Пламя черной Звезды. Великий Отбор

Сколько не убегай, всегда вернешься в исходную точку, лучше загляни страху в глаза.

Свет от свечей переливается в маленьком камушке, одиноко лежащем на полу. Отстранившись от гвардейца, пытаюсь доползти до амулета. Кажется, если я его надену сейчас, все будет в порядке и вернется на прежние места. Схватив свое иллюзионное спасение, трясущимися руками пытаюсь завязать на шее, позабыв о незастегнутом наряде. Поднявшись, Целестин отряхивает строгие черные брюки и медленно подходит, не выражая никаких эмоций.

– Больше нельзя терять время, – он протягивает руку, в глазах сопровождающего остается отвращение. – У меня свои причины сохранить твою... тайну.

Все же решаю принять его помощь. Оперевшись на кисть гвардейца, пытаюсь встать. Темнота на секунду поглощает глаза, а голова кружится, но Сти помогает удержать равновесие. Из-за разницы в росте сейчас я смотрю на его сухие губы и скулы, которые становятся острее под напором желваков. Подойдя сзади, гвардеец убирает мои волосы в сторону, ледяные руки касаются спины в процессе застегивания платья. Сотни мурашек, подобно ручью, растекаются вслед за прикосновениями.

– Никогда не лги мне, – говорит он хриплым голосом около уха. – Не забывай, от меня зависит твоя безопасность.

Маленький, остывший от моего тепла, камушек в серебряной оправе вновь оказывается на моей шее. Откинув копну волос назад, я поворачиваюсь уже в своем привычном облике и смотрю в глаза Целестина. Смелости не хватает его обнять, впервые за шестнадцать циклов приступ прошел без помощи эликсиров и настоек, пусть и таким, достаточно мерзким способом.

– Спасибо, – мямлю, не зная, как обернуть ситуацию вспять.

– Твоя лучшая благодарность – не встревать в неприятности, – направляясь к двери, отвечает гвардеец. – И почистить зубы.

Оставаясь на месте, все еще пытаюсь понять, что произошло. Прохромав в ванную комнату, расчесываю волосы и прокручиваю произошедшее снова и снова. Что это за выгода такая и связана ли она с клятвенной сферой? Расправив новый наряд и прихватив сумку, берусь за дверную ручку. Лишь одно движение отделяет меня от новой жизни. Кажется, что Госпожа Судьба меня поджидает снаружи, нельзя ведь заставлять ждать.

– Фелиция, какая ты красивая, – восхищается бабушка, заставшая меня на лестнице. – Это платье тебе очень идет.

«Дураку все к лицу», – произносится голос матери в голове.

– Ба, а ты случайно не знаешь, где матушка? – подойдя ближе, шепчу на ухо.

– Она в лаборатории, но тебе не стоит ее беспокоить. – Ведана бегает из кухни в столовую, продолжая усердно накрывать на стол.

– Ба, для чего такой пир устраивать, у нас будут гости? – интересуюсь, искренне не понимая, для чего все эти пиршества. В нашей семье запрещено поднимать тему об Отборе, и я совсем не знаю, что же подстерегает на первом этапе.

– По правилам, к нам должен заглянуть твой покровитель с гвардейцем. Но все зависит от того, в какой этап ты пройдешь. – Помогая бабушке раскладывать еду в красивую посуду, впервые узнаю, что мне предстоит пройти. – Всего их три: на первом отбираются сиделки и, как ты любишь называть, ужин. На втором этапе отбираются невесты для лордов, генералов и прочих высших чинов, а вот на третьем этапе отбираются невесты для принцев и наложницы для овдовевших Старейшин, чтобы те наверняка смогли продолжить свой род.

– А каких девушек не допустят на второй и третий этапы?

– Тех, кто просто не вышел мордашкой, отправят в таверны – «на ужин» проносится у меня в голове, – Или в служанки. Те, кто еще что-то умеет, будут сиделками, а вот если и внешность хороша, и навыков много, пропускают на второй этап. С третьим этапом все сложнее, там важны магические силы, родословная, манеры.

Впервые бабушка рассказывает так много о Великом Отборе. Чувства смешанные, но любопытство пересиливает.

– А что лучше не делать на Отборе? Быть тихой и не показывать свои силы, матушка говорила, что еще?

– Я не поддерживаю решение твоей матери, – переходя на шепот, бабуля продолжила: – Покажи себя как можно лучше, вдруг тебе повезет больше, чем Ирие. – Договорив, она глубоко вздыхает, мне даже кажется, что во взгляде бабушки метнулась тень сожаления.

