Последние стражи Аарона. Изгнанники

Поместье де Труа. Руаль

Поместье графа вновь гудело от смеха и музыки, но в этот вечер веселье оказалось натянутым и ломким, как прощальный аккорд, взятый на струнах лютни. Было глупо надеяться, что каждый, присутствовавший под золоченными сводами большого зала, останется жив в самом конце. Победа и лишь она одна имела значение для участников опасной игры, что затеяли южные саламандры, пожелавшие сбросить старую тесную шкуру.

Франк де Труа больше не изображал желания поспешно отыскать достойную супругу. В саду нельзя было отыскать артистов всех мастей. Весь Руаль теперь знал, что Франк - предатель, что принцесса Аэрин вернулась в королевство, что Борлетт закрыл свои ворота, а у его стен возводятся требушеты. Если город не сдастся, он будет обстрелян точно также, как прежде страдала Мецца.

Северяне снова вторглись в Руаль, встали лагерем у стен поместья графа. Впрочем, «вторжение» - не слишком подходящее слово. Они прошли маршем по южным землям и не встретили ни малейшего сопротивления. Быть может потому, что соколы Реннов на знаменах над их головами смешались с золотыми саламандрами Аэрин. Она явила себя и теперь лишь жаждала ответа от бастарда. Ожидать, очевидно, ей было приятнее всего торжествуя.

- Я снова дома. Чем не повод? - мурлыкала она, сладко улыбаясь.

И оттого граф приложил все старания и средства, желая порадовать дорогую кузину.

За широким столом, уставленным яствами, собрался весь военный свет Севера и Юга. Во главе уместились сразу пятеро: принц Хальвдан, приведший айриндорское войско, Ивэн, Аэрин, сам граф и даже Король Теней. Среди гостей были отмечены лишь те, на кого были возложены особые надежды: лучшие воины и богачи, переметнувшиеся на сторону принцессы, едва узнав о ее возвращении.

И все они, конечно же, который день говорили о триумфальном захвате Корбо Нуар. Эрлоис понимал почему. Обсуждать победу, пускай и небольшую в масштабах предстоящей войны, было гораздо интереснее, чем всеобщее будущее. Собравшиеся желали веселиться и ликовать, и были приглашены в поместье именно за этим. Более важные дела обсуждались едва слышимым шепотом.

Эрлоис осторожно, желая остаться незамеченным, вышел из-за стола, выждав время после того, как Аэрин шепнула что-то Ивэну, стянула салфетку из-под приборов и, очевидно, стерла пятно, оставшееся на его сером дублете. Она засмеялась, а Ивэн улыбнулся одними лишь уголками губ.

Эрлоис мог стерпеть очередной разговор о штурме крепости, цветасто разжигаемый Кассом, но не это. Он вовсе не хотел приходить на прием, зная, что каждое движение Аэрин, каждый ее взгляд, жест, улыбка отзываются в нем чувством, которому он никак не мог дать название.

С каждым днем оно все больше походило на ярость. Но каждую ночь, засыпая, он неизменно видел ее губы, опухшие от поцелуев, затуманенный негой взгляд, настойчивые, быть может, даже слишком смелые касания... На вкус эти воспоминания отдавали горечью наваждения, он не мог избавиться от них, а она словно не видела его. Быть может, они всегда были лишь сном?

Выйдя из-за стола, попутно поймав вопрошающий взгляд Касса, он лишь отмахнулся и направился в дальний угол, где на роскошных диванах у распахнутых окон воинами и местными аристократами велись куда более тихие беседы. Он отсел подальше от остальных, вытянул ноги, запрокинул голову, вот только в одиночестве надолго не остался.

Он почувствовал, как кто-то сел рядом, непозволительно близко, потому знал, что это кто-то из беглецов Дагмера. Нехотя он открыл глаза. Рядом с ним оказался Ивэн. Ему пришлось натянуть вымученную улыбку и изобразить благожелательность. На них было обращено слишком много взглядов. Разговоры за большим столом не умолкали ни на миг, но все обитатели мнимого островка спокойствия теперь не сводили с них глаз, пока Ивэн не кивнул коротко, давая понять, что мужчины могут вернуться к своим разговорам, а сам он хочет говорить лишь с другом. Несколько воинов, кивнув в ответ, отсели подальше, уважая право Ивэна быть неуслышанным.

Ничего не изменилось. Они по-прежнему были друзьями. Эрлоис не смел винить Ивэна в том, что Аэрин бросала в глаза каждому свой союз с королем Дагмера.

- Прости, - прошептал Ивэн со всей серьезностью, несмотря на количество выпитого вина. - Но думаю, что мне пора вмешаться. Ты принц Ангеррана. Пора напомнить об этом. Ты тоже должен оказаться во главе стола, а не прятаться здесь.

Эрлоис лишь закрыл лицо ладонью, утомленно рассмеявшись.

- Прости, - также тихо ответил он. - Но как же мне плевать на то, кто и как сидит за этим проклятым столом! Хоть переверните его и гребите золоченными ложками в сторону нашей славной победы...

