Неверующий//Дима Масленников

Масленников опустил руки на руль. Он, затянутый в темные, плотные тучи неясности, чувствовал, как на его сердце ложится тяжесть, подобная весу невидимой судьбы. Взгляд его пронизан был томлением надежды, но эта надежда, как легкокрылый мотылек, неумолимо стремящийся к свету, не осознающий, что пламя сожжет его в один миг.

Только сейчас он задумался — с чего вдруг он решил, что Агата именно в этой Богом забытой деревне. Она же могла просто схватить документы и уехать куда угодно, представляя все это так, будто в самом деле поехала в Рязанцы. Окинув взглядом друзей, которые поехали с ним под предлогом снять очередное видео, Масленников прикусил губу.

Внутри Димы бушевала буря, в которой переплетаются надежда и страх, как темные волны в бурном море. Ответственность, словно свинцовая гиря, сжимала его грудь, заставляя ловить каждый вздох, как последний. Но в этом всем Масленников понимал, что именно эта борьба — борьба за смысл, за истину — делает его живым, пробуждает в нем первобытный инстинкт, готовый броситься в хаос, несмотря на страх потерять все.

Большой деревенский дом, погруженный в тени вековых деревьев, стоял у самой окраины деревни, как обветшалый страж, сохранивший тайны минувших лет. Его фасад, покрытый серыми, потемневшими от времени досками, казался невыразимо грустным, будто сам дом тосковал по былой славе. Окна, украшенные рамами, смотрели на мир с настороженной сдержанностью, а тяжелые занавески, приоткрытые на ветру, шептали о давно ушедших гостях.

Крыша, с покосившейся черепицей, изгибалась под тяжестью непогод, а вьюнки, сплетаясь, обвивали колонны и подступали к двери, словно настойчивые руки, желающие войти в сердце этого уединенного мира.

Входная дверь, тяжелая и массивная, была обитой потускневшей бронзой, что давала понять о том, сколько секретов и историй хранит этот дом. На крытой веранде с плотным деревянным полом застыла старая скамья, словно ожидая возвращения хорошей погоды и теплых вечеров и приглашая потеряться в беседах под звездным небом.

Трое мужчин вышли из машины. Проехав через всю деревню, они не обнаружили и единой живой души, однако, в щелях потускневших ставен можно было различить мерцание света.

— Вы только посмотрите на этот дом! Кажется, здесь даже кошки не живут, — произнес Никита, доставая сумку из багажника и закидывая ее на плечо.

— Может, они просто на отпуск уехали? Кому захочется оставаться в этой жуткой деревне? — Даник покрутил в руках маленькую ручную камеру. — Или, может, местные кошки объединились и составили протест?

— На их месте я бы тоже провел митинг, — поддержал Сударь. — «Кошачьи права — наше право!».

— А потом, конечно, обсуждали, как им не хватает доступа к Wi-fi, — произнес Даник, проверяя телефон. — Сеть через раз ловит.

— «Кошачьи мемы не создаются сами собой!» — воскликнул Никита, поправляя рубашку.

— Так, хватит, — в диалог вступил Масленников. — На дворе глубокая ночь, а вы тут разговорились. Разбудите жителей — будете знать.

— Боже, хоть бы здесь был тот, кого можно разбудить, — взмолился Данияр. — Желательно, не умерший лет сто назад.

Неожиданно для них, массивная дверь со скрипом сдвинулась с места, заливая все вокруг тусклым теплым светом фонаря. Казалось, у всех троих сердце ушло в пятки.

На пороге показалась высокая фигура мужчины. Его недовольное выражение лица, подсвечиваемое светом фонаря, говорило о том, что он не рад полуночным гостям.

— С ума посходили что ли? — низкий, потрескивающий голос, словно эхо, раздался в ночи, нарушая спокойствие ночи. — Кто ж ночью бродит по улицам да смеется. Проходите в хату, не будите лихо. А там уж разберемся, кто вы и зачем прибыли.

Мужчины, только что окруженные атмосферой легкости и веселья, в миг стали серьезными. Тон, которым говорил с ними старик, был слишком тревожным. Недолго думая, Масленников и его друзья прошли вовнутрь дома.

Внутри деревенского дома ощущалось тепло и уют, присущий старинным традициям. Стены, выложенные из неотшлифованного дерева, источали аромат хвои и смолы. На полу — широкие половицы из темного дерева, которые скрипели под ногами, вызывая ностальгию. В центре комнаты, в которой оказались парни, стоял добротный дубовый стол, вокруг него — стулья с резными спинками. В углу расположился камин с каменной облицовкой, где трещали поленья, а свет от огня отбрасывал мягкие тени на стены. Рядом — старая плетеная корзина с дровами и мягкие кресла, обитые плотной тканью.

