Глава 2. Поездка.
Предрассветная дымка еще стелилась по деревне, когда Ханна с чемоданом в руках вышла из дома. Воздух был свежий, с легкой горчинкой осенней сырости. На остановке уже маячили знакомые силуэты.
Первой заметила ее Мия. Девушка нервно перебирала край свитера, но лицо озарилось улыбкой:
— Ханна! — она рванулась вперед, чуть не споткнувшись, и обняла подругу так крепко, что аж захрустел рюкзак за спиной.
За ними наблюдали родители Мии — отец в рабочей робе переминался с ноги на ногу, а мать судорожно сжимала сумку с домашними пирогами.
— Ты позвонишь, как приедешь? — мать Мии поправила дочери воротник, глаза блестели.
С грохотом подкатил Марк на своем велосипеде, с плеч которого свисал перекореженный рюкзак.
— Эй, трусишки! — крикнул он, спрыгивая на ходу. Его отец, угрюмый мужчина в кепке, лишь кивнул в сторону ребят и закурил, отойдя в сторонку.
Клара появилась последней — ее высадила из новенького авто мать в норковой шубе.
— Ты хоть крем не забыла? — мать Клары поправила дочери воротник пальто. — И телефон заряжен?
— Ма-а-ам, — закатила глаза Клара, но все же позволила себя обнять.
Исаак пришел один, как всегда. Лишь издалека махнул рукой в сторону высокого мужчины у аптеки — вероятно, отца.
Когда в 7:50 из-за поворота выполз автобус, родители неожиданно сбились в кучку. Мать Ханны вдруг крепко обняла дочь, пахнувшая привычными духами и чем-то неуловимо грустным.
— Ты позвонишь... — начала она, но голос дрогнул.
Автобус фыркнул тормозами, распахнув двери. Ребята поспешно загружали багаж, оборачиваясь на последние напутствия.
— Не теряйтесь!
— Ешьте нормально!
— Деньги в носке!
Ханна устроилась у окна. За стеклом родители стали уменьшаться, махая руками, пока не превратились в едва заметные точки на фоне родной деревни. Автобус рывком тронулся вперед, увозя их в предрассветный туман.
"Не могу поверить, что мы наконец-то уезжаем из деревни..." — радостно прошептала Ханна, глядя на Марка, который безмятежно дремал, свернувшись калачиком на сиденье. Его кудрявые волосы растрепались, а губы чуть шевелились — наверное, ему снилось что-то вкусное.
Ханна улыбнулась и отвернулась к окну, за которым мелькали бескрайние поля и леса, сменяющиеся холмами и маленькими городками с красными черепичными крышами.
Два дня в автобусе пролетели незаметно. Ребята играли в карты, спорили о музыке и фильмах, смеялись над глупыми шутками и делились бутербродами, которые им дали родители. Клара заставила всех сфотографироваться на каждом живописном повороте, Исаак читал вслух интересные факты о местах, которые они проезжали, а Марк то и дело засыпал в самых неожиданных позах, вызывая всеобщий смех.
Когда стемнело, свет в салоне погас, и постепенно все уснули под мерное покачивание автобуса.
Ханна проснулась от пронзительного визга Клары:
— Ребята, смотрите какая красота!
Она вскочила со своего места и тыкала пальцем в окно, отчего все недовольно заворчали, протирая глаза. За стеклом, освещённая лунным светом, возвышалась огромная мечеть с причудливыми куполами, больше похожими на индийские храмы. Её стены, украшенные замысловатой резьбой, казались древними и таинственными.
Исаак тут же прижался к стеклу, изучая архитектуру.
— Это... необычно, — пробормотал он, — такой стиль здесь редко встретишь...
Лес вокруг мечети был густым и тёмным, а само здание стояло в отдалении, будто выросшее из самой земли. Что-то в нём заставляло Ханну затаить дыхание — не страх, а странное, почти мистическое любопытство.
Автобус между тем продолжал путь, и вскоре мечеть скрылась из виду, оставшись лишь смутным воспоминанием в ночи.
Утро встретило их серым, тяжелым небом. Автобус медленно въехал в какой-то город — вернее, в то, что от него осталось. Разбитые дороги, покосившиеся фонарные столбы, а дальше — ржавый, полуразрушенный забор и обшарпанные многоэтажки, похожие на скелеты. Возле них громоздилась свалка: горы мусора, искорёженный металл, битое стекло, блестящее под тусклым светом.
Водитель резко затормозил и выключил двигатель.
—Дальше придётся идти пешком,— буркнул он, не оборачиваясь, и вышел, хлопнув дверью.
Ребята переглянулись. Ханна сжала ремень рюкзака, Исаак нахмурился, а Марк, напротив, выглядел заинтересованно, будто такая прогулка его ничуть не смущала.
