Глава 7. Глаза Смерти
Боль пришла не сразу. Да и кто вообще умел так же искусно менять маски и скрываться в глубине подсознания, как она? Выжидая, оттягивая сладостный момент наступления, она всегда придумывала идеальнейшие планы, не предусматривавшие возможности поражения. Потому что боль всегда выигрывала.
Когти вонзились в спину Августа, и в порывах страха и паники он рванулся вперед, но как только боль атаковала нервные рецепторы, парень ничком повалился на землю. Стервятник кричал и неистово хлопал крыльями, несмотря на то, что его жертва оказалась чересчур велика, и он не смог с ней справится. Август чувствовал себя рыбой, посаженной на несколько крючков, которые неистово тянут его наверх, причиняя чудовищную боль, но не могут справиться точно так же, как и он не может вырваться.
В его глазах мутнело, и каждый новый рывок был так же безуспешен, как и предыдущий. Агония нарастала, и весь мир вокруг концентрировался в едином очаге чудовищной боли, и Августу казалось, что ей уже не будет конца.
Он не кричал, вернее, ему казалось, что он не кричал, потому что не слышал ничего, кроме птичьего визга и хлопанья огромных крыльев. Но кричала Элизабет. Она впала в полнейший ступор, не в силах отвести взгляда от этой ужасной кричащей картины и не могла даже сдвинуться с места. Лиз смогла на секунду прийти в себя, лишь когда ее в бок ткнул Алфи и указал взглядом на груду сваленных стройматериалов около одного из домов. Она не сразу поняла, что именно предлагал мужчина, но тут же уловила в его взгляде дикий первобытный ужас сродни ее собственному.
Элизабет все еще не могла пошевелиться, и тогда Алфи в два прыжка преодолел расстояние до дома, схватил большой кирпич и швырнул им в стервятника. Птица не была задета, но обратила свое внимание на мужчину и закричала еще громче.
Когти еще глубже вошли в кожу Августа, и он оказался на грани потери сознания.
Элизабет вышла из оцепенения. Она бросилась к Альфреду, схватила кусок кирпича поменьше, что удобно сел в ее руке и замахнулась. Камень попал точно в цель – в голову стервятника, и падальщик ослабил хватку. Лиз бросилась к Августу, потянула его на себя, выхватив из объятий птицы, и Алфи добил стервятника еще одним ударом точно в цель. Элизабет и Альфред подхватили Августа, который еще смутно оставался в сознании, под руки и скрылись в коридорах домов.
***
Фредерика вновь очнулась из-за дикой головной боли. Она уже и не думала о том, насколько приятно было вновь чувствовать эту боль, она не думала о том, что ее тело снова сковывала власть физических законов. Первой мыслью, пришедшей Фриде в голову была мысль о том, как сильно она хочет домой.
Второй мыслью был тяжелый факт: у Фредерики не было дома.
Она открыла глаза и приторный грязно-мятный цвет стен ослепил ее, и Фредерика поняла: она ни на секунду не забывала их. Все здесь осталось как прежде. Ее маленькая комната в выходящем из эксплуатации домишки на самом краю безлюдного польского города Чарне. Фрида подумала о том, что это невозможно, что дом давно разрушен, а город навсегда остался в прошлом. Девушка сильно зажмурилась, не спеша открывать глаза, но даже когда она вновь распахнула веки, все осталось прежним: грязно-мятные обои со сползающими по ним сетками паутины; кровать с ржавыми бортиками и пыльным розовым покрывалом; маленький прикроватный столик с подпиленной ножкой и шкаф с вечно открытыми дверцами. И все это было в пепельно-сером цвете и с запахом сырости, к которому Фредерика привыкала первые полтора десятка своей жизни, к тому, к которому так и не смогла привыкнуть.
Фрида подтянула колени к груди и вжалась спиной в стену рядом с кроватью. Она слышала все то же, что и раньше: как скребутся мыши под полом и как шуршит ветер за тонкими стенами.
– За что? – проскулила она, не сдерживая вновь подкатившие слезы. – За что мне все эти кошмары?!