Дима присел за стол рядом с хозяином дома. Хмурое лицо мужчины, испещренное морщинами, словно отражало бурю, бушующую на близлежащих холмах. Он был, казалось, живым памятником, хранящим воспоминания о том, что кануло в лету, и его глаза, как мрачные окна на старинном доме, пронзали душу каждого, кто осмеливался заглянуть в них.

Скромная одежда подчеркивала его простоту, но в ней была и какая-то величественная строгость. Его шаги были медленны и размашисты, а голос — низкий и глухой, как шепот ветра, прячущегося в узких улочках деревни.

— Говорите, что забыли в наших Рязанцах, да еще и в такое время, — произнес мужчина, настороженно смотря на парней.

— Простите, что побеспокоили Вас. Мы объехали всю деревню, но не нашли места, похожего на то, где мы могли бы остановиться. Были слишком поздно и мы решили попытать удачу здесь, но Вы обнаружили нас раньше, чем мы успели постучать, — произнес Дима. — Меня зовут Дмитрий, я блоггер, у меня большой канал на Ютуб. Это Данияр и Никита, они мои друзья и тоже снимают контент. Нас заинтересовала история вашей деревни, поэтому мы решили снять про нее видео.

Старик усмехнулся. В его темных глазах промелькнула странная эмоция, которой Масленников так и не смог дать определение.

— Очередные разоблачители, — подытожил мужчина. — Так и думал. Сразу понял, что какие-то городские Фомы Невереющие. Модно что ли в этих ваших сетях сейчас за призраками гоняться? — судачил он.

— А что, есть они тут? — спросил Сударь, вжимаясь в кресло рядом с теплым камином.

— Сами узнаете, коль не сбежите, — мужчина вздохнул. — Что ж, до рассвета долго еще. Пойдемте на второй этаж, покажу вам спальни. Только тише, сестра моя чутко спит.

— Спасибо большое, — на выдохе проговорил Масленников, ожидая, что их скорее прогонят, чем оставят. — А звать Вас как?

— Иваном, — отозвался мужчина, поднимаясь по лестнице.

Иван провел парней по длинному коридору. Надо признаться, изнутри дом выглядел уютнее, чем снаружи. Хозяин учтиво предоставил мужчинам две спальни — одну побольше, в которой расположились Сударь с Даником, и одну поменьше — для Димы.

Ночь, наполненная тайной, обнимала спальню, как добрый друг, оставляя в ней лишь тихую уверенность, что новый день еще не пришел, и сны могут свободно парить в безмятежности. Лунный свет, пробиваясь сквозь приоткрытое окно, мягко обнимал стены, раскрашивая их в нежные оттенки серого и серебра. На массивной кровати, укрытой теплым одеялом, словно в объятиях ночи, покоилось множество подушек, приглашающих в мир снов. На столе, освещенном тусклым светом, лежали книги, готовые рассказать свои истории тем, кто готов слушать. Казалось, было слышно их шуршание, будто они сами шептали о мечтах и застывших ожиданиях.

Оставив вещи у порога, Дима разделся и лег в прохладную постель. Устав от дороги и собственных мыслей, он сам не заметил, как его веки потяжелели и сон накрыл его с головой.

***

Летнее утро в деревне напоминало нежную симфонию, в которой каждый звук и каждый оттенок служил предвестником нового дня. Легкий туман окутывал поля, словно тонкая вуаль, скрывающая их красоту, и лишь изредка пробивался солнечный свет, лаская землю мягкими золотыми лучами.

Комната заполнилась мягким золотистым светом, который игриво танцевал на стенах. Воздух был насыщен сладким ароматом цветов, распустившихся в садах, и свежестью утренней росы.

С улицы доносились оживленные звуки пробуждающегося дня. Можно было услышать разговоры, полные смеха и шуток.

Дима поморщился и открыл глаза. Неохотно подтянувшись, он поднялся с кровати и подошел к окну. Казалось, с приходом солнца изменилась и атмосфера в деревне. Женщины, одетые в легкие летние платья, выходили из дома и брели к пристройкам, в которых, вероятно, стояла скотина.

