Часть 1. Глава 1.
Утро, 7:51.
Беспощадно склоняя деревья к земле, за окном бушевал мартовский ветер. Нередко роза ветров заглядывала в открытые уголки серых непоколебимых многоэтажек, создавая в них страшный вой.
Пешеходы, которым приходилось справляться с непогодой, с головой закутывались в плащи и куртки, только бы холодный воздух не щекотал их открытые участки тела. Наверняка многие из них были недовольны нестабильным настроем природы, но, несмотря на это, продолжали браво шагать до места работы.
Парень с каштановыми волосами недовольно поежился, смотря на серые тучи из окна, представляя, сколько слоев одежды ему придется надеть на себя, только бы его не унесло в иной мир или он снова бы не заболел.
Где - то из середины комнаты раздался звонок. Простая гитарная партия, не больше, но парень тут же понял по рингтону, что ему звонит сестра, чтобы разбудить. Юноша неторопливо подошел к двухэтажной кровати, и достал из под подушки телефон, приняв вызов. Он даже не стал прикладывать динамик к уху, зная, что звонкий голос оглушит.
– Вставай, Винилка! – Раздалось на всю квартиру, – иначе школу я завершу раньше твоего.
Нет, он не мог себе этого позволить.
– Убеждай себя. – В шутку съязвил он.
– Некогда говорить с душнилой, пока!
– Запомни, Айва, меня зовут Винсент! Хватит придумывать мне глупые прозвища!
– Никогда!
На этом их короткий разговор оборвался. Винс покачал головой и отложил гаджет, приступив к утренней рутине.
Он долго и мерно чесал свои длинные волосы массажной расческой, думая о том, что скоро подобная рутина перестанет осуществляться в этом месте. Он сдаст экзамены через два с половиной месяца, поступит в университет и переедет в собственную квартиру, которую собирается арендовать. Ни в коем случае не общежитие, это было бы подобно смерти. Нет, каштан не был мизантропом, и спокойно взаимодействовал с обществом, однако сосуществовать с другими людьми его возраста было непросто. Мало того, что его имя было на слуху, сама фамилия, Харрисон, витала в обществе, ведь некогда его отец привлек к себе слишком много внимания. К слову, сам Харрисон старший, никто иной, как Ричард, который вроде бы жил в этом доме, на данный момент отсутствовал. Винсенту не было до него дела, парень только рад был лишний раз не сталкиваться с этим человеком.
– Вот незадача, – произнес юноша, потянувшись к косметичке, обычно лежавшей позади него на стиральной машине. – Я, кажется, забыл её.
Это был всего лишь один из маленьких секретов молодого человека, о котором только могли догадываться другие. Винсент вечно скрывал от всех не только синяки под глазами, но и россыпь песочных веснушек, которые выходили за пределы его лица на шею и плечи. Месяц за месяцем он наносил большое количество косметики, чтобы несколько скрасить мертвенность кожи и сделать впавшие скулы менее выпуклыми. Винсент не особо отдавал себе отчет в том, было ли так всегда, или же на него так повлиял стресс. Это было уже не важно, ведь надо было заправлять постель и идти на утренний автобус.
День начинался не особо интересно, кроме того, что почти все в транспорте считали своим долгом поинтересоваться как поживает Винсент. Он отвечал им, с крайней степени скромности, что на жизнь ему не приходится жаловаться.
Первым уроком была алгебра. Харрисон не был фанатом этой дисциплины, но аура беспрецедентного идеала обязывала, и каштановолосый должен был закончить школу как минимум на все сто процентов, дабы не опозорить честь семьи. Впрочем, Винсу вся школьная программа давалась достаточно легко, так что юноша считался как минимум гением в каждой из областей, подавая большие надежды. Он и сам, в какой - то степени, возлагал на себя достаточно обязанностей, с которыми справлялся несмотря ни на что. Упорство и, даже, в некой форме и упёртость - его конек, и если зеленоглазый поставил себе цель сделать что - то, то за свою цель он готов был расстаться с жизнью.
Он был придирчив к себе и своему окружению, и хорошим отражением натуры юноши были его конспекты - ровные, почти печатные буквы, четко поставленные на каждую строчку. От такого каждый учитель был на седьмом небе от счастья, считая что наконец-то, его предмету наконец-то уделяется достаточно внимания. И все же Харрисон несколько лукавил. По каждому предмету у него было минимум две тетради. Первая - черновик, вторая - чистовик. Могли быть еще промежуточные, но там Харрисон просто отрабатывал навыки письма, ведь он выводил буквы хуже, чем курица лапой.
