Дар Клинка Дааран

ВНИМАНИЕ!!!
❗️ЭТО ВТОРАЯ КНИГА❗️
Эту главу настоятельно рекомендую читать с осторожностью. В ней присутствуют жестокие рассказы.
!Берегу ваше сердце!

Дааран вспоминала маленькую себя до Колонии. Долго и упорно. Но почти ничего не получалось. Единственное, что она помнила это крик отца, рыдания матери, и её синяки.

Она считала, что вся её семья давно находится в земле.

Она вспомнила странный сон: на острове она держала в руках фотографию. На снимке кто-то точно был, но стоило ей присмотреться, как лицо исчезало, оставляя за собой пустоту. Такие фотографии обычно стоят в рамках на камине в уютных домах, наполненных любовью, где на снимках запечатлены члены семьи. Сон о мужчине, стёртом с семейной фотографии, оказался вещим.

Если он действительно её брат, то она его совсем не помнит. Родители стёрли его из её жизни. О чём шептался отец с матерью и о чём малышка Меган не должна была знать? О старшем брате?

— Нет, это невозможно, — подумала Меган.

Дааран смотрела на него, изо всех сил стараясь сохранить серьёзность, но её пробило. Смех прорвался, громкий, нервный, и становился всё сильнее. Она тряхнула головой, усмехнувшись сквозь этот приступ:

— У меня нет ни братьев, ни сестёр, больной ты ублюдок.

— Типичное общение брата с сестрой, — с кривой улыбкой сказал он, наблюдая за её действиями.

Её взгляд потемнел. Она встала из-за стола, всё ещё держа в руке столовый нож. Не задумываясь, она сбросила со ступней каблуки, чтобы, если понадобится, двигаться быстрее.

— Сядь обратно.

Голос стал твёрдым, приказным, как у надзирателя.

— Ты была маленькой, когда наш отец окончательно слетел с катушек. И кто тебя тогда забрал? Кто спас?

Меган сжала нож сильнее, её лицо напряглось. Она быстро схватила ещё пару ножей со стола и не сводила с него взгляда, когда он медленно поднялся.

— Я повторяю: у меня нет брата!

Она метнула нож. Мужчина едва увернулся, быстро отклонившись. Меган тут же приготовилась бросить второй. Она не планировала причинить ему серьёзный вред, но паника накатывала, и мозг требовал действовать, потому что каждый встречный не заявляет, что он твой брат.

— Прекрати, — его голос стал ещё жёстче. Он стоял неподвижно, ожидая, когда она сделает следующий шаг. — Если бы не я, ты бы сейчас здесь не стояла и не кидала в меня ножи. Я взял тебя под своё крыло.

— Этого не может быть! — выкрикнула она, метнув ещё один нож. Мужчина снова уклонился с пугающей скоростью. Она видела, что он предугадывает её действия, и это только сильнее разжигало её негодование.

— Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Как ты можешь быть моим братом, если я тебя никогда не видела? Даже намёка на мальчика в моём доме не было! — она снова замахнулась ножом, её рука дрожала. — Говори!

— Ты много времени провела дома? Что ты там вообще могла запомнить в четыре года? — спокойно продолжил он, пристально глядя на неё. — Ты не помнишь меня, потому что в шестнадцать лет отец с матерью выгнали меня из дому. Тебя тогда не существовало.

— Выгнали?

— Сядь обратно, — сказал он жёстче.

Меган выпустила нож на пол. Металл глухо звякнул об дерево. Она глубоко дышала, развернувшись к нему спиной.

— Я не верю тебе. Мой брат не издевался бы надо мной.

Её глаза наполнились слезами, но она прикусила язык, не позволяя им скатиться по щекам, после чего пошла по комнате, сложив руки на груди, пытаясь отвлечься и будто защитить себя от его слов.

— Меган... — его голос стал холоднее, настойчивее. — Как ты думаешь, почему в детстве в твоей камере была кровать, а не матрас на полу, как у всех остальных? Почему тебя хвалили за твои старания? Почему я подарил тебе клинок? Почему тебе не сделали операцию несколько лет назад?

Она остановилась, не поворачиваясь, но его слова заставили её задуматься.

— Ты правда думала, что настолько умная, чтобы обмануть всех? — продолжал он, не давая ей передышки. — Нет, это был мой приказ. Все привилегии, которые у тебя были, — благодаря мне. А сейчас ты позоришь меня. Ты занимаешься не тем, что тебе предназначено с самого детства. Ты забыла, чему я тебя учил, когда ты впервые оказалась у меня!

Меган резко обернулась к нему.

— Мне сделать поклон и поблагодарить за это? — бросила она, изящно присев в глубоком реверансе, наполненном сарказмом. — У тебя нет права решать, что мне предназначено, если ты мой брат. Ты издевался надо мной! Хрен с два я в это поверю.

Её взгляд метался по комнате, будто она искала спасения.

— Ховард! — крикнула она громко. — Отвези меня обратно в Колонию!

В комнату вошёл помощник, но не с пустыми руками, а с папкой. Он молча передал документы высокому, подкачанному брюнету, который называл себя братом Меган, а тот, в свою очередь, протянул папку ей.

— Ознакомься, — твёрдо сказал он. — В Колонию в качестве ученика ты больше не вернёшься.

— Да? И почему же?

— Ты теперь со мной.

Меган взяла папку, но даже не открыла её. Её взгляд оставался холодным и отстранённым. Она положила документы на стол, будто это была простая бесполезная бумага.

— Что это? — спросила она, скрестив руки на груди.

— Здесь я решаю!

— Я не нужна тебе, это глупо...

— До этой встречи ты с преподавателем обсуждала другое, — он начинал закипать, его спокойствие таяло. — Ты начала понимать пользу, которую приносит Колония!

— Да, начала. Но сейчас ты хочешь поработить меня.

— У тебя такой же характер, как и у меня. Ты моя сестра, Меган. То, что течёт в моей крови, есть и у тебя.