– В каком смысле больше?

– Ты должна знать одну вещь, твоя... – Бабулю перебивает резкий звук, будто открывающийся шлюз. – Время, милая, все расставит на свои места. Да прибудут с тобой силы Дракона.

– Нам пора, уже почти рассвет и лучше прийти раньше, – безэмоционально произносит подошедший Целестин, чей вид максимально серьезен, а рука лежит на мече.

– Отлично, раз мы верхом, куда деть сумку?

– С чего ты решила, что мы поедем верхом? Это первое. А второе, на данном этапе сумка явно не пригодится. Оставь ее дома. – Ответив, гвардеец рисует едва уловимой энергией с помощью рук в воздухе невероятные магические шары, которые сливаются в один большой.

Поцеловав бабушку в щеку, подбегаю к Целестину и от волнения беру его за руку. Я делаю глубокий вдох, практически одновременно входим в портал. Яркий синий цвет безжалостно режет глаза, проникая в легкие и выжигая воздух. Рассудок вновь мутнеет, словно под маской Госпожи Судьбы находится ее старшая сестра – Смерть. Руки стремительно немеют, ноги дрожат, а тело и вовсе не слушается. В ушах гудит шум, голоса становятся все громче, вытесняя здравые мысли.

– Пугало, смотри на меня, – из многоголосого шума пробирается только один очень знакомый, но я все не могу его узнать. Кажется, с каждым вдохом тело все больше наполняется лавой.

– Фел, взгляни мне в глаза! – кричит Целестин, рык которого я уже начала узнавать. Его голос становится все громче, и когда я приоткрываю взгляд всего на секунду, мне кажется, что смотрю в синие глаза из кошмара. Но через мгновение иллюзия рассеивается, и перед мной лишь черный, хмурый взгляд гвардейца. Видимо, от гипоксии мерещится ерунда.

– Дай угадаю, ты не перемещалась в порталах до этого дня?

Все, на что способна в данный момент, – просто кивнуть.

– Хорошо, слушай и не отводи взгляд. Делай глубокий вдох. – Стоит мне сделать вдох, как боль становится еще сильнее, из-за этого врывается глухой звук и мои глаза округляются. – Знаю, через боль делай вдох. Хорошо, теперь выдох. Смотри мне в глаза, не засыпай и дыши.

Сти дышит в такт со мной, и мне действительно становится легче. Через секунду его губы накрывают мои. Поддавшись на это искушение вначале, с трудом очухиваюсь и встаю, краснея и жадно хватаю воздух.

– Ты... ты... ты чего делаешь? – Мой первый поцелуй нагло сворован, моему возмущению нет предела.

– Зато задышала. Идем, пугало. – Гвардеец встает с ледяного пола.

Стоп. Что? Ледяного пола?

Обернувшись, обнаруживаю вокруг себя невероятную красоту. Мы стоим в центральном коридоре напротив огромной лестницы, состоящей из разветвленных входов. Массивные ступени из дорогой породы дерева, ожидают новых гостей. В воздухе витают приятные ароматы, небольшие разноцветные цветы обрамляют перила. Множество не потухших свечей играют огоньками, словно приветствуя нас, а хрустальная люстра переливается в лучах рассвета.

– Понимаю, подобной роскоши ты еще не видела, но нам нужно торопиться, – уходя вперед, произносит гвардеец.

– Вообще-то видела, – хмыкнув, спешу за сопровождающим.

– Во снах? – улыбнувшись, Сти краем глаза следит за мной.

– Почему же? Я расписывала стены во многих поместьях, но откуда тебе знать? Ты же судишь поверхностно, не по себе ли? – Пытаясь не запутаться в платье, медленно перебираю лестницу, шаг за шагом. – А чей это дворец?

– Старейшины Бальтазара. Если повезет, будешь его служанкой.

Даже немного обидно, от того, что меня так низко оценили.

На самом деле это не худшее, что могло произойти. Бальтазар – маг Земли I разряда. Он является старейшиной Риверсайда – городка, расположенного в Драконьей Гавани. Под его управлением поселение живет в гармонии с природой. Благодаря холмистому ландшафту дома получили самые разнообразные формы. Из рассказов бабушки я узнала, что этот городок славится множеством кривых переулков и открытыми дворами общего пользования. Но самой главной ценностью города является великолепный сад, который окружен усадьбами самых достопочтенных жителей Бладистана. Кроме того, Риверсайд славится театральными постоялым домами и дворами, где проводятся представления и спектакли высокого уровня. Сюда съезжаются известные актеры и творческие коллективы, чтобы радовать жителей города и гостей выступлениями.

