Пожирательница душ

Ирландия, Голуэй, университет Голуэй, 2014 год.
Зачастую осенью многих терзает непростой период. Нехватка витаминов; серость удручает; извечная влага выводит из себя; обильные дожди раздражают, ибо из-за них приходится прятать вырвиглазные летние наряды, и надевать на себя дождевики, пальто... ; приходится привыкать к холоду, наблюдая, как постепенно дни начинают заканчиваться раньше.

Большинство жалуется на плохое самочувствие, упадок сил и скверное настроение. Но не я.
Осень для меня — период силы. Время, когда мой, покрытый трещинами, дух, наконец, возрастает; а краски жизни, несмотря на мрачность погоды, лишь сгущаются.

Это был один из университетских дождливых дней. Осень наступила, потому практически сразу кабинеты высшего учебного заведения украсили жуткими мордами, скелетами в костюмах и вырезанными тыквами. Хэллоуин, казалось, уже наступал на пятки, хотя до него оставалось целых три недели...

Хотя, знаете, всего три недели. Когда ты учишься, время для тебя настолько скоротечно, что возникает ощущение, будто молодости совершенно не существует.

Я сидела около окна на деревянном табурете, окрашенный в зелёный. На высоком тёмном потолке в ряд висели мелкие фонарики, сияющие жёлтым. От них щипало глаза, ибо из-за угрюмого настроя погоды их свет казался излишне ярким. По бокам большого просторного кабинета, из паркетных полов вырастали массивные колонны из светлого камня, — неплохое дизайнерское решение, но в данном помещении оно всегда казалось мне неуместным.

Я располагалась на самом высоком ряду, потому мне открывался обзор на пустой лекционный кабинет. Я то и дело постоянно поглядывала на дверь, в надежде, что никто сюда не заявится в ближайшие минуты. Перемена была большой, так что я желала провести её в абсолютной тишине.
Повернувшись к окну, я наблюдала за ничтожно маленькими людскими фигурами, снующими под величественным каменным зданием с сизым, аккуратно выстроенным фасадом. Его, точно паразиты, облепляли вьющиеся растения, — красиво, но мне всегда казалось, будто зданию не хватает кислорода; словно лианы пожирают его свободу, лишают независимости...

Над тонкой купольной крышей нависла плотная серая туча, которая громоздилась непозволительно низко, будто вот-вот упадёт на землю, поглотив всё живое в сумрачную дымку.

Небо издавало гнетущие звуки грома, а туча норовила пролить слёзы. Природе хватило всего десять минут отдыха, и сейчас она уже была готова вновь пустить ливневый дождь на ирландские улицы.

Я посмотрела вниз: где ходили туда-сюда студенты.
Аккуратно подстриженный газон сочного зелёного цвета являлся самым ярким пятном. Сидящую на нём, я и увидела её... Ифу.
Её моё существование крайне бесило. Не было ни дня, ни минуты, когда бы эта девушка не бросила в мою сторону колкое слово...

Мы познакомились на первом курсе. Ифа хотела подружиться со мной. Но это не вызывало во мне интереса; а попытки девушки стать ближе лишь утомляли.
Ифу злили мои упёртость и отстранённость от неё, но мне было плевать.

Я поступила в один из самых лучших университетов в мире. Упорно трудилась, чтобы называться студенткой факультета кельтской антропологии не для того, дабы обзаводиться бессмысленной дружбой. Я пришла, чтобы учиться и получить важные знания, которые пригодятся мне в будущем. Я мечтала стать антропологом. Изучать культуру кельтских народов, их биологические особенности, происхождение...
Так что Ифа — последнее, о чём я могла думать.

Большая перемена ещё не подошла к концу, но, к моему сожалению, дверь в помещение отворилась...
Внутрь вошла Ифа со своими "подружками", которые больше напоминали мне ручных пёсиков девушки. Их звали Брид и Койт.

Брид — эффектная крашенная брюнетка, любящая выделять свои глаза жирным чёрным карандашом. От неё всегда несло сладкими вкусовыми сигаретами и приторным кофе.

Койт — особо незапоминающаяся блондинка с веснушками. Девушка имела нежные черты лица. Она всегда красила свои веки и губы пастельным розовым цветом. Койт одевалась строго, но, признаюсь, со вкусом. От неё исходил более приятный аромат, нежели от Брид: персик, цветущая вишня, солёная карамель.