Цепляясь руками за металлический бортик кровати, Фрида поднялась на ноги и не могла сдвинуться с места. Она медленно и боязливо оглядывала комнату, чувствуя, как плещется в желудке чувство дикого страха. Все казалось застывшим во времени: детские рисунки, наскоро налепленные на стены, прикрывая дыры в обоях и неровные швы, стопки тетрадей и карандашей на столике и небольшое овальное зеркальце в дешевой золотистой оправе. Фрида вздрогнула, вспоминая свое последнее отражение в нем. Она думала, что ослепла. Она шарила впереди себя руками, чувствуя жуткую слабость, и не могла ничего разглядеть из-за туманной пленки, застилавшей глаза. А когда ее пальцы наткнулись на зеркало, с его поверхности на Фриду посмотрела девушка с окровавленным лицом.
Фредерика вздрогнула от этих воспоминаний. Но невольно она все же всмотрелась в зеркало и увидела в отражении приоткрытую дверь, за которой располагалась кромешная темнота. Девушка почувствовала укол боли в груди, и все внутри сжалось в комочек дикого страха.
Сзади стояло какое-то существо. Оно дышало Фредерике в спину.
***
Черный, человек...
Черный, черный,
Черный человек.
Этот голос не умолкал. Илайна ненавидела его, пыталась вырвать из своей головы: он будто бы заставлял ее чувствовать себя не единственной хозяйкой своего тела. Ребенок, чья суть была сродни Дьяволу не переставал напевать какие-то жуткие песенки, и на все вопросы, которые Илайна пыталась задать ему, отвечал загадками.
«Где я?»
Есть направо твой дворец,
В нем когда-то жил творец.
Не сбежать налево,
Злая Королева.
– Прекрати! Прекрати это! – Илайна схватилась за голову руками и согнулась в три погибели, пытаясь откашляться. Угарный газ все еще саднил горло, но стоило ей открыть глаза, как все сразу же прошло. Свет вокруг казался таким ярким, но в следующую же секунду он померк серой дымкой, и голос затаился. Илайна пребывала в каком-то полусне. Ее конечности казались ватными, мысли путались и, налагаясь друг на друга, рассыпались, так ни к чему и не приводя.
Илайна не успела даже понять, когда поднялась на ноги и оказалась в длинном темном коридоре, сплошь усыпанном камнями и известкой. Она протянула руки вперед и нащупала ими стену. Так, пробираясь вдоль шершавой поверхности, она вскоре свернула за угол. Впереди предстала большая широкая дверь. Она казалась запертой, но Илайна налегла на нее, и дверь тут же раскрошилась в щепки. Войти в помещение не составило особого труда.
Здесь все было захламлено, разгромлено, разбросано, но имело одно единственное сходство – помещение было похоже на живодерню и все вокруг оказалось залито кровью. Пыль, серость, пепел, разлагающаяся плоть – все приобретало багрово-алый оттенок запекшейся кровяной субстанции и навевало дикий первобытный ужас, в то время как Илайна, по-прежнему не управляя своими ногами, шла вперед, переступая через изуродованные человеческие трупы.
Дойдя до противоположной стены, Илайна упала на колени перед мужчиной, который еще был в сознании, но оказался пригвожден к полу из-за поломанных конечностей. Его прерывистое дыхание выдавало предсмертную агонию и последние мучительные минуты жизни.
– Тише, тише, – в голосе, который уже не принадлежал Илайне, соединились наигранная нежность и усмешка, и она, настоящая она, тихо заплакала, прижимаясь к стенке собственного подсознания. – Не бойся страха. Он может оказаться реальнее, чем ты думаешь.
Илайна провела пальцем от его шеи до ребер и с ловкостью гадюки совершила свой последний и самый ужасный рывок. Она вонзилась зубами ему в грудь, прогрызая плоть, разрывая ее, и обнажая сердце в прямом смысле этого слова. Она не слышала, как кричал этот человек, слышала, как в голове раздавался ее собственный крик. Илайна чувствовала, как по подбородку стекала теплая кровь и как жертва отчаянно пыталась выбраться. Но она не могла остановить себя.