Он лукавил. И все же бить себя кулаком в грудь, громко заявляя о собственной важности, казалось ему неуместным.

В глазах Ивэна заблестел смех. Он явственно представил себе обрисованную Эрлоисом картину, но сдержался.

- Если тебе так все равно, то отчего я чувствую твою злость?

Вспышка хохота за столом заставила их оторваться от беседы. Смех Аэрин колокольчиками прорезал остальной шум. Будучи единственной женщиной за столом, облаченная в черное и золотое, она притягивала внимание к себе и неизменно купалась в нем.

- Я, возможно, догадываюсь... - проговорил Ивэн, первым выпутавшись из волны ее очарования.

Эрлоис почувствовал на себе его пристальный взгляд и нахмурился, откинулся на спинку дивана, небрежно обхватив ладонями, стараясь принять как можно более расслабленный вид. Ему не хотелось быть раскрытой книгой, тем не менее его не покидало чувство, что все его друзья и так все поняли. Прежде Ивэн смолчал лишь из вежливости.

- Свою ли жизнь ты стремишься прожить, позволяя себе быть очарованным принцессой? - Ивэн, боясь показаться слишком резким и настойчивым, опустил глаза, одернул рукава дублета. После битвы за Дагмер и Корбо Нуар он примирился с тем, что те должны быть алыми. - Вернувшись от отступников, ты стал другим, а когда рядом появляется она, я не узнаю тебя и вовсе. Что она сделала? Ты так и не признался, почему настоял на ее присутствии в Собрании земель. Все началось с тебя. Если бы не ты, оказались бы мы здесь?

- Верно, - коротко кивнул Эрлоис и ощетинился. - Я не признался. И не смей мне говорить ничего о брате.

Осознав, что ему нужно вспомнить о собственном имени, Эрлоис и правда много думал о том, каким бы теперь был Артур, погибший в битве за Ангерран, но перестал, как только связался с Аэрин.

- Она угрожала? Подкупила тебя? Чтоона сделала? - не унимался Ивэн, игнорируя нежелание друга продолжать разговор. Он то и дело посылал короткие улыбки в сторону гостей, собравшихся за столом, в попытке сохранить видимость непринужденности беседы.

- Как странно, что ты изображаешь полное единодушие с принцессой, а сам... Не доверяешь ей? - Эрлоис подхватил с маленького столика, стоящего у его ног, чей-то нетронутый кубок с вином, и сделал глоток.

- Я едва ее знаю, но вижу, сколь ловко она прикидывается трепетным созданием, когда считает это выгодным. Она благоволит всем и никому.

Трепетное создание.

Эрлоис усмехнулся, вспомнив царапины, оставшиеся на его спине после той ночи в таверне. Он согласился бы с Ивэном, если бы подобным образом можно было назвать дикую черную кошку, что водится в руалийских лесах.

- Как так вышло, что мы оказались в мире, где ты смыслишь в женщинах больше, чем я? - вставая, Эрлоис хлопнул Ивэна по плечу.

Тот неожиданно перехватил его руку и заставил склониться, чтобы прошептать:

- Помни, что ты Толдманн. Но не играй по тем правилам, что прежде выбрала твоя семья. Мир сильно изменился.

Эрлоис ответил вежливым кивком, желая поскорее уйти от разговора, а еще лучше - прочь из зала, сияющего золотом и светом свечей. Он шагнул в первую попавшуюся дверь, в блаженную темноту ночи, где наконец его глаза могли отдохнуть от всего несокрушимого великолепия поместья и его гостей. Он, конечно же, знал, что попадет на небольшую террасу заднего двора, выходящую на сад с лабиринтом из высоких стриженных кустов жасмина, и его это вполне устраивало. В этом месте он отказался бы любезничать с кем-то еще: с принцами, с павшими королями, с подпольными правителями местных магов, с воинами, меряющимися подвигами и длиной своих мечей... Ему это все уже наскучило до смерти.

Из зала все также доносились смех и громкие разговоры, но под размеренным стрекотом сверчков и редкими криками павлинов, обитающих в саду, они не казались такими же оглушительными. Эрлоис расположился на скамье под окном, порадовавшись тому, что кто-то из предусмотрительных слуг оставил на столике пару кубков, и, наконец-то, по-настоящему выдохнул, ведь ночь была действительно прекрасной - тихой, украшенной сиянием звезд и светом полной луны.

Расслабившись, он почти задремал, но зарычал, заслышав приближающиеся из зала шаги и мужской смех. Он вскочил, чтобы спуститься в сад и найти для себя более спокойный угол, но сделал несколько шагов назад и снова сел. Он не узнал смех Франка, пока тот не оказался на террасе, да не один, а вместе с Аэрин. Они оба стремительно ринулись к перилам, а она умилительно щебетала.

- О, это вино. Я уверена, уверена, что никто до тебя не мог укротить эти пузырьки! Это восторг! Ты говорил с Ивэном о вине? Ты знаешь, что он всю свою прежнюю жизнь заботился о лозе, а теперь... Подумать только! Король-винодел... Я бы выдумала о таком сказку!

