АКАДЕМИЯ

- Я заказывал макароны с сыром!
Кейт Робинсон уклонилась от полной тарелки, брошенной Тони. Она боялась собственного сына. Ужасно, но факт. Вступив в скауты, Тони начал вести себя, точно агрессивный самец, и с каждым днем становился все гаже. В нем появились важность и болезненная страсть к порядку и дисциплине, но не только это. Ярость, ненависть и жестокость - вот что видела теперь в сыне Кейт, вот что ее тревожило и заставляло по ночам запирать спальню.
- Ты хоть что-нибудь можешь сделать правильно?!
- У нас кончился сыр, - терпеливо пояснила Кейт. - Полуфабрикаты ты не любишь, поэтому я решила приготовить сырные макароны завтра, а сегодня сварила обычные спагетти.
- Дурная сука.
- Что ты сказал? - Внутри вспыхнул гнев, и Кейт пошла в наступление. - Не смей так со мной разговаривать! Слышишь?
- Лучше б я жил с отцом, а не с тобой. - Тони посмотрел на нее с ненавистью. - Дурная сука.
Она пересекла кухню в три быстрых шага...
И получила пощечину от Тони. Тяжелую. Глаза у него радостно вспыхнули, и, хотя глаза самой Кейт налились слезами, она не доставила ему удовольствия и не расплакалась. Сдержала рыдания, подавила гнев и спокойно вышла мимо сына из кухни. Больше всего на свете Кейт сейчас хотела убежать к себе в комнату, запереть дверь, спрятаться... Нельзя. Хватит проявлять слабость. Кейт направилась в гостиную и села на диван.
На кофейном столике, словно дразнясь, лежал белый конверт из школы. Наверное, его принес Тони. Кейт решила проигнорировать конверт, включить телевизор и посмотреть новости - дождаться, когда Тони уйдет к себе. Однако боковым зрением она постоянно видела белый прямоугольник на темном фоне столешницы и после недолгих колебаний сдалась.
В конверте оказалось добрых тридцать-сорок страниц. Наверху лежал желтый лист с ее именем, нацарапанным маркером в левом верхнем углу. Лист представлял собой стандартное отпечатанное письмо.
Уважаемая никчемная мать!
Ваше полнейшее нежелание участвовать в школьной жизни в интересах вашего ребенка не оставило нам иной возможности, кроме как наложить на вас штраф за стремление оставаться в стороне. Просим в кратчайшие сроки явиться в канцелярию для уплаты 359,62 долларов задолженности за ваш отказ от родительской ответственности. Ежедневная пеня за просрочку составит 19,5 % от данной суммы и будет насчитываться до полной уплаты штрафа. Мы принимаем карты «Виза» и «Мастеркард».
Внизу стояла подпись: «Джоди Хоукс, директор».
Первой реакцией Кейт было изумление. Второй - злость. Да что они себе позволяют?! «Никчемная мать»? Она завтра же пойдет в школу и выложит директрисе все, что думает. Кейт не заплатит ни цента, а если эта дрянь Хоукс не угомонится, то она расскажет все отцу Тони. Вдвоем они будут стоять до конца, даже если им придется нанять адвоката и потратить все деньги!
Она не стала смотреть остальные бумаги. Сгребла их в кучу и бросила в мусорный пакет со старыми газетами. Сверху сунула конверт и хорошенько все примяла.
Из кухни было слышно, как Тони гремит посудой, громко закрывает шкафчики и хлопает дверцей холодильника - показывает, что сам готовит себе ужин, раз уж мать не выполнила его инструкции. «Прекрасно, - решила Кейт. - Пусть выпустит пар». Она включила телевизор и стала смотреть новости. Чуть позже Тони промчался мимо нее в коридор и изо всех сил грохнул дверью своей комнаты. Кейт еще немного подождала, убедилась, что сын не выйдет, и пошла на кухню - оценить масштабы бедствия.
Убирать пришлось до девяти часов.
Кейт приняла душ, легла в постель, но мысли все не желали успокаиваться. Уснула она, когда часы показывали уже одиннадцать с лишним.
Разбудил ее среди ночи Тони.
Он стоял в ногах кровати - вместе с тремя скаутами Тайлера, облаченными в одинаковую военизированную форму. В тусклом свете ночника они напоминали гитлерюгенд. Тони держал какую-то тряпку, вроде наволочки. Не успела Кейт спросить, зачем ему эта штука и что вообще происходит, как он накинул тряпку на голову Кейт. Она ощутила на своем теле чужие руки, жадные, шарящие, грубые. Между ног повеяло холодом - это задрали подол ночнушки.
- Пустите! - закричала Кейт.