В конце концов, Илайна, та, которая была монстром, схватила лежащий рядом нож и вырезала своей жертве сердце.
– Не бойся страха, – повторила она, поднимаясь на ноги, – все твои страхи материальны.
***
– Боже мой, Август... – причитала Элизабет, не находя себе места. Они притащили истекающего кровью парня в одно из ближайших зданий, напоминавшее многоквартирный дом с просторным холлом и маленьким диванчиком, на который тут же и уложили Августа. – Что же это такое...
Лиз давила в себе слезы и уже не знала, какими словами себя подбодрить. Абсурд Города Памяти обернулся сущим кошмаром, не поддающимся никаким привычным законам реальности. И теперь, в этом сумбурном мире их могло ждать что угодно.
Август чувствовал, как нарастал жар во всем его теле. Пальцы немели, руки покрывались гусиной кожей, крупный озноб бил его на пару с холодным потом, и дико болела каждая клеточка тела. Алфи помог Элизабет наскоро перевязать раны, но это никак не помогало. Август находился в самом плачевном положении, какое только можно было представить.
– Думаю, все же стоит поискать аптечку, – выдавил Алфи и скрылся в темноте лестницы.
Элизабет почувствовала себя крайне беззащитной и брошенной, опустилась на пол, уперевшись спиной в стену и притянула колени к груди, опустив на них голову. Она будто бы снова оказалась пятилетней девочкой в запертой комнате без света. Такой слабой и совершенно опустошенной.
Элизабет обогнула взглядом большой зал и единственной вещью, привлекшей ее внимание была вырванная из стены труба, из остатков которой капала вода.
Медленно.
Кап.
Кап.
Спустя пять минут, когда ноги начали затекать, Лиз встала, обогнула зал, подошла к трубе и намочила один из кусков материи. Август был без сознания, и их разделял десяток метров, но даже на этом расстоянии паника Элизабет усиливалась и она поспешила вернуться к парню.
Она положила влажную материю ему на лоб, слегка повернув его голову, и с губ парня сорвался сдавленный хрип. Но глаза он не открыл.
– Ох, и досталось же тебе, Август, – прошептала она, протягивая руки к его шее и проверяя пульс, – хотя бы живой...
Где-то из глубин коридоров эхом доносились быстрые шаги. Элизабет в непроизвольной судороге страха вжалась в стену, с опаской поглядывая в дверной проем.
– Алфи? – крикнула она, собрав все остатки мужества, – Алфи!
Шаги приближались. Но никто не отзывался.
***
Фрида боялась шелохнуться, хотя они с монстром сохраняли зрительный контакт через отражение в зеркале не более секунды. Фредерика не понимала, кто стоял за ней: лицо существа были заляпаны кровью, желтоватые зубы выступали вперед, когда человекоподобная тварь прерывисто дышала через рот, как обычно дышат собаки. Существо напоминало женщину с грязными взъерошенными волосами, которые торчали в разные стороны, в разорванном брючном костюме и со сколовшимся маникюром на растопыренных окровавленным пальцах.
Фредерика не могла дышать. Она замерла еще на секунду, и уже в следующую существо бросилось в коридор. В этот момент Фриде показалось, что тварь ее саму боялась сильнее, что будто бы светловолосая девушка с миловидным лицом могла оказаться страшнее и ужаснее озверевшей дамочки.
Фрида чувствовала, как бешено колотилось ее сердце, но уже ничего не могла поделать с внезапно охватившим ее интересом. Тот взгляд, с которым она встретилась на одну лишь секунду, переполнялся таким отчаянием, будто в этой озверевшей оболочке таился забитый и испуганный человек, который никак не мог выбраться.
Фредерика не двигалась с места еще несколько минут. Она пыталась анализировать всю сложившуюся ситуацию, которая, к полнейшему абсурду, не поддавалась никакому анализу. Из комнаты был единственный выход в коридор, куда и убежало существо. Фрида думала о том, могла ли эта женщина представлять для нее опасность, почему она была заляпана кровью и есть ли другие выходы, но их просто-напросто не было.
