных верхних одежд с золотыми нитями.
Похоже, что шум и гам потревожил драгоценный сон советника Хэ Сюэ. Его волосы были растрепаны, похоже, что тот не успел привести себя в порядок.
Сквозь тонкую ткань Хуа Фансянь мог отчетливо разглядеть твердые мышцы, широкую грудь и соблазнительно выпирающие ключицы. Невольно вспомнив свой постыдный сон, он ущипнул себя за руку. Опустив глаза полные смущения, он больше не мог осмелиться снова посмотреть на мужчину.
Его лицо сейчас выглядело суровее обычного. Сдвинутые к переносице брови говорили об его отвратительном расположении духа.
Подняв взор глаз цвета небес на висельника, тот лишь коротко произнес:
— Труп, — в голосе чувствовалась неприкрытая безразличность, словно он видел их каждый день, и эта мертвая плоть приносила ему только лишнюю мороку.
Окинув ее взглядом, он кончиками пальцев прикоснулся к руке девушки.
— Холодная. Труп уже окоченел, — слуги недоуменно перешептывались, но Хуа Фансянь понял, о чем говорил Хэ Сюэ.
Эта девушка умерла несколько часов назад.
— Шея. Следы странные для повешания, — добавил он после, оглядев петлю.
«Странные? Что это значит?»
— Спустите ее, — после того как мертвой развязали петлю на шее, ее медленно опустили на пол. Хэ Сюэ рассматривал ее шею, окольцованную синими следами, — Удушье.
Выходит... ее смерть подстроена?
Юную деву задушили, а после преподнесли ее смерть как самоубийство?
Хэ Сюэ детальнее рассмотрел труп служанки. На тонкой шее остались следы, на самой гортани. Синяки походили на следы от пальцев.
— Тонкие пальцы, длинные ногти, — задумчиво перечислял советник.
«Невероятно, он даже узнал какие были руки у убийцы», — безмолвно восхищался Шуан Хуа.
— Убийца явно был неумел. Ему пришлось совершить несколько попыток, чтобы ее убить. Девушка оказывала сопротивление, но все же не смогла противостоять ему.
Он распахнул ее одежду до груди. Трупные пятна проступили на мертвенно-бледной коже. Вонь распространилась еще сильнее. Столпившиеся в первых рядах тут же прикрыли нос рукой, морщась. Запах гниения тела охватил все пространство вокруг.
— Со смерти прошло около шести часов. Шейные позвонки сломаны, — он приоткрыл рот мертвой, — язык отрезан.
Она даже не могла позвать на помощь. Бедняжке отрезали язык, задушили, после отправили на виселицу, где она сломала себе шею. Кем были совершены те зверства не ясно, но убийца явно не был крепким мужчиной, раз ему понадобилось несколько попыток, чтобы окончательно прикончить жертву.
— Дорогу Его Величеству! — внезапно крикнул кто-то. Толпа вмиг распределилась с двух сторон от коридора и по открывшемуся проходу зашагал мужчина в ночном платье. Его волосы были собраны в аккуратный пучок, а сам он зевал на ходу.
— Что здесь происходит? — ответов не потребовалось, когда глазам предстал труп, и нависающая над ним петля, — Ах, снова.
«Снова? Ты увидел труп и твоя первая реакция «Ах, снова»? Я бы еще понял реакцию Хэ Сюэ, поскольку он видел на протяжении жизни, но ты то?!» — Шуан Хуа поражался выдержке императора. Он ведь был ещё тем трусом, постоянно отправляя на фронт Хэ Сюэ. И пока тот сражался, поставив на кон жизнь, он прятался во дворце, боясь за свою никчемную тушу.
— Фу, ну и вонь. Похороните ее за пределами дворца, — отмахнулся Цзянлин-цзюнь, пальцами зажимая нос.
От его слов Шуан Хуа чуть не поперхнулся воздухом. Умер человек, убийца среди них, а ему это безразлично. Следующей ночью может умереть любой из них. Да он сейчас целый литр крови выхаркает от охватившего его праведного гнева!
— Ваше Величество, подождите! Вы не можете оставить все как есть! — Хуа Фансянь пытался вразумить Цзянлин-цзюня, но это было совершенно бесполезное занятие.
— Почему это не могу? Видимо, ты еще не знаком с дворцом. Каждый день тут умирают люди. Тебе лишь нужно смириться и не обращать внимания.
— Я все понимаю, но сейчас речь идет не о жизнях скотов, а живых людей!
