Дар Клинка Дааран

Они стояли посреди бара, окружённые тишиной и слабо мерцающим светом ламп. Глаза в глаза. Несколько секунд — и Адам кивнул, словно соглашаясь с её словами, словно понимая, почему она не хочет, чтобы он снова прикасался к ней. Но только с виду. Внутри всё было иначе. Внутри он чувствовал, как всё снова разваливается. В который раз с ней всё заканчивается.

Он медленно опустился на стул, бросил взгляд на пустой стакан перед собой, но не стал наполнять его снова.

— Ты счастлива? — произнёс он вдруг, не глядя на неё.

Меган нахмурилась.

— О чём ты? — спросила она, не до конца понимая, чего именно он хочет.

Адам повернул голову, его взгляд задержался на ней. Глубокий, цепляющий, с той самой тенью обиды, которую подогревал алкоголь.

— О твоей жизни, — пояснил он медленно. — После того, как ты ушла. Ты же решила пожить без меня. Ты довольна?

Она почувствовала, как внутри что-то дёрнулось. Какое он имеет право?

— Я ушла, потому что ты лгал мне, — холодно ответила она. — Ты скрывал наполнение чипа. Не смей меня винить в этом.

Адам чуть усмехнулся, покачивая головой.

— Я спросил, счастлива ли ты сейчас. Я не виню тебя ни в чём. Тебе так сложно ответить? Или просто мы оба знаем ответ?

Этот голос. Эта манера говорить. Чёртова наглость. Она почувствовала, как злость растёт внутри неё, как сжимается челюсть, а дыхание становится чуть тяжелее. Он не имел права спрашивать это.

— Мне сложно, да! — сорвалась она, глядя прямо ему в глаза. Уже не так дружелюбно, как прежде. — У меня есть работа, друзья, моя семья. У меня всё отлично.

Адам усмехнулся шире.

— Какая большая ложь...

— Я сказала: у меня всё отлично, — прошипела она, чувствуя, как её пальцы сжимаются в кулаки. — Счастлива ли я? Это другой вопрос. Ты это хотел услышать? Что я несчастна?

— Нет, не хотел. Просто вижу, что ты врёшь, — спокойно ответил он, даже не моргнув.

Меган, стиснув зубы, сложила руки под грудью, и упёрлась взглядом в его лицо. Как же она ненавидела это выражение лица. Он всегда был таким. Соблазнительным. Наглым. Грустным. Опасным. Всё это одновременно.

Сердце стучало в груди глухо, почти болезненно.

— Поехали, я отвезу тебя домой, — выдохнула она, кивнув в сторону выхода.

В баре повисла тишина.

— И потом ты уедешь к себе, — начал он, не отрывая от неё взгляда. — Завтра заберёшь файлы, из-за которых встретилась с Реджи. Через пять дней улетишь в Америку, может, даже раньше, и будешь дальше жить. Будешь помогать людям, покрывать того самого человека, из-за которого забрала содержимое чипа, выйдешь замуж за него, или за очередного клиента, родишь детей и будешь убеждать себя, что счастлива.

Слова звучали как приговор. Холодный, резкий, неумолимый.

Меган смотрела на него, и у неё зазвенело в ушах. По рукам пробежали мурашки, а в груди словно гирю положили. Конечно, ей было неприятно слышать это. Конечно, ей хотелось возразить. Но он просто сказал правду. Такую, от которой нечем было защищаться.

Она не знала, что ответить. Не могла. Он загнал её в угол, вывалил перед ней её собственную жизнь, её собственные страхи, и заставил почувствовать ураган эмоций, из-за которых она не могла даже пошевелиться.

Адам наблюдал. Его взгляд был пристальным, внимательным, безжалостным.

— Значит, я прав, — сдержано подтвердил он.

Меган сделала вдох, потом выдох. Ей нужно было время, чтобы собраться и найти слова.

— Никого чужого я не покрываю, — заговорила она, наконец, пытаясь звучать убедительно. — Я покрываю саму себя. Мне нужны файлы, чтобы защитить себя.

Ложь. Чистая, безупречная ложь ради своего брата.

— Жизнь цинична и несправедлива, Адам, — продолжила она. — Она не бывает такой, как мы хотим. И не будет.

Он внимательно слушал. Не перебивал, не смотрел с насмешкой, просто размышлял над её словами. А потом кивнул.

— Я тебя услышал, — мягко сказал он, подкуривая сигарету.

Меган вздрогнула.

— Какой это всё маразм, — прошептала она, разворачиваясь к барной стойке. Не хотелось видеть его лицо. Она стояла спиной к нему, опираясь ладонями на дерево, пытаясь собрать мысли воедино. — Раз мой отпуск превратился в череду встреч со старыми друзьями и бывшими, то позволь спросить... — она коротко усмехнулась, покачав головой. — Я ушла, но ты даже не удосужился разыскать меня. Ты хоть представляешь, в какой заднице я была?

Адам усмехнулся.

— Ооо, — протянул он, указывая на неё пальцем. — Вон оно. Ты твердила, что уехала учиться и открыла бизнес. Снова ловлю тебя на лжи.

Меган выпустила тяжёлый выдох.

— А мне нужно гордиться дерьмом и рассказывать всем, что я была в аду? — едва слышно проговорила она, даже не поворачиваясь к нему лицом. Она прикрыла глаза, проклиная себя за то, что вообще впустила его слова в голову. — Я рада, что ушла от тебя, — произнесла она чётко. — И, не зная того, обезопасила твою ёбаную семейку.

— Меган.

— На этом всё.

Девушка забрала сумочку со стойки, чуть приподняла подбородок и твёрдо добавила:

— Садись в машину, я отвезу тебя домой.

Адам затянулся сигаретой и выпустил дым, не сводя с неё взгляда. В его глазах больше не было того вызова, с которым он говорил секунду назад.

— Я перегнул, да? — тихо спросил он.

Меган скрестила руки на груди, но не ответила.

— Чёрт, — выдохнул он, сжимая переносицу. — Я... не хотел сказать это так.

Она молчала.

— Я не думаю, что ты несчастна, — продолжил он, чуть мягче. — Я просто... не верю, что всё так идеально, как ты говоришь.

Он потёр шею, потом снова посмотрел на неё, сказав:

— И я просто не знаю, как ещё говорить с тобой. После всего, что было, понимаешь? Не знаю, как найти к тебе подход.

Это прозвучало почти с мольбой. Меган вздохнула, провела пальцами по волосам, пытаясь справиться с эмоциями.

— Идём, — наконец произнесла она.

Адам поднял брови, будто не сразу поверил, что она согласилась.

— Куда?

— К машине твоей, Господи.

Она развернулась и направилась к выходу. Мужчина затянулся в последний раз, бросил сигарету на пол и потушил её носком ботинка.