Одна пара ладоней схватила Кейт за руку и плечо справа, вторая - слева. Кейт надеялась, что один из этих людей - Тони, потому что двое других занялись нижней половиной ее тела. Парень слева одной рукой зажал голень Кейт, а вторую руку сунул ей глубоко между ягодиц. Парень справа вцепился обеими руками в ляжку Кейт, больно надавив большим пальцем возле влагалища. Ее подняли.
Она ощущала одновременно страх и унижение - причем, что из них было сильнее, Кейт не понимала. Однако разума она не теряла. Похищение? Да, но один из похитителей приходился ей сыном, что давало Кейт явное преимущество.
- Погоди, вот отец узнает! - пригрозила она невидимому Тони. - Отец не просто разозлится, он в тебе ужасно разочаруется. Мы воспитывали тебя совсем не так, учили тебя другому. Слышишь?
Она продолжала читать нотацию, а ее несли: коридор, гостиная, входная дверь...
- Мы идем на улицу? Я не слышала, чтобы закрылась дверь. Ты ее запер? Вдруг, пока нас не будет, в дом нагрянут воры?
Если Кейт и хотела пристыдить сына перед друзьями, то цели она не достигла. Все ее реплики встречались каменным молчанием. Ее куда-то внесли и положили: видимо, в микроавтобус. Те же руки продолжали держать Кейт, когда автомобиль тронулся. Правда, из промежности пальцы убрали.
Наволочка лишила Кейт зрения, зато остальные ее чувства поразительно обострились. Она ощущала каждую ямку на дороге, каждое ускорение и торможение микроавтобуса, слышала каждый его скрип и стон, каждый вдох своих молчаливых похитителей.
Наконец они остановились. Приехали. Ночнушку вновь задрали, вновь чужие руки внедрились в интимные места. Кейт понесли. Она почувствовала сперва холод улицы, затем - тепло помещения. Ее положили и сняли с головы наволочку.
Кейт доставили в канцелярию школы Тайлера.
Даже далеко за полночь здесь словно царил разгар рабочего дня. Все лампы горели, за всеми столами кипела работа. Секретари печатали на компьютере, клерки разговаривали по телефону. Кейт заметила школьницу со степлером - та нырнула в кабинет, расположенный в маленьком коридоре за приемной.
Коридор.
Кейт, не отрываясь, смотрела на обычный с виду коротенький проход и чувствовала, как растет внутри страх. Ее вечернюю решимость как ветром сдуло.
В коридорчике открылась дверь, из нее вышла Джоди Хоукс и с улыбкой поплыла к Кейт. Компанию директрисе составляла женщина с воинственным лицом и манерами декоративной собачки. Когда они приблизились, Кейт прочла на бейдже: «Бобби Эванс, административный координатор».
- Вы явились заплатить штраф, - произнесла Бобби.
Она не спрашивала, а утверждала.
- Ага, и чековую книжку в ночнушке припрятала. - Кейт перевела глаза с Бобби на директрису. - Вы что тут, с ума сошли?!
Сохранять достоинство, стоя почти голышом посреди работающего учреждения, было непросто, но Кейт помогал гнев. Она оглянулась, ища Тони - пора было хватать сына и тащить его домой! Однако четверо скаутов исчезли.
- Вас доставили сюда, потому что вы не желаете помогать школе своим трудом - хотя это оговорено и в уставе, и в подписанном вами лично контракте.
- Да будет вам известно, я попыталась «помочь школе трудом»! Но ваш учитель рисования оказался извращенцем, а родительский комитет - сборищем психов. Я записалась на отработку в математическом классе Тони на конец недели. Хотя проверить это вы, конечно, не потрудились.
- Хотите посмотреть, как выглядит настоящая помощь? По-настоящему неравнодушного родителя?
Директор жестом пригласила Кейт в дверь, расположенную справа от коридорчика и украшенную вывеской «Конференц-зал». Административный координатор пошла следом.
Длинный стол был сдвинут к дальней стене, а на ковре в центре зала, лицом к двери стояло на коленях несколько женщин. Перед ними возвышалась бритоголовая дама в простой крестьянской рубахе до пола. Дама напоминала бы раскаивающуюся средневековую грешницу, если б не ее одежда цветов Тайлера и не прическа. Рубаха была черной, ее подпоясывал оранжевый шнур, а на бритом затылке виднелся тигр Тайлера, вытатуированный теми же двумя красками. Дама тянула монотонным речитативом, коленопреклоненные женщины повторяли за ней:
- ...сим отрекаюсь от веры своей, от друзей своих, от семьи. Душу свою и чистые помыслы отдаю родительскому комитету и заверяю старшую школу Джона Тайлера в своей преданности...
