Похоронное бюро

Пять лет назад
Бруклин

Очень сонно, постель не желала выпускать меня из своих объятий. Но настойчивый стук в дверь не прекращался. Я зарылась головой в подушку, но звук проникал в разум, вызывая злость до скрипа зубов.

Зарычав, я вскочила с постели и не одеваясь, прямо в пижаме, протопала по лестнице, под конец съехав по лакированным и потемневшим от времени перилам.

Не спрашивая визитёров, резко распахнула дверь и злобно уставилась на тех, кто потревожил мой сон.

—Мисс Роу? Можем ли мы войти? — мужчина в костюме дружелюбно улыбнулся, убавив мою агрессию.

— Я должна знать кого я приглашаю в дом.

— Меня зовут Аластор Торвуд, со мной мои коллеги, — он отошел, позволяя мне увидеть двух женщин, которые явно чувствовали себя неуютно.

— Моих родителей нет. Их больше никогда здесь не будет, — холодно отчеканила я, не спеша приглашать незнакомцев в дом.

— Мы знаем и приносим свои искренние соболезнования.

Я не стала говорить куда они могут засунуть свои соболезнования, просто кашлянула, чтобы он продолжил.

— Мы пришли к вам, мисс Роу.

— Для чего?

— Из-за ваших способностей. Совет решил, что лучше всего вам будет в стенах академии, где вы с нашей помощью сможете раскрыть свой потенциал...

— Нет, — оборвала его я, поднимая вверх ладонь. — Мои родители ехали по поручению вашей дрянной академии и попали в аварию. Вы думаете, что я хочу хоть на шаг приблизиться к этим стенам? Не боитесь, что всё превратится в руины?

— Мы были готовы к этому ответу, поэтому, прошу прочитать вот это, если примите окончательное и обдуманное решение, напишите письмо. Хорошего дня, мисс Роу.

Визитёры оставили меня в покое и по дорожке вышли с территории бюро. Ворота с треском захлопнулись за ними.

Ричард появился неожиданно, но я почти привыкла.

— О, чудесная и распрекрасная леди Роу, как счастлив я видеть твою улыбку по утрам. Вот если бы ты снизошла до скромного поцелуя, я был бы абсолютно преисполнен радостью в своём посмертии, поскольку только ты одна способна коснуться меня.

— Если только на Рождество в каком-нибудь далеком году, — отмахнулась я, разбирая почту.

— Надежда будет согревать меня, как первые лучи весеннего солнца, а моё сердце будет биться в волнительном предвкушении.

С Ричардом было сложно. Как поэт, погибший много-много лет назад он был немного эксцентричен, обидчив и крайне близко к сердцу воспринимал всё, что происходило вокруг. А ещё он недолюбливал всех, кто посмел прийти в этот дом с ухаживаниями ко мне.

Но несмотря на его очевидный недостаток в виде смерти и парочку других, он мне нравился. С ним было забавно разговаривать, особенно когда он начинал декламировать поэзию собственного сочинения, иногда сбиваясь и путаясь.

Будучи джентльменом, он никогда не переходил черту и всегда был вежлив, за исключением вечных разговоров о том, как бы ему хотелось прикоснуться ко мне, которые мне пока удачно доводилось пресекать.

Когда я грустила, он высокопарно декламировал стихотворения собственного сочинения о любви ко мне, мне переставало быть грустно и становилось тошно. Считаю, что с задачей по отвлечению от тягостных раздумий он справлялся на ура.

Забавно, что в его времени никто не знал, что такое френдзона. Но именно в ней он и оказался. Потому что было нереально объяснить ему, что живые не встречаются с призраками, поэтому проще было игнорировать.

Вздохнув, я развернула черный конверт, сломав сургучную печать, которая переливалась даже в приглушенном свете настенного светильника в коридоре. Отблески казались вспышками маленьких молний на ночном небосводе.

Противясь каждой клеточкой, я вскрыла письмо. Просто интересно, что они ещё скажут, как будут уговаривать. Было в этом, что тешило моё самолюбие и то, как они из раза в раз придумывали новые эпитеты, что должны заставить меня передумать... всё это, признаюсь честно, очень льстило и уверяло меня в правильности избранного пути.

Уважаемая мисс Роу, вынуждены с прискорбием сообщить, что комиссия совета приняла решение изъять ваши права на владение похоронным бюро «Сестер Роу», в связи с тем, что вы так и не получили соответствующего образования в академии.
Если желаете изменить данное решение, анкета абитуриента приложена к письму.
С наилучшими пожеланиями,
Ректор Деметр Стеллинг

Я вскочила и злобно взглянула на письмо. Хотелось тут же его порвать, бросить в камин и смотреть, как оно корчится.

Чёрт!

Моё бюро... мой дом...

Дышать стало трудно, я схватилась за грудь, закрыла глаза и под веками заплясали цветные пятна. Академия забрала моих родителей, а теперь намерена отобрать у меня работу, дом и всё, что стало так дорого.