- Никто так не скажет, но я знаю, что ты зачитывалась ими слишком много в детстве, - ухмыльнулся Франк. - Быть может, оттого настолько преисполнена смелостью, чтобы возглавить нашу борьбу...

Они не обернулись. Эрлоис должен был явить себя - молчать дальше, было бы расценено бесчестно. Но он остался в тени под аркой, овитой диким виноградом. Голос Аэрин по-девичьи звенел от восторга, а Эрлоис никогда не мог подумать, что тот может звучать именно так, а не вкрадчиво, завораживая и соблазняя. Она все тараторила и не могла остановиться. А он не мог заставить себя сдвинуться с места.

- О, какая луна! Ты прав. Ночь действительно волшебная. Или это те пузырьки... - глуповато хихикала она. - Так ты говорил с Ивэном о вине?

- О, у нас с ним нашлись другие темы...

- Когда-то давно и в Ангерране была своя северная лоза, но война, должно быть, испепелила ее, - продолжила Аэрин, словно не слыша Франка. - Да и вряд ли Эрлоис знает хоть что-то о том, как делать вино... - будто подражая знакомому в танце движению, Аэрин закружилась, оперлась спиной на перила, встречая лицом лунный свет. В этот момент она вполне могла заметить Эрлоиса, но глаза ее были закрыты в мечтательном блаженстве. - Как бы было прекрасно объединиться, создать нечто новое, - некий пьянящий, терпкий вкус нового мира. Вкус победы...

- Я заметил, как ты смотришь на него, - задумчиво произнес Франк, упираясь ладонями в перила террасы, не называя имен. - Слишком хорошо знаю тебя, чтобы не заметить. Почти незаметно, неясно, чтобы он, не дай Создатель, того не приметил, но всегда на миг дольше, чем на других.

С каждым словом становилось только хуже и хуже, но пути назад, а вернее, - прочь, больше не было. Конечно, Эрлоис мог заткнуть уши, но слухом уже вцепился в их разговор, и лучшее, что он мог теперь - окончательно слиться с тенью, замереть крепко, словно камень, боясь пошевелиться. Любое нечаянное движение могло его выдать.

- Ничего не могу с собой поделать! - с показной игривостью бросила Аэрин, вновь отвернувшись к саду. - Он столь блистателен, сияет сдержанным блеском северного серебра... Видел бы ты его на коронации Ивэна! - она едва не задыхалась от восторга, растягивая некоторые слова, подобно влюбленной девчонке. - Настоящий разбойник! Лихой блеск в синих глазах, несгибаемая стать... Будто это он - король, а не тот, на кого возложили корону. Прежде он светился самоуверенностью. И это было ему к лицу, как никому другому.

Эрлоис запутался, не знал, что должен ощущать. Стыд за то, что не нашел в себе сил оставить Франка и Аэрин вдвоем, как только они ступили на террасу? Страх за то, он может быть разоблачен? Или же ликование?

Он не должен был стать участником этого разговора, как и узнать, что она приходила к нему в ночь Солнцестояния, но сердце его теперь билось громче, чем во время боя. Так громко, что он боялся не расслышать ее голос.

Он завидовал графу. Тот оказался так близок с Аэрин, что она была готова показывать ему себя через бескомпромиссную честность. Флер принцессы слетел с нее, будто подхваченная ветром накидка. Эрлоис подумал, что именно сейчас видит ее настоящей. И то, что он наблюдал, заставило его душу сладостно трепетать.

- Что за звук?.. - голос Франка оставался все таким же задумчивым. - Прислушайся.

Эрлоис затаил дыхание. Неужели проклятое сердце позорно выдало его?

- Похоже на мурчание похотливой кошки. Я не слышал, чтобы ты так говорила о мужчинах, Аэрин.

- Хм... Будь помоложе, ты тоже бы замурчал, - она игриво толкнула его в грудь. - Я знаю всякое о твоей беспечной юности.

- Мерзавка! - расхохотался и граф, притянув ее в свои объятия. - Это все ложь завистников!

Смеялась и она, а следом, склонив голову на его плечо, добавила, сменив мурчание в голосе на грусть:

- Не ругай меня, Франк. Влюбляться на войне - великая блажь. И я не посмею забыть об этом. Потому желаю хотя бы любоваться. Этого права я не отдам никому...

- Т-с-с-с... Послушай, - он успокаивающе погладил Аэрин по спине рукой, унизанной перстнями. - Так звучит твой дом.

- Готова отдать душу за этот звук, - со всей страстью ответила она. - Север даже дышит совсем иначе, знаешь?..

- Можешь засматриваться на неотесанных северян сколь тебе угодно, - перебил ее Франк. - Но помни, что я ради тебя поставил на кон все, моя дорогая кузина. Или ты победишь, или я буду вынужден скрываться до конца своих дней, если только смогу избежать гнева Тадде и выжить. Ты понимаешь, что я попрошу за это достойное место при дворе? Возле тебя.