Адам вышел следом. Они остановились у обочины.

— Ты ведь ненавидишь меня, да? — пробормотал он.

— Нет.

— Ну хоть что-то хорошее, — усмехнулся он, потерев лицо.

— Где ты припарковался? — спросила она, оглядываясь.

Адам тоже осмотрелся, прищурился, а потом... засмеялся.

— Не помню.

Меган резко повернулась к нему, подняв бровь. Она была шокирована внезапным смехом мужчины в совершенно неуместный момент.

— Это шутка?

— Пошли пешком, тут нечего идти, — уверял он.

— Я помню, тут стояла машина, когда я заходила.

— Идём.

— Думаю, твою тачку угнали.

— Детка, у меня их так много, что я не буду гоняться за одной.

Детка?? Нет, никаких «детка» быть не может. Рот Меган открылся в тотальном недовольстве, но прежде, чем она успела рассвирепеть, он взял её за руку и потянул за собой.

Она сделала глубокий вдох, стараясь сосредоточиться на прохладе ночного воздуха, чтобы немного успокоиться. Злиться на Адама не имело смысла — он был пьян, и спорить с ним сейчас было так же бесполезно, как пытаться доказать что-то стене.

Остановившись, она без лишних раздумий сняла туфли. Небольшие каблуки не давали ногам расслабиться, и шаги становились только тяжелее. Босиком было проще.

— Хочешь, возьму тебя на руки? — предложил он, наблюдая за Меган.

— Нет, не хочу.

— Почему?

— Мы одного роста, и сейчас ты не выдержишь.

— Я не выдержу? — повторил он, будто в насмешку.

Прежде чем она успела возразить, он наклонился, подхватил её одной рукой за спину, другой — за ноги, и резко поднял.

Меган ахнула.

— Адам! — она рефлекторно обняла его за шею, смех вырвался сам собой.

— Видишь? — довольно спросил он, шатаясь.

— Поставь меня. — Она крепче вцепилась в его плечо, всё ещё смеясь. — Я серьёзно, ставь!

Но Адам лишь плотнее прижал её к себе, словно доказывал на что способен.

— Мы теперь идём так.

Она закрыла глаза, положив голову ему на плечо, и позволила себе на мгновение расслабиться. И это было безумием — но таким тёплым и приятным.

Так спокойно...

— Поставь меня на ноги, — ласково попросила она.

Мужчина повиновался.

Она коснулась босыми ногами асфальта, но, прежде чем полностью отпустить её, он задержал взгляд.

— Босиком бежать не позволю.

— Я не собираюсь бежать.

Адам чуть нахмурился, будто что-то в её голосе зацепило его сильнее, чем слова.

Меган быстро отвела взгляд. Ей не хотелось, чтобы он увидел её улыбку, однако это было неизбежно. Адам улыбнулся в ответ. Она заметила, как его глаза стали светлее, губы мягче, и это, чёрт возьми, было так привлекательно.

— Ты хоть знаешь, куда мы идём? — спросила Меган, оглядываясь по сторонам.

— Наверное, в сторону дома, — невнятно пробормотал Адам, лениво взглянув вперёд.

— Наверное? — она удивлённо вскинула брови. — Мы в заднице, Делькасто.

Тон её был наполовину возмущённым, наполовину насмешливым. Она уже привыкла к тому, что он — сущий кошмар, когда пьян, но в этот раз он даже не пытался делать вид, что контролирует ситуацию.

Меган покачала головой, потянулась к сумочке, вытащила телефон и, ещё даже не набрав номер, внезапно обнаружила, что он пропал из её рук.

Адам, с довольно серьёзным выражением лица, убрал его в карман своих брюк и спокойно, почти лениво произнёс:

— Тебе он не нужен. Мы дойдём сами.

Она уставилась на него, не веря в то, что он только что сделал. Впрочем, чему она удивляется? Конечно же, он не хочет, чтобы прогулка закончилась. Слишком уверен в себе.

— Хорошо, — наконец-то выдохнула она, скрестив руки на груди. — Если ты так говоришь, то ладно. Но верни телефон.

Она посмотрела на его карман и выразительно кивнула, протянув руку.

— Не понимаю, о чём ты, — с абсолютной серьёзностью солгал он и вложил свою ладонь в её, как будто это было равнозначной заменой.

Меган закатила глаза.

— Давай я просто вызову такси. Или позвоню Реджу...

— Какое такси? И Реджи не трогай.

Они находятся в незнакомом районе. Он пьян. Её босые ноги касаются тёплого, но пыльного асфальта. Какого чёрта? Да, конечно, она — бывшая наёмница, да, он — мужчина, прекрасно владеющий оружием, но сейчас он не способен ни на что, кроме как идти с лёгким покачиванием и улыбаться своему внутреннему дьявольскому «я».

— Я уже давно должна спать, — заявила она, сделав к нему шаг.

— Тогда пошли к тебе в номер, — мгновенно парировал он.

Ещё чего. Пьяный негодяй...

Меган подошла ближе, ловя его взгляд в тугую ловушку своих глаз. Она знала, что делает. Чуть замедлила дыхание, сделала вид, что собирается поцеловать его, и Адам, благодаря своему пьяному состоянию, повёлся. Он замер, ожидая, что случится дальше, но в тот же момент её тонкие пальцы скользнули в карман его брюк, ловко выхватывая телефон.

Она тут же отступила назад, держа в руке добычу.

Адам нахмурился, сжав губы.

— Не звони, — коротко приказал он, чуть прищурив глаза.

— Нам нужен Редж или такси, — терпеливо, но твёрдо повторила она.

— Положись на меня, Меган. Мы дойдём пешком.

Меган сжала телефон в ладони и устало прикрыла глаза.

— Ты издеваешься...

Конечно, издевается. Только вот он сам этого не понимает. Он весь вечер мучает её своей пьяной философией, своей тёплой, почти нежной наглостью, своими словами, которые неотвратимо вгрызаются ей в сознание.

Она открыла глаза и осмотрелась. Да, место действительно так себе. Темно, пустынно, где-то вдалеке слышались голоса ночных гуляк, но улица, на которой они оказались, выглядела совершенно безжизненной. Даже слишком.

— Делькасто, мы чёрт знает где, — раздражённо выдохнула она. — Я не хочу тебя расстраивать, но мы не дойдём ни к тебе домой, ни ко мне в отель.

Адам только усмехнулся и, наклонившись ближе, прошептал:

— Чшш... Я покажу тебе мастер класс по доверию.

— Удиви меня, пожалуйста.

Он выдержал театральную паузу с улыбкой, а потом гордо произнёс:

— Можем ехать, мисс Дааран.

Меган зажмурилась на мгновение, пытаясь сдержать желание схватить первый попавшийся булыжник и оглушить его, лишь бы он замолчал и перестал выпендриваться.