Схватив подушку, я кричала в неё, пока не начало саднить горло. Чтобы не сомневаться, развернула анкету и принялась, агрессивно черкая, заполнять, пару раз чуть не продрав бумагу насквозь.

Никто не посмеет отобрать у меня то последнее, что осталось от родителей.

Злобной уверенностью я была переполнена через край. Сложила анкету в конверт и залепила его своей печатью с символикой бюро: едва заметный череп и готический особняк.

А теперь что? Ждать? Они сами явятся или нужно отправить? Я уже ненавидела эти мысли. Могут ли они назло не принять меня, поставив своего человека во главу бюро? Могут, я думаю, вполне. Но стали бы они ходить ко мне так часто, если бы было кого ставить, вопрос?

Думаю позвонить ли тётушке, чтобы она приехала пораньше из своей поездки "обмена опытом" с Нью-Йоркскими ведьмами. Естественно, они там напиваются до беспамятства и кошмарят клубы с молодыми парнями. И я, в общем-то, её не осуждаю.

На конверте проступила красная печать:

ЗАЧИСЛЕНА.

Не могу не признать, что выдохнула с облегчением. Я боюсь потерять бюро. Так, а теперь тёте нужно будет присмотреть за бюро и за Хизер, которая в силу возраста может вляпаться в неприятности, а бюро... врата между мирами лучше не оставлять без присмотра. Мороки прибавится. А мне... придется отправиться в эту чёртову академию. Надеюсь, я смогу договориться о домашнем обучении с возможностью посещения экзаменов.

Сбрасываю звонок от Мэйсона. Мне сейчас не до его истерик. Мы расставались уже в седьмой раз за пару недель назад, потому что наши характеры диаметрально противоположны. Он чванливый засранец, а я же по его мнению инфантильная истеричка, так что мы, в очередной раз, не сошлись. И теперь он изводит меня звонками каждый день. От признаний в любви до яростных криков о том, что он точно уверен в моих изменах. Ага, если бы я ещё из бюро выходила не по праздникам в цветочную лавку, то было бы логично.

С домашнего телефона набираю тётушку и готовлюсь к буре.

— Да, моя сладкая, случилось что-то?

— Нет... — начала неуверенно я. — То есть да. Я поступаю в академию, чтобы они не отобрали у нас бюро.

— Постой, — взволнованно проговорила тётя. — В ту самую академию? — шум ветра обрывал её фразы.

— Увы, — вздохнула я. — Приедешь присмотреть за Хизер и бюро?

— Проверь портал, не хочется опять три квартала идти пешком, — прохлада сквозила в голосе тётушки.

— Окей, тогда до скорой встречи.

Тётя первая сбросила звонок.

Я вздохнула. И я её понимаю. Но чтобы сохранить бюро нужно чем-то пожертвовать и поступиться своими принципами, чтобы потом никогда больше не иметь с ними дела.

Хизер, возможно, даже повезло, что она родилась обычной. Хотела бы я никогда не слышать духов и не знать о существовании дрянной академии.

Следуя просьбе Грейс, я иду проверять портал, который уже несколько десятков лет, как расположился у нас на заднем дворе. Пользуется им только тётя, я же сколько ни пыталась, даже на дюйм не сдвинулась.

Круг из камней нужно очистить от палой листвы, чтобы не было преград для магии. Всегда казалось это глупостью, потому что магия не является привычной материей и по сути для неё нет никаких преград, но они есть. Есть даже формулы магии, как в математике, что способно испугать любого колдуна с проблемами к вычислительным способностям.

Пока шуршу граблями мысленно проклинаю академию. Так мне не нравится это всё, но её цепкие руки прочно схватили меня за горло. Поддаться или бороться?

Едва я смахнула последнюю кучу листьев, как воздух прорезал хлопок, похожий на раскат малыша-грома. И посреди круга камней, отряхиваясь, появилась тётушка Грейс, которая ненавидит, если её зовут тётей.

— Грейс! — воскликнула я, распахивая руки для объятий.

— Привет, дорогая. Всё хорошо? — она взяла мое лицо в ладони и повернула голову влево и вправо.

— Могло бы быть лучше.

— Пойдем в дом, там всё расскажешь. Признаться, связь была такая отвратительная, что я едва разобрала часть с академией. И теперь мне нужно понять в своём ли ты уме или случилось что-то страшное.

Быстро-быстро перебирая ногами она взбежала по ступенькам и вошла в заднюю дверь дома.

— Хизер дома?

— Нет, на ночевке с девочками.

— Тем лучше, можно спокойно колдовать, — она взмахнула рукой и её цветастый плащ перелетел с плеч на вешалку.

Мы не показываем Хизер магию. Когда-то давно я пыталась ей рассказать и показать, но она просто не видела следов магии, не поверила, даже будучи ребёнком. И мы с тётушкой пришли к выводу, что лучше так и оставить. Магическая история слишком много хранит эпизодов, как обычные люди сходили с ума и попадали в неприятности из-за желания овладеть магией.