Ей казалось, что они говорят совсем о разных вещах. Он говорил на английском, с привычным американским акцентом, однако она совершенно не понимала этого человека.

— Раз у меня такой же характер, то ты знаешь, что ничего не выйдет.

— Ты мне веришь?

— Нет.

— Открой папку, посмотри. Там все записи о тебе и о наших родителях. Даже их документы.

— Документы можно подделать. Таким, как вы, это не составило бы никакого труда, — серьёзно ответила она, даже не пытаясь протянуть руку к папке. Её взгляд был направлен прямо на него, полный недоверия, но в то же время уважения. — Пошутили и хватит, Ты.

— Рунн, — спокойно поправил он. — Полное имя Танеррунн.

— И сократил ты, потому что сложно произносить?

— Да.

— Ужасное имя, — прошептала она, словно обращаясь сама к себе. — Моя мать не могла назвать так своего сына.

Она презрительно говорила это, потому что не могла принять правду. Не могла поверить, даже если в её голове начал складываться некий пазл.

— Любая, ненавидящая своего ребёнка мать, могла бы назвать его уродливым именем. Им просто оказался я.

Интерес сжирал её изнутри. Она буквально хотела знать всё. Почему его выгнали, почему мать его ненавидела, почему он так долго скрывал свою связь. Если они действительно брат и сестра.

— Тебе когда-нибудь было интересно, где наша мать? Кем был отец? И почему они не знакомили тебя со мной? — его голос стал твёрже. — Они не пускали меня даже близко к дому. Я вижу по твоему лицу, что эти вопросы для тебя, как зуд после ожога. Ты хочешь знать всё.

Меган молчала, её взгляд переместился на папку, в то время как его слова впивались в неё, оставляя болезненные царапины.

Как он говорил о её матери... Это звучало так, будто всё, что он говорит, правда. Она не могла поверить, что родители могли выгнать сына и жить дальше, будто ничего не произошло. Ещё хуже — то, что они намеренно не позволяли им видеться. Меган медленно перевела взгляд с папки на него.

— Да что ты можешь знать о маме? — выплюнула она, не скрывая обиды.

— Наша мать была способна на многое, — его взгляд не дрогнул, он будто хотел испытать её реакцию. — Сейчас она находится в тюрьме максимально строгого режима ADX Florence, в Колорадо. Это место называют «горным Алькатрасом». Эта тюрьма предназначена для тех, кого в США больше не считают людьми, в полном смысле этого выражения.

Её глаза широко раскрылись от удивления.

— Почему ты её не достал? — она пыталась сохранять ровный голос, но в нём звучала неподдельная растерянность.

— Ты вообще в своём уме, Дааран?

Несмотря на всю неприязнь и недоверие, она всё же ловила себя на мысли, что хочет его слушать. В его голосе что-то изменилось — он звучал иначе, теплее, почти по-доброму, и правда с оттенком братской заботы. Это был уже не тот жестокий надзиратель, которого она привыкла видеть.

— Я не буду её вытаскивать. Она не семья нам. Мы с тобой семья, — он показал пальцем на себя и на Меган.

— Почему?

— Таким как она — место в тюрьмах или психиатрических лечебницах, а не среди людей. Её посадили на пожизненное, без права на досрочное освобождение. А лучше бы вообще казнили.

— А ты прям святой, — нервно засмеялась Меган и села за стол, взявшись за голову руками. — Если мы семья, то ты должен вытащить её.

— Нет.

— Но почему?

— Она больна и не должна находиться в социуме. Хильда всегда была с приветом, помыкала мужу, никогда не могла защитить себя от него. О себе я вообще молчу. После того, как я забрал тебя, всё стало ещё хуже. Дома у неё не было, вещей тоже. Я забрал всё, ведь надеялся на её скорейшую кончину за всё, что она позволяла делать своему мужу со мной и с тобой. Но эта тварь хоть и была больна, ум имела уникальный. Она пошла работать в грёбаный центр помощи одиноким беременным женщинам, где сама и жила. Проработала там около пяти лет, а потом убила двух молодых сестёр и ещё женщину около сорока лет. Одна из них была на девятом месяце беременности, а две остальные на пятом и седьмом. Хильда привязала женщин к колоннам и пробила их черепы топором. Потом Хильда достала у каждой ребёнка и отрубила им головы, словно скотине, — спокойно поделился он, выдержав паузу. — Ну что? Как тебе узнать, что то, кем ты есть — это просто генетический код. ДНК не врёт. И ты дочь сумасшедшей убийцы. От чего тебе не сбежать, как бы сильно ты не хотела. Каждый раз в порывах твоей злости я был рядом и сдерживал тебя. Это был я! Никто другой! Ты была бы сейчас Хильдой, не займись я тобой.

Меган сидела, не двигаясь, словно её тело отказалось подчиняться. Сердце гулко стучало, и каждый удар отдавался в висках болезненным ощущением. В её голове звучали слова, которые она только что услышала, снова и снова, как заезженная пластинка. Её мать. Такая убийца.

Она пыталась дышать, но воздух казался густым, как вода в болоте. Руки непроизвольно сжались в кулаки, а ногти впивались в кожу, чего она даже не заметила. Её разум метался между неверием и ужасом, отказываясь принимать то, что она только что узнала.

— Это не может быть правдой. Это какая-то ошибка. Нет, это... это просто невозможно, — пронеслось в голове.

Её взгляд был прикован к полу, но она не видела ничего, кроме мрака внутри себя. На смену шоку пришла волна гнева. Не просто злость, а кипящая, едкая ярость, которая захватывала её целиком и полностью. Меган хотела кричать, но горло сдавило так сильно, что не смогла выдавить ни звука.

И вдруг вместо гнева её накрыла пустота. Это было хуже всего. Гнев давал энергию, но пустота лишала её даже этого. Она почувствовала себя чужой в своей собственной истории. Её мать была её опорой...

— Это не я. Это не определяет меня. Я не она, — думала Дааран.