С конспектами ему помогал один молодой человек, одноклассник Винсента. Он был менее приведлив к собственному процессу обучения, зато имел потрясающий почерк, быстро и четко создавая шедевры каллиграфии. И Винс начинал все больше и больше беспокоиться о том, что его печатная машинка отсутствует, но юноша успокаивал себя тем, что личный каллиграф просто опаздывал, как это было всегда.
Время подходило к десяти, час от урока был уже позади, и Харрисон ловил уже себя на измене, как тут, нарушая общий покой, открывается дверь класса, а в проходе показывается черноволосый, тяжело дыша. Он улыбается своей нерасторопности и несмело произносит:
- Утро доброе! Я прошу прощения…
- Ох, Элисон! А я то думала, ты не придёшь. Проходи, не стесняйся, садись на свободное место. - Невзначай перебивая ученика, произнесла учительница математики. Кажется, она была в хорошем настроении, ведь даже не взглянула на часы, чтобы ткнуть этим в опоздавшего, как это обычно бывает.
Так называемое 'свободное место' было только позади Винсента. Класс всегда рассаживался таким образом, чтобы эти двое всегда были рядом и где - то подальше от основного скопа людей. Изгои. И если Харрисон еще хоть как - то интересовал одноклассников, особенно на контрольных, то вот его друг был самым настоящим козлом отпущения, на котором не отыгрался только ленивый.
Урок продолжился, и даже несмотря на пришествие молодого человека, теперь он стал еще скучнее. Теорема за теоремой, объяснения преподавателя становились кашей в голове учеников.
"Удивительно, что она не задала ни единого вопроса или задачи..." – подумал Винсент, расчерчивая внеочередной лист каракулями, которые, с подачей Элиса, должны были вскоре стать прекрасными буквами. Но, будто прочитав его мысли, учительница объявила:
– С пятого урока, то есть, факультатива по математике, можете не уходить. Я вам объясню практику, мы порешаем задачи, я вопросы позадаю.
Такое заявление явно расстроило немногих, но заинтересованных в учебе. В особенности Харрисона, который хотел как можно скорее попасть домой и отдохнуть, подготовиться к завтрашнему дню. В конце концов сегодня еще и репетитор по литературе. Но возражать он не имел права.
Прозвенел звонок. Класс был свободен, но ненадолго.
– Привет, Эллисон, – сказал на обеденном перерыве между третьим и четвертым уроком Винсент. Каштан специально пришел к молодому человеку, чтобы попросить у него обратно свои тетради, ведь к началу занятий Эллис не успел. Харрисон, переживающий за то, что с него могут спросить на этой неделе, в нетерпении искусал все локти.
Элисон, в это время принимающий пищу, чуть не подавился от внезапного появления своего одноклассника. Он закашлялся, от чего его лицо налилось кровью, схватившись за грудь. Когда же злополучный кусочек картофеля нашел нужное русло, парень откинулся на спинку стула.
– Привет, Винсент, – с трудом выдавил из себя юноша.
– Я не вовремя? – Спросил Харрисон, наблюдая за всем этим действием, но не принимая в нем участия.
– Нет, что ты! Садись, пожалуйста, только позволь мне немного передохнуть. Сейчас я все достану.
Каштан словно кот, уселся на краешек стула, ожидая действий со стороны друга. Эллисон глубоко вздохнул, потянувшись за сумкой. Он вскрыл молнию и залез в образовавшуюся расщелину своим курносым носом, интенсивно перебирая тетрадки. Пушистые черные волосы молодого человека, неряшливо заплетенные в слабый хвост на затылке, уже растрепались, и жили своей жизнью.
Юноша так долго перебирал макулатуру в сумке, что к ним успела подойти компания местных задир, явно настроенных на конфликт.
– Многонеуважаемая палка, – обратился молодой человек со светлыми волосами к Винсенту, – до Вас вообще дописаться реально?
– Нет, отвечаю только по праздникам, – саркастично ответил каштан, испытывающе всматриваясь в лицо собеседника.