- Я умею быть благодарной, - она отпрянула, чтобы заглянуть в лицо Франку. - Ты говоришь так, будто я в этой борьбе смогу потерять меньше. Будто я смогу сохранить свою жизнь, если проиграю. В живых останется кто-то один из наследников династии Руаль. И было бы хорошо, если это буду я.

Чувствуя головокружение, Эрлоис из сладостного ликования провалился во мрачные раздумья. Какое место требовал для себя Франк? Внутри него все сжалось, когда Аэрин небрежно поправила каштановую прядь волос, упавшую на его широкий лоб.

Северяне давно отказались от дурной традиции навязывания браков между кузинами и кузенами - так прежде великие династии сохраняли чистоту крови и свои капиталы, но как дела обстояли на Юге, Эрлоис не знал. Однако заметил, что в жесте Аэрин не было и крупицы трепета - она прикасалась к Франку как к брату.

- Все или могила, понимаешь? - прошептала она ему, завершая свою мрачную речь.

- Я совсем забыл, какой болтливой ты бываешь, выпив слишком много вина, - в его голосе зазвучала грустная улыбка. - Но идем... Надо возвращаться к гостям.

- Иди, Франк, иди, - она тихонько похлопала его по плечу. - Я должна продышаться, наслушаться. Побыть одна. Посмотреть на луну.

- И помечтать о неотесанных северянах? - уколол он ее, а она, смеясь, подтолкнула его в спину в сторону дверей.

Эрлоис ощутил, как по затылку прокрались мурашки.

Аэрин осталась с ним наедине, пускай сама о том не ведала. Она уперлась ладонями в перила, снова подставляя лицо свету луны подобно солнечным лучам. И глядела на звезды, покачиваясь, переминаясь с ноги на ногу, перестукивая каблучками по деревянному полу, и думала о своем.

Он любовался, судорожно думая, стоит ли выдавать свое присутствие. В своем одиночестве она выглядела спокойной и счастливой.

- Значит, блистательный... - слова будто сами выпали из его рта, прежде чем он успел утвердиться в своем решении.

Она избегала его. И это было так явно, что упустить подобный шанс он не мог, пускай даже для этого стоило признаться в том, что ему довелось подслушать. Лучше оказаться бесчестным, чем одиноким - так он решил для себя.

Аэрин вздрогнула, стремительно обернулась, прикрыла рот ладонью, но, к ее чести, не закричала. В последний раз она глядела на него столь открыто лишь на северной арене, в тот день, когда он украсил ее волосы венком из роз.

На мгновение в ее взгляд закрался тот же самый испуг, но он быстро сменился гневом. Эрлоису показалось, что Аэрин метнется к нему, чтобы влепить пощечину, но она так и осталась стоять, вжавшись спиной в перила.

- Что ты сделаешь теперь? - спросил он, упираясь локтями в колени, украсив себя наглой улыбкой. Он помнил, что ей по душе его дерзость. - Убежишь?

Любая другая женщина могла испугаться, оскорбиться, а мятежная принцесса лишь спрятала за ладонью улыбку.

- Еще чего! - произнесла она, подавив смех. - Даже не подумаю! Мне даже интересно узнать, как много ты слышал?

- Все, - признался он легко, даже не пытаясь скрыть восхищение в голосе. - А еще я знаю, что ты приходила ко мне в ночь Солнцестояния. А еще... что ты бессовестно использовала меня.

Он сказал это лишь для того, чтобы поддеть ее. Все-таки она предложила ему сделку, подарив надежду, все грани которой он предпочитал не рассматривать слишком близко, пока не закончится война. Его дом, родной Ангерран, все еще был невообразимо далек, чтобы погрязнуть в мечтах о нем. Потому, он предпочитал думать о ней.

- О, только не говори, что тебе это не понравилось, - Аэрин готова была хохотать в голос, но звучала тихо и глухо. А еще она будто судорожно пыталась надеть свою упавшую маску безразличия, что никак не льнула к лицу.

- Напротив, - хмыкнул Эрлоис, все также улыбаясь и надеясь, что она замечает это в полутьме. - Я восхищен. Но задет твоей холодностью, признаюсь. Как оказалось, мнимой. Это приятно.

Еще один крючок. И в этот раз она попалась. Он хотел выудить из нее хоть какую-то правду сам: не узнать чью-то тайну, не подслушать чужие слова. Он жаждал откровенности.

Аэрин задумчиво склонила голову набок. Сделала было шаг навстречу, но передумала - сильнее вжалась в перила спиной, уложила на них руки.

- Благодаря моей холодности, мы получили немало. Ты слишком многого не понимаешь, новоявленный принц. Бервин куда охотнее готов помогать мне, пока один из его сыновей может стать руалийским королем.

- Действительно может? - нарочито небрежно спросил Эрлоис, но стал сбиваться, вычисляя, кого Аэрин Руаль захочет видеть рядом с собой, заполучив корону.