Меган выдохнула, подняв ладони перед собой, демонстрируя руки, которые дрожали.

— Мы не далеко ушли от мамочки, — произнесла она, пытаясь удержать голос ровным, но с каждой секундой её тон становился всё жёстче. — Знаешь, сколько тут крови? Думаю, больше, чем у неё.

Глаза Меган устремились прямо на Рунна.

— Прежде чем судить кого-то, взгляни под нос. Особенно на свои руки, — она медленно опустила ладони. — Если это правда, то, что ты мне рассказал, то мы дети своей матери.

Эти слова прозвучали как приговор, и в комнате повисла гробовая тишина.

Меган знала, что её агрессия — это проблема. Большая проблема. Но теперь она поняла, откуда это. Её всегда беспокоило, почему она такая, почему её злость часто граничила с потерей контроля. И теперь она знала. Это не просто характер, а сраное наследие.

Она была такой же, как их мать Хильда. Только Меган держала себя в рамках, загоняла свои эмоции в железные оковы, чтобы не позволить себе стать подобным монстром. Но теперь её страх усилился. Она начала задумываться: а если всё-таки это неизбежно? Если её ждёт, то же, что и Хильду?

Рунн сузил глаза, его голос зазвучал громче и злее, как удар кнута.

— Я работаю на благо! Как ты смеешь нас сравнивать с этой шизофреничкой? — походя ближе кричал он. — Она делала это ради удовольствия. Ты хоть понимаешь? Она наслаждалась этим! Она слушала, как топор ударяется о кости, и представляла, что это лебединое озеро. Она любила запах плоти!

Его взгляд буквально сверлил Меган, но она не отвела глаз. Она сидела, как каменная статуя, даже когда хотелось отодвинуться от него, и продолжала смотреть ему прямо в глаза, заставляя себя не выдавать страха.

— Поэтому не смей мне говорить, что я не лучше неё.

— Я сказала мы, Рунн. Мы — это не значит ты один, — не громко прояснила она, чувствуя надобность в понижении градуса напряжения в комнате.

— Мы с тобой — не она!

— Я когда убивала — тоже чувствовала удовольствие. Наверное, не так сильно, как мама, но... — осеклась она, не понимая зачем вообще говорит это. Меган встала из-за стола и отошла к окнам, обняв себя руками. — Я не буду ни в чём учавствовать.

— Я тебя забрал, чтобы ты работала со мной. Не на меня, а со мной.

— Я не поверю, что ты мой брат, пока мы не сделаем ДНК тест, — гордо проговорила она.

Рунн слегка улыбнулся, как кот. Ему было забавно наблюдать за девушкой. Мужчина махнул рукой Ховарду, чтобы тот пригласил врача со всем необходимым.

— Я знал, что ты так скажешь.

— Ты делал со мной жестокие вещи, а теперь, после того как сказал, что мы семья, думаешь, я прощу тебя? — её лицо озарила лёгкая, но холодная улыбка. Она покачала головой. — Нет.

— Я оберегал тебя, — спокойно ответил он, но его тон оставался невозмутимым. — Ты хочешь обратно вернуться туда? Это лучше, чем заниматься со мной семейным бизнесом?

Семейным бизнесом? Он говорил серьёзно, как будто полностью верил в свои слова. Меган почувствовала, как её злость снова закипает. Он действительно считал, что «оберегал», хотя её воспоминания кричали об обратном.

— Почему тогда, когда меня били, красили, стригли волосы, ломали пальцы и вырывали зубы, ты не оберегал меня? — её голос стал громче, более острым. — Ты сам давал эти приказы. Меня раздевали, позорили, насиловали, показывали мужчинам. И ко всему прочему... ты продал меня.

Меган взяла салфетку и вытерла слёзы, выступившие на глазах. Её лицо оставалось спокойным, почти безразличным, но две слезинки, медленно скатившиеся по щекам, выдали то, что она чувствовала.

— Так нужно было, — его слова прозвучали как ледяной укол. — Я растил из тебя сильного человека и сдерживал твоего внутреннего монстра, как мог. Дрессировал его, чтобы ты в конце концов не стала Хильдой.

Меган опустила голову, а лицо исказилось. Его слова звучали так невозмутимо, так буднично, будто он описывал нечто совершенно нормальное.

— И продал я тебя хорошему человеку. Ты любила его.

— Он мёртв, — хладнокровно ответила Меган, с едва заметным вздохом. — Наверное, я его действительно сильно любила.

Она заметила, как Рунн хотел, что-то ответить, но в комнату вошли врачи и он осёкся.

— Что ты хочешь, чтобы я делала? — спросила она с холодным тоном, переводя взгляд на брата. — Я не буду убивать никого.

— Я хочу, чтобы ты вела себя нормально, а не как истеричка, — его ответ был коротким, но резким.

Меган вдруг вспомнила, как однажды насолила Эндрю, рассказав мистеру Хейсу о её сексе с его правой рукой. Ситуация была пугающе похожей. Её лицо озарило лёгкое дежавю. Решив разрядить обстановку и сместить напор Рунна на кого-то ещё, она посмотрела на Ховарда.

— Ховард меня хочет, — бросила она бесстрастно, наслаждаясь тем, как его лицо резко изменилось. — Он даже приревновал меня к Айресу после поцелуя.

Врачи жестом попросили её сесть в кресло, и Меган без сопротивления подчинилась. Пока они готовили анализы, она заметила, как напрягся Ховард и как дернулся взгляд Рунна.

— Сэр, — начал тот, подняв руки в жесте капитуляции. — Лучше со мной, чем с Айресом. Не сочти за грубость.

Меган невольно усмехнулась, понимая, что он пытается съехать на шутку.

— Заткнись, — резко бросил Рунн, его голос был пропитан раздражением. — Если я узнаю...

— Я не трогал её, — серьёзно ответил Ховард, всё ещё пытаясь отстоять свою позицию. — Я не отрицаю, что твоя сестра весьма привлекательна, но у меня и в мыслях не было. А вот у неё, кажется, было. Расскажи ему про бассейн, Меган.

