Тихий ужас
День казался бесконечным, Лив вернулась домой поздно.
Дождь лил уже третий день подряд, и её зонт сломался по дороге, оставив мокрые пятна на плечах тёмного пальто. Она толкнула дверь плечом, ключ застревал в замке — как всегда, когда она торопилась.
Квартира встретила её тишиной.
Она щелкнула выключателем — свет не загорелся.
— Чёрт.
Пробки. Или...
Лив замерла на пороге.
В воздухе висел странный запах — не её духи, не её шампунь. Что-то сладковатое, химическое.
«Консервант?»
Она медленно шагнула внутрь, оставляя за собой мокрые следы.
Холодильник.
Дверца была приоткрыта.
Лив не могла оставить её открытой.
Она подошла ближе.
Внутри...
Внутри было пусто.
Все продукты исчезли.
На полках лежало только одно:
Детская кукла.
Рыжие кудри. Голубые глаза. Платьице в горошек.
Кукла её сестры.
Та самая, которую Белла взяла с собой когда пошла в парк.
Куклу посадили на среднюю полку, будто на стул. Её пластиковые руки сложены на коленях.
Она смотрела на неё стеклянными глазами.
А потом... Моргнула.
Лив отпрянула, ударившись спиной о кухонный стол.
Сердце колотилось так сильно, что боль отдавала в виски.
Это невозможно.
Она пригляделась.
Кукла не двигалась.
Но её веки...
Кто-то их подрезал, сделал полуопущенными.
И внутри глаз — крошечные камеры.
Красные огоньки горели в зрачках.
Кто-то наблюдал.
Прямо сейчас.
Лив схватила нож с разделочной доски и вонзила лезвие в куклу.
Металлическая полка холодильника со звоном упала на пол вместе с куклой.
Пластик треснул.
Из головы выпала записка:
«Привет, сестрёнка. Я так соскучилась.»
Голос Лив сорвался в крик, когда она разбила куклу об пол снова и снова, пока от неё не остались одни осколки.
Но камеры всё равно смотрели на неё.
Красные огоньки, как капли крови, спустя пару мгновений погасли.
Сначала перестали слушаться пальцы.
Нож выскользнул из рук, грохнулся на кафель. Лив попыталась поднять его — но пальцы не сгибались, застыли скрюченными, будто чужие.
Потом пришло ощущение падения, хотя она стояла на месте. Пол уходил из-под ног, стены наклонялись. Сердце колотилось так, что боль резала грудную клетку.
«Дыши. Надо дышать»
Но воздуха не было.
Гортань сжалась в спазме. Она хватала ртом пустоту, как рыба, выброшенная на берег. Грудь горела.
Лив схватилась за край стола.Влажные ладони скользили по дереву. В ушах — вой сирены, хотя это просто кровь била в висках.
Воспоминание.
Белла в дверях, в своем синем платьице. «Ливка, я скоро вернусь!»
Черный пакет на берегу. Вода капает сквозь дырочки в пластике.
Чьи-то руки.
Теперь она чувствовала это — запах разложения под полиэтиленом, кто-то однажды сравнил это с запахом шелкопряда, чувствовала холодную слизь речной воды на коже.
Лив упала на колени. Рот открыт в беззвучном крике. В горле — ком, который невозможно проглотить.
«Я умираю»
Она поползла к аптечке в ванной. Каждый сантиметр отзывался невероятной болью.
Упаковка ксанакса выскользнула из пальцев. Последняя таблетка закатилась под ванну.
Лив свернулась калачиком на холодном кафеле, прижав колени к животу.
— Считай — прошипела она себе.
1... 2... 3...
Дыхание выравнивалось через силу.
17... 18... 19...
Мир медленно собирался обратно.
Неизвестно сколько времени прошло.
Тишина в квартире казалась густой, почти осязаемой. Лив медленно поднялась с пола, её колени дрожали, но выдержали вес.
Она подошла к входной двери, её пальцы скользнули по холодному металлическому замку — он был заперт, задвижка плотно прилегала к косяку. Но это не принесло облегчения. Лив потянула за цепочку, проверяя крепления, словно впервые увидела эту дверь.
Она прошлась по квартире, проверяя каждое. В спальне створка была закрыта, но ручка почему-то показалась ей слишком свободной. Лив нажала на фиксатор до щелчка, потом дернула на себя — не поддавалась. В гостиной форточка была прикрыта, но между рамами оставалась узкая щель. Она толкнула её ладонью, пока не услышала глухой стук пластика.
На кухне она остановилась. Стеклопакет выглядел целым, замок на ручке был защёлкнут. Но подоконник... На тёмном дереве выделялся бледный мокрый след, как будто кто-то недавно опёрся здесь рукой. Лив резко дернула штору, ткань со звоном колец скользнула по карнизу, закрывая окно.
Тени в комнате сгустились.
Она вернулась в гостиную, потянула шнур жалюзи — ламели захлопнулись, перекрывая последние лучи заката. Теперь только искусственный свет — холодный, резкий, от настольной лампы.
Лив стояла посреди комнаты, прислушиваясь к тишине.
Где-то за стеной лифт жужжал, поднимаясь на другой этаж.
Капал кран на кухне.
Часы тикали в спальне.
Обычные звуки.
Но теперь каждый из них казался зловещим.
Она подошла к разбитой кукле, пнула её ногой — пластиковая голова покатилась под стол.
Но ощущение, что за ней наблюдают, не исчезло.
В ванной Лив умылась, ледяная вода жгла кожу. В зеркале перед ней стояла чужая женщина с опухшими глазами и синими тенями под ними.
«Нужно позвонить в полицию»
Мысль звучала разумно, правильно. Но руки сами потянулись не к телефону, а к старому радиоприемнику на кухонной полке. Лив включила его — тихое шипение эфира заполнило комнату.
— ...тело обнаружили рано утром в районе доков. Полиция предполагает...
Она выключила радио резким движением.
Телефон лежал на столе. Оставалось набрать номер. Позвать тех, кто должен защищать.
Лив взяла телефон, набрала номер и нажала на кнопку вызова.
За окном завыл ветер, дождь с новой силой застучал по стеклу.
Три гудка.
— Дежурная часть, сержант Харрис.
Голос звучал устало.
— Мне нужно... — голос Лив предательски дрогнул. — Мне нужно поговорить с детективом Миккельсеном.
— По какому делу?
— Скажите ему... — она сжала телефон так, что пальцы побелели. — Скажите, это Лив Шоу.
Тишина. Шорох.
Потом — резкий звук, будто трубку вырвали у кого-то из рук.
— Шоу?
Голос Мадса прозвучал резко, без обычной сдержанности.
— Он был в моей квартире, — прошептала Лив. — Оставил...
— Не двигайтесь. — Слышно было, как он уже идет, хватает ключи. — Я еду.
— Как вы...
— Сидите у двери. Не открывайте никому, пока не услышите мой голос.
Трубка захлопнулась.
Лив опустилась на пол у входной двери, прижав колени к груди.
Она зажмурилась.
И стала ждать.