– Ты когда скинешь свою писанину? Уже надоело ждать.
– Как только так сразу. Науки - штука тонкая, тебе не понять.
– Ден, не надо, – Девушка, что стояла позади светловолосого, положила руку парню на плечо. Она только что предотвратила этим драку, ведь Денис показушно хрустнул костяшками пальцев.
– Лизонька, – обернулся к ней молодой человек, – оформи мне сырничков, пожалуйста.
Девчонка послушно кивнула и ушла к кассе.
– Итак, Харрисон и Дробышевский… Да - да, картавый коротышка, твой холестерин вываливается из под стола, так что не прячься.
Элисон медленно поднялся, смотря на задиру большими желтыми глазами, что были переполнены страхом.
– Как минимум Винсент, – надменно продолжил Денис, – ты мне кое-что задолжал. Давай не будем с тобой ссориться, и ты мне отдашь все желательно сегодня.
– То, что ты вычитал в новой книжке новое слово и, к моему удивлению, смог его запомнить, еще ничего не значит, Пастернак. Я прошу тебя, не порть аппетит ни себе, ни мне. К вечеру будет тебе все.
– Не оценивай пожалуйста себя так высоко. Ты променял честь на подобие человека, и теперь твоя задача не упасть еще ниже в глазах других. Так что выполняй команды правильно, пес.
Черноволосый вздрогнул. Он стыдливо съежился, будто бы воробушек в морозный день на ветке. Винсент же остался непоколебим, все также прожигая взглядом молодого человека.
– Не забудь порыдать как следует в туалете, Дробышевский, – сказал на прощание Пастернак, уходя к дальнему столику, за которым его уже ждала Лиза.
Винс обернулся на Элисона, тут же чуть нахмурившись. Черноволосый смотрел вслед Денису так, будто бы последний только что раскрыл какой - то заговор. Ну, по крайней мере, очень сильно оскорбил маленького человечка такими громкими высказываниями.
– Я ужасно выгляжу, я знаю, – грустно произнес желтоглазый, убирая прядь волос за острое, похожее на эльфийское, ухо. – Не понимаю, как ты мог променять дружбу с ними на такого как я.
– Элисон, эти идиоты с удовольствием вбили бы последний гвоздь в крышку моего гроба. Мне не нужны такие знакомые. С тобой как - то проще.
Кажется, это не помогло Эллисону. Молодой человек горько вздохнул и одну за другой выложил все тетради Харрисона на стол.
– Я опоздал сегодня из - за того, что проспал. На выходных я встречался с отцом, и поэтому конспекты я вынужден был переписывать ночью с воскресенья на понедельник.
– Спасибо за работу. – Сухо поблагодарил каштан. На самом деле он не был так заинтересован в том, кто и как сделал для него эту работу, ведь главное, что все нужное теперь было при нем.
Около половины третьего начался долгожданный факультатив. Как и ожидалось, сложная для всех практика. Порой класс, в том числе и отличники, среди которых был и Винсент Харрисон, не понимали, что делают.
Элисон молился всем высшим силам, чтобы его не вызвали к доске. Он мало чего понимал в этом предмете, даже несмотря на то, что учительница вроде как объясняла доступным языком.
Но тут Винса вызвали решить одну из задач, и тот, как будто в туманном состоянии, записал "Дано:" и задумался. Элис же облегчённо вздохнул, но по его телу пробежались мурашки. Как-то неловко от того, что одноклассник пострадал вместо него.
Хотя Винсент не испытывал особых трудностей, потратив на огромную задачу, что заняла всю доску, всего-то пятнадцать минут. Конечный результат порадовал преподавателя и удивил сидящих за партами учеников. Лишь остальные отличники, недовольно фыркнув а-ля "я бы быстрее решил", переписал задачу с доски.
Винсент вернулся на место, устало припав на стул. Очень странная вещь - стереометрия.
– Ты гений, Винсент. – послышался восхищенный шепот от черноволосого.
– Не стоит, обычная задачка из 18 пункта экзаменационного листа. Ты должен её помнить. – Ответил Харрисон.
– Тут помню, тут не помню, – отшутился Элисон, криво улыбаясь.
Болтовня мальчишек была прервана роковым вызовом к доске самого Дробышевского.