- Как знать, - ветрено дернула плечами она. - Я могу это использовать. Но ты едва не испортил все своей легкомысленной выходкой на арене! Как хорошо, что все это можно было легко счесть политическим жестом, - ее голос приобрел знакомые нотки. - Несколько зим подряд королевой весны становилась любимая внучка Бервина. Ты испортил игру. Спроси у Ивэна, как он утирал ее слезы.

- Что ни сделаешь ради одного твоего взгляда, принцесса, - прошептал Эрлоис с вызовом, изобразив нарочитый поклон.

Теперь он мог смеяться над этим, а тогда, погибая от капли яда с отравленного клинка, он и правда готов был умереть, воскрешая в памяти раз за разом ее образ, снег и кровь. Она отравила его сильнее, чем тот воин, которого ему довелось убить.

- Вот как? - она задиристо вздернула подбородок. - Тогда вспомни про Ангерран и прекрати бросаться в жерло битвы, не думая о людях, ждущих тебя на троне лишь за одно твое имя. Герой Корбо Нуар! Как нынче называть тебя? Герой? Чемпион арены Эгона? Птицелов? Принц Ангеррана? Северянин? Мой милый друг, как много у тебя имен...

- Также много, как у тебя масок, - он откинулся на спинку скамьи и положил ногу на ногу. - Могу быть для тебя кем угодно. Но для друзей я навсегда останусь соратником. Иногда риск способен решить исход битвы. И я буду рисковать, пока это делают они.

- Ты сказал... - голос Аэрин впервые дрогнул. Она устала или больше не хотела играть в показное превосходство и уверенность. - ...сказал, что я использовала тебя. Но ты, Северянин, должен мне дважды: за свой будущий трон и за жизнь.

Эрлоис больше не улыбался. Он смотрел на нее, больше всего желая, чтобы она подошла первой и рассказала все нежным шепотом на его коленях. Аэрин лишь скрестила руки на груди, вопреки его ожиданиям, что она подойдет первой.

- Мои тайны, мое прошлое, мои угрозы спасли тебе жизнь, - она заговорила так, будто ей перестало хватать воздуха, и уже он хотел сорваться с места, чтобы оказаться рядом с ней. - Ты не думал, откуда у честного бойца арены клинок, еще и отравленный? Не думал о том, почему так поспешно из Эгона отбыл корсианский посол? Твой красноволосый друг сказал, что я приходила к тебе, но промолчал о том, каким ядом ты был сражен?

Она пренебрежительно фыркнула, проведя ладонью по щеке жестом, которым бы смахнула слезу, но Эрлоис, надеялся, что обманулся, ведь не хотел задевать ее столь сильно.

- Если так, то он прав в одном: политика гораздо опаснее чувств.

Мысли завертелись в голове Эрлоиса, пока он путался свести воедино все, что сказала Аэрин. Он сам был пьян, не меньше, чем она. Проклятые пузырьки в белом вине делали свое дело.

Он пытался собраться, раздумывал как задать ей вопрос, чтобы внутри не затаилось ни одного крючка. Из всего вороха его слов он понял, что Аэрин тоже рисковала ради него, как и он ради нее, пусть и не с мечом в руках.

- Из-за тебя я избила Луи. Ремнем, - она снова прикрыла губы ладонью. В полумраке ночи было сложно разобрать причину: смех или слезы.

Все решилось, и высказанные упреки рассеялись, когда за дверью снова послышались голоса. Аэрин сделала свой выбор, в два шага оказавшись рядом и схватив Эрлоиса за руку. Короткий миг они пристально смотрели друг на друга, и она все-таки приблизилась первой.

- Быстрее! - снова не то всхлип, не то облаченный в шепот плач.

Они сбежали по ступенькам вниз, скрылись у фонтана, ожидая услышать голоса, но человек, вышедший на террасу, был одинок.

Аэрин выпустила руку Эрлоиса, и скупо кивнула ему, предложив идти следом. Идти за ней означало заблудиться в лабиринте жасмина. И он оказался неспособен ей отказать.

- Я выросла в этих кустах, а не во дворце, - с насмешкой полушепотом произнесла она, обернувшись, едва он направился за ней. - Все потому, что отец считал меня недостойной. То, что я женщина, оказалось более страшным пороком, чем бастрадова кровь Тадде. Да и Франк оказался мне братом больше, чем он.

Эрлоис ничего ей не ответил, продолжая идти следом, опасаясь потерять из вида. Их пальцы вновь соединились, когда он первым заметил двоих, патрулирующих просторы поместья, воинов. Инстинктивно дернув Аэрин за руку, он не ждал, что от этого короткого рывка она окажется в его объятиях и прислонит палец к губам, призывая его к молчанию.

В последний момент она все-таки заметила тех, от кого он пожелал ее спрятать. Они оба тихонько выглядывали из-за угла, когда он вдруг отвлекся от воинов, зацепился взглядом на прядь волос Аэрин, упавшую на вырез платья. И рискнул дотронуться губами до ключицы принцессы, будучи твердо убежден, что она не закричит, не оттолкнет его. Короткий выдох, сорвавшийся с ее губ, обжег. Он слышал множество похожих, но лишь тот, что принадлежал Аэрин, заставил его задрожать.