— Прекрасно, — пробормотала она, вызывая машину первого класса. — Теперь нам остаётся ждать. Надеюсь, он вообще нас найдёт.

Город был тих. И именно эта тишина её настораживала. Она обхватила себя руками, неосознанно поёжилась и чуть плотнее прижала к себе сумочку, чувствуя, как что-то внутри говорит ей, что они здесь лишние.

Адам, казалось, уловил её состояние. Он подошёл ближе, встал за спиной и, не говоря ни слова, просто обнял её, так же, как и она его в баре. Его руки были тяжёлыми, крепкими, почти инстинктивными. Он укрыл её своим телом, будто согревая от невидимой угрозы или просто от её собственных мыслей.

— Подождём, — тихо проговорил он, словно это было самое логичное решение в мире.

Это объятие было через чур интимным. Меган почувствовала, как его дыхание касается её щеки, а тело — плотно прижимается к её спине. Она положила ладони поверх его рук, крепко сжимающих её талию, и на секунду задумалась, что сказать, чтобы разрядить обстановку.

— Завезём тебя сначала, — мягко произнесла она, глядя в темноту улицы.

— Нет, мы уже определились, куда едем.

— Может, ты и определился у себя в голове, но мне явно забыл сказать, — парировала она, пытаясь сохранить спокойствие.

— Едем туда, где ты остановилась.

Она моргнула, переваривая его слова.

— Что ты хочешь делать в моем отеле? — спросила, изображая полное недоумение. — Там полно иностранцев, тебе не понравится. Завтраки не английские и даже не испанские. Больше американской и французской кухни. Тебе точно не понравится.

— Ты уже начала переживать о том, чем я буду трапезничать? — он склонил голову ближе, произнося это с мягкой насмешкой.

Меган замерла. О нет... ведь действительно. Она сказала это совершенно естественно, даже не задумываясь.

— Мне плевать, что ты будешь есть на завтрак, — тут же выкрутилась она. — Просто утверждаю, что тебе не понравится.

— Думаю, смогу перетерпеть какой-нибудь круассан, — насмешливо отозвался он, а затем придвинулся вплотную.

Его губы едва касались её уха, когда он прошептал:

— В твоей компании мне всегда всё нравилось.

Меган почувствовала, как по спине пробежал холод, похожий на приятный электрический разряд.

— Наши компании разойдутся ровно на ресепшене, — тихо предупредила она.

— Не говори то, чего не будет.

— Между нами ничего не будет, Делькасто.

Адам усмехнулся, но не отстранился.

— Только об этом и думаешь? — его голос прозвучал низко, соблазнительно, почти мурлыча. Он сделал паузу, явно наслаждаясь моментом, а потом продолжил: — Я не говорил, что, между нами, что-то будет.

Меган чуть повернула голову, встречая его взгляд.

— Но подумал, — возразила она.

— Ты первая начала.

— Это ложь, Делькасто.

— Я, может, и пьян, но прекрасно слышу, как меняется твой голос, — его шёпот был низким, тёплым, обволакивающим, почти интимным. — Чувствую, как учащается дыхание, как губы приоткрываются, как тело вздрагивает, когда я делаю вот так...

Его ладонь медленно скользнула к её животу, тёплая, уверенная, дразняще неторопливая. Прикосновение было почти невесомым, но именно это и сводило с ума. Где-то в глубине тела зарождалось ощущение томительной тяжести, ноющий, ленивый жар, который распространялся вниз, цепляя за собой каждый нерв.

Меган понимала, что это провокация. Чистейшая, намеренная, выверенная до мельчайших деталей. Он ждал, что она сорвётся, что ответит каким-то неосознанным движением, чуть заметным вздохом, любым, даже самым мельчайшим подтверждением того, что его слова — не просто пьяный бред.

Но она не ответила.

Где-то вдалеке среди пустынных ночных улиц мелькнул свет фар. Меган зацепилась за этот знак, как утопающий за спасательный круг, и, не раздумывая, отстранилась. Один шаг назад. Один глубокий вдох.

— Скорее всего, это наше такси, — бросила она, не глядя на него.

Машина приближалась, а внутри всё ещё звенело напряжением. Её сердце билось слишком громко, дыхание казалось неровным, а кожа всё ещё помнила его ладонь.

— Постарайся меньше говорить, ладно? — тихо попросила она, встретившись с ним взглядом.

— Не закрывай мне рот, — вальяжно ответил он, склонив голову набок.

— Адам, это безопасность. Не нужно, чтобы таксист знал, кто мы такие.

Он ничего не сказал в ответ, лишь закатил глаза и сжал губы в тонкую линию, но спорить не стал. Машина подъехала к обочине, и они сели на заднее сиденье, расположившись достаточно близко друг к другу. Пространства было мало, да и Делькасто, судя по всему, не спешил соблюдать дистанцию. Их колени соприкоснулись, и Меган почувствовала тепло его тела даже через ткань платья.

Она собралась что-то сказать, но краем глаза заметила, как Адам привычным движением достал пачку сигарет, вытащил одну и поднёс к губам. Щелчок зажигалки — и воздух в машине тут же наполнился едким дымом.

— Эй, здесь нельзя курить! — взъелся водитель.

Меган едва успела поморщиться. Чёртов Делькасто. Заставить его бросить курить — это всё равно что убедить солнце перестать светить.

— Мы заплатим сверху, — поспешно заверила она таксиста, бросив на Адама недовольный взгляд.

Водитель что-то пробормотал, но смолчал. По крайней мере, он их не высадит и довезет в пункт назначения.

Адам же, не обращая внимания на её укоризненный тон, глубоко затянулся, выпустил дым через нос и лениво посмотрел на неё сбоку.

— Всё ради твоей безопасности, да? — усмехнулся он, продолжая наслаждаться сигаретой.

Меган не сразу поняла, зачем он это спросил. Возможно, Адам нарочно закурил сигарету, чтобы отвлечь внимание от неё, сидящей в этом белоснежном платье, которое слишком выделялось в полумраке салона. Может быть, именно так. Или он просто хотел заполучить ещё одну минуту, где мог бы вести себя так, как привык — нагло, независимо, по-своему. В любом случае, его поведение было риском.

Тишину разорвал звонок телефона. Меган машинально потянулась в сумочку, достала смартфон и уменьшила громкость, чтобы никто в машине не мог разобрать, о чём идёт разговор. На экране высветился контакт под названием «Б» — её брат. Конечно, в Вашингтоне сейчас совсем другое время, и он звонит ночью.

— Ало, — сказала она ровным голосом. — Мне сейчас неудобно говорить.

— Что значит «неудобно»? — в голосе Рунна послышалась лёгкая нотка раздражения. — У тебя ночь. Где ты?