Ну, и наконец, Ифа.
Выразительная рыжеволосая девушка, мечтающая покраситься в фиолетовый. Ифа практически не наносила на собственное лицо макияж, ведь его черты и так были колоритными от природы.
Густые темноватые брови, пухлые губы, выразительные глаза, длинные ресницы...
Ифа любила украшения, потому на ней всегда можно было наблюдать множество колец, подвесок, браслетов... И каждый день новое.
От Ифы пахло мятной жвачкой и кокосовыми пончиками. 

Когда они вошли, я лишь на мгновенье подняла голову, а после вновь обратила взор на тетрадь, продолжая писать конспект. Я зарылась в капюшон своего чёрного худи в надежде, что Ифа со своими подружками просто пройдут мимо меня.
Нет, я не боялась их. Просто лишние неприятности мне ни к чему. Та и отвлекаться от учёбы не хотелось.

Но у Ифы имелись другие планы.

С шумным чавканьем пережёвывая жвачку, Ифа начала подниматься по ступеням, направляясь в мою сторону.
— Так, так, так... И кто тут у нас? Бриар, деточка, неужели у тебя настолько скучная жизнь, что даже на перемене пары пишешь?

Девушки громко расхохотались, а я просто проигнорировала слова Ифы.

Девушка остановилась на половине пути, повернувшись к Брид и Койт. Обратилась к ним насмешливым тоном:
— Нет, ну вы это видите? Она смеет игнорировать меня! Меня!
— Эта отшельница, видимо, язык проглотила, — подала голос Брид, ухмыляясь.
— Все мозги в тетрадях растеряла... — подхватила Койт. Но её голос звучал нерешительно, будто она говорила это не из личной неприязни ко мне. Скорее, Койт произносила то, что от неё желала слышать Ифа.

Я упёрла голову в левую ладонь, а правой продолжала писать. Даже не смотря на девушек, безэмоциональным тоном проговорила:
— Так себе подкол, Койт. В учебных тетрадях невозможно мозги растерять. Тебе тоже советую заглянуть в них, может тогда колкости будут смешными и уместными.

Койт ахнула, а Ифа в этот момент подлетела ко мне, нависнув надо мной. Я продолжала писать.

Ифа наклонилась и зашипела практически в лицо:
— Милая Бриар, кажется, ты забылась. Даже не смей так разговаривать со мной и моими подругами, иначе... — от рта девушки исходил аромат мятной жвачки, которую та интенсивно жевала.

Я подняла голову, пристально посмотрев на Ифу, и не дав ей договорить.
— Иначе что? Своих состоятельных родителей на меня натравишь? Из нас двоих забываешься лишь ты, Ифа. С чего решила, что твоё слово, присутствие, и вообще твоё существование имеют для меня вес? — я приблизилась к Ифе. Расстояние между нашими лицами являлось до непозволительного узким. — Ты для меня никто. Отойди. Мешаешь.

Я вернулась в прежнее положение, вновь устремив взор на тетрадь.

Ифа продолжала неистовствовать:
— Ах ты сука поганая! Что ты возомнила в себе? С чего решила, что лучше всех нас? Лучше меня?! Когда я предлагала тебе дружбу, ластилась к тебе, как бездомный кот, почему отказала?! Решила, что я недостойна тебя?! Да кто тебе вбил в голову подобную ересь?! Мамочка твоя безликая?! Вероятно, такая же жалкая, заурядная, как и ты! Яблоня от яблони ведь недалеко падает, да?

Я могла бы стерпеть, льющиеся из поганого рта Ифы, истеричные крики, скверные слова в мою сторону, но оскорбление мамы я никогда не стерплю.

Моя голова поднялась. Я взглянула на Ифу из-под лба. Рыжеволосая широко улыбнулась, когда я это сделала; а её подруги тем временем стояли позади и молча наблюдали за происходящим. Вероятно, они осознали, что их ненаглядная подружка перешла черту. Если мои подозрения безошибочны, то с девчонками ещё не всё потеряно.

— Заткни рот и не смей даже вспоминать мою мать, — угрожающе предупредила я.

Нутром уже овладели ледяные фаланги колючей злости.
Ещё одно слово, затрагивающее мою маму, вырвется из рта этой поганой девки, я сделаю ей очень, очень больно.