Уставившись на нее удивленно, Эрлоис старался принять порыв собственного тела. И, где прежде могла быть одна только бездумная страсть, появилось нечто иное.

Аэрин отвечала ему таким же изумленным взглядом, но он просто улыбнулся ей, осознавая, что она не даст ему ни одного ответа, если он решится заговорить.

Его рука замерла на корсете платья, и дыхание стало непомерно тяжелым, что было верно и для нее. Но стоило только шагам воинов отдалиться, Аэрин двинулась дальше. Почти через шаг она оборачивалась, будто убеждаясь, что он следует за ней. Эрлоис же только глупо усмехался и знал, что не мог поступить иначе. И не хотел.

Когда они выбрались из лабиринта, он едва не задохнулся об облегчения и восторга - на них будто упало тяжелое звездное небо. Внизу шумела река, а на самом краю над обрывом в свете ночи сияла белая резная беседка, куда Аэрин прытко взбежала по ступенькам, а вокруг все также благоухали цветы дурманящего жасмина.

- Когда я была мала, у меня захватывало дух от одного этого вида! - объявила она, перегнувшись через ограждение беседки, и глядя куда-то вниз.

Эрлоис подошел ближе, хотя взгляд его цеплялся больше за бедра принцессы, а никак не за открывающиеся внизу виды на опасный обрыв.

- А ты... - она подмечала все слишком быстро, достаточно было лишь одного взгляда, - боишься высоты?

- До смерти, - признался он, говоря не то о своем страхе, не то о желании прикоснуться к ней.

Он думал, как ответить вернее: удивить ее, заставить умилиться, вызвать страсть или смех, но вместо этого провел кончиками пальцев вдоль ее позвонков, остановился, лишь запутавшись в ее черных как самая темная ночь, кудрях. Он потянул мягко, зная, что она отзовется, ведь привела его подальше от чужих глаз не для созерцания луны, обратившей на них свои пустые глазницы. Он заставил ее обернуться к нему и посмотреть прямо в глаза. Ее пальцы, протянутые к его плечу, застыли в коротком движении от соприкосновения, но глаза оказались закрыты, а дыхание сбилось. Внутри Аэрин зияла преграда, которую она не могла, но так желала переступить.

Все случилось стремительно и непохоже на ночи с другими женщинами. Едва расслышав ее страсть, Эрлоис сорвал ее с места, чтобы дать опереться спиной на стену беседки. Даже если она и хотела остановиться, то теперь не могла - принцесса целовала его, жадно прижимая к себе, пока он пытался справиться с пряжкой ремня. Та предательски выскакивала из пальцев, отчего Аэрин с тихим рычанием яростно вцепилась в нее. Она стремительно обвила его ногами, как только ему удалось справиться со всеми юбками ее платья, и приподнять ее за бедра. В нетерпении Аэрин двинулась ему навстречу, когда он остановился, коснувшись ее шеи невесомым поцелуем.

То, как томление разжигало ее, он хорошо запомнил с их первой ночи, как и то, какой громкой была принцесса наедине с ним. Словно прочитав его мысли, она крепко закусила костяшку тонкого пальца, украшенного золотым перстнем, чтобы с губ не сорвался обличающий их вскрик. В этот раз она прятала не смех и не слезы, а пыл, с коим готова была отдаться ему. И он ослеп на мгновение, а его стон от единения их тел спрятался где-то в черных кудрях принцессы, в ее едва различимом полувдохе.

Он двигался осторожно, глядел на Аэрин пристально, отрываясь от поцелуев, бесстыдно желая запомнить ее, вобрать в память, желая безраздельно обладать ею, накрепко запечатав лишающий всякого рассудка образ. Она крепко схватила его за плечо, в порыве так сильно дернув шелковую ткань черного дублета, что под ноги им упали несколько золоченых пуговиц. Она было рассмеялась неловко, но смех потонул в очередном стоне. Следом дыхание ее разорвалось, а дрожащие на пике удовольствия руки подарили ему столь крепкие объятия, в которых он был бы рад умереть. Он не ждал, что эйфория обрушится на нее так быстро, но в том, как это случилось, он разглядел почти признание: «Я тоже скучала по тебе», - читалось в глубине ее глаз - темных, подобно двум переспелым вишням.

Но он не остановился. Ослепительная вспышка, настигшая следом и его, была похожа на молнию, мелькнувшую прямо перед лицом.

- Проклятый мальчишка, - задыхаясь, Аэрин все еще прижимала его к себе, гуляя руками по его спине и волосам. Она греховно пахла вином и похотью, и не было аромата слаще. - Теперь это точно в последний раз.

Эрлоис, все еще ошеломленный, позволил ей, наконец, коснуться пола и отстранился для того лишь, чтобы подарить ей дерзкую улыбку.