— В такси. Еду в отель, — лаконично ответила она.

Он замолчал на секунду. Естественно, он не станет её допрашивать, раз уж она едет не одна, с посторонним человеком.

— Потом поговорим о том, что ты ездишь в такси, — холодно сказал он. — Позвони мне, когда будешь в номере, Дааран.

— Да, — коротко согласилась она, прежде чем звонок оборвался.

Остаток поездки прошёл в тишине. Меган украдкой бросала взгляды на Адама, проверяя, не уснул ли он. Его глаза закрывались дольше обычного, дыхание становилось глубже, тяжелее. Она не понимала, его укачивало или, наоборот, алкоголь постепенно отпускал, позволяя телу расслабиться?

Когда машина плавно остановилась у входа в отель, она достала из сумочки несколько купюр, оставила их на сиденье и обошла автомобиль. Открыв дверь, протянула руку Адаму, помогая выбраться. Он вышел неуверенно, но стоял на ногах твёрдо. Слишком спокойно, слишком собранно для человека, который ещё недавно был в изрядном подпитии.

Меган изучающе посмотрела на него, но ничего не сказала. Только крепче обхватила пальцами его запястье, не позволяя шататься, и кивнула в сторону входа:

— Пошли.

— Кто тебе звонил? — вдруг спросил он, лениво потирая лицо.

— Не твоё дело, — парировала она, роясь в сумке в поисках ключ-карты.

— Просто любопытно.

— У меня бардак в номере, — Меган нагло проигнорировала его вопрос и глубоко вздохнула.

На ресепшене их, конечно, остановили. Двое взрослых людей, мужчина в явном подпитии — неудивительно, что сотрудники решили удостовериться, что всё в порядке. Меган показала карту-ключ и спокойно пояснила, что они заселились ещё вчера. Их пропустили без лишних вопросов.

Лифт медленно поднимался на третий этаж, и с каждой секундой Меган становилась всё более напряжённой. Она теряла контроль рядом с ним, и это злило. Казалось, что именно он управлял ситуацией, даже когда, по всем параметрам, не мог этого делать.

Когда дверь номера закрылась за ними, Меган тут же повернула замок и включила свет. В комнате царил лёгкий беспорядок: вещи были разбросаны на кровати, туфли стояли где-то в углу. Она прошла вперёд и начала складывать их, будто это был способ привести в порядок не только пространство вокруг, но и собственные мысли.

— Ты говорила, наши пути разойдутся на ресепшене, — хрипло напомнил Адам, приближаясь к ней сзади.

— Ты пошёл за мной, — не оборачиваясь, спокойно ответила Меган.

Она скользнула ладонью по комоду, собирая в ладонь ракушки, которые в течение дня притащила с пляжа. Кинула их в пустой винный бокал, небрежно стряхнула с постели лёгкое покрывало, расправляя его, затем задержала взгляд на своих босых ногах.

— Помою ноги, — сказала она скорее себе, чем ему.

Повернувшись, Меган направилась в ванную, включила воду и осторожно поставила одну ногу в прохладный фарфор. Она наклонилась вперёд, позволяя горячей струе стекать по коже, смывая усталость ночной прогулки. В этот момент, сквозь лёгкий пар, поднимающийся от воды, в зеркале отразилась знакомая фигура.

Адам стоял в дверном проёме, не двигаясь. Руки засунуты в карманы, плечо лениво прижато к косяку. Он просто наблюдал.

— Прямо как раньше... — лениво пробормотал он, слегка наклонив голову набок.

Меган не оборачивалась, но почувствовала его взгляд на себе.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы вдвоём в номере, ты стоишь в ванной, моешь ноги, а я смотрю. И ты даже не прогоняешь меня.

Она усмехнулась, склонив голову набок.

— И что?

— Так ведут себя люди в браке.

Меган закатила глаза.

— Не могла же я Вас на ресепшене одного оставить, мистер Делькасто, — с лёгкой язвительностью произнесла она, продолжая сосредоточенно смывать остатки песка с ног.

Адам чуть усмехнулся, качнув головой.

— И ещё ты сказала «мы» заселились, — отметил он, его голос звучал почти довольным.

— Иначе тебя бы не пустили, — спокойно объяснила она, выключая воду и смахивая капли с кожи.

Поднявшись, она наконец взглянула на него. Их глаза встретились в зеркале, но никто не спешил первым разрывать контакт. Вытерев ступни полотенцем, она выпрямилась, скрестила руки на груди и. Адам всё так же курил, изучая её с ног до головы — и не просто смотрел, а изучал, будто пытался представить её без платья.

Меган медленно шагнула к нему, вытянула руку, забрала сигарету с его губ, и сама затянулась, а затем так же невозмутимо достала телефон из сумочки.

— Дай мне десять минут пространства, — бросила она, направляясь на балкон.

Адам задержался на месте, всё ещё ощущая тепло её пальцев на своих губах. Она так легко забрала у него сигарету, так смело посмотрела в глаза, так уверенно поставила границы, будто у неё и в самом деле было право на это. Ошарашено, прокручивая в голове этот момент, он усмехнулся себе под нос.

Сигарета — это одно. Балкон — это другое. А вот мысли, которые роились в его голове, — это совершенно третье.

Ну ладно.

Адам молча направился в ванную, оставляя за собой лёгкий запах алкоголя и табака, впитавшийся в кожу, волосы, мысли. Он запер за собой дверь, но даже это не создавало ощущения уединённости. В комнате всё ещё была она.

Раздевшись, он шагнул под душ и открыл воду на полную мощность. Горячие струи обрушились на плечи, стекая вниз по телу, будто смывая усталость, напряжение, бессонные ночи. Он задержал дыхание, позволив воде залить лицо, погасить пламя в глазах, но это не помогло.

Меган.

Её голос. Её прикосновения. Её запах. Всё это не просто осталось в памяти — оно прочно засело в сознании, как заноза, которую невозможно вытащить. Чем дольше он стоял здесь, тем сильнее тянулась петля его мыслей. Виселица в голове затягивалась туже.

Конечно, он не думал только о том, как уложить её в постель. Ему было мало просто обладать её телом, почувствовать её кожу, поймать очередной поцелуй и сорвать с неё платье. Он хотел большего — того, что невозможно выразить словами. Хотел снова ощущать её рядом, чувствовать тепло её дыхания, видеть, как она смотрит на него, когда думает, что он не замечает. Хотел, чтобы она снова произносила его имя не с упрёком, не с обидой, а с тем огнём, который был между ними раньше.

Но внутри него жил зверь, которому было плевать на романтику.

