12. Не всё так просто.
song: foo fighters - everlong
— Это, мать его, он? — Тина выключила магнитолу и повернулась ко мне. Мы уже давно стояли в пробке на выезде из города, но заговорила она только сейчас, после рассказа о том, что Андервуд появлялся у мамы на работе.
— Он, он. Я же два раза сказала.
— Чёрт, ты его отлично описала. Гребанный секс-символ из девяностых. Ничего плохого. Бывший коп, который снился тебе в эротических снах! Вау. Он красив. И эстетичен.
— Тина... — выдохнула я, но заставила себя замолчать.
После того, как она увидела Киллиана, её настроение взлетело до небес: даже не отвечающий Джеймс оказался на втором плане. Мы ехали медленно, стояли в пробках, но улыбались: я — смущенно и растерянно, а Тина — заговорщески, как и любит.
— Красив и эстетичен. — снова повторила она, — И тебе меня не переубедить.
Я рассмеялась — это было необычно. И дико, всё ещё дико! Но я не чувствовала себя забитой, неуверенной Мэри. Сейчас мне было даже... спокойно. В машине приглушенно играли любимые Тиной Bad Omens, от которых и я была в восторге.
— Не отвечает? — я кинула взгляд на телефон, валяющийся на приборной панели.
Солнце всё ещё скрыто за тучами, а те навеивают дождливые настроения. Я привыкла к холоду, пусть в машине и работала, пусть и барахлящая и старая, но всё же обогревающая нас обеих печка.
— Не-а. — Тина мотнула головой и скривилась, — Я написала Эми, но она сказала, что Джеймс её игнорирует. Она уже бросила его проверять. А я не могу. К сожалению...
Я представила, что было бы со мной, будь у меня такая же привязанность к человеку, но картинка не вырисовывалась: у меня не было такой связи ни с кем, кого я могла бы поставить на место Джеймса, так что я оставила попытки.
Дорога выглядела узкой и извилистой — Лэйквуд город маленький, скрытый в низинах за окантовкой густых хвойных лесов. Уютный, маленький, не особенно развитый, но от этого и привлекательный для тех, кто хочет скрыться от изнуряющей активности мегаполиса.
— Бедная Эми. — вздохнув, я приоткрыла окно и высунула руку, позволяя мягким каплям покрыть кожу. Морось осталась набором мелких капель, охлаждающих и приятных, покалывающих, возвращающих в реальность.
Почему мне кажется, что всё это — очередной сон, хотя это не так? Мы едем в Лэйквуд проведать Джеймса, Тина кивает в такт играющей песне, а я... почему мне так хорошо?
Мы ехали почти полтора часа, один раз свернув через лесную дорогу, чтобы избежать пробки, в надежде, что этот манёвр не принесёт дополнительных проблем. Тина, накрашенная лишь наполовину — без тональника и ярких губ, выглядела очень сосредоточенно: раз за разом отбивая пальцами по рулю, она то и дело проверяла сообщения.
— Ничего. — цокнув, она вышла из машины, когда мы остановились в спальном районе города, где несколько рядов трёхэтажных многоквартирных домов уходили вдаль, занимая всю левую часть улицы.
— Проверим. — я застегнула куртку и шагнула в сторону затуманенной дорожки, ведущей к подъездам.
Дождь всё ещё попадал на голову, но редко и огромными каплями. Каждый раз, когда я ощущала упавшую на затылок воду, меня пробивало на дрожь. Мы ждали, пока Джеймс ответит на звонок домофона, но он всё молчал.
Тина звонила три раза — и ходила по небольшому порогу, шаркая ботинком по бетонной плите, громко и раздраженно. Я стояла рядом и держалась за плечи. Тишина.
— Кто? — вдруг раздался прокуренный тяжёлый голос, и Тина наклонилась над динамиком. Я встрепенулась и взялась за ручку двери.
— Я, мать твою! — злобно прошипела подруга, — Открывай! Надо поговорить!
— Блять, я же говорил тебе, чтобы ты не приезжала!
— ОТКРЫВАЙ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ! — голос Тины резанул слух, она была на пределе.
К моему удивлению, пропищал датчик — и дверь приоткрылась, так что я потянула на себя и впустила сначала Тину, а затем зашла и сама.
В коридоре пахло куревом и мокрым ковролином. Я прикрыла нос рукой, и мы спустились на цокольный этаж, где располагалась маленькая квартира Джеймса Оуэна.
Белая потрескавшаяся дверь уже была оперта для нас: Тина влетела так быстро, а я бросилась за ней тут же, не желая драки. Я знала, прекрасно её знала — и она бы врезала засранцу так сильно, что у того хрустнул бы нос, но этого допустить я пока не могла.