- Я не принесу тебе счастья, понимаешь? - прошептала она, проведя пальцем по его губам.

Он снова поцеловал ее. А потом едва не вскрикнул от яркой вспышки боли.

Она укусила его.

Больно и беспощадно.

Это отрезвило его, заставило разомкнуть объятия. С ее губ сорвался стон, когда ее тело оказалось окутано одной только ночью, но не его теплом. Однако лицо ее быстро переменилось.

- Думал, что можешь зажать руалийскую принцессу в кустах, как портовую шлюху? - с вызовом бросила Аэрин.

Эрлоис на миг замер, пораженный такой стремительной переменой. Осознание того, что она хотела разорвать их связь, не желая утонуть в ней, настигло его наотмашь. Он грустно улыбнулся, но решил подыграть ей.

- Руалийская принцесса... - он изобразил озадаченность потерей пуговиц, прикладывая один край дублета к другому. - ...сама увлекла меня в эти кусты. Отчего мне было и думать иначе?

- Мерзаааавец! - протянула она, но от слуха Эрлоиса не скрылось, что она едва сдержала смех. - Знаешь, что случится с тобой, стоит мне только закричать?

- Кричи. Давай же. Хотя мне больше по душе, когда ты стонешь.

От возмущения Аэрин схватила ртом воздух, а Эрлоис все ждал, когда она рассмеется. Довольный произведенным впечатлением, желая, чтобы эта игра не заканчивалась никогда, он наклонился и ловко вынул запрятанный за голенище сапога нож. Улыбнулся, заметив, как глаза Аэрин расширились, пока он приближался к ней. Она сделал шаг назад, снова вжавшись в стену, а он встал перед ней на колено. Едва заметный, короткий испуг сменился удивлением.

- Молчишь? Тогда верши свою казнь сама, - он вложил в ее руку нож. Заставив ее пальцы крепко сжать рукоять с кроваво-красной яшмой, он приставил лезвие к собственному горлу.

- В моих руках судьба Ангеррана, - промурлыкала она и провела ладонью по его волосам, пока лезвие, почти не касаясь, заскользило ниже.

- На вкус похоже на власть? Ты ведь грезишь именно о ней? - Эрлоис сдержался и не зашипел, когда нож все-таки коснулся его кожи. Аэрин отвела его и выронила, не заметив, как это случилось. Она не могла знать, как опасно заточено лезвие. - Если бы ты хотела кричать, то закричала. Если хотела избавиться от меня, то я бы уже не дышал. Так чего же ты жаждешь помимо Руаля, принцесса?

Он взглянул на Аэрин снизу-вверх, успел прочесть на лице восхищенное удивление, прежде чем она все-таки заметила легкий порез на его коже, схватила за руку и заставила подняться. Он ждал ее признания в том, как сильно она не желает, чтобы эта их встреча была последней, но она лишь нахмурилась, когда он приложил пальцы к месту, где тонкой струйкой выступила кровь.

- Царапина, - объявил он. - Я готов пролить немного крови, ведь подле тебя роилось столько мужчин, а великая честь прикоснуться к твоим чулкам выпала именно мне.

Пальцы Аэрин тянулись к его груди, быть может, даже с лаской, но вместо этого, она легонько толкнула его в плечо. Он рассмеялся, и она вдруг поступила также. И смех этот был подобен тому, что она дарила Франку - явственно настоящий, сладкий, как лимонный шербет.

- Никто не смеет так говорить со мной, - произнесла она, но в этих словах не прозвучало осуждение.

- Прикажи, и я перестану, - Эрлоис поймал ее пальцы и приложил к губам с демонстративной манерностью.

Ни одна женщина не смела обращаться с ним так, как Аэрин. Оттого ли она все никак не шла из его головы?

- Ни за что. Твоя дерзость заставляет меня чувствовать себя не только принцессой.

- Кем же? Богиней войны? - Эрлоис спрятал усмешку в поцелуй, предназначенный ее запястью. - Грядущей королевой? - еще один застыл в изгибе локтя. - Искусительницей? - горячие губы коснулись ее плеча.

Эрлоис чувствовал, как она замерла, ожидая следующего.

- Женщиной, - ответила Аэрин, так и не дождавшись. - Обычной женщиной. Для меня это самый роскошный подарок. Но чего хочешь ты?

- Чтобы эта встреча не оказалась последней, - он почти коснулся ее поцелуем, поправил украшенный оборками рукав, что сполз слишком низко с едва уловимо подрагивающего плеча.

Ему нравилось убеждаться в том, как она жаждет его ласки, как теряется от его коротких прикосновений, желая много большего.

- Но вокруг так много других, - прошептала Аэрин. - Понятных и доступных, - она снова укусила его, скользнув языком по мочке уха. - Готовых прыгнуть в твою постель, только помани.

- Я теперь принц, помнишь? - выдавил он из себя, спрятав в слова свой греховный стон. - Потому стал избалован вниманием принцесс.