Этот зверь помнил её тело, знал его лучше, чем своё. Он помнил, как оно дрожало под его руками, как оно гнулось, подчиняясь ему без остатка. Он знал, какие звуки она издаёт, когда её пронзает волна удовольствия, как она судорожно хватает воздух перед тем, как замереть на несколько секунд, а затем с хриплым стоном облегчённо кончить.

Блядь.

Адам сжал зубы, проводя ладонями по мокрым волосам. Он ненавидел себя за эту слабость, и за то, что снова прокручивает в голове её голос, её движения, её запах. За то, что его тело, подчиняясь инстинктам, снова помнит, как это было.

Горячая вода текла по коже, но не снимала напряжение. Он мог бы стоять здесь бесконечно, но знал, что за дверью — она. И что бы он себе ни твердил, его тело всё равно тянулось к ней. Меган была пропастью, в которую он уже однажды упал. И, кажется, готов был повторить это ещё сотни тысяч раз.

Пока Делькасто мылся в душе, погружённый в собственные мысли о прелестях жизни, у Меган на балконе разыгрывалась совсем другая сцена. В воздухе витал запах мокрого асфальта — гроза ещё с обеда кружила где-то над Кадисом, накапливая напряжение в раскалённом воздухе. Она опёрлась локтями о перила, держа телефон у уха, и вслушивалась в голос брата.

— Доехала? — первым делом поинтересовался он.

— Да, — тихо ответила она, наблюдая за тем, как первые капли дождя начинают падать с неба. — Как твои дела? Я скучаю.

— Дела идут хорошо. Помнишь, сколько у тебя ещё осталось дней? — продолжил он, но тут же, без паузы, добавил с лёгким смешком: — Я был бы рад тебя видеть раньше, но твои бурундуки не позволят этому случиться.

— Мои кто? — переспросила она, растерявшись, но тут же тихо рассмеялась.

— Команда бурундуков, — пояснил Рунн. — Им подходит.

— Они не хотят, чтобы я приезжала раньше времени, потому что боятся, что, если я не отдохну, то буду злым, напряжённым боссом. И, между прочим, твой президент тоже настоял на том, чтобы я взяла отпуск. Сказал, что мне нужно вернуться со свежими мыслями. Может, это был намёк?

— Не концентрируйся на этом. Отдохнёшь и вернёшься к работе. У нас очень много дел.

— Что там в...

— Восхитительно.

— А поподробнее?

— Не по телефону, Меган, — его голос стал твёрже.

Она закатила глаза. Не то чтобы она ожидала каких-то откровений про Колонию, но всё же надеялась вытянуть хотя бы пару деталей.

— Ну хоть скажи мне за Пенелопу.

— Ховард говорит, она показывает лучший результат из своего сектора. Сильная.

— Умница, — прошептала она и машинально провела пальцами по виску, задумавшись.

Ещё до её отъезда Рунн привозил Меган в Колонию, чтобы она увидела мир с другой стороны – ту, что оставалась скрытой для большинства. Она не вмешивалась в процессы, лишь наблюдала, но даже это позволяло прочувствовать всю систему изнутри. Временами она чувствовала себя неким надзирателем, особенно по отношению к той девочке, которую сама же выбрала. Пенелопа.

Власть, данная ей братом, разжигала что-то тёмное в её душе. В самых глубоких уголках сознания вспыхивали амбиции, жажда контроля, стремление к безупречности во имя успеха Колонии. Она пробовала быть наставником и одновременно стражем. Воспитывала, вербовала, отдавала жестокие приказы, испытывала её волю и душу на прочность. В эти моменты всё казалось правильным, необходимым, важным для будущего.

Но стоило ночи накрыть её постель, как что-то внутри давало трещину. В темноте она жалела о каждом приказе, о каждом проверочном испытании, о каждом шаге, который делал её ещё больше похожей на Рунна. В голове звучал голос маленькой Меган, той, что когда-то была таким же потерянным ребёнком. Она словно кричала: «Остановись!» Не будь жестокой. Не повторяй чужие ошибки. Не становись им.

Но с каждым днём этот голос становиться всё тише...

— Ты лучше объясни мне, какого хрена ты по ночи на такси катаешься? — голос Рунна стал пронзительнее.

Меган, тяжело выдохнув, прикрыла глаза. Как же ей не нравилось врать брату...

— В баре сидела, а потом еле такси вызвала. Тут проблемы с ними ночью.

— У тебя есть водитель с машиной. Что у тебя в голове вообще, если ты так подвергаешь себя опасности, садясь к незнакомым людям без телохранителя?

— Пожалуйста...

— Меган, я даже слышать не хочу ничего больше. С тобой должен быть человек, который следует за тобой по пятам. Это не обсуждается.

— Я просто хотела побыть одна.

— Мне глубоко наплевать, чего ты хотела, — резко оборвал её Рунн. — С приходом популярности и нездоровой любви людей к тебе ты можешь быть в опасности постоянно. И я могу помочь тебе только в одном случае — если рядом с тобой есть люди, способные тебя защитить. А теперь будь душкой и порадуй брата: ты поняла, что я сказал?

Меган сжала губы, устремив взгляд в пол.

— Поняла, — наконец ответила она, а когда подняла голову, увидела, что Адам уже вышел из ванной.

— Отлично. Иначе ты же знаешь, поездки в другие страны очень быстро закончатся. Я доверяю тебе и считаю тебя ответственным человеком, поэтому не огорчай меня.

Капли дождя стали падать чаще, набирая силу. Вдали сверкнула молния, на секунду озаряя ночной Кадис.

— Ладно... Я устала за сегодня. Как-то ноги отваливаются, — призналась она, не в силах скрыть усталость.

— Хорошо, утром созвонимся.

— Хорошего тебе дня.

— А тебе доброй ночи. И, да... я тоже скучаю по тебе, Меган.

Она не успела ничего ответить — звонок оборвался.

Рунн редко позволял себе проявлять чувства, особенно что-то похожее на искреннюю заботу. Он был человеком системы, привыкшим скрывать эмоции за безупречной дисциплиной и холодным расчетом. Но с того момента, как он признался ей, что они семья, всё изменилось.

Их связь больше не напоминала отношения надзирателя и подопечной, где один командует, а другой подчиняется. Что-то неуловимо сдвинулось в их динамике. Теперь между ними было не только общее прошлое, но и понимание, сложное, порой болезненное, но всё же настоящее. Рунн больше не просто контролировал её, а она больше не воспринимала его лишь как фигуру власти. Это было что-то другое. Семья. Но слишком изломанная, слишком обременённая тёмными тайнами, чтобы быть простой и тёплой.

Меган вернулась в номер, положила телефон возле телевизора и встретилась взглядом с Адамом. Он стоял у постели, обернувшись в одно полотенце, и не спешил прикрыться, будто нарочно проверяя её реакцию. Прекрасно зная, как работает его внешний вид, он словно наслаждался этим молчаливым вниманием.