Деревья, разукрашенные яркими листьями, легко покачивались на ветру, а птицы, щебечущие на ветках, создавали симфонию звуков, которая лишь усиливала атмосферу безмятежности. Вдали слышался журчащий поток, несущий свои воды к реке, а над головой располагалось безоблачное синее небо.

Дима натянул на себя одежду и тихо спустился вниз. Днем дом выглядел так же, как и ночью, но казался более гостеприимным. С кухни доносилось какое-то легкое щелканье и цоканье посуды, но, решив не нарушать спокойствие хозяина, Масленников выскочил на улицу.

Пройдя по каменной тропинке, мужчина оказался на заднем дворе. Вправо от дома и до самого леса располагался луг.

На широком лугу, омытом теплым летним светом, расстилались густые травы, переливающиеся зеленью и золотом. Ветер, словно шепот давно забытых снов, колыхал стебли, создавая мелодичный хор природы. Полевые цветы, раскрывшиеся на солнце, разносили тонкий аромат, унося мысли в далекие дали.

В этом живописном уголке, среди изобилия жизни, стояла девушка — воплощение юной нежности и свободолюбия. Ее длинные темные волосы, окутывали силуэт, и в них, как в шелках, заплетались искры света. Лицо ее излучало спокойствие, а глаза были прикрыты.

Она, словно дух этого места, танцевала между цветами, наполняя мир вокруг легкостью и красотой. Каждый ее шаг отзывался в сердцах цветов, и казалось, что сама природа замирает, затаив дыхание, чтобы насладиться этой гармонией. Словно фея, она сливалась этим чудесным местом, заставляя время остановиться, чтобы запомнить этот миг встречи.

В тот миг, когда взгляд Димы встретился с ее, сердце мужчины на мгновение замерло, как будто пространство и время утратили свое значение. В ее глазах, сверкающих, как звезды в безоблачную ночь, он увидел отражение всех своих тревог и надежд. Волнение, окатившее Диму, было столь мощным, что на мгновение его охватил страх — что если ответы, которые он искал, окажутся горькими, разрушающими?

— Агата! — прохрипел Масленников, делая шаг к ней. — Агата! — повторил он громче.

Но девушка не реагировала.

Готовый сделать еще шаг, Масленников вдруг ощутил чью-то тяжелую руку на себе. Обернувшись, он встретился лицом к лицу с суровым выражением лица Ивана.

— Ты чего с утра разорался, как петух недорезанный? — спросил старик.

— Я...я звал ее, — Масленников повернулся к лугу, параллельно указывая на то место, где была девушка.

Казалось, у Димы случился сердечный приступ. Словно по мгновению волшебной палочки, Агата исчезла. Пустота, оставшаяся после этого исчезновения, ударила в него как холодный дождь. Дима открыл рот, но слова не находились, замерзали на кончике языка.

Внутри Масленникова разразилась буря: удивление, гнев, тоска и печаль смешались в единое целое. Он смотрел на то место, где мгновение назад сияла Агата, и пытался осознать, что он только что видел. Его мысли метались, пытаясь схватить ускользнувшее, но все было тщетно.

— Что ж ты побледнел? — Иван потряс парня за плечи. — Увидел что ль чего?

— Я...- Масленников вздохнул. — Я не знаю, что я видел.

— Не мудрено, — проговорил старик, шагая к дому и ведя за плечи Диму. — Сегодня же Иванов день. Вот и могут примерещиться русалки да лешие.

Масленников нахмурился и кинул на мужчину настороженный взгляд.

— Не смотри так. А ль не читал про края наши? Сами же сюда приехали за острыми ощущениями, — Иван остановился у сарая. — Кажется вам, что выдумки все это, так нет. Разочарую вас. Не просто так в лес по ночи не ходим да детей в сумраки загоняем.

Мужчина зачерпнул из мешках в огромную миску побольше зерна и добавил:

— Не спокойно тут. Поезжали бы вы домой, пока сами во все не втянулись, вот совет мой. Хорошие вы парни, но решите остаться — тяжело придется.

Дима внимательно внимал каждому слову старика. И чем больше он слушал, тем больше тот походил на сумасшедшего. Хотя, Масленников и сам был неуверен в трезвости своего ума.

Он чувствовал, как границы реальности начинают размываться. Дима ощущал, как невидимые нити связывают его с чем-то большим, чем он сам, и это знание внушало одновременно страх и волнение. Этот парадокс внутреннего смятения и неведомого притяжения оставлял его на краю отчаяния, и Дима, словно попавший в паутину, чувствовал, что вскоре ему предстоит столкнуться с тем, что перевернет его жизнь с ног на голову.