Кейт отвернулась.
- Вам стыдно, правда? - спросила директриса.
- Нет, мне дико! - отрезала Кейт. - Что за бред? Они отрекаются от семьи? Да если б не дети, никаких женщин тут и близко не было бы! Разве могут они отречься от детей?
- Могут. Потому что они стали выше этого.
В глазах директрисы вспыхнул фанатичный огонек. Да она сумасшедшая!
- Теперь они дарят свою любовь и верность не только своим детям, а всем нашим детям, всей школе. Именно такая мать заслуживает того, чтобы ее ребенок учился у нас. Именно такая независимая школа заслуживает того, чтобы ей добровольно помогала такая мать. Вот она, дорога в будущее. Вы тоже должны идти по ней.
- Еще чего, - заявила Кейт.
- Тогда уплатите штраф, - вылезла вперед Бобби.
- Вы от меня ни цента не получите! - нависла над ней Кейт.
Директор улыбнулась.
- Давайте пройдем ко мне в кабинет.
Кейт улыбнулась в ответ.
- А давайте не пройдем. Вы велели своим головорезам вломиться в мой дом...
- Скаутам Тайлера.
- Ваши головорезы вломились в мой дом, схватили меня и привезли сюда под конвоем, как пленницу. Вас ждет не просто гражданский иск, а настоящее уголовное дело. Я вас засужу, и тогда посмотрим, где вы устроитесь работать. Вас даже в симпсоновский «Быстромарт» не возьмут туалеты драить!
- Пройдем ко мне в кабинет!
Это было не приглашение, а приказ. К немалому удивлению Кейт, административный координатор подтолкнула ее сзади и заставила свернуть за директрисой в короткий коридор. Стоило Кейт пересечь его порог, и ее охватил такой ужас, что ноги примерзли к полу. Директриса открыла дверь в кабинет, и Бобби впихнула Кейт внутрь.
С первого же взгляда она поняла, что попала в большую беду. Разве это кабинет? Пол, густо покрытый грязью, пестрел дырами и кучками экскрементов - может, звериных, а может, и человеческих. Цвет стен представлял собой мешанину темных оттенков - черных, лиловых, коричневых. К прямоугольнику, который, видимо, выполнял роль окна, крепились рваные куски белого и желтого картона с грубыми изображениями мужских и женских гениталий, нацарапанными цветным мелком. Потолок украшал желтый смайлик - старая краска на нем выцвела, а веселую улыбку заменил черный круг, из которого свисал шнур с голой лампочкой на конце. На лампочке кто-то нарисовал маркером хмурую рожицу.
- Пока всё, - сказала директриса Бобби. - Оставь нас.
Административный координатор вышла - как показалось Кейт, неохотно - и закрыла за собой дверь.
- Садитесь, - велела хозяйка кабинета.
Куда? Мебель в кабинете отсутствовала - если не считать нескольких искореженных кусков металла, которые в прошлой жизни, наверное, были стульями, да сломанного деревянного стола, заваленного плетьми, ножами и какими-то боеприпасами.
Кейт осталась на ногах.
- Садитесь, я сказала! - Джоди Хоукс схватила бамбуковую трость и рассекла ею воздух.
Кейт не шевельнулась.
За спиной директрисы вдруг возник еще один человек. Мужчина, высокий бородач в старомодном пальто. Откуда он взялся? Конечно, раньше Кейт могла его и не заметить - темный наряд незнакомца сливался с грязным цветом стен, - однако она была уверена, что мужчина просто вырос из ниоткуда. О его присутствии, похоже, не знала даже директриса. На мгновение Кейт почудилось, что он пришел покарать хозяйку кабинета, но нет... По тому, как вел себя бородач - как он, словно тень, повторял за Джоди Хоукс каждое движение, - стало ясно, что он на ее стороне, что он, как ни ужасно такое звучит, - часть этой комнаты.
Директриса вновь взмахнула тростью.
- Вы не выйдете из кабинета...
«Пока не уплатите штраф», - ожидала услышать Кейт дальше. Однако продолжения не последовало. Фраза была законченной.
«Вы не выйдете из кабинета».
Да сколько можно! Кейт повернулась к дверям.
На плечо ей обрушилась трость. Удар оказался сокрушительным, по спине потекла теплая кровь. Кейт непроизвольно вскрикнула - безотчетная реакция на внезапную боль, - но не дрогнула, не остановилась, а протянула руку к дверям.
Новый удар трости, на этот раз по руке. Треск костей, кровь... Боковым зрением Кейт заметила, что у бородача тоже есть трость: темное дерево, серебряный набалдашник. Такая очень подошла бы доктору Джекилу и мистеру Хайду.