— Ты уже всё? — спросила она, стараясь держать голос ровным, но чувствуя лёгкую неловкость.

— Да.

Меган кивнула, сделала несколько шагов к креслу и взяла в руки пижаму вместе с нижним бельём. Ткань была мягкой, податливой, но её мысли были жёсткими и неподатливыми. Она уже готова была развернуться и направиться в душ, когда услышала его голос.

— С кем ты говорила?

Она замерла. Пальцы сжали ткань чуть крепче, челюсти стиснулись, а в груди неприятно кольнуло раздражение. Медленно развернувшись, Меган посмотрела на него через плечо.

— Ты второй раз спрашиваешь. И второй раз отвечу: не твоё дело, — её голос прозвучал ровно, холодно, почти безразлично.

Не дожидаясь его реакции, она развернулась и ушла в ванную, захлопнув за собой дверь. Заперла её на замок — скорее по привычке, чем из необходимости.

Вода зашумела почти сразу, горячие струи обрушились на её плечи, стекая по спине, обхватывая тело, словно пытаясь смыть с неё не только усталость, но и этот день целиком. Меган закрыла глаза, прислонилась лбом к холодной плитке и выдохнула.

Слишком много Адама за последние пару дней...

Странное чувство – находиться с человеком в одной комнате, когда вас связывает прошлое, но не будущее. Когда вас объединяют воспоминания, но в настоящем между вами — стена. Напряжённая, хрупкая, едва ли защищающая от того, что рвётся наружу.

Спустя сорок минут ей пришлось выйти.

Первое, что бросилось в глаза, — полотенце, брошенное на пол. Затем — он. Лежащий в постели, небрежно укрытый одеялом до пояса, с тяжёлым, затуманенным взглядом и сигаретой в руке. Полутень скользила по его телу, очерчивая рельефные линии пресса и ключиц. Запах табака смешивался с остаточным ароматом горячей воды и мыла, создавая особую, ни с чем не сравнимую терпкость, которая всегда ассоциировалась у неё с Адамом.

Меган сглотнула, ощущая, как пересохло в горле. Взяла бутылку с водой, сделала несколько небольших глотков, а затем аккуратно сложила вещи на кресло.

— Здесь нельзя курить, — спокойно напомнила она, направляясь к балкону и приоткрывая дверь, впуская свежий воздух.

Снаружи набирал силу дождь. Капли, сначала редкие, теперь стучали чаще, сливаясь в непрерывный поток. Вдали сверкнула молния, на мгновение заливая светом ночной Кадис, а затем снова уступая место густой темноте.

— Мне можно, — лениво отозвался он, даже не пытаясь потушить сигарету.

— Мои вещи будут вонять твоими сигаретами, — её голос прозвучал ровно, но внутри всё кипело.

— Тебе всегда нравился запах табака, — ответил он, затягиваясь нарочито медленно, выпуская дым так же плавно, будто смакуя каждое движение.

Меган покачала головой, закусила губу и, вздохнув, присела на диван напротив кровати.

— Какой ты внимательный, — выдала она, не находя других слов.

Адам слегка приподнял голову, наблюдая за ней, словно что-то прикидывая в уме.

— Почему ты на диване?

— Потому что мы не будем спать в одной постели.

— Не обязательно засыпать, — его голос звучал медленно, размеренно, без единой нотки давления, но само по себе это утверждение было приказом. Чётким, уверенным, бескомпромиссным. — Ляг со мной.

Меган не узнавала себя. Всё её существо кричало о том, что она должна держаться на расстоянии, но тело действовало иначе. Её звало к нему что-то сильнее разума — что-то, чему она не хотела поддаваться, но не могла сопротивляться.

Она медленно поднялась с дивана, стараясь не торопиться, будто надеясь, что в последний момент найдёт в себе силы передумать. Но ноги сами несли её вперёд. Шаг за шагом.

Подойдя к постели, она замерла. Стояла рядом, глядя на него сверху вниз, и секунду пыталась убедить себя, что ещё может развернуться и уйти. Но в этом взгляде, в его тихом молчании, в самой атмосфере комнаты таилась невидимая сила, которая разрушала все барьеры.

Меган осторожно забралась на постель, ощущая, как ткань пижамных шорт слегка задирается, заставляя её машинально поправить их, а затем и тонкую майку. Лёжа на спине, она сложила руки на животе — словно создавая невидимую преграду между собой и ним, своего рода защитный жест, который мог бы отгородить её от эмоций, что поднимались внутри. Она пыталась дышать ровно, контролировать себя, но тело всё равно выдавало напряжение — в еле заметно сжатых пальцах, в том, как дрогнули ресницы, когда он приблизился.

Адам медленно повернулся на бок, подвинувшись ближе, но не касаясь её. Он просто смотрел. Его взгляд был тяжёлым, слишком внимательным, цепляющимся за каждую деталь. Он не торопился говорить или двигаться, но его присутствие само по себе было слишком осязаемым, слишком живым.

Меган ощущала его взгляд так остро, словно он касался её не глазами, а чем-то более осязаемым, почти физическим. Внутри поднималось странное, давящее чувство — что-то, с чем она не знала, как справиться. Ей казалось, что он смотрит прямо вглубь, минуя все слои защиты, будто видит её не такой, какой она хочет казаться, а такой, какой она на самом деле была. Будто замечает каждую трещину, которую она годами пыталась забетонировать.

— Реджи сказал, что завтра вы отдадите всё с чипа, — голос Меган был ровным, почти безэмоциональным, но её собственное тело выдавало напряжение. Она смотрела в потолок, стараясь сосредоточиться на чем-то стабильном, чем-то неизменном, чего не могло поколебать то, что творилось у неё внутри.

— Абсолютно верно, — без колебаний ответил Адам.

Она медленно перевела взгляд на него.

— Ты отдашь мне всё? — её голос стал тише, но в нём чувствовалась твёрдость.

— Да, Меган. Я отдаю всё и оставляю себе ничего.

Словно что-то оборвалось.

— Спасибо...

Такая простая благодарность, но внутри всё сжалось, как будто невидимая рука сдавила её сердце. Меган всегда считала себя человеком, который умеет просчитывать ходы, видеть последствия, страховать себя на случай любого поворота событий. Будь она на его месте, она бы оставила копии — так было бы правильно, так было бы безопаснее. Но он? Он говорил это так искренне, что ей оставалось лишь верить.

И от этого было ещё больнее.

Больнее было лгать. Больнее было скрывать правду о Колонии. Больнее было таить от него брата. Больнее было не признавать, кем она стала. Точнее, чем она стала.

Она зажмурилась, стиснула зубы, а потом закрыла лицо ладонями, словно пытаясь спрятаться. Она не хотела, чтобы он видел её такой. Не хотела, чтобы понимал, как сильно всё это разрывало её изнутри.