– Итак, Элисон, используя знания аксиом стереометрии, реши, пожалуйста, эту задачу. – Учительница взяла учебник в руку и начала размеренно читать. – Три данные точки соединены попарно отрезками. Докажите, что все отрезки лежат в одной плоскости.
Крах. Это был полный крах. Дрожащей рукой молодой человек взял маркер и нарисовал три точки. Однако они были так близки друг к другу, что учительница попросила перерисовать их.
– Тебе повторить задачу?
– Да, пожалуйста, если это вас не затруднит…
Покуда условие снова повторяли, Дробышевский тихо молил высшие силы о звонке с урока. И в этот раз, как назло, этот самый звонок будто бы передвинули на час вперед.
– Лидия Ивановна, да не парьтесь вы с ним, ничего он не сдаст! – Громко выкрикнула одна из одноклассниц.
– Прогульщикам слово не давали, Ангелина, – поставила женщина молодую девушку на место. – Элисон, продолжайте.
– Что - ж… – Черная голова, чуть пошатываясь, водила маркером по воздуху, оттягивая момент.
Тихий шорох листа донесся до уха молодого человека, сопровождаемым ненавязчивым шепотом: 'Пусть нам даны три точки: А, Б, и С. Нужно доказать, что отрезки АБ, БС, СА лежат в одной плоскости. Соединяй их.'
Черноволосый вздрогнул и выпрямился. Никто, кажется, кроме него самого этот голос не слышал. Дробышевский сделал так, как было велено, после чего послание продолжилось:
'Если точка С лежит на прямой АБ, то ответ очевиден. Предположим, что точка С не принадлежит прямой АБ. Тогда через три точки A, Б, C, не лежащие на одной прямой, проходит плоскость, и притом только одна, в силу аксиомы 1. Обозначим эту плоскость как би. Напиши маленькую 'б'.
Прямая АБ целиком лежит в плоскости би, потому что две ее точки лежат в этой плоскости. Но, значит, и отрезок АБ лежит в плоскости.
Аналогично и с другими отрезками. Прямая БС лежит в плоскости , потому что две ее точки Б и С лежат в плоскости, значит, и отрезок БС лежит в плоскости .
И аналогично, отрезок АС лежит в плоскости би. Пиши, 'чтд'.'
Класс был поражен. Дробышевский всегда покидал место у доски с поникшей головой и нулевыми баллами, но тут было нечто иное. Даже сам мальчишка, встряхнув головой, удивился.
– Молодец, Элис! Ставлю тебе сто процентов, ты хорошо справился с этой задачей.
Элисон рванул к своему столу, как будто бы испугался чего - то. Проходя мимо Винсента, молодой человек заметил, как зеленые глаза его друга хитро поблескивают под пеленой напыщенной надменности.
Урок закончился на том, что, всё-таки, ноль процентов, что приравнивалось к самому низкому баллу, поставили одной девушке, не ответившей третью аксиому. Но, в отличие от Элисона, над ней не посмеивались, но лишь сочувственно уткнули глаза в пол, когда покидали класс.
В коридоре, почти на выходе, Дробышевский нагнал каштана. Мальчишка, с трудом отдышавшись, чуть ли не пал в ноги другу, поблагодарив за подсказку.
– Мне не сложно что - то пробубнить себе под нос, Элисон, – спокойно сказал Винсент, – Я всегда так делаю, решая задачи. Но мне хочется знать, как ты это услышал? Я сидел в конце аудитории, у окна и полушепотом диктовал ответ.
Черноволосый замер. Его лицо снова отразило испуг.
– Я просто… Я, наверное, знал это, но растерялся. Но услышал обрывки разговоров отличников, и у меня все получилось.
– Никто, кроме меня, в тот момент не шептался Элисон.
– Я… эм… – Черная голова совсем растерялась. Глаза начали бегать от левой стены к правой в поисках подсказки.
– Я к тому, чтобы ты готовился лучше. Не знаю, может, кто - то нашептал тебе ответ в микронаушник, но на экзамене такое не прокатит. Запомни.
Дробышевский кивнул. Он еще раз поблагодарил Винсента за совет, после чего парни разошлись по домам. Харрисон, тонкая фигура которого была облачена в черное пальто ниже колена, покинул учебное заведение на автобусе. В то время как Элисон в шоколадной короткой куртке размеренным шагом направился к девятиэтажным домам неподалеку от школы.