Фрида подошла к окну, но на нем оказалась решетка. Девушка находилась на высоте второго этажа, а внутри, у стены дома, все было завалено кирпичами и кусками бетонных плит. Фредерика невольно сложила ладони вместе и приложила к губам. Она закрыла глаза, пытаясь ни о чем не думать, но внезапно для самой себя начала молиться. То, к чему ее не подпускала столько лет гордыня и ненависть, Бог, которого она уничтожила, исключила из своей жизни раз и навсегда, когда он позволил случиться самому худшему. Теперь это казалось Фредерике единственным спасением.
Она старалась оставаться так, стоя со сложенными у губ руками и закрытыми глазами, как можно дольше. Она не верила, что когда откроет глаза, что-либо может измениться – этого и не произошло. Но несколько минут абсурдного спокойствия подарили ей капельку уверенности, и девушка вышла в коридор.
Туфли на каблуке быстро натерли стопы, и каждый шаг давался Фриде с трудом, а коридор казался бесконечным.
– Чертовы туфли! – не выдержала она, сняв наконец «лодочки» на каблуке и швырнув их в стену.
Теперь она шла босиком, стараясь идти как можно медленнее и глядя себе под ноги. Фриде так хотелось, чтобы коридор побыстрее кончился, и она смогла бы выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха, но он все никак не кончался. Двери, изредка возникавшие по обе стороны от девушке, были либо заперты, либо заколочены. И лишь одна оказалась открыта.
Вернее, Фридерика подумала, что эту дверь кто-то выбил, потому что вокруг лежали груды щепок и ошметок, а в самой трухлявой деревянной двери зияла дыра. Фрида заглянула внутрь, и тут же сорвалась с места. То, что она увидела там, выворачивало ее желудок наизнанку и заставляло мчаться быстрее, петляя по бесконечно длинным коридорам, переходящим друг в друга без намека на выход из этого лабиринта.
Трупы. Не меньше пяти окровавленных трупов лежали в той комнате, изуродованные тела с вырванными глазами и неестественно вывернутыми руками, ногами и шеями. Фридерика чувствовала рвотные позывы каждый раз, когда эта картина ужаса самопроизвольно возникала в голове.
Она уже не видела, куда бежит, и наткнувшись на стену, повалилась на пол, разбивая колени. Перед глазами стояла мутная пленка, желудок сводило спазмом, руки тряслись и вообще все тело била дрожь: Фредерика не знала, куда бежать и есть ли смысл кричать о помощи. Она не знала, где находится и как выбраться из этого кошмарного места.
Слезы страха и отчаяния лились из ее глаз, и она никак не могла остановить свои рыдания. Горло надрывалось от всхлипов. Пошатываясь и не видя ничего перед собой, Фрида все же поднялась на ноги и поплелась дальше. Она еще раз остановилась у противоположной стены, опершись о нее. Вытерев слезы краем блузы, Фредерика огляделась по сторонам и решила двигаться дальше как можно быстрее. Пути назад все равно не было.
Некоторые из помещений напоминали разрушенные бутики магазинов одежды, и Фрида нашла себе какие-то жуткие ботинки по размеру. Из-за них шаги становились громче и тяжелее, но без обуви пробираться по разрушенному зданию оказалось вообще невыносимо. Фрида прошла еще несколько заколоченных дверей, и коридор повернул налево. Здесь располагалась лестница. Окрыленная надеждой на выход, девушка побежала вниз. Здесь, на первом этаже располагалась сеть коридоров, подобная лабиринту этажом выше. Помещения оказались пустыми, да и Фредерика уже не заглядывала в них, а только бежала вперед.
Когда она в последний раз повернула направо, перед ней оказалось просторное помещение, напоминавшее холл какого-то отеля. Фрида замерла на месте, оглядываясь по сторонам, и тут же встретилась взглядом с девушкой. Темные взъерошенные волосы обрамляли лицо, потемневшее от пыли и сажи, и испуганные глаза с таким же страхом, что бушевал и в самой Фредерике, смотрели на нее с надеждой.