Но когда его тёплая ладонь коснулась её плеча, всё напряжение внутри превратилось в оголённый нерв.

Она не выдержала.

Меган резко перевернулась на бок, будто удар от этих слов был физическим, будто её тело инстинктивно пыталось защититься. Отвернулась, уткнулась лицом в подушку, но не смогла спрятаться от ощущения, что всё внутри выворачивается наизнанку.

Её пальцы дрожали, сжимаясь в кулак на простыне, но другой рукой она всё же закрыла рот, словно это могло удержать её от того, чтобы не выдать себя, не разорваться вслух. В горле стоял ком — вязкий, рвущий, удушающий. Он словно набирал вес с каждой секундой, будто кто-то засунул в неё кулак и медленно сдавливал, не позволяя ни вдохнуть, ни сглотнуть, ни выдавить хоть одно чёртово слово.

Воздух в комнате стал липким, слишком тёплым, слишком удушливым. Её желудок сжался, вывернулся, и на мгновение показалось, что её просто стошнит от переполненности чувствами. От боли, от бессилия, от несправедливости, от того, что она просто не может быть счастлива, как все обычные люди, живущих в абсолютном незнании о том, что происходит в мире на самом деле.

Боль поднималась волнами, накатывала, разъедала изнутри. Хотелось расцарапать кожу, разодрать грудную клетку, открыть её настежь, чтобы это чувство вырвалось наружу, перестало давить. Но оно оставалось внутри, густое, разъедающие, как кислота, сжигая всё на своём пути.

Она прижалась лбом к холодной подушке, закрывая глаза, стискивая зубы до боли в челюсти. Только бы не заплакать. Только бы не дать этому вырваться.

Но тело выдавало её. Вздрогнувший вдох, резкий, почти судорожный, как у человека, который слишком долго пытался задерживать дыхание под водой. Её плечи мелко подрагивали, а пальцы ещё крепче вцепились в простыню.

Какого чёрта она позволила себе так неожиданно сломаться перед ним? Какого чёрта этот человек, из-за которого она чувствовала себя настолько слабой, настолько разрушенной, ещё и гладил её по плечу, пытаясь её успокоить?

От этого было ещё хуже.

— Меган, — его голос прозвучал мягко, с пониманием. Будто он знал и чувствовал всё, что с ней происходит.

Адам молча придвинулся ближе. Его тепло заполняло пространство между ними, окутывая её, как плотная, тяжёлая ткань, от которой не скрыться. Её кожа чувствовала его даже сквозь слои одежды, а дыхание, смешанное с ночным воздухом, обжигало затылок. Он ничего не говорил, просто тянулся, двигаясь неторопливо, уверенно, и когда его горячая ладонь легла на её спину, она невольно вздрогнула.

Он провёл рукой сверху вниз – медленно, выверено, осторожно, будто проверял, не разобьётся ли она от этого движения. Будто знал, что внутри неё есть хрупкий механизм, натянутый до предела, и, если его задеть, он сломается. И он задел.

Что-то в ней треснуло.

Она не плакала. Слёзы были бы слишком простой разрядкой, слишком лёгким выходом, а она не могла позволить себе лёгкости. Но её тело выдавало её сильнее, чем могла бы выдать даже истерика. Вздрогнув, Меган почувствовала, как внутри всё сжимается, как дыхание становится неровным, а каждое его плавное движение вдоль её позвоночника будто отпускало наружу всё, что она так долго запихивала глубже в сознание.

Она вцепилась пальцами в простыню, выискивая в ней хоть какую-то точку опоры. Прикусила язык, чтобы заглушить поднимающееся изнутри, чтобы не выдать себя даже случайным звуком.

Но рядом с ним не нужно было быть сильной. И в этом была её самая большая проблема.

Раньше она знала, что делать. Она бы подползла ближе, свернулась бы у него под рукой, позволила бы ему приласкать себя, послушала бы, как ровно и глубоко он дышит, ощутила бы его тепло и поверила бы в то, что он может защитить её от всего.

И Адам, чёрт возьми, знал это.

— Иди ко мне, — его голос прозвучал низко, спокойно, но в то же время твёрдо, без возможности ослушаться. Как приказ, но не грубый, а почти отцовский, заботливый.

Пальцы крепче сжались у неё на плече, уверенно, но без лишнего давления. Он не торопил её, но и не оставлял выбора.

Меган не двигалась.

Слишком много всего за этот вечер. Слишком много эмоций, слишком много него. Она застыла в собственном теле, зажата в капкане своих противоречий, не в силах ни шагнуть к нему, ни отстраниться.

Он не повторял просьбу, не оставлял времени на раздумья, не давал ей самой сделать этот шаг. Он просто подвинул её ближе. Уверенно, естественно, так, будто это было неизбежно. Будто так и должно быть. Будто не было двух лет разлуки, лжи, боли, разочарований. Будто они никогда не теряли друг друга.

Они устроились в позе ложек, и это было именно то, что ей сейчас было нужно.

Его тело излучало тепло, оно было живым, настоящим, таким родным, что у Меган перехватило дыхание. Её спина ощущала каждый сантиметр его обнажённой кожи, а его руки надёжно обвили её талию, укутывая в кокон, полный защиты и чего-то ещё... чего-то, от чего хотелось закрыть глаза и просто заснуть.

Он был рядом. И это ахуеть как успокаивало...

Как бы сильно ей ни хотелось вернуться на два года назад, как бы ни тянуло переписать тот самый момент, когда правда всплыла наружу, — она не могла. Если бы тогда, в порыве эмоций, она взяла паузу, успокоилась, осталась одна, а потом вернулась и поговорила, возможно, всё было бы иначе. Возможно, они бы не оказались по разные стороны этой пропасти.

Но какое теперь имеет значение это «возможно»?

Рано или поздно Рунн всё равно бы забрал её. Всё равно сделал бы то, что собирался сделать. Это было неизбежно, просто вопрос времени.

— Чем я могу тебе помочь? — вдруг спросил Адам.

В его голосе не было привычной уверенности, грубости или хамоватой насмешки. Только абсолютная готовность. Как будто он был готов продать душу дьяволу, лишь бы она хоть на мгновение почувствовала себя лучше.

— У нас ничего не получится, — голос её был едва слышен, словно она боялась, что, если произнеси эти слова громче, они станут реальностью, от которой уже не отвертеться.

— Почему?

— Потому что я живу в Америке, работаю там. Потому что... я всё ещё держу обиду на тебя за то, что произошло, между нами, — она шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. — Это разбило мне сердце, понимаешь? И я, честно говоря, не знаю, что ты можешь сделать, чтобы собрать его обратно. Я сама не могу.