– В качестве невесты для симпатичного лорда не рассматриваешь меня? – подарив невинную улыбку, интересуюсь я у напыщенного гвардейца.

– С такой мордашкой, как сейчас, точно нет. А вот если снимешь это, – указывает на амулет, – Еще возможно.

– Я не буду его снимать... – Не успеваю договорить, как Сти грубо перебивает:

– Прислушайся к совету бабушки. – Взяв за руку, он тащит меня вдоль по коридору и ускоряется.

Нежные голубые оттенки украшают стены, а золотые ажурные узоры создают иллюзию богатства. Интересно, в Риверсайде сыты жители, счастливы ли они? В центре ожидающей залы расположено несколько кресел из мягкого ворса, а на стенах развешены мертвые картины*1, которые явно успели выгореть. Высокие мраморные колонны являются словно проводниками в иное измерение. От воспоминаний недавнего перемещения живот неприятно скручивает.

– Фелиция, быть может, вы присядете? – в новой, не характерной для Целестина манере, произносит гвардеец и взглядом указывает на место рядом с собой.

– Да, прошу меня простить, картины любопытные просто, – вспоминая на ходу манеры, которые мне давались сложнее всего, медленно подхожу к креслу.

– Приветствую с открытым сердцем, господа. Я вас подслушал ненароком. – Вышедший словно из стены мужчина в строгом фраке медленно подходит. – Что вас зацепило в этих картинах, юная госпожа?

– Пламенно приветствую, господин. – Поклонившись, вновь встаю. – На первый взгляд, картины мертвы, но вглядываясь в мазки, можно почувствовать энергию. Увядающие цветы не отпускают свои лепестки, они умирают с ними. Каждый мазок словно наполнен болью и чувством потери. А на этой картине зимняя ночная стужа, но без метели и вьюг, мороз пронизывает холст, и кажется, время застигло в мгновении. А картина посредине словно пуста эмоционально, дебошир так напился, что не владеет собственными ногами, но вглядевшись, можно заметить две госпожи – Печаль и Скорбь, поглаживающие постояльца трактира. Похоже, этот господин надеялся отыскать на дне склянки способ прогнать навязанного гостя, но у него не вышло.

– Как же вы поняли, что тут всему вина печаль, а уж тем более скорбь? – внимательно слушая и покручивая седые усы, интересуется незнакомец.

– Всмотритесь, в его руке сжата шелковая лента, такие вплетают детям или женам, на пальце есть кольцо и одет хорошо, а значит, наше Черное светило очистило душу его дочери, господин. – Поклонившись вновь, склоняю голову и рассматриваю кафель.

– Вы весьма проницательны, юная леди, на Отборе этот навык вам пригодится.

Подняв мягкими теплыми руками мою голову, он проводит тыльной стороной по щеке. Мужчина разворачивается и так же тихо уходит.

– Тебя не учили с незнакомыми мужчинами не разговаривать? – подошедший ко мне сопровождающий отчитывает меня, но словно в трансе я смотрю лишь в стену. – Фелиция, ты знаешь, кто это был?

– Ума не приложу, – не отводя взгляд, отвечаю я несколько заторможено.

– Надеюсь, мне не придется тебе объяснять, кто такие химеры?

– Нет, но я думала, они имеют несколько другой вид...

– Ты, как никто другой, должна быть знакома с иллюзионной магией, – не прекращает отчитывать мой сопровождающий, звонкая пощечина от него приводит меня в чувства. – Повторяю, ни с кем не говорить без моего разрешения.

– А что, мне нужно было промолчать? Это ведь не вежливо, – произношу я, держась за щеку, следуя за гвардейцем.

– Разговор окончен. Я говорю – ты слушаешь. Все ясно?

Утвердительно кивнув, усаживаюсь в кресло рядом.

– Фелиция Латебат, следуйте за мной, – вышедшая женщина средних лет кричит на пустую залу.

– Отлично, теперь он знает, как тебя зовут, – недовольно буркнув, протягивает руку Целестин.

1. Мертвые картины – это те иллюстрации, которые не наделены магией, детали на полотне не движутся и не содержат души художника.