Пожирательница душ

Ирландия, округ Голуэй, деревня Карраро, 2020 год.
Я молчала, упорно не подавая виду, что нахожусь внутри собственного жилища. Это было довольно неумно с моей стороны, ведь Пожирательницы отчётливо ощущают энергию друг друга и себе подобных.
Но... Мне в настоящее время так не хотелось растрачивать собственные ресурсы на пустые беседы с Гвин.

Впрочем, как и всегда.

Я продолжала перебирать травы, мысленно повторяя названия тех, чьи запасы стоит восполнить в ближайшее время. Фетч отслеживал мои действия с ухмылкой на морде.
 
Тем временем, по ту сторону избы продолжал доноситься шумный и с толикой писклявости голос ведьмы, считающей себя моей лучшей подругой.

— Бриар! Бриар, открывай! Я знаю, что ты внутри! Меня не проведёшь, сапфирчик! Чего же прячешься от меня?

После бравурной речи Гвин, послышалось:
— М-е-е-е-е! Здесь она, м-е-е, здесь.

"И Патрисию с собой притащила. Свалилась же мне на голову эта Гвин со своей галдящей овцой", — негодовала про себя я.

Патрисия — фамильяр Гвин. Чёрная овца, ведущая себя довольно дерзко. Патрисия имела огромное преимущество: предсказывать будущее. Чем не раз выручала свою болтливую и излишне дружелюбную хозяйку.

Признаюсь, это довольно неплохие способности, как для фамильяра. Даже Пожирательницы не обладают подобными умениями. Патрисия считается сильнейшим фамильяром среди всех имеющихся у Пожирательниц душ.

Мой Фетч также обладает недурственным даром: способен превращаться в точную копию, двойника живого человека. Затем искусно заманивает его, убивает и пожирает его душу.
Так что, о его кормёжке мне никогда не приходится беспокоиться, — несомненно огромный плюс.

Ну, ещё Фетч проворливый, ловкий и наделён логическим мышлением, что часто помогает при поиске подходящих людей, у которых я отниму души.

Кроме того, мой фамильяр владеет гипнотическим даром. Может буквально приковать к месту практически любое живое существо, а после делай с ним, чего только пожелает твоё извращённое нутро...

Благодаря этому, мы с Фетчем можем устраивать себе кровавые забавы. Не ради того, дабы насытиться чужими душами, а просто ради веселья. Страдания людей порой заставляют забывать меня о собственных.

Гвин, в свою очередь, такая же, как и я — могущественная ведьма. Сильнейшая Пожирательница душ. К тому же, она является одной из первых появившихся Пожирательниц. Обладает даром и лакомится человеческими душами более десяти лет (это по её словам).
Даже Дэворетто чётко не может ответить на вопрос, при каких именно обстоятельствах ему под руку попалась Гвин, и как он превратил её из простого человека в негуманную ведьму.

По утверждениям Дэворетто, день, когда он подчинил Гвин, словно стёрся из его памяти, точно по его мозгам прошлись ластиком. Некоторые отголоски имеются, но не более.

Впрочем, все мы, и даже сам Дэворетто, списываем данный необычайный феномен на то, что Гвин являлась первой. После неё было множество других, потому неудивительно, что Пожиратель мог запамятовать основные детали.

Хотя, нет... Это, всё же, дивно.
У Пожирателей и Пожирательниц отличная память. Мы держим в голове мельчайшие подробности. Способны отобразить любое событие вплоть до даты, точного времени, погоды и прочее... 

Однако, это не имеет для меня абсолютно никакого значения. Не желаю больше размышлять об этом.

Ах, да, Гвин...

Эта Пожирательница приставучей любого скотча. Как только я появилась, обрёкши