Кейт не успела даже крикнуть, как мучители накинулись на нее вдвоем. Удары сыпались со всех сторон. Кейт упала, приземлилась подбородком в экскременты. Две трости выколачивали из нее жизнь, а Кейт все рвало, рвало...
Последний удар нанесла директриса.
- Ты не настоящая мать, - объявила она, высоко вскидывая руки.
И наступила темнота.
* * *
Брэд сказал родителям, что с ними хочет поговорить мисс Монтолво, учительница испанского. Она была не худшей из учителей - к худшим Брэд отнес бы мистера Коннора или, может, мистера Майерса. Однако в последнее время мисс Монтолво вела себя необычно. Она изменилась с начала семестра заметней других преподавателей, и ее странное поведение вполне смогло бы убедить родителей Брэда в том, что в школе у сына творится неладное.
Испанка, хоть и чокнутая, опасности для них не представляла.
В отличие от мистера Коннора или мистера Майерса.
Дело было рискованное, однако Майла с Эдом его одобрили. Этот план пришел вчера вечером в голову Брэду, и он сразу же позвонил друзьям. Все трое не раз пробовали рассказать родителям о происходящем в Тайлере, но без толку. Да и какой нормальный человек поверит в подобные ужастики? Родителей до того злили постоянные «сказки» сыновей, что те ощущали себя героями притчи про мальчика, который кричал: «Волк!» Неудачные попытки друзей связаться с полицией только ухудшили ситуацию. Мамы и папы больше не желали говорить на эту тему. Поэтому Брэд решил сказать родителям, будто у него проблемы с испанским и будто учительница хочет с ними посоветоваться.
Отец написал мисс Монтолво электронное письмо и договорился о встрече с ней утром, перед занятиями.
Маме пришлось в последнюю минуту отправиться на работу - заболела напарница-медсестра, - но у папы утро выдалось свободным. Отец с сыном приехали в школу пораньше, и Брэд нарочно выбрал те ворота в стене, которые вели к обеденной зоне. Он мечтал вновь увидеть призрачную детскую площадку или хотя бы показать отцу мертвых птиц у баскетбольных щитов. Как назло, ничего необычного не было. Пришлось вести папу прямиком в корпус иностранных языков.
Дверь в класс мисс Монтолво стояла открытой, внутри горел свет. Брэд вытер руки о штаны. Он внезапно разволновался: идиотская идея!
Отец постучал и весело спросил:
- Есть кто дома?
Мисс Монтолво встала.
- Мистер Бекер, полагаю? Входите-входите. Ты тоже, Брэд.
Это был провал. Сегодня она выглядела нормально и вела себя как обычный учитель. Вчера испанка пришла на урок в клоунском макияже, странно контрастировавшем с ее двуцветной униформой; когда же Тами Йошида ошибочно употребила в предложении слово мужского рода вместо женского, мисс Монтолво ни с того ни с сего обвинила во всем компьютерную анимацию и стала ругать ее на чем свет стоит.
- Присаживайтесь, - предложила учительница. - По какому поводу вы хотели меня видеть?
Сердце у Брэда екнуло.
- Я думал, это вы хотели меня видеть, - недоуменно свел брови отец.
Она легко рассмеялась и, коснувшись его руки, кокетливо потупила глаза.
- О да, хотела.
Слава богу. Здравствуй, бред.
- Как успехи у моего сына? - спросил отец.
- О, ваш сын - прекрасный ученик. На прошлой неделе у нас была первая контрольная, он написал ее очень хорошо. Он часто поднимает руку, активно работает на уроке.
Брэд почувствовал себя первоклашкой.
- То есть проблем у него нет? - вновь нахмурился отец.
- Ни малейших.
Он посмотрел на Брэда.
- Ну... Отлично. - Бекер-старший бросил взгляд на часы над доской и встал. - Простите, что я вот так убегаю, но вам, наверное, нужно готовиться к занятиям, а я просто зашел на минутку узнать, как дела...
- Мистер Бекер?
- Да?
- Я буду лизать вам зад, пока вы не запросите пощады, - прошептала испанка.
То ли она думала, что говорит тихо, то ли ей было все равно. Отец покраснел до корней волос, быстро глянул на сына. Тот отвел глаза. Такого жгучего стыда Брэд не испытывал ни разу в жизни. Однако в душе он ликовал. Вот теперь папа просто обязан ему поверить!
- Мне действительно пора, - натянуто произнес отец.
Брэд рванул следом.
- Вот видишь!.. - начал было он.
Однако стоило им перешагнуть порог класса, как отец словно позабыл о случившемся.