В эту секунду Фрида поняла, что эта девушка в точно таком же положении, как и она сама. Фредерика поняла, что больше не может стоять на ногах. Она упала на колени и разрыдалась.
***
Элизабет чувствовала, как похолодело все у нее внутри, и ее желудок сжался в маленький пустой комочек от голода и страха. Секунда до того, как светловолосая девушка показалась из коридора, казалась вечностью. Слишком долгой для секунды неизвестности.
Элизабет оставалась в оцепенении и тогда, когда Фредерика упала на колени перед ней, закрывая ладонями лицо, что-то шепча и всхлипывая. Эта девушка была похожа на сумасшедшую, в ее глазах горело отчаяние, ее руки были разодраны и покрыты грязью и пылью, но это даже не удивило Лиз. Она снова видела перед собой живого человека, целого и невредимого, и на секунду почувствовала абсурдную, но искреннюю радость.
Элизабет перевела взгляд на Августа, который прерывисто хрипел открытым ртом, но все еще не раскрывал глаз: должно быть, спал. Покрасневшая кожа пылала жаром, это нельзя было не заметить. Лиз протянула дрожащую руку, поправила компресс из материи так, чтобы он не упал и подошла к плачущей девушке. Лиз опустилась на корточки рядом с Фредерикой, и та отняла руки от лица.
– Что... что здесь происходит? – едва ли смогла выдавить из себя блондинка.
– Я не знаю. Я ничего не знаю, но это так ужасно.
– Кажется, я схожу с ума.
– И я тоже. Не представляю, что это за место.
– Я... я думала, что умерла, – Фредерика почувствовала, как все сжалось у нее внутри. – Я уже думала, что никогда не проснусь, но...
Элизабет кивнула.
– Мы тоже думали.
– Никогда прежде мне не хотелось умереть так сильно.
Молчание прервал сдавленный хрип Августа. Элизабет вздрогнула и обернулась. Фредерика, до сих пор не заметившая его, и до сих пор смутно осознававшая происходящее, не могла сдержать своего ужаса.
– Что... что случилось?
– Моему другу нужна помощь. Бешеная... птица, огромная птица, стервятник, напала на нас на улице.
– О боже... это возможно?
– Здесь все сходит с ума.
Глаза Лиз были полны отчаяния.
– Я постараюсь помочь, – отозвалась Фредерика, – я училась на врача, пыталась, по крайней мере, и... где-то мне попадалась уборная. Там должна быть аптечка.
Элизабет не успокоили слова блондинки, но та быстро скрылась в коридоре, и теперь она настороженно вслушивалась в тишину, которая теперь не прерывалась ни единым звуком. Это опустошало. Лиз чувствовала слабую, но нарастающую панику, и единственная мысль не переставая крутилась у нее в голове.
«Где Алфи?»
***
Илайна оторвала взгляд от изуродованного трупа и вида собственных окровавленных рук. Она не чувствовала отвращения к растерзанному человеку, она не чувствовала совершенно ничего и ни о чем не могла думать. Она была куклой. Пустой, тряпичной куклой, готовой убивать.
Илайна вышла в коридор и прошла еще несколько метров, завернув в одну из комнат. Светловолосая девушка стояла к ней спиной, и на секунду они встретились взглядом в зеркале. Илайна почувствовала, как что-то ударило ее под дых, дыхание перехватило, и она бросилась в коридор. Мертвое безразличие в миг сменилось накатившими чувствами. Страхом, отвращением, паникой и болью.
Илайна быстро выбежала из здания прямиком в объятия сумерек и, споткнувшись, распласталась по асфальту. Боль жгла легкие, а поступающего кислорода не хватало для того, чтобы утихомирить разбушевавшееся сердце.
Илайна услышала шаги, подняла голову и увидела перед своим лицом идеально начищенные мужские ботинки. В ее взгляде промелькнул животный страх, но она скомкала его и заперла внутри себя.
– Я все сделала, – сказала она не своим хриплым голосом. Человек в Черном улыбнулся.
– Молодец, Илайна. Но чтобы стать Королевой, тебе еще многому предстоит научиться.