Следы
21:18. Квартира Лив Шоу
Тихий стук в дверь прозвучал как выстрел в тишине. Лив, сидевшая на кухонном стуле с зажатым в руках ножом, вздрогнула.
— Доктор Шоу? Миккельсен.
Голос за дверью был тихим, но отчетливым. Она подошла к глазку. В тусклом свете коридора стоял Мадс — один. Темное пальто, сжатые губы, странный шрам на щеке и сосредоточенный взгляд в котором на долю секунды, Лин показалось, промелькнуло сочувствие.
Она открыла, оставив цепочку.
— Вы один?
— Мои люди осматривают улицу, сюда без необходимости не пойдут.
Цепочка звякнула. Он вошел, сразу же окинув взглядом прихожую. Его глаза остановились на осколках куклы в кухне.
— Расскажите.
Лив показала на холодильник.
— Она была там. Внутри.
Мадс молча достал перчатки.
21:25
Он работал методично.
Осмотрел холодильник — никаких отпечатков, только следы влаги там, где стояла кукла.
Проверил окно — царапины на раме, будто кто-то её поддевал инструментом.
Небольшие грязные пятна на подоконнике.
— Вы никого не видели? Не слышали?
Лив покачала головой.
— Я была на работе. Вернулась — и это...
Ее голос дрогнул. Мадс не стал настаивать.
21:40
Он вышел на лестничную клетку, сделал два звонка. Через две минуты пришли двое оперативников — без формы, с чемоданчиками.
— Проверьте квартиру, — тихо сказал Мадс. — Особенно подоконник, вентиляцию, проклятую куклу и записку что была в ней.
Они кивнули и начали работать почти бесшумно.
22:15
Лив наблюдала из гостиной, как Мадс склонился над чем-то у окна. Его профиль в тусклом свете уличного фонаря казался вырезанным из камня.
Он поймал ее взгляд — и на секунду в его глазах мелькнуло что-то, чего она не ожидала.
Понимание.
22:35
Оперативники ушли, забрав улики. Мадс остался, стоя у её рабочего стола.
— Вы... — Лив сглотнула. — Вы знаете, кто это.
Не вопрос. Констатация факта.
Мадс посмотрел на разбитую куклу.
— Я знаю, что он хочет.
— Что?
— Чтобы мы боялись. — Он поднял глаза. — Чтобы ты боялась.
Тишина повисла между ними.
За окном где-то далеко проехала машина, осветив на секунду их лица.
— Я вызову патруль, — сказал Мадс. — Они будут дежурить внизу.
— Останьтесь ненадолго. — Лив говорила это, глядя на свои руки – они казались ей грязными, хотя она мыла их уже раз пять после того, как прикоснулась к кукле.
— Лив...
— Пожалуйста.
Слова повисли в воздухе.
Мадс медленно кивнул.
— Я проверю еще раз окна. У вас есть кофе?
— Да, конечно.
Кофе она заваривала механически: две ложки с горкой, кипяток ровно до отметки. Руки не дрожали – они стали какими-то деревянными.
Спустя время Лив нарушила тишину.
— Первые три дня они не плакали, – голос ее звучал странно отстраненно, будто рассказывала чужую историю. – Мама разбирала вещи в комнате Беллы. Аккуратно складывала платья, протирала пыль с кукольного домика. Как будто готовила все к ее возвращению.
Чашки стояли на полу между ними. Мадс не пил – просто держал свою в руках, чувствуя тепло через стеклянные стенки.
— На похоронах мама надела на Беллу её любимое зеленое платье, — Лив провела пальцем по краю чашки. Я до сих пор помню, как оно выглядело на фоне белого шелка ё маленького гроба– слишком яркое, слишком живое. Как будто она спит.
В гостиной стало холоднее.
— Папа стоял у могилы и... улыбался. Шептал что-то. Потом я услышала – он рассказывал ей, как они поедут на море следующим летом. Как будто...
Ее голос сорвался.
— После похорон в доме поселилась тишина. Не обычная – плотная, липкая. Мы перестали включать телевизор. Мама ходила на цыпочках, будто боялась разбудить кого-то. Папа сидел в кресле и смотрел в окно – всегда в одно и то же, на дорожку, где Белла последний раз каталась на велосипеде.
На кухне капнула вода из крана. Лин вздрогнула.
— Через неделю мама зашла в ее комнату ночью. Я услышала – она пела колыбельную. Утром я нашла ее спящей на кровати Беллы, обняв ее плюшевого зайца.
Лив вдруг подняла глаза на Мадса.
— Вы знаете, что самое страшное? Я завидовала им. Их безумию. Они могли верить, что она вернется. А я... я видела тот черный пакет на берегу. Чувствовала его запах, когда ветер дул с реки.
Ее пальцы вдруг сжали чашку так сильно, что кофе расплескался.
— Он оставил ее в воде. В темноте. Одну.
Мадс медленно поставил свою чашку. Его движение было намеренно медленным, четким – как будто давая ей время отойти.
Тишина повисла между ними, густая, ледяная. Лив изучала лицо Мадса — эти резкие черты, которые сейчас казались не каменными, а... уставшими.
— Вы не спали, — сказала она неожиданно для себя.
Он поднял бровь:
— Профессиональная деформация.
— Нет. — Она указала на его чашку. — Вы трижды подносили её ко рту, но так и не сделали глотка. Это не бессонница. Вы боитесь закрыть глаза.
Уголок его рта дёрнулся — не улыбка, скорее её тень.
— Доктор Шоу ставит диагноз.
— Просто говорю о том, что вижу.
Кофе потихоньку остывал остывал. За окном ветер гнал по улице пустую пивную банку — металлический звук резал тишину.
Лив вдруг наклонилась вперёд:
— Почему вы сразу приехали?
— Протокол...
— Врете. — Её голос звучал тихо, но твёрдо. — Я пятнадцать лет писала в полицию. Каждый год — одинаковые отписки. А сегодня вы примчались за десять минут.
Мадс отставил чашку. Его пальцы слегка задержались на ручке.
— Вы правы, — сказал он — Это не просто дело.
Она ждала продолжения, но он замолчал, уставившись в тёмное окно. Его профиль в отражении выглядел размытым, почти призрачным.
— Я думала, вы все такие — тихо сказала Лив.
— Какие?
— Которым всё равно. Которые просто ставят галочки.
Мадс повернулся к ней. В его глазах не было ни гнева, ни обиды — только усталое понимание.
— А теперь?
— Теперь я вижу, что вы тоже не спите.
Он вдруг резко встал, подошёл к окну, проверил замок — чисто автоматически.
— Я пришлю к утру людей. Проверим весь дом.
— Вы уходите?
— Нет. — Он достал телефон, отправил сообщение одной рукой. — Я буду в машине напротив.
Лив кивнула.
— Мадс?
Он остановился в дверях.
— Спасибо.
Он кивнул, и в этом кивке было что-то такое, что заставило её понять многие вещи.
Дверь закрылась тихо.
Лив осталась одна с остывшим кофе и странным ощущением — впервые за пятнадцать лет она была не одна в этом кошмаре.
А за окном, в чёрной машине напротив, Мадс достал из бардачка папку с выцветшей надписью «Белла Шоу» и открыл её на первой странице — там, где было фото улыбающейся девочки в платье.
И начал читать заново.