- Похоже, все у тебя в порядке, - улыбнулся он. - Ты молодец, приятно слышать.
- Э, пап?! - возмутился Брэд.
- А? - непонимающе переспросил отец.
- Ты не помнишь, что она тебе сказала?
«Она предложила вылизать тебе зад!» - хотел крикнуть Брэд, но не смог.
Неужели он такой слабак, что из-за какого-то там стыда не сможет открыть отцу правды?
Не слабак.
Во дворе стало людно, и Брэд понизил голос.
- По-моему, она хотела заняться с тобой сексом, пап.
- Ну ты и сочинитель! - Отец хмыкнул.
Брэд запаниковал. Папа ничего не помнит! Неужели школа добралась и до него?
- Хотела, - упрямо повторил Брэд. Потом решился: - Она сказала, что будет лизать тебе зад, пока ты не запросишь пощады.
- Прекрати! - Лицо у отца окаменело.
- Да оглянись ты! Вот стена, о которой я тебе рассказывал! Моя учительница - чокнутая! Здесь полно призраков. Здесь умирают и пропадают люди. Я говорил тебе правду! Посмотри сам!
- Мне пора. А у тебя скоро уроки. - Отец улыбнулся, но очень коротко, словно улыбку кто-то включил-выключил вместо него. - До встречи, сынок.
И он размашисто зашагал к стоянке. Брэд проводил его взглядом, ощущая внутри сосущую тревогу.
- У тебя очень милый отец.
Брэд вздрогнул. Мисс Монтолво положила руку ему на плечо и мягко прошептала на ухо:
- Я обязательно вылижу ему зад. И пробегусь язычком ему по яйцам. А из его лобкового волоса сделаю себе зубную нить.
Брэд рванул прочь - очень быстро, но не бегом, а шагом, чтобы не привлекать к себе внимания. Сердце бешено стучало.
Испанский шел первым уроком. Как его пережить? Разве сможет он после такого сидеть за партой и слушать, как мисс Монтолво спрягает глаголы?
Но и прогуливать нельзя. Учительница знала, что Брэд уже в школе. Если он не явится на урок, испанка напишет отцу.
Этого Брэд не хотел - по некоторым причинам.
Он пересек заасфальтированный двор, бредя куда глаза глядят, - лишь бы не стоять. Дошел до поляны выпускников, где не было ни единого выпускника. Посреди небольшого, поросшего травой пятачка земли торчал кол с насаженной на него собакой. По центру двора маршировал отряд скаутов: они дружно размахивали руками и двигались в сторону своей излюбленной лужайки, распевая военную песню.
Школьный корабль быстро шел ко дну. Причем вместе с ним тонули и Брэд с друзьями, а спасательной шлюпки нигде не наблюдалось.
Прозвенел звонок. При мысли о кабинете мисс Монтолво у Брэда сводило живот, однако не идти на урок было страшнее, чем идти. Брэд выждал подольше - чтобы класс успел заполниться учениками - и сел на место ровно с последним звонком.
Мисс Монтолво весь урок разглагольствовала о вреде ротоскопирования.
Третий урок, биологию, Брэд и Майла посещали вместе - к большой радости Брэда. Близость Майлы всегда поднимала ему настроение, что бы ни происходило. Тем не менее, войдя в класс, они сразу ощутили неладное. Брэд не понимал, в чем именно дело, однако кабинет казался странным и неуютным, а воздух - густым и тяжелым. Брэд повстречался глазами с Майлой. Она тоже это чувствовала.
Другие, похоже, ничего не замечали. Двое зубрил на последнем ряду обсуждали комиксы, девчонки-гулены хихикали в уголке и о чем-то шептались, остальные ученики либо пялились в никуда, либо, как обычно, выводили каракули в тетрадях.
Брэд медленно опустился за парту. Он ощущал себя астронавтом в громоздком, неудобном скафандре.
Мистер Мэннинг сидел за своим столом и с улыбкой смотрел на дальнюю стену класса. Прозвенел последний звонок. Ученики ждали, ничего не происходило. Кто-то приглушенно засмеялся, кто-то беспокойно заерзал. Брэд наблюдал за учителем. В его улыбке не было радости. Она выглядела напряженной, даже злой - словно мистер Мэннинг сейчас кого-нибудь цапнет.
- Эй, приятель, - фыркнул Антонио Гонсалес с середины класса. - Вы нас сегодня учить-то будете или как?
Несколько человек засмеялось.
Биолог встал. Не переставая улыбаться, прошел между рядами и без предупреждения выдернул Антонио за волосы из-за парты.
- Аууу! - взвыл парень. - Какого?..
Мистер Мэннинг сильно ткнул его в живот.