Я могла бы дать ей зрение, но будучи хорошей сестрой не стану лишать её спокойной жизни без боггартов и духов. Пусть ходит на ночевки, веселится с друзьями и наслаждается мнимым одиночеством, не заглядывая через завесу.

— Задумалась о чём-то? — спросила Грейс, наливая янтарную жидкость в широкий бокал.

— О Хизер, — честно ответила я.

— Мы поступаем правильно, если ты об этом.

— Я знаю, просто даже немного жаль.

— Чего?

— Не будь у нашей семьи магии, всё было бы хорошо.

— Кто знает, дорогая, кто знает, — она похлопала меня по плечу и отхлебнула виски могучим глотком, осушив едва ли не половину бокала разом.

— Так вот, — замялась я. — Академия, — я откашлялась. — Они сказали, что отберут у нас бюро, если я не стану их студенткой и не получу квалификацию.

— Поэтому ты согласилась?

Я кивнула, потянувшись за упаковкой шоколадного печенья.

— Тогда я зря боялась и ты оказалась в своём уме. Я испугалась, что эти уроды промыли тебе мозги своим бесконечным хвастовством.

— Здесь написано, что я поступила, но я не знаю, как... как попасть в академию, здесь нет никаких инструкций, — я протянула тётушке письмо с алой надписью, которая едва заметно светилась.

— Просто выйди через дверь с письмом, — пожала плечами Грейс, допивая виски.

— И всё? Вот так просто? — я откусила кусочек от печенья.

— В печати проводник, это так работает обычно, куда бы ты ни пошла, она приведет тебя в нужное место. Надо бы и для бюро такое сделать, старовата я для порталов стала, — она вернула мне письмо.

— То есть я прямо сейчас могу войти в кладовку, держа в руках письмо, а оказаться в академии?

— Верно. Только помни, дорогая, что заверения преподавателей о том, что в академии безопасно – чушь собачья. И поверь мне, я знаю о чём говорю, — тётя немного приподняла подол платья, обнажая четыре уродливых рваных шрама доходящие до середины бедра.

— Ты никогда не рассказывала... — захотелось выпить воды, потому что от увиденного, шоколадное печенье в горле встало комом.

— И не расскажу. Но знай, что академия самое опасное место на земле, не считая других планов мира.

Грейс говорила о том, что в мире есть несколько прослоек и зачастую через них можно пройти. Ведьмы мёртвых, подобные мне смотрят и взаимодействуют через парочку из них, переключаясь на план иного бытия, где обитают духи. Об остальных прослойках мало что известно, потому что нет живых и вернувшихся исследователей.

— Наверное, нужно собрать вещи? — неуверенно протянула я.

— Жаль, что тебе приходится через это проходить, дорогая, но знай, что если ты решишь спалить академию, я тебя поддержу.

Я поднялась наверх, чтобы собраться. Там я провела большую часть времени, решая брать ли с собой уродливого от времени розового (который стал уже серовато-малиновым) медведя, но самого любимого или до последнего казаться взрослой без детских привязанностей. Естественно, я сделала правильный выбор и медведь занял почетное место наверху вещей.

Закрыв чемодан, я вздохнула и наспех покидала косметику в небольшую дорожную сумку. Атрибуты магии у меня скудные — то, что осталось от родственников, владевших этим бюро и служили больше для украшения, чем для реальной работы. Так что они остались на своих местах. Всё-таки важны не инструменты, а сам мастер.

В бюро одним из ключевых аспектов был разговор с усопшим. Обычные люди считали, что я либо медиум, либо шарлатанка, но охотно платили за последний разговор с мёртвым. Многим хочется услышать что-то важное, но были и те, кто желал узнать где лежат драгоценности.

Переправляла души тоже я. Если пройти через коридор от поминального зала, спуститься по лестнице под бюро, выйдешь к вратам в подземный мир. Живым пройти нельзя, только мёртвым. Но оттуда часто пытаются вылезти те, кто не должен находиться среди живых, иначе будет не очень хорошо.

Поэтому нужно, чтобы за бюро кто-то присматривал из семьи. Хизер не в счет.

Я спустилась вниз, волоча по лестнице желтый чемодан с наклейками лекарственных цветов. Тётя ждала у подножия, она выглядела обеспокоенной.

— Я скрещу пальцы за тебя и проведу обряд благополучия, — она крепко меня обняла.

— Лучше не надо обрядов, — прошептала я, помня, чем закончился прошлый, когда она всё перепутала и призвала низшего демона, который насылал кошмары семь дней, пока я не отправила его через врата.

— Будь осторожна, пожалуйста, — она поцеловала меня в обе щеки и отпустила.

— Как всегда, — кивнула я, открывая дверь кладовки.

Переступала порог уверенная, что ничего не произойдет. Уперлась в старые куртки и коробки с хламом.

Дверь закрылась и я проговорила:

— Кажется, не сработало.

А потом пространство озарил яркий свет.