Эрлоис зацепился за край юбки, понял, что и правда научился управляться с ними быстро, и его ладонь скользнула вверх по бедру Аэрин. Другой рукой он подхватил ее за талию, лишая возможности отступить, потому она не смогла удержать тихий вскрик, едва его пальцы достигли своей цели.

Он впился взглядом в округлившиеся губы Аэрин, прислонился лбом к ее лбу. Он почувствовал, как от дрожи ослабли ее ноги, что она лишилась бы опоры, если бы он не прижимал ее к себе крепко, исполненный осознанием, что теперь она оказалась в его власти больше, чем мгновением ранее был он - с приставленным к горлу ножом в ее ладони.

- А если принцесса пожелала быть доступной для меня, то кто я такой, чтобы отказать?

Аэрин распахнула глаза, и он прочитал в них желание выругаться, ответить колко и хлестко, но вместо брани сорвал с ее губ очередной приглушенный стон. Легко, почти невесомым движением пальцев. И от ее податливости закружилась голова.

- ...нет, просто в Каменном бору в вино добавляют особые дрожжи. В этом климате у тебя совсем не выйдет повторить то самое брожение... И разве тебя не интересует больше белое вино?

Эрлоис остановился в своих желаниях, расслышав знакомый голос и приближающиеся шаги. Услышала и Аэрин, потому ее ресницы дрогнули. Шум реки, бегущей в ущелье, притупил его слух, а пьяная похоть заставила отринуть всякую осторожность.

- Уходи! - потребовала она осипшим голосом, перехватив его руку, целуя в раскрытую ладонь, и этот жест оказался для него даже слаще, чем все, что было до. - Я уведу их отсюда.

Отпускать ее из объятий не хотелось, но то, как отчетливо они слышали голос Ивэна, лишь свидетельствовало о том, что он совсем близко. На красивое прощание не оставалось времени.

Отступив, Эрлоис огляделся в поисках наилучшего укрытия, а обнаружив его, впился в губы Аэрин и целовал ее до тех пор, пока это не стало безрассудно опасным. В последний момент он перемахнул через ограждение беседки в сторону обрыва. Его ноги уперлись в крошечный остров земли, но он был надежнее, чем ближайшие кусты. Звериный слух Ивэна было сложно обмануть, однако Эрлоис должен был попытаться. Он смотрел вниз на бегущую реку и молился, чтобы та заглушила его дыхание.

Лишь по звукам он понял, что Аэрин села на перила и вжалась лопатками в широкую балку.

- Я... - недалеко послышался голос Франка. Едва покинув лабиринт, он заметил ее. - Создатель! Вот она!

- Франк? Ивэн? Что вы здесь делаете? - она легко спрыгнула на дощатый пол.

- Ты подняла всех на уши своим неблагоразумным исчезновением! - в его голосе явно считывался гнев.

- Я же сказала, что ушла смотреть на луну! Отсюда ее видно лучше всего.

Эрлоис слышал, как Франк и Ивэн поднялись по скрипучим ступенькам.

- Мы же всегда наблюдали за ней отсюда, Франк! - принцесса картинно надула губки, и без того припухшие от жадных поцелуев. - Мой милый, как ты мог забыть?

- Ты... - возмущение в его голосе мгновенно растаяло, будто он злился лишь напоказ. - Ты больше не можешь расхаживать в одиночестве по поместью.

- Что с тобой стало, кузен? - заливисто расхохоталась Аэрин и, наверняка, взяла его под руку. - Отчего ты стал таким скучным? Куда делся твой двух авантюризма? Идем! Я хочу еще тех волшебных пузырьков!..

Снова услышав шаги, Эрлоис подумал, что в поместье направятся все трое.

- Ступай, - попросил Ивэн в ответ на очевидный немой вопрос обернувшегося Франка. - Успокой всех. Скажи, что мы отыскали вашу хмельную принцессу. Я вернусь позже - моя очередь любоваться луной.

Эрлоис усмехнулся, поняв, что друг разоблачил его.

- Они ушли, - сухо объявил тот, как только их шаги перестали быть слышны.

Не позволяя себе выглядеть виноватым, Эрлоис выбрался из своего укрытия через кусты.

- Так вот как она тебя подкупила? - улыбнулся Ивэн, увидев его на дорожке, ведущей к лестнице. На его протянутой ладони мелькала золоченая пуговица, сорванная страстью принцессы. - Я мог бы догадаться.

Эрлоис понимал, что выглядит неважно: растрепанный, в разорванном дублете и с каплями крови на груди. Он будто встретился со стаей бродячих собак, но самоуверенная, торжествующая улыбка на губах расставляла все по своим местам.

- Благодарю. Ее то я и искал.

- Пуговицу, принцессу или беду? - хмыкнул Ивэн. - Как же я надеюсь, что ты знаешь, с кем связываешься.

- Мы и так по уши в беде, - рассмеялся Эрлоис, сбрасывая с себя накал эмоций. - Одной больше, одной меньше! А эта... - он подцепил пуговицу с ладони Ивэна. - Хотя бы сверкает.