—Нам обязательно идти через это отвратительное место?— Клара скривилась, осторожно переступая по трещинам в асфальте. Её дорогие ботинки уже покрывались пылью, а лицо выражало откровенное отвращение.
Водитель, не останавливаясь, бросил через плечо:
— Прошу прощения за неудобства. Основную дорогу перекрыли вчера из-за обвала. Придётся идти сюдой.
Он шагал быстро, не оглядываясь, будто знал этот путь наизусть. Ребята нехотя шли за ним, минуя разбитые лавочки, пустые бутылки и обрывки каких-то объявлений на стенах.
А потом он остановился перед зданием.
Не просто старым —заброшенным. Выцветшая краска, выбитые стёкла, дверь, висящая на одной петле. Ветер гулял по пустым коридорам, вырываясь наружу каким-то тихим, протяжным стоном.
—Вот.— Водитель указал на вход. — Через здание — быстрее.
Ханна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что-то здесь было не так. Но назад дороги уже не было.
Заброшенная столовая встретила их затхлым воздухом, пропитанным запахом плесени и чего-то кислого. Столы, покрытые толстым слоем пыли, стояли криво, некоторые опрокинуты. На потолке висели оборванные провода, а по углам клубилась паутина, колышащаяся от сквозняка.
—Ребят, смотрите!
Голос Марка прозвучал неестественно громко в этой гробовой тишине. Он шагнул к дальнему углу, где у стены сидел мальчик.
Маленькая фигурка в серой пижаме, грязной и выцветшей. Он не шевелился, просто сидел, уткнувшись лицом в колени, будто замер в ожидании.
—Эй...
Марк осторожно дотронулся до его плеча.
В тот же миг тело мальчика дёрнулось. Его спина выгнулась неестественной дугой, изо рта хлынула чёрная жижа, смешанная с кровью. Он рухнул на пол, лицом в лужу собственной рвоты, и больше не двигался.
Клара вскрикнула, схватившись за голову. Ханна инстинктивно отпрыгнула назад, натыкаясь на Исаака, который тут же заслонил Мию, закрыв ей глаза ладонью.
—Не смотри,— прошептал он, но сам не мог оторвать взгляда от тела.
Марк резко развернулся и толкнул всех к выходу:
—Идём. Быстро.
Следующая комната оказалась длинным коридором с осыпающейся штукатуркой. Где-то впереди, в темноте, раздавались шаги — тяжёлые, мерные. И ещё... гудение, треск, будто работало какое-то древнее оборудование.
—Это что, больница? — прошептала Клара, цепляясь за руку Ханны.
Стены были покрыты странными пятнами, а в воздухе висел резкий химический запах. Исаак, приглядевшись, заметил на полу следы — не пыльные, а будто от мокрых ботинок, ведущие дальше по коридору.
—Тише,— предупредил Марк, прижимая палец к губам.
Где-то впереди скрипнула дверь.
И тут они увидели табличку на стене, едва различимую под слоем грязи:
"Лабораторный корпус №4. Доступ только для персонала".
Шаги приближались.
Тени в коридоре сгущались, когда из одной из дверей вдруг появился мальчик. Лет десяти, не больше. Его шея и руки были покрыты страшными ожогами — красными, воспалёнными, с пузырями и струпьями. Он шёл, пошатываясь, будто едва держался на ногах.
Ребята вжались в стену, затем юркнули в ближайший кабинет, прикрыв дверь, оставив лишь узкую щель.
За мальчиком вышел высокий мужчина в белом медицинском халате, запачканном желтоватыми пятнами. В полумраке коридора они успели разглядеть лишь его тёмные волосы, но лица различить не смогли.
— Ну что, пошли на иглы? — его голос звучал устало, будто он повторял эту фразу в сотый раз за день.
Он грубо схватил мальчика за обожжённую руку. Тот закричал от боли:
— Нет! Нет, пожалуйста!
Но мужчина лишь сильнее сжал хватку и потащил ребёнка в конец коридора. Дверь захлопнулась, но крики ещё долго разносились по коридору, становясь всё тише...
Когда наступила тишина, ребята осторожно выбрались из укрытия.
— Что за чертовщина тут происходит? — прошептал Марк, но ответа не последовало.
Они медленно двинулись вперёд, прижимаясь к стенам. Ханна чувствовала, как её сердце бешено колотится. Клара сжала её руку так, что пальцы побелели.
И вдруг — резкая боль, вспышка света перед глазами... и темнота.
Последнее, что увидела Ханна перед тем, как потерять сознание — это чьи-то чёрные ботинки, подходящие к её упавшему телу...