— Сянь-эр, сделай милость и заткнись. Или мне запереть тебя в четырех стенах, дабы ты образумился? — презрительный тон мужчины, совсем не пугал Хуа Фансяня, только действовал на нервы.
Едва он открыл рот, чтобы, что-то сказать, как вдруг его схватили за запястье. Повернув голову, он увидел красивое лицо Хэ Сюэ. Тот слабо покачал головой, намекая на то, что ему нужно промолчать. Вены вздулись на висках, Хуа Фансянь до боли сжал зубы, но все же не стал продолжать спор.
— Вечером я буду ждать тебя в своих покоях. Приготовься, — не оборачиваясь, бросил Цзянлин-цзюнь.
«Блять, нет! Только не снова!»
К горлу начала подступать тошнота, от безвыходности он начал кусать губы. В этот самый момент он услышал тихий шепот:
— Убийца рядом. Будь осторожнее, — от ощущения горячего дыхания на коже по телу распространился целый табун мурашек, но, когда пришло осознание сказанных слов, тело одеревенело, а зрачки сузились до размеров иголочной булавки.
Убийца среди них? Но кто это может быть? Почему он себя не выдает? Что еще он замышляет? Кто его следующая жертва? В чем провинилась эта служанка?
Руки задрожали, сердце сжалось от страха. Заметив, что Хуа Фансяня сковало от ужаса, Хэ Сюэ сильнее сжал его запястье.
— Кто первым обнаружил труп?
Из толпы вышла робкая девчушка. Ее глаза были полны слез, лицо белым, как полотно, колени подкашивались, словно она вот-вот упадет замертво.
— Я-я, господин...
— Что ты делала ночью? — беспристрастно задавал вопросы Хэ Сюэ.
— Я т-только вышла попить воды...а когда вернулась, т-т-то... — ей не стоило продолжать, поскольку все и так было понятно.
Бух!
Кто-то с глухим грохотом рухнул на землю. Этим человеком оказалась Лян Хуанцзи. Девушка позади старалась привести ее в чувство:
— Лян-мэй! Лян-мэй, проснись! — ее тоненький голосок не смог пробудить Лян Хуанцзи.
— Возвращайся к себе, — шепнул Хэ Сюэ. Ему пришлось отпустить похолодевшую от страха руку Хуа Фансяня, и взяв на руки госпожу Лян, положить ее обратно в постель — Вызовите лекарей!
Шуан Хуа удалось унять дрожь, но страх продолжал поедать его изнутри. С одной стороны убийца, а с другой насильник в лице императора. И от чьих рук ему умереть?
Оставшись между молотом и наковальней, он решил, что умереть от мужеложества не так уж и страшно.
Вечером ему все же пришлось подготовиться к совместной ночи с Цзянлин-цзюнем.
Красное ципао с вычурными черными узорами плотно облегало его тонкую фигуру. Широкие вырезы ужасно смущали Шуан Хуа.
«Что это за платье такое? Совершенно ничего не скрывает. Да и продувает...».
Но на этом его позор не стал заканчиваться. Хуа Фансянь застыл перед покоями Цзянлин-цзюня.
— ...
— ...
Хэ Сюэ взирал на него приподняв одну бровь. На его лице отразилось замешательство.
«Ну как же ты вовремя», — взвыл невезучий юноша.
Но если позориться, так позориться до конца!
Изобразив на лице крайнее смущение, он отвел глаза виновато понурив голову, и сказал самым невинным голоском:
— Ах, прошу меня простить, господин советник. Пожалуйста, не смотрите... Я выгляжу не лучшим образом.
«Я просто актриса века! За это дополнительные очки не причисляются?»
— Пф-ф... хватит строить из себя неженку. Лучше бы тебе не строить подобное лицо перед Его Величеством, — усмехнулся Хэ Сюэ. Похоже, что слова и действия Шуан Хуа и в самом деле рассмешили его. — Того гляди на тебе живого места не останется, после совместных игрищ.
— Ха-ха... — неловко рассмеялся юноша. Прочистив горло, он решил сменить тему, — Кстати, как госпожа Лян?
— Уже лучше. Она очнулась, но продолжает харкать кровью. Врачи говорят, то последствие беременности.
— А что насчет убийцы? — этот вопрос терзал его больше всего.
— ...Пока не найден, — чуть помедлив, ответил советник. — Тебе лучше идти. Его Величество тебя заждался.
— Знаю... — опустив глаза, неохотно пробубнил он.