Ифу лишь раззадорил мой настрой.
— О, так вот, что способно оживить тебя? — девушка снова наклонилась ко мне. — Упоминание о мамочке, — Ифа поджала губы, слегка выпятив нижнюю, как младенец. — М-м-м-м. Ты ещё заплачь. Знаешь, я пару раз наблюдала, как она сюда заявлялась. Сколько ей лет? Восемьдесят? Почему выглядит, как дряблая старуха?

Пелена.
Вязкое болото самых опасных людских качеств затянуло меня. И я уже не в силах была выбраться.

Схватив Ифу за волосы на затылке, я приблизила её лицо к себе.
— Ещё раз повторяю: заткни рот. Ты крупно пожалеешь, если не совершишь то, что я тебе говорю.
— Ай! Ай! Отпусти! — Ифа начала извиваться в моей хватке, точно пойманная рыбёха в сеть. К моему неудивлению, Брид и Койт не кинулись спасать подругу. Девушки испуганно попятились назад, держась друг за друга.

Ифа, увидев это, развернулась к ним и закричала:
— Чего вылупились, дуры?! Помогайте! Помогайте мне! Или позовите кого-то! 

Брид взглянула на девушку с презрением.
— Извини, подруга, но ты заслужила. Здесь ты действительно перегнула палку. Нам с Койт уже надоело расхлёбывать последствия из-за тебя, — высказалась Брид.
— Да, Ифа... Родителей нельзя затрагивать... Это уже за рамки... — поддержала брюнетку Койт.

Ух ты. С этими девчонками точно не всё потеряно. Осведомлены о гранях дозволенного. Это хорошо.

Ифа пришла в ярость.
— Вы суки! Суки! — девушка посмотрела на меня. — А ты ещё большая сука! Ты и твоя мамаша ничтожные, лицемерные букашки! Я ненавижу тебя и её за то, что породила такую суку на свет!!!

Даже в такой ситуации... Даже тогда, когда подруги "отказались" от Ифы, она продолжает гнуть свою ошибочную линию. Гордыня настолько овладела этой избалованной девчонкой, что она напрочь забыла, каково это... отвечать за свои поступки.

Я научу.

Находясь в состоянии аффекта, погрузившись в пучину ненавистного хладнокровия, я схватила со стола острые ножницы, лежащие около моей тетради. Сжав кисть Ифы, я прижала её ладонь к столу и хладнодушно устремила острые ножницы в руку девушки.

Рубиновая кровь фонтаном брызнула мне в лицо, оседая на коже в виде мелких точек, похожих на плоды граната. Впервые в жизни в нос ударил настолько сильный запах крови. Он словно въелся в мои ноздри. Я инстинктивно облизнула губы, ощутив на кончике языка металлический привкус с кисловатым оттенком.

Ифа громко завопила, схватив себя за кисть, раненной мною, руки, и испуганно глядя на то, как кончик ножниц проткнул насквозь её ладонь.

По возвращению домой, я сразу приняла душ. Надеялась, что горячая вода избавит меня от остатков противных событий, произошедших сегодня.
Но они, точно смола, облепили моё тело и нутро. Купание не возымело должного эффекта.

Улицу заливало дождём. Я покинула душевую кабинку, мельком взглянув в окно. После направилась к запотевшему зеркалу. Протерев его ладонью от конденсата, я взглянула на себя.
В отражении была всё та же я, но нечто во мне, всё же, переменилось...
Взгляд сделался более бездушным? Черты лица очерствели?

Я улыбнулась самой себе, но улыбка вышла вымученной... Скорее, она походила на зловещий оскал плотоядного зверя.

В этот самый день я осознала, насколько может быть приятным, когда чужое нарциссическое эго разлетается на тысячи осколков пред твоим взором. И как же льстит становиться причиной его сокрушения...

После случившегося я была готова целиком и полностью ответить за собственный поступок. Но... Ифа не изъявила желания рассказать правду. Она опасалась моей реакции... Боялась меня.
Потому выдумала весьма скудоумную причину, но родители ей поверили. Брид и Койт поддержали версию девушки, не став выдавать меня.

Ифа забрала документы из университета и больше я никогда её не видела.

Так что, быть может, я уже тогда была монстром?