Класс молча смотрел, как Антонио складывается пополам, точно сдувшаяся резиновая игрушка. Он был парнем крупным, а мистер Мэннинг не мог похвастать высоким ростом, однако в считаные мгновения учитель с учеником словно поменялись размерами.
- Все лицом к доске! - скомандовал биолог.
Говорил он громко, жестко и зло; возражений не последовало. Брэд стрельнул глазами в Майлу и покорно развернулся. Глядя на доску, он слушал долетающие сзади удары, шлепки, мучительные стоны.
Кое-кто из ребят, не выдержав, завертел головой, и Брэд тоже не устоял. Он медленно, тайком поерзал на стуле, посмотрел назад. Мистер Мэннинг толкнул Антонио в нишу в конце кабинета. Там располагались рабочий стол с раковиной, над ними - полки с химическими реактивами и научным инвентарем.
- Пробудешь здесь пять минут! - распорядился учитель.
Вот только...
Только в нише было темно. В кабинете горел свет, в восточных окнах сияло солнце, а в нише царил полумрак - такой густой, что Антонио в нем словно растворился. Откуда взялись тени? Брэд об этом даже думать не хотел и отвернулся, почему-то вспомнив детскую площадку в тумане.
Прошагав к доске, учитель как ни в чем не бывало стал водить по ней мелом.
- Конспектируйте!
Зашелестела бумага, все быстро раскрыли тетради, схватили карандаши, начали писать. Мистер Мэннинг, как обычно, ничего не рассказывал, а просто заполнял доску основными терминами и определениями. Ученики обязаны были переносить все это себе в тетрадь.
Он исписал левую половину доски, затем правую. Стер то, что написал вначале, взял новый кусок мела и вновь подступился к левой половине.
Наконец биолог отложил мел и отряхнул руки.
- Антонио, можешь выходить, - ласково сказал мистер Мэннинг в сторону ниши.
Парень выступил из тени, налетел на парту. Ноги держали его плохо, неуверенно; он будто заново учился ими пользоваться. Антонио, похоже, обмочился - на джинсах темнело большое пятно, изо рта текла слюна. Бедняга брел к доске, шатаясь и заваливаясь в стороны, и школьники выскакивали из-за парт, уступая ему дорогу.
Он дошел до учительского стола, навалился на него, что-то неразборчиво промычал.
- Джоуи? - позвал мистер Мэннинг. - Патрик? Подойдите, пожалуйста.
Ребята встали и, с тревогой поглядывая на одноклассников, подошли к нему.
Учитель оторвал от своего стола Антонио, вручил одну его руку Джоуи, вторую - Патрику.
- Отведите Антонио в класс для особых детей, - велел мистер Мэннинг. - У него афазия.
- Афазия? - переспросил Патрик. - Что это значит?
Биолог ухмыльнулся.
- Это значит, что он кретин.
Брэд посмотрел на Майлу, увидел на ее лице отражение собственного страха.
- Остальные - открывайте учебники. Глава три...
* * *
Линда приехала домой в хорошем настроении. Она привезла сэндвичи из итальянского гастронома и только сейчас сообразила, что надо было предупредить об этом Фрэнка - муж как раз доставал из микроволновки запеченные макароны быстрого приготовления.
- Ты куда пропала? - спросил он. - Я заждался и решил приготовить ужин.
- Это, по-твоему, ужин?
- Когда ты шла за меня замуж, то знала, что я не умею готовить. Так где ты была?
- На очередном тайном собрании.
- Ну и как?
- Неплохо. - Линда выложила сэндвичи на стол. - А еще мне звонили из ассоциации преподавателей. Их иск согласились рассмотреть в девятом судебном округе. Так что скоро у нас снова будет защита профсоюза.
- Или дело застрянет в суде на долгие годы.
- Или застрянет.
- Ну, а что было на собрании? - Фрэнк поддел вилкой комковатые макароны.
- Все наши старательно следовали твоему совету: вели записи, сохраняли документы, фиксировали даты и время.
- Молодцы.
- Кое-кто из учителей продолжил твои изыскания и выяснил, что наш случай - не единичный. В других независимых школах порой встречались директора с манией величия. Мы связались с тамошними учителями. Так вот, одни сумели сместить директора, другие добились аннулирования независимого статуса.
- Браво!
- Впрочем, новости у меня не только хорошие. - Линда развернула сэндвич. - В Тайлере есть и такие проблемы, с которыми другие независимые школы не сталкивались.
- Призраки, - кивнул Фрэнк.
- Да.
Он отнес свои макароны за стол. Линда прихватила сандвич и подсела к мужу.