Но и Тина остановилась, увидев, в каком состоянии был сам Джеймс, а я закрыла дверь на щеколду, оставаясь поодаль. Теперь это не мой конфликт.
— Привет, девчонки... — меня дёрнуло от этого слова, а Тина опустилась, рассматривая Джеймса.
Он сидел за компьютерным креслом, одетый в мешковатую футболку и подвёрнутые джинсы — щиколотки покрыты тонкими красноватыми порезами, такими же, как и внешняя сторона запястий. От увиденного я не потеряла дара речи, но слов не находилось.
Плохие тенденции. Джеймс болен, и лечиться не хочет, а Тина его терпит. Она его любит — я вижу это по блестящим глазам, по тому взгляду, которым она уже несколько секунд одаривает этого начинающего наркомана.
— Ты похудел. — говорит она тихо, а Джеймс её словно не слышит. Он пускает руку по её чистым волосам, ведёт узловатыми пальцами по затылку и улыбается. Да, для него сейчас она — ангел. Запутавшийся, но ангел.
В его квартире стойкий запах засохшей еды смешался с дезодорантом, гелем для бритья и автоматическим аэрозолем на кухне. Я прошла мимо, оставляя Тину с Джеймсом наедине. Эта картина была не для меня, и поездка — только ради Тины.
На полу — грязная одежда, пустые упаковки от китайской еды из доставок, смятые банки из-под пива и размазанная высохшая кровь. Представляя, как Джеймс разрезает кожу на ногах, как лезвие рассекает её, проникая в мясо, я остановилась у входа в ванную комнату.
Я не хочу этого видеть.
— Мэри, подойди, пожалуйста! — спасительный голос Тины, заглушаемый шумом из открытого окна в коридоре, позволяет избежать ещё более неприятной картины.
Я возвращаюсь, но на Джеймса не смотрю. Он, двадцати с чем-то летний, похож на недобитого дворового пса, растрёпанного и грязного от крови, своей крови. Вокруг — недорисованные картины, разорванные холсты. Одинокая гитара с шнуром, идущим к гудящему усилителю.
— Что? — спрашиваю я.
Тина поднимается, вздыхая.
— Он пьяный. Говорить не хочет. Отойдём...
Она берёт меня за руку и выводит в коридор, закрывая дверь. Джеймс не поднимется, чтобы подслушать — он овощем лежит в своём игровом кресле и смотрит в пустоту.
— Нужно звонить Эми, чтобы она везла его в рехаб. Только так. Ему нужна помощь врачей.
— Ты хочешь упрятать его в рехаб? — спросила я медленно, с расстановкой.
Конечно, это сделает Эми, но руками Тины. Зная тяжёлый нрав Джеймса, не желающего лечиться, это будет воспринято в штыки. Это принесёт Тине ещё больше страданий.
— По-другому никак. — шепотом говорит она, но в голосе столько отчаяния и нерешительности, что я не нахожу ничего лучшего объятий.
Тина всхлипывает. Она знакомилась с другим Джеймсом Оуэном — с талантливым музыкантом, когда-то подписавшим контракт на альбом с хорошей студией в Атланте, а сейчас...
— Я звоню. Побудь с ним?
— Хорошо. — я возвращаюсь в квартиру и в нос снова ударяет калейдоскоп запахов.
Джеймс — красивый парень. Раньше он проводил больше времени в зале, чем во сне, и поэтому остался стройным, пусть и потерял в весе. Я присела рядом, на более-менее чистое место на старом диване.
— Как ты? — я старалась говорить спокойно, и у меня получалось.
— Хуево, сама видишь. — он посмотрел на меня и усмехнулся, — Что, она названивает Эмили?
— Не знаю.
— А я знаю. Она же для этого и приехала, спасать меня из этого ада. А я не хочу спасаться. Мне и так нормально.
— Только что ты говорил, что тебе хуево. — напомнила я.
Свет, сочащийся из приоткрытой шторы, делал его лицо похожим на посмертную маску. Бледный, с полупрозрачными веками. Я не могла представить, как можно довести себя до такого. Тёмная краска татуировок на его шее выглядела глубоко чёрной из-за контраста.
— Хуево. Но я привык. Привык и ничего не хочу делать. У меня нет сил. Я бы... спал и пил. Пил и спал.
— Что случилось? Не просто же так ты... начал всё это?
— Адам ушёл из группы, я забухал. Потом начал закидываться таблетками. Курить траву. Не знаю, как ещё не сдох. У меня, видать, ангел-хранитель терпеливый.
Я покачала головой.
Когда Тина вернулась, на её лице не оставалось ничего, кроме глубочайшего сожаления и боли. Она почти плакала, когда села рядом с Джеймсом и взяла его руку и нежно провела пальцами по костяшкам.
А я так и не смогла представить, ради кого смогла бы так же рисковать.