Она положила ладонь поверх его руки и провела пальцами по коже, словно стирая невидимую пыль.

— Меган... знала бы ты, как мне жаль, что всё вышло именно так. Как сильно я виню себя за это. Я хотел рассказать тебе всё... просто искал подходящий момент.

Она не перебивала. Просто молчала, боясь даже дышать.

— Я хочу попробовать собрать твоё сердце по кускам, — договорил он, почти умоляюще.

— Тебе будет очень сложно найти подход... особенно на расстоянии. И особенно к такому человеку, как я, — её губы дрогнули, но она держалась.

— Дааран, я нашёл к тебе подход даже, когда ты хотела меня убить, — усмехнулся он, в голосе мелькнула тёплая, почти нежная уверенность.

Она перевернулась лицом к нему, потёрла ладонью глаза и посмотрела прямо в его. Как же ему сказать, что её собственный брат никогда не позволит этот союз? Не добровольно.

— Я под контролем Белого дома и работаю исключительно в его интересах, — начала объяснять Меган, стараясь говорить спокойно и рассудительно, но в голосе уже проскальзывала напряжённость. — Если пресса узнает, что мы проводим время вместе, если появятся хоть какие-то намёки на встречу, заголовки будут не просто неприятными. Они будут разрушительными. Не только для меня, но и для тебя. Они начнут копать, искать что-то компрометирующее, поднимать архивы, связывать воедино факты, которые лучше оставить в прошлом. Им не составит труда выяснить, что мы встречались, что жили вместе, а потом — всплывёт всё. Например, тот случай, когда я избила вашего депутата из палаты общин. Ты понимаешь, какой процесс мы запустим одним своим появлением на публике?

Адам молча слушал, но в его взгляде читалось раздражение. Он не был человеком, которого можно запугать угрозами репутации или политическими играми.

— Мне похуй, что они могут найти, — заявил он без малейшего сомнения в голосе. — Все и так знают, что я убийца.

— Ты представляешь, какой заголовок будет первым? — с горькой иронией бросила она, скрестив руки на груди. — «Белый дом и рэкетиры». Думаешь, после такого кто-то продолжит воспринимать администрацию президента всерьёз?

Адам медленно вскинул брови, выражая явное недовольство её словами. В его взгляде мелькнуло что-то, напоминающее раздражение, но он сдержался, не дав эмоциям выйти наружу.

— Я тоже политик, Меган, — произнёс он ровным, чуть приглушённым голосом. — И я прекрасно знаю, как работают СМИ.

Адам медленно выдохнул. Он говорил это не для красного словца и не для того, чтобы впечатлить её – он просто констатировал факт.

— Я служил. Год в британской армии. Не для себя, не для дисциплины, а чтобы завоевать признание избирателей. Я знал, что мне нужно, и получил это. Сменил партию, примкнул к консерваторам. Выстроил нужный образ и держу власть так, чтобы её не отняли. Я умею вести игру, и умею делать это правильно. Знаю, как работает пропаганда, как управлять общественным мнением, как направлять его в нужное русло. Ты думаешь, британское общество отвергнет тебя? – он едва заметно качнул головой. — Нет, Меган. Они приняли тебя. Они, блядь, восхищаются тобой. Ты сама видела, как тебя сравнивают с принцессой Дианой.

В голосе не было издёвки. Только правда. Жёсткая, бескомпромиссная.

— Люди любят тебя, даже не зная всей правды. И даже если бы знали — нашли бы, за что оправдать. Это сила общественного мнения. Я знаю, как его формировать.

Он замолчал, давая ей возможность осознать каждое слово. Меган сглотнула. Он говорил это с такой непоколебимой уверенностью, что спорить было бессмысленно.

— Ну и что, что меня с ней сравнивают? Какой в этом смысл?

— Она была надеждой каждого британца, — твёрдо ответил Адам.

— На что?

— На то, что монархия может быть человечной. Что власть не должна быть холодной, аристократичной и оторванной от народа. Диана ломала устои. Она была ближе к людям, чем любой монарх за всю историю Британии. Люди любили её, потому что она не просто носила корону — она жила среди них, сопереживала им, помогала. Она не была безупречной, но в этом и была её сила.

Меган опустила глаза, переваривая его слова.

— Ты хочешь сказать, что меня любят по той же причине?

— Ты им понятна, — кивнул он. — Ты не наследница старинного рода и не читаешь с листа официальные заявления. Ты знаешь, что значит быть внизу, и знаешь, как подняться наверх.

Она невольно сжала губы, не зная, что сказать.

— Но знаешь, какая разница между тобой и Дианой? — вдруг добавил он.

Меган подняла на него взгляд.

— Какая?

— Она никогда не боялась быть собой и не лгала собственному сердцу.

Меган мысленно признала правоту Адама. Он видел её насквозь. Видел, что она боится быть собой, боится, что люди узнают правду, которая не вдохновляет, а жутко пугает. Боится, что всё, что она строила — рухнет. Это было больно осознавать. Однако, когда он проговорил это вслух, страх неожиданно потерял свою силу. Как грозовые тучи, тяжело нависшие над горизонтом, но вдруг разошедшиеся, открывая небу путь к свету.

Она облизала губы, едва заметно кивнула и закрыла глаза.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он, снова возвращаясь к теме расстояния, их жизни в разных странах, и обязательств своим странам.

— Не думай об этом, — нахмурилась она, глубоко вздохнув. — Не лезь туда, Адам. Ты не знаешь, как работает система американцев, у нас не так, как у вас.

Он внимательно смотрел на неё, прежде чем спокойно, но твёрдо произнёс:

— Я ждал тебя два года...

— Прошу, не надо, — она резко перебила его, пытаясь отстраниться, но он со всей силы прижал её к себе.

— Я не могу без тебя, Меган.

Пауза.

— Как и ты без меня, — добавил он.

Она больше не сопротивлялась. Только глубоко дышала, упираясь ладонями в его грудь, не зная, что делать дальше.

Рунн никогда не одобрит их союз. Это невозможно. Но могла ли она игнорировать то, что чувствовала сейчас? Притворяться, что не слышала его слов, не чувствовала этого тепла, этой уверенности в его руках?

Лёжа с ним, она не хотела близости. Ей не нужен был секс. Она знала, что если позволит этому случиться, то её брат заметит изменения в ней сразу, когда она вернётся в Вашингтон. После ночи с Адамом она будет другой. Не такой, как обычно.

Но даже сейчас, не зная, что делать дальше, не имея ни малейшего плана, не видя выхода, она осознавала одно — ему удалось попросить прощения. И ей удалось простить.

РЕБЯТА😭😭😭
Поставьте пожалуйста звёздочку (голос за главу). Напишите комментарий, как вы после этой главы? Что чувствуете? Верите ли Адаму?