Ритуалы
Лив закрыла дверь квартиры спиной, держа в одной руке пакет с контейнером тайского супа, в другой – мокрый зонт. Пальцы онемели от холода. Она поставила еду на узкую консоль у входа, где уже лежали три нераспечатанных счета и рекламный буклет фитнес-клуба.
Квартира встретила ее тишиной и запахом застоявшегося воздуха.
Она прошла по коридору, включая свет. Лампочка на кухне мигнула – скоро перегорит.
Кухня была маленькой, но чистой.
Холодильник покрыт магнитами из чужих поездок. Столешница – пустая, если не считать электрочайника и одной чистой чашки. Микроволновка с отколотой ручкой.
Лив поставила контейнер в микроволновку. Две минуты.
Пока грелось, она смотрела в окно. Напротив – такое же здание, такие же окна.
В одном – женщина кормила ребенка.
В другом – мужчина пил пиво перед телевизором.
«Все живут нормальной жизнью» – подумала она.
Звонок таймера вернул ее в реальность.
Гостиная плавно переходила в спальню.
Книжные полки до потолка.
На них Диван с вытертой обивкой. Рабочий стол с ноутбуком и стопкой тестов.
Она ела прямо из контейнера, листая рабочую почту.
«Доктор Шоу, мне кажется, мой муж...»
«Доктор, я не знаю, как...»
«Помогите мне, я больше не...»
Она закрыла ноутбук.
Ванная была ее крепостью.
Белый кафель. Чистые полотенца. Дорогой гель для душа с запахом бергамота – единственная роскошь, которую она себе позволяла.
Лив включила воду. Горячая, почти обжигающая.
«Ты уже видела это раньше», – вспомнила она слова из записки.
Мыльная пена стекала по ее рукам.
«Что именно я должна была видеть?»
Она резко выключила воду.
Спальня была аскетичной.
Деревянная кровать. Простое белье. На тумбочке – книга по криминальной психологии и пузырек с мелатонином.
Лив легла и потянулась за таблеткой.
За окном проехала машина с мигалками – синий свет скользнул по потолку.
«Кому-то сейчас хуже, чем тебе», – подумала она.
Это не утешало.
Она закрыла глаза.
А в голове – снова та фотография.
Темная вода.
6:19
Будильник не успел прозвенеть. Лив открыла глаза за секунду до того, как резкий звук должен был разорвать тишину. Она всегда просыпалась раньше – её тело давно превратилось в идеальный механизм.
Она лежала, глядя в потолок. Где-то за стеной сосед включил воду – трубы застонали, как старик под пыткой.
6:23
Душ. Ядрено мятная зубная паста. Одежда – тёмно-синий брючный костюм, белая блузка. Никаких украшений, кроме часов.
7:05
Кофе. Чёрный, с ложкой сахара. Она пила его стоя у окна, наблюдая, как город медленно просыпается.
Где-то там, за этими окнами, кто-то тоже смотрел в серое небо и думал о ней.
8:30. Первый пациент.
Молодой человек, двадцать пять лет, глаза бегают по кабинету, как мыши в ловушке.
— Вы сказали, что снова видели её?
— Да. В метро. Я... я знаю, что это невозможно.
— Почему невозможно?
— Потому что она мёртва! — его голос дрогнул. — Я сам опознал тело.
Лив медленно наклонилась вперёд:
— Опишите её. Во всех деталях.
— Она... она была в синем платье. Том самом. Но...
— Но?
— На нём не было крови. — он сжал кулаки. — А тогда... тогда всё было в крови.
Лив позволила себе улыбнуться – не тёплой улыбкой терапевта, а острым, холодным выражением хирурга, который только что нашёл опухоль.
— Значит, это не она.
— Что?
— Ваша жена погибла, то платье было испачкано кровью. А эта... эта женщина была чистой. — она намеренно сделала паузу. — Может, это кто-то другой? Может, вам просто хочется, чтобы это была она?
Молодой человек замер.
Лив знала – сейчас в его голове ломается что-то важное.
11:40. Последний пациент.
Пожилая женщина, которая уверена, что соседка подсыпает ей в еду стекло.
Лив кивала, делала пометки в карте и думала о том конверте.
О чём-то холодном и мокром.
О своих пальцах, которые вчера держали эту фотографию.
18:15. Дом.
Конверт торчал из щели между дверью и косяком, как белый язык.
Никаких марок. Никакого адреса.
Только её имя, написанное аккуратным почерком:
Лив Шоу
Она занесла его в квартиру, не дыша.
Положила на стол.
Включила свет.
И только тогда вскрыла.
Внутри лежала старая газетная вырезка.
Дата – ровно пятнадцать лет назад.
Заголовок:
"ТЕЛО МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ НАЙДЕНО В РЕКЕ ТАР"
И фотография.
На ней небольшой патологоанатомический мешок и на фоне куча полицейских. Жёлтые ленты.
Лив не отрываясь смотрела на листок, её руки начали дрожать так сильно, что пришлось сжать их в кулаки. На черно-белом фото отчетливо виднелся контур полиэтиленового пакета, скрывающего маленькое тельце. Она знала, что под этим пластиком - веснушчатое личико с растрепанными кудряшками, которые невозможно было причесать.
— Ливка, смотри! - смеялась Белла, семилетняя, в мамином фартуке до пят, кружащаяся по кухне — Я - настоящая домохозяйка!
Фартук зацепился за ручку шкафа, и вся эта «костюмированная вечеринка» с грохотом потащила за собой стопку тарелок. Они разбились вдребезги, а Белла стояла посреди этого хаоса с круглыми от ужаса глазами.
— Мама убьет меня - прошептала она.
— Не убьет, - тогда Лив, тринадцатилетняя, уже взяла ситуацию в свои руки. — Потому что это сделала я. Поняла? Я случайно задела полку.
Она помнила, как Белла потом крепко прижалась к ней и уткнулась в её грудь головой, пахнущей детским шампунем и печеньем.
«Ты лучшая сестра на свете.»
Лив зажмурилась, но слезы все равно вырвались наружу. Они катились по ее лицу, падали на газету, растворяясь в пожелтевшей бумаге.
Вспомнилось, как Белла боялась монстра под кроватью. Как они вместе рисовали «охранные знаки» фломастерами и клеили их по всему периметру комнаты. Как Белла засыпала, уцепившись за ее руку, уверенная, что старшая сестра может защитить от чего угодно.
Но не смогла.
Не смогла защитить в тот день, когда отпустила восьмилетнюю Беллу одну в парк. «Всего на пять минут», «я же уже большая», «мы рядом с домом».
Пять минут. Три сотни секунд. Вечность.
Лив подняла газету дрожащими пальцами. В углу фото, почти выходя за рамку кадра, была рука в черной перчатке. Тот, кто упаковал ее сестру в полиэтиленовый пакет, словно мусор.
Где-то в груди что-то оборвалось. Лив вдруг осознала, что дышит слишком часто, но воздуха все равно не хватает. Она схватилась за край стола, чувствуя, как мир плывет перед глазами.
— Прости меня — прошептала она в пустую квартиру.