- Но призраки тоже имеют отношение к независимой школе, - сказал Фрэнк. - Правильно? До этого семестра у вас ничего странного и сверхъестественного не происходило.
Линда ущипнула мужа за щеку.
- Обожаю твой подход. Для тебя сверхъестественное - просто очередной фактор, над которым стоит поразмыслить.
- Знаю-знаю, ты обожаешь мою логику, я у тебя - Спок из «Звездного пути».
- Меня это успокаивает. - Линда откусила сандвич.
- Что вы намерены делать дальше?
- На следующей неделе будет первый этап тестирования.
- И?..
- И вот. - Она отложила сэндвич. - Если вдобавок ко всему, что мы собрали, еще и результаты тестирования станут хуже по сравнению с прошлым годом, то у нас появится хороший шанс аннулировать независимость Тайлера. Я сегодня позвонила в Сакраменто и выяснила, что пятилетний испытательный срок - не догма. Если мы не достигнем того уровня показателей, который обещала Джоди, то школу могут лишить независимого статуса. Плюс у нас есть доказательства служебных злоупотреблений администрации и уставного комитета. То же самое сказали и в одной из бывших независимых школ.
- Не понимаю. - Фрэнк посмотрел на жену. - Вы хотите попросить учеников рискнуть будущим и написать тесты плохо? Вам это не кажется немножко неэтичным? Разве у учителей нет какой-нибудь клятвы, вроде клятвы Гиппократа, которая бы такое исключала?
- Тесты показывают не индивидуальную успеваемость, а школьную в целом. На детей они никак не повлияют.
- Все равно...
Линда вздохнула.
- Да уж, дилемма. Хотя, возможно, это наша единственная надежда.
После ужина они вместе вымыли и вытерли посуду - пусть ее и было немного, - потом завалились на диван перед телевизором. Когда закончились последние известия, Фрэнк проверил электронную почту, а Линда выпила витамины и погасила в квартире свет. Встретились они уже в спальне.
Линда сняла блузку и бюстгальтер, скинула юбку, глянула на себя сверху вниз и поморщилась.
- Трусы пора стирать. Они уже грязные. Могли бы выдать нам еще несколько штук!
- Хочешь, я вылижу их дочиста? - плотоядно улыбнулся Фрэнк.
- Я их два дня носила!
- О, просто моя мечта!
- Ты больной, - Линда улыбнулась. Помолчала. - Ладно, не больной. Сексанутый. Грязный развратник. Я бы даже, наверное, позволила тебе вылизать трусы, если б на них не было метки нашей независимой школы. Культ трусов - еще куда ни шло. Культ независимой школы... Нет, этого я не выдержу.
- Тогда снимай их, и займемся делом.
Она чмокнула мужа в нос.
- Сперва я хочу в душ. Мечтаю смыть с себя грязь. Ты бы после Тайлера мечтал о том же. - Линда поцеловала Фрэнка в губы. - Никуда не уходи.
- Не волнуйся. Я буду здесь.
Когда она вышла из душа, Фрэнк спал, приоткрыв рот и похрапывая. Линда улыбнулась, стащила одеяло, села на колени между ног Фрэнка и взяла его в рот. Муж открыл глаза, счастливо потянулся, запустил пальцы ей в волосы. Когда он достаточно отвердел, Линда села сверху, направила его в себя и задвигалась - медленно, нежно.
Оргазм они испытали одновременно.
И уснули в объятиях друг друга.
* * *
Грег пошел спать рано, а Диана засиделась над тетрадями.
Сидеть ей предстояло долго. Она до сих пор не проверила сочинение, заданное на прошлой неделе, а сегодня еще и контрольная подоспела. Чтобы высвободить себе выходные, нужно было до пятницы выставить все оценки. Диана запланировала сегодня разобраться с сочинениями, а завтра вечером - с контрольной. Своей работоспособностью она гордилась и, несмотря на разные отвлекающие мысли - о штрафплощадке, например, - не желала снижать планку. Диана решила, что не ляжет спать, пока не сделает намеченного.
Следуя привычному ритуалу, она выключила телевизор, заварила себе чаю и погасила свет в передней части дома - весь, кроме лампы над столом.
Первое сочинение написала Келли Хун, лучшая ученица. Диана улыбнулась. Келли выполняла любые задания только на «отлично», во всем стремилась достичь совершенства. Не будь Диана столь добросовестным учителем, поставила бы девочке «А», не читая. Однако жульничать нельзя. К тому же ей искренне хотелось прочесть сочинение. Диана глотнула чаю и открыла обложку синей тетради.
«Мисс Брук должна умереть!» - гласил крупный заголовок.