Её взгляд стал острым, она прикусила губу, переводя глаза с Ховарда на Рунна.

— Бассейн?

— Угу, — промычала она.

— Что там было?

— Я плавала перед ним голая, — ответила она равнодушным тоном, прикрыв глаза, пока игла скользила в вену.

— Было не так, Сэр, — твердо сказал Ховард. — Я застал её во время тренировки — в бассейне. Она пропускала занятие. Потом она начала раздеваться и просить меня поплавать с ней, в чем я отказал. На камерах всё зафиксировано.

— Так, хватит! — хлопнув в ладоши, гаркнул Рунн. — Слышать больше ничего подобного не хочу. Я запрещаю вам контактировать так, как обоим хочется. Этого не-бу-дет.

Меган закатила глаза и зажмурилась, когда врач вынул иглу из её вены. Пока лекарь подошёл к Рунну, чтобы взять у него кровь, Меган повернула на него голову и, сложив руки на коленях, спокойно задала вопрос:

— Расскажи мне, почему родители выгнали тебя и как ты стал лидером Колонии?

— Ты хочешь послушать об этом именно сейчас?

— Да, — неуверенно ответила она, и кивнула как-то даже по-детски.

— Я расскажу тебе позже.

— Я хочу знать весь твой путь.

— Не при медиках.

— Пожалуйста, — искренне попросила она.

Рунн сделал тяжёлый вздох, его взгляд стал отстранённым. Она видела, что ему совсем не хотелось говорить об этом, но он, очевидно, понимал, что подобные вопросы будут задаваться снова и снова, если он и сейчас увернется.

— Отец много раз говорил, что ненавидит меня. Я старался изо всех сил делать всё, что он хотел. Борьба, плаванье, шахматы, книги, учёба... Я всегда держал планку лучшего, потому что, если хоть на мгновение её опускал, он наказывал меня. Ему всегда было мало. Я безумно хотел, чтобы отец любил меня, и единственный момент, когда я ощущал хоть что-то похожее на любовь, был, когда он не бил меня и не унижал.

Его взгляд остановился на враче, который вытаскивал иглу из его руки, и он на мгновение замолчал, после чего продолжил:

— Они хотели дочь. Сам факт того, что их первым ребёнком оказался сын, был для них катастрофой и позором. Мать постоянно повторяла, что я проклял их семью своим рождением. Этим она поддерживала отца в его ненависти, и даже если иногда сомневалась, никогда не останавливала его.

Меган сидела неподвижно, только её пальцы нервно перебирали край рукава.

— Я часто стоял на гречке, — продолжал он, не поднимая глаз. — Отец часто бил меня головой об стену или стол, и мать не пыталась его останавливать. Они постоянно угрожали, что отправят меня в детский дом, потому что не хотели видеть сына в своём.

Меган отвела взгляд, её губы чуть дрогнули.

— Почему они выгнали тебя? — спросила она почти шёпотом, ковыряя ногти.

Рунн усмехнулся, но в его лице не было веселья.

— Однажды я услышал, как отец говорил о зачатии ещё одного ребёнка. Я был подростком. Вспылил, заплакал, закричал. Я боялся, что меня заменят. Знал, что останусь совсем один.

— И что ты сделал?

— Напал на собственную мать, — с сожалением ответил мужчина. — Тогда он взял меня за шкирку, вытащил из дома и хлопнул дверью перед моим лицом даже не дав собрать вещи. Думаю, он и раньше хотел это сделать. Момента удобного не было просто.

— Господи... — прошептала Меган, потерев глаза.

— Мне ничего не оставалось, кроме как пойти в армию. Я хотел стать сильнее, чем он. Хотел получить власть, которая сделала бы меня выше него. Я поднимался по карьерной лестнице, пока не стал генералом армии США.

Меган слушала, не отрываясь.

— Вскоре меня пригласил президент. Я был слишком молод, чтобы быть на таком уровне, но оказалось, что мои идеи были сильнее. Я разработал стратегию создания элитных бойцов, более сильных и подготовленных, чем агенты Центрального Разведывательного Управления. В моём уме была формула победы, и правительство поддержало меня. Случай на миллиард.

Он сделал паузу, перевёл дух.

— Я оставил должность в армии ради новой миссии. Правительство выделило мне ресурсы, спонсоров и помощников. Большинство из тех, кто тогда поддерживал меня, сейчас мертвы. Я хотел, чтобы о Колонии знало как можно меньше. К двадцати четырём годам я получил неограниченную власть. Тогда же я узнал о твоём рождении. Я приезжал, пытался поговорить с ними, хотел увидеть тебя, хотя бы раз подержать на руках. Я думал, что заберу тебя из того адского дома, как только появится возможность, чтобы избавить тебя от моего детства. Я хотел защитить тебя от всего родительского зла, которое знал сам, потому считал тебя и считаю единственной своей семьёй. Мои методы были жестокими, но они сделали тебя лучшей. Я хотел, чтобы однажды ты стояла рядом со мной, чтобы мы управляли этим миром вместе. Рунн и Меган Дааран. Брат и сестра на вершине мира, творящие историю.

— Ты хотел, чтобы я выросла в условиях подобным армии и прошла то, что прошёл ты...

— Да, — честно признался он. — Иначе ты бы и близко не стояла рядом со мной. Выросла бы избалованной девчонкой под крылом брата, вертела бы носом и выбирала какой оттенок розового подходил бы твоему псу лучше для прогулок.

Меган сглотнула скопившиеся слюни во рту и набралась спелости спросить:

— А что насчёт отца? Он не был алкоголиком и зависимым от казино? — она вернулась за стол, принявшись есть через силу, чтобы хоть немного отвлечься.

— Нет, чего же, был. Ещё как был! И действительно проиграл тебя, дом и всё остальное.

— Но? — прищурилась она.

Мужчина молчал. И широко улыбался.

— Но не без твоей помощи, — прошептала она, осознав. — Ты его подсадил на алкоголь с казино?

— У меня были люди, которые стабильно подливали ему вещества, что вызывали зависимость от алкоголя. Он начинал ходить выпивать, сливать оставшиеся деньги на казино, покер, кокаин. Он долго сидел, пока не проиграл тебя нужным людям.

— А что ты сделал после того, как меня забрали? — с ужасом в глазах спросила она.

— Застрелил его в голову у него же в гостиной, где я чаще всего получал наказание.

— Он меня тоже ставил на гречку там, — тихо вспомнила Меган и закрыла ладонью рот.

— Я был последним, кого он увидел перед смертью. Он видел, что убил его я. Его проклятый сын.

Меган было сложно понять, что именно чувствовал Рунн в тот момент, когда он выстрелил в голову отцу. Удовлетворение? Злость? Или ощущение справедливости?

Сын казнил собственного отца. Для неё это было жутко, но она не могла осуждать его.

Её разум блуждал среди воспоминаний, которые казались размытыми, но всё же цеплялись за детали. Всё, что он рассказал, могла подтвердить только их мать, однако что-то внутри Меган заставляло верить ему.

Она вспомнила, как отец однажды бил маму, когда та сидела на диване. Этот момент врезался в её память не картинкой, а звуком. Громкий крик, его грубый голос, глухие удары. Она не могла вспомнить точные детали, лица или действия, но эмоции, которые она тогда испытала, остались с ней навсегда. Она также помнила, как сама попадала под его гнев. Удары руками по спине или по заднице, крики, раздававшиеся эхом по всему дому. Эти обрывки прошлого с легкостью накладывались на слова Рунна.

Будь она на его месте, поступила бы ровно так же.

Отомстила бы.

Вдруг к Меган снизошла странная мысль. Да, рассказы о собственной матери шокировали, однако та женщина оставалась мамой.

— Хочу увидеть свою маму, — негромко произнесла она.

— Она под таблетками, поэтому не думаю, что у тебя получится пообщаться. И лучше вообще, чтобы она не знала о тебе никаких новостей.

— Может когда-то... — померкла она. — Я совсем не помню её лица.

— Покажу тебе её фотографию, чтобы освежить память. Этого будет достаточно.

У Меган в голове бурлила смесь вопросов, которые не давали покоя, однако она сдерживалась. Теперь она чувствовала, что не одинока. У неё есть брат, мать, а значит... семья. Наличие старшего брата всё меняло, ведь теперь ей было на кого положиться. Она не сможет ему вдоволь перечить, не сможет ругаться или сильно спорить, тем более что статус лидера Колонии никуда не делся и не денется.

— Я не понимаю, что будет дальше. Что я буду делать?

— Во-первых я скоро всё расскажу, а во-вторых, ты ведешь себя так будто поверила, что мы родные. Зачем тогда тест? До результата анализов ещё двадцать три часа, — улыбнулся мужчина, мысленно думая о том, что женская логика ему до конца жизни остается неразгаданной головоломкой.

— Раз ты согласился на него, и мы сдали кровь, то вряд ли там будет, что-то, что расстроит тебя. Так что... считай я немного поверила, но окончательно приму факт наличия брата лишь когда увижу заключение врача.

Меган лгала себе. Подсознательно она уже прекрасно знала, что он её родной брат. Это трудно было объяснить, но ей словно что-то внутри подсказывало, что этот человек не лжёт. Да и зачем лукавить? Что он имеет с того, что назвался её братом? Ровно ничего.

— Сейчас мы летим в Вашингтон, — ни с того ни с сего заявил мужчина. — По пути тебе покрасят волосы в родной цвет.

— Зачем так далеко? — искренне удивилась она, но потом мысленно отругала себя за вопрос. Она же по идее не знает, что они в Индонезии. И лучше всего, чтобы так и оставалось, на благо другим.

— А ты будто знаешь где мы, — прищурился он.

— Я? Не знаю.

Меган первой направилась на выход, оставляя за собой тонкий след спокойствия, которое казалось неестественным в этой обстановке. Её взгляд был сосредоточенным, но где-то в глубине мелькало нечто новое — понимание. Она выдохнула, пытаясь освободиться от напряжения, которое не отпускало её с момента встречи. Мысль о том, какую угрозу могут представлять бумаги, записи и прочие материалы, которые Англичанин хранил у себя дома, вспыхнула в голове, но она тут же отогнала её.

— Этот дом сожгли бы до основания, — подумала она. — А что, если уже...

Охрана провела их через массивные двери обратно на улицу. На мгновение её окружил свежий воздух, перемешанный с едва уловимым запахом моря. Она сделала глубокий вдох, позволяя прохладе заполнить лёгкие, и медленно выдохнула. Её взгляд скользнул по окружающему пейзажу, а сердце забилось ровнее. Несмотря на то, что никто не давал ей настоящей свободы, в этот момент она почувствовала себя на удивление таковой.

Теперь она знала, кто лидер Колонии и понимала, почему он наблюдал за ней с детства, почему его методы были такими жестокими. Эти ответы, наконец, сняли с неё тяжесть, которая долгое время давила ей на плечи. Осознание, что за всем этим стоял её старший брат, каким бы сложным человеком он ни был, принесло странное облегчение. Это не было прощением, но это было пониманием.

Она села в машину, её движения были спокойными и уверенными, словно она приняла свою новую роль в этой странной игре. Когда Рунн, получив звонок, пересел в другую машину, Ховард занял место рядом с ней и девушка мельком взглянула на него, а уголки её губ едва заметно изогнулись. Она повернулась к окну, скрывая улыбку, которая казалась неподходящей в этот момент, но та всё же её не покидала.

— Какое забавное совпадение, что мы остались вдвоём в этой машине, — начала она.

— Предпочитаешь ехать в багажнике, лишь бы не со мной рядом?

Когда Меган смотрела на лицо Ховарда, перед её глазами всплывали воспоминания о том, что произошло в их последнюю встречу в камере. Каждая деталь, каждый взгляд, каждое движение — всё врезалось в память, словно ожог. Она знала, за что он так поступил. Знала, почему он взорвался, почему позволил себе настолько жестокий порыв.

Со временем она начала понимать мотив его действий. Он не просто разозлился — он приревновал её. Поцелуй с Айресом стал для него той искрой, которая вспыхнула в бурю. Это была не только ревность, но и желание показать ей, кто здесь главный, наказать её так, чтобы подобное никогда не повторилось. Теперь Меган видела в этом нечто большее. Ему было не всё равно.

Эта мысль больше не вызывала в ней боли, потому что теперь это было оружием. Она знала, что сможет использовать его привязанность к ней. Манипулировать, играть с его эмоциями, давить на него в нужные моменты. Отныне она могла сама ломать — не физически, а умело управляя его желаниями. В какой-то извращённой форме эта игра даже привлекала её.

Игра «накажи-убеги» стала чем-то вроде вызова, который она принимала с холодной улыбкой. Теперь, когда её статус был выше его, она видела в этом новые возможности.

Рунн категорически против их связи, но Ховард... Ховард жаждал её. Так сильно, что готов был идти на крайности, ломая всё, что попадалось ему под руку, лишь бы удержать её внимание. А она? Она теперь свободная женщина, сестра могущественного лидера, которой уже нечего бояться. Она могла провоцировать его, играть с ним, вызывать его злость столько, сколько сама пожелает, и, возможно, в этом была её новая сила. Она понимала, что больше не жертва, не пешка в чужой игре, а королева, которая сама расставляет фигуры. И Ховард, со своей ревностью и одержимостью, был лишь одной из них.

— Ты хочешь меня и скрываешь это от моего брата, — прямолинейно завила она.

— Не правда.

— Как долго ты можешь терпеть?

Не отрывая от мужчины глаз, Меган медленно начала подтягивать край платья наверх, наблюдая за его реакцией и тем, куда он смотрел. Она провокационно раздвинула ноги, приоткрыв слегка рот. Туда-то он и смотрел...

— А говоришь, что не правда...

Мужчина не терял на лице маску спокойствия. Он отвернул голову к своему окну, проклиная всё на свете за то, что она была сестрой его начальника.

— Не правда, — прочистив горло ответил он.

Меган молча потянула подол платья вверх, неспешно и почти лениво, доведя его до талии. Её движения были нарочито спокойными, как будто она намеренно растягивала этот момент. Взгляд её оставался направленным вперёд — равнодушный, даже слегка отстранённый, но в этой безмятежности читалась скрытая дерзость. Не меняя выражения лица, она легко закинула ногу на его колено, устроившись так, словно это было самым естественным в мире жестом.

Ховард не двигался, но напряжение, едва уловимое в его позе, выдало больше, чем могли бы сказать слова. Его пальцы дрогнули, едва заметно, однако он сохранил внешнюю невозмутимость.

Она сидела так, будто всё происходящее было совершенно естественным. Платье, задравшееся до бедра, обнажало гладкую линию кожи, и этот почти невинный жест, лишённый какой-либо спешки, тянул нить страсти между ними.

— Это будет наш секрет, — замурлыкала она.

— Сейчас ты делаешь это на зло, не больше. Мы оба помним как тебя вырвало при «попытке» отсосать мне.

— Ты наказывал меня. Положение сейчас абсолютно иное, Ховард.

Мужчина молча повернул голову к ней, его взгляд задержался на её руках, опускающих платье после сказанного. Это движение было одновременно медленным и продуманным, как будто она хотела, чтобы он обратил внимание. Меган знала, что с каждым её жестом находиться рядом с ней становилось для него всё труднее. Едва заметное движение, свидетельствующее о том, что он пытался усесться удобнее, заставило её внутренне улыбнуться. Это польстило ей.

— Меган, прекрати это, — его голос прозвучал низко.

— Ты бы наказал меня снова? — её голос был тихим, почти невесомым, но в нём читался вызов. Она перевела взгляд на его руки, изучая их так, будто представляла, как они обхватывают её горло. Эти фантазии были далеки от здоровых, но в этом было что-то захватывающее.

— Да. И не один раз.

Она слегка наклонилась к нему, её губы едва заметно дрогнули, и она произнесла:

— Тогда, возможно, я не остановлюсь.

Его дыхание стало неровным. Он почувствовал, как её слова пробираются к нему, как она умело провоцирует его на грани допустимого.

— Не нужно меня сейчас провоцировать, — произнёс он с нажимом.

— Иначе что?

— Можешь спокойно ехать?

Меган медленно закрыла глаза, сделала глубокий вдох и отодвинулась, окончательно поправляя подол своего платья. Она не ответила. Её молчание было красноречивее любых слов, а легкая, почти невинная улыбка, появившаяся на её губах, вызвала едва заметную победную улыбку у Ховарда. Он думал, что одержал верх, но для Меган эта игра только началась.

♡ ♡ ♡

Дааран проснулась, чувствуя, как что-то мягкое и тёплое укрывает её тело. Она приоткрыла глаза и поняла, что находится в салоне самолёта, лежа на уютном диване рядом с Рунном. Его рука мягко скользила по её голове, будто пытаясь успокоить или утешить даже во сне. На неё был накинут молочный вязаный плед, а под шеей лежала идеально накрахмаленная подушка.

Она посмотрела на мужчину, и внутри мелькнул вопрос, который она никогда не решилась бы озвучить. Вспоминает ли он, как она лежала на холодном полу камеры, как её избивали и лишали сна прямо у него на глазах? Вспоминает ли он её детское лицо, залитое кровью? Меган тихо вздохнула и медленно поднялась с дивана, отбрасывая плед.

— Кто эти люди? — спросила она ровным, спокойным голосом, её взгляд скользнул по группе незнакомцев в салоне. Она едва успела договорить, как к ней подошли люди с ножницами и начали разрезать платье. — Эй, зачем? — воскликнула она, глядя на растерзанные куски ткани, которые бросили в мусорное ведро.

— Ты не должна появляться на людях в одном и том же более двух раз, — равнодушно объяснил Рунн, даже не взглянув на неё.

— А резать зачем было?

— Снимать платье дольше.

Меган стояла в одном белье посреди салона, ощущая на себе десятки взглядов, которые чуть ли не буквально прожигали её насквозь. Её заставили сесть в кресло, и тут же над её головой мелькнули кисти и краски. Рабочие начали окрашивать её волосы.

— Обязательно было раздевать? — надувшись, пробурчала она и обняла себя руками, пытаясь скрыться от посторонних глаз.

— У всех есть тело, Меган, — ответил Рунн сухо, даже не взглянув на неё.

— Но не перед тобой...

— Тебе холодно? — спросил он, заметив, как она поёжилась.

Она лишь кивнула, взглянув на кондиционер, который буквально моросил холодом над её головой. По жесту Ховарда климат в салоне изменился, и тёплый поток воздуха окутал её плечи.

— Меган, ты меня не интересуешь, — продолжил Рунн, возвращаясь к их разговору о наготе. — Я не чувствую к тебе ничего из того, что чувствуют мужчины.

Его слова прозвучали с таким ледяным спокойствием, что Меган даже не нашлось, что ответить. Она молча смотрела на него, пытаясь разгадать, то ли он лгал, то ли действительно был абсолютно равнодушен. Он будто знал, что подобный разговор, рано или поздно, состоялся бы.

Меган на мгновение ушла в свои мысли, размышляя о его словах и о том, как странно сейчас выглядела её жизнь. Но её отвлекло движение — Рунн поднялся с дивана, явно намереваясь покинуть её компанию.

— Не уходи, подожди, — торопливо произнесла она.

На его лице появилась лёгкая, едва заметная улыбка, словно он предвидел, что она его остановит.

— Давай поговорим, — продолжила она, откинувшись на спинку кресла. — У меня есть ещё братья или сестры?

Её вопрос прозвучал искренне, почти наивно. Если он и правда её брат, то, выходит, он сейчас ближе к ней, чем кто-либо другой.

— У тебя есть жена? Где твой дом? У тебя есть дети? — не сдерживаясь, продолжала она. Слова вырывались сами собой.

Рунн сел обратно, медленно сложил ногу на ногу и посмотрел на неё с лёгким интересом.

— Дорогая, нам всем нужно научиться любить вопросы, — произнёс он с загадочной интонацией, словно эта фраза должна была заставить её задуматься и успокоиться. Она притихла, но ненадолго.

— Хорошо, но... я хочу узнать тебя. Вчера я и представить не могла, что у меня может быть семья.

— Ты узнаешь больше, когда придёт время, — сказал он наконец. — Сейчас могу ответить только на несколько вопросов: нет, я не женат и в ближайшее время точно не планирую. Детей тоже нет.

Меган кивнула, но в её голове уже вертелись новые мысли.

— А сколько тебе лет?

— Сорок шесть, — ответил он с едва заметным высокомерием в голосе.

Меган задумалась, невольно отметив про себя, что, возможно, пора бы уже заводить семью в таком возрасте. Но тут же она вспомнила, кто перед ней. Этот человек никогда не будет примерным мужем или заботливым отцом. Если бы у него были дети, он бы отправил их в Колонию? Обращался бы с ними так же, как обращался с ней? Или, что ещё хуже, как его отец обращался с ним?

— А ты любил когда-то?

— А ты? — спросил он, не желая отвечать на подобный вопрос.

— Возможно, — сглупила Меган.

Он наверняка знал об Англичанине. Колония всегда держала её под пристальным наблюдением, и ничего не оставалось скрытым. Особенно роман с английским бизнесменом, которого она обязана была приложить пулей в Индии.

Рунн медленно наклонил голову, будто размышляя, и наконец задал вопрос:

— Ты об Адаме?

Меган инстинктивно отвела взгляд, когда он заговорил. Он смотрел на неё так, как умел только он, изучая, анализируя, словно сканируя каждую её эмоцию. Этот взгляд был холодным и проникающим, и она почувствовала себя обнажённой, даже несмотря на бельё. Ей было стыдно.

Она кивнула, опуская глаза. Этот разговор казался ей слишком опасным.

— И что ты можешь о нём сказать? — спросил он ровным голосом, беря в руку стакан с виски и делая небольшой глоток. — Будешь?

— Буду, — ответила она, протянув руку. Он передал ей стакан, и она сделала небольшой глоток, чувствуя, как горечь напитка обжигает горло. Возвращая стакан, она, казалось, нашла в себе силы продолжить.

— Он научил любить... лошадей, привил стиль и любовь к чаю с молоком. Показал, что можно не чувствовать депрессию даже, когда всю неделю идёт дождь, а на улице мрачно, будто на похоронах.

Она не понимала, почему позволяла себе раскрывать перед ним самые уязвимые стороны. Его спокойный тон и уверенная манера говорить неуловимо располагали к откровенности. Её разум напоминал, кем он был и на что способен, но странное ощущение безопасности ломало внутренние барьеры. Возможно, он умело использовал свои приёмы, направляя разговор так, чтобы она сама начала рассказывать больше, чем следовало.

Для него её признания не несли никакой искренности, а лишь подтверждали его выводы. Он воспринимал её слова как доказательство того, что она отклонилась от изначально заданного пути. Её порывы и слабость были для него лишь инструментом для анализа. Она говорила, а он наблюдал, с лёгкой, чуть насмешливой улыбкой, словно уже знал то, что она ещё даже не успела осознать.

— Почему ты убежала от него?

— Потому что...

Меган замерла.

Рунн улыбался, его взгляд оставался тёплым, почти заботливым. Но она поняла. Он просто нихуя не знал. Этот вопрос выдал его. Он пытался узнать, что произошло между ней и Англичанином. Его интерес не был искренним, это была лишь попытка выведать правду.

Меган ответила ему своей улыбкой, но в её глазах читалась насмешка. Она хотела, чтобы он понял, что она поняла.

— Он слишком меня контролировал. Иногда казалось, что он хотел меня исправить.

Она знала, что этого ответа достаточно, чтобы удовлетворить его любопытство, но не слишком много, чтобы заставить его поверить.

— В каком смысле? Ты и так больше не работала и была для него... нормальной.

— У меня были кошмары и проблемы с агрессией, — говорила она в то время, как специалисты обернули её волосы в пленку. — Я не контролировала себя в ярости и становилась опасной для общества, прямо как наша мама.

— И? Хочешь сказать ты его била?

Этот вопрос наиграно рассмешил их обоих.

— Нет. Он пытался меня вылечить и это раздражало. Я не могла и шага ступить без его одобрения, — лгала она. — Он всегда напоминал, что мне опасно быть одной, думал, что я не могу позаботиться о себе. Типичный мужчина.

Меган показалось, что его взгляд стал пронзительнее, словно он читал между строк, понимая, что её рассказ — это полная пурга. Возможно, её объяснение действительно звучало нелогично и имело несостыковки, но это было лучшее, что она могла предложить. Её цель была ясна: не дать ему больше поводов возвращаться к этой теме.

— И что? Он просто бросил тебя? — спросил Рунн, его тон звучал почти насмешливо.

— Я сама ушла, — она потянулась к его стакану с виски, сделала ещё один глоток и вернула. — Но всё к лучшему, правда? Это прошлое.

— Прошлое, — медленно повторил он, пробуя это слово на вкус. Его голос звучал мягче, но в глазах мелькнуло подозрение. — Что ты скрываешь?

Внезапный вопрос подразумевал заставить её врасплох. Ласковость исчезла с его лица, сменившись холодным, почти суровым выражением. Меган на мгновение напряглась, но тут же улыбнулась, нарочито небрежно, словно этот вопрос её нисколько не тронул.

— Ничего, как и ты. Ты же от меня ничего не утаиваешь?

Они смотрели друг на друга в тишине, словно играя в молчаливую дуэль. Ни один из них не хотел уступать, но между ними явно витал невысказанный конфликт. Им не нужен был тест ДНК, чтобы понять очевидное: они были братом и сестрой. Это читалось в каждом жесте, в каждом взгляде. Она была точной его копией — такая же холодная, умная, расчётливая, с железной волей, способной выдержать даже самое жестокое давление.

Рунн улыбнулся краем губ, признавая её равенство, но не ответил на её вопрос. Вместо этого он поднял стакан, сделал глоток виски и отвёл взгляд, давая понять, что разговор окончен.

♡ ♡ ♡

Меган уже казалось, что их перелёт длится вечность. За двадцать один час полёта она пережила целый спектр эмоций — от апатии до лёгкого возбуждения в ожидании прибытия. Её волосы перекрасили ещё утром, и, едва закончив с этим, она попросила сделать ей массаж. Тёплые, умелые руки бортпроводника стирали усталость, накопленную за все эти месяцы. Она расслабилась настолько, что провалилась в глубокий сон, напрочь забыв о времени и месте.

Её подняли за два с половиной часа до посадки. Ужин, который подали на борту, был изысканным: лосось в нежном лимонном соусе, миниатюрные канапе с чёрной икрой и хрустящими тостами, а на десерт — шоколадный торт с жидкой серединкой. Она ела молча, надеясь, что никто не заговорит с ней и не прервёт трапезу.

После ужина команда специалистов занялась её подготовкой. На неё надели роскошное алое платье, идеально сидящее на её стройной фигуре. Его верхняя часть, выполненная в виде корсета, подчёркивала её хрупкость и женственность, в то время как глубокое декольте придавало образу необузданной сексуальности. Ткань плотно облегала её талию и бёдра, а длинный шлейф мягко стелился по полу.

Меган сидела в кресле, пока специалисты заканчивали её образ. Балетный тональный крем скрыл все шрамы на её коже, превращая её в воплощение идеала. Тёмные волосы были слегка завиты и аккуратно уложены на одну сторону. Макияж подчёркивал её черты: насыщенные рубиновые губы, тонкие чёрные стрелки на глазах и мягкий румянец.

Когда всё было готово, Меган подошла к зеркалу в спальне и внимательно изучила своё отражение. Она повернулась в сторону, слегка наклонила голову, чтобы разглядеть себя со всех ракурсов. В её глазах мелькнул блеск: перед ней стояла женщина, воплощение элегантности и силы, словно высшее общество всегда было её естественной средой.

Её губы дрогнули, и она позволила себе улыбнуться, но в этой улыбке сквозила горечь. Меган чётко осознавала, что видимое совершенство — всего лишь маска. Однако сейчас, глядя на себя, она понимала: эта маска — её власть. И с ней в руках она могла добиться почти всего.

Стук в дверь спустил её с небес на землю.

— Дааран, выйди, — строго приказал Ховард и исчез.

Приподняв платье в руках, Меган прошла к основной части самолёта и выдохнула. Ховард держал в руках айпад, Рунн улыбался, а остальные все разбежались.

— Семья воссоединилась, — торжественно, однако с сарказмом, заявил Ховард. Он протянул Меган электронный документ, сделанный врачом.

Она взяла планшет и вчитывалась в каждую букву. Правда. Брат и сестра.

— Пиздец, — прошептала она.

— Следи за речью, — приказал большой брат. — Негоже так выражаться. Если позволишь себе так говорить при президенте, выпорю тебя, и не постесняюсь.

— При ком? — её глаза распахнулись.

— Президенте, — повторил Рунн.

— Каком ещё?

— У нас десять их по-твоему? Президент Соединённых Штатов Америки один, и это Бенджамин Эйтвуд.

Спасибо за прочтение!
Поставьте звёздочку (голос за главу) и напишите комментарии. Обсудить главу можно в чате моего телеграмм канала: Кейт ле
❤️‍🩹