— На этот раз я тебе помочь не смогу. Если не удастся его отвлечь, придется тебе все же лечь под него, — глаза слегка прищурились, выдавая скрытую в них улыбку.
— Боги одарили меня острым умом, так что я справлюсь. Вам не стоит беспокоиться, господин, — Хуа Фансянь почтительно склонил голову, после чего поспешно направился в сторону широких дверей. Хэ Сюэ не стал задерживаться и покинул коридор, ведущий в покои императора.
Шуан Хуа вдохнул полной грудью, и трижды постучался, ожидая разрешения войти.
— Входи.
Опустив голову он приблизился к императору. Его глаза скользнули по телу Хуа Фансяня, на котором все еще оставались бледно-красные следы.
— Видимо, в тот день у нас была бурная ночь. Как печально, что я ничего не помню, — Цзянлин-цзюнь прикоснулся к обнаженному участку кожи, — Не мог бы ты мне напомнить, Сянь-эр? Тебе так идет это платье.
«Слышь, копыта убери, Величество! Не для тебя цветочек, спермабак! Отъебись нахуй!!!» — в душе бушует ураган, а на лице штиль.
Превозмогая душевную боль, Хуа Фансянь мягко улыбнулся:
— Ваше Величество, мое тело все еще адски болит после ваших ласок. Боюсь, я не смогу удовлетворить вас в полной мере, — он осторожно отодвинул его руку, — Вы позволите мне сыграть для вас на гуцине?
Казалось, в его темных глазах мелькнуло разочарование, но в то же время предвкушение. Он с азартом в глазах поглядывал на Хуа Фансяня. Он чуть опустил голову, желая коснуться сладких лепестков его губ, однако тот остановил его от этого действа, прикоснувшись к его губам указательным пальцем.
— Нельзя. Будьте послушны, — кокетливо прошептал он, расплывшись в улыбке.
Нет, он не был самоубийцей. Шуан Хуа помнил о том, что Цзянлин-цзюню нравились такие игры. Поскольку никто, кроме Хуа Фансяня не обращался к нему столь дерзко, нагло и неуважительно, забыв обо всех приличиях, это вызвало неподдельный интерес к его персоне.
«Я знал, что ты любитель садо-мазо».
Подливая в его чарку вино, и перебирая пальцами струны гуциня, ему с большим трудом удалось усыпить внимание, а вскоре и самого императора. Он облегченно выдохнул. Шуан Хуа загордился собой. Выжидая удобный случай, Хуа прошмыгнул через двери и вышел в длинный коридор.
Была поздняя ночь, а Хуа Фансянь шагал довольный собой. Он кончиками пальцев коснулся дверей своей комнаты и тут же замер.
Холодок прильнул к его щеке. В душе возникло странное чувство, однако Хуа Фансянь решил не придавать этому значения, списывая на свою паранойю.
Только его руки потянулись толкнуть двери, как его ноги оторвались от земли, тело повисло в воздухе, а на шее прочным кольцом оказалась петля...
От таких действий Шуан Хуа поперхнулся воздухом. Его глаза сузились до размера точек, а руки бессознательно схватили веревку, крепко охватившую его шею. Он ртом хватал воздух.
Он не мог контролировать свои действия, ноги болтались в воздухе в попытках найти опору. Горло сдавило, из глаз неудержимым потоком хлынули слезы. Еще несколько минут и смерть добродушно примет его в свои объятия без возможности родиться вновь.
Его руки крепко вцепились за веревку. И пока Хуа Фансянь отчаянно боролся за свою с таким трудом сохраненную жизнь, сзади послышалось слабое хихиканье, будто наблюдавший наслаждался его страданиями, отсчитывая секунды до его гибели...
В этот самый момент глаза затуманила дымка, и силы покидали его. Руки безвольно опустились...
Примечание от автора:
Хуа-Хуа при встрече с Хэ Сюэ: какой ты секси...*присвистывая*
Хэ-Хэ: перестань палить наши отношения *ушки активно краснеют*
Хуа-Хуа: я хочу сыграть на твоей флейте. *подмигивает*
В это время Хэ-Хэ душит автора за кадром: когда?
Автор: скоро! Обещаю!!
Также автор: КРОВЬ, МЯСО, СМЕЕЕЕЕЕРТЬ!!!!
Хэ-Хэ: *обнимает труп Хуа-Хуа*
Хуа-Хуа: чел, ты что? Это же просто роль.
Хэ-Хэ: *все еще крепко обнимает трупик Хуа* Т^Т