Странно. Совсем не похоже на Келли. Диана нахмурилась, прочитала заголовок еще раз. Видеть собственное имя в таком контексте было жутковато.
Она перешла к тексту сочинения на свободную тему.
«Не знаю, когда именно я решила, что моя учительница английского, мисс Брук, должна умереть. Но как только решение было принято, я ощутила его безошибочность. Я закончила отвечать на вопросы теста и посмотрела туда, где за столом сидела учительница. Она проверяла наше вчерашнее домашнее задание. Меня охватило огромное желание полоснуть ножом ей по горлу, почувствовать, как лезвие впивается в плоть, как оно рассекает артерию, качающую кровь в извращенный мозг...»
Диана дочитала до конца. Несмотря на отвратительную тему, сочинение было написано хорошо и заслуживало однозначного «А». Правда, рядом с оценкой Диана приписала «Шокирует».
Она взяла следующую работу, посмотрела на заголовок. «Анальное искупление».
Анальное?
В животе заворочался тяжелый камень. Посреди страницы Диана заметила собственное имя, и глаза ее перебежали к этому абзацу.
«Мисс Брук приподняла ягодицы повыше, желая глубже принять его в себя. Задница у мисс Брук оказалась тугой, мягкой, теплой, и он по-звериному зарычал, войдя в нее сильным толчком. Он был близок к оргазму, и она вдруг тоже закричала, когда собственные неуемные пальцы, порхающие между ног, довели ее до кульминации. Он ощутил колоссальное облегчение, толкнул еще и излился в эту податливую глубину, а ее сфинктер все сокращался, выдавливая из огромного члена густую горячую сперму - всю, до последней капли».
Диану передернуло от отвращения. С нее хватит. Она ни за что не поставит приличную оценку за такую мерзость. Нахмурившись, Диана подумала о сочинении Келли и выбрала наугад следующую работу. Прочла из нее несколько строк, взяла еще одну тетрадь. И еще. И еще. Везде присутствовало красочное описание секса и потрясающей жестокости. Диана рылась в тетрадях, просматривала пару строчек в одной, абзац - в другой. Главной героиней всех сочинений выступала она сама, Диана Брук. Ей было стыдно, страшно, противно - все одновременно. Причем качество работ оказалось на высоте, и это пугало еще сильнее. Даже самые слабые ученики, которые едва могли пару слов связать, сочинили складные опусы, полные подробностей.
Тетради выпали у Дианы из рук.
Сегодня ей, пожалуй, намеченного не выполнить. Она впала в уныние и утратила способность трезво мыслить. Исправлять ошибки и ставить оценки за ТАКОЕ просто нельзя. Что же делать? Диана решила сейчас идти спать, а завтра в классе притвориться, будто сочинений она еще не читала. И лелеять надежду, что к завтрашнему вечеру в голове родится какое-нибудь решение.
Диана допила остывший чай, поставила чашку в раковину, погасила свет и на ощупь побрела в темноте в спальню. На прикроватной тумбочке Грега горел ночник, сам он дремал, лежа на боку посреди кровати. Грег часто засыпал за чтением. «Лучшее снотворное - хорошая книга», - шутил он. Диана обошла кровать, чтобы снять с мужа очки. На носу их не оказалось, зато Диана увидела стекло на постели: очки упали, и Грег во сне раздавил их.
- Грег, - позвала Диана.
Она попробовала его перевернуть, но он почему-то оказался необычайно тяжелым. Диана потормошила мужа; тот не реагировал. Она коснулась его щеки.
Кожа была холодной.
- Грег! - закричала Диана.
Она напряглась, с трудом перевернула его на спину, разорвала пижаму, приложила ладонь к груди. Прислушалась - есть ли дыхание? сердцебиение? - ничего не услышала, стала вспоминать основы искусственного дыхания. Зажала пальцами нос мужа, выдохнула ему в рот, затем несколько раз ритмично надавила на грудную клетку.
- Не умирай, - всхлипывала Диана. - Не умирай...
Однако в глубине души она знала: Грег уже умер.
Диана не сдавалась, продолжала реанимировать: давила и выдыхала, давила и выдыхала...
Через какое-то время она обмякла. Руки болели, легкие жгло огнем. Диана истерически рыдала, но краешком сознания еще надеялась. Она перегнулась через него, схватила телефон, набрала 911. Вдруг медики привезут какой-нибудь неведомый аппарат или применят какой-нибудь неведомый реанимационный прием...
Она посмотрела вниз, на постель, и рядом с раздавленными очками увидела книгу, которую читал муж. Диана не сумела оторвать глаз от заголовка, даже когда услышала в трубке голос полицейского диспетчера.
Это был «Устав старшей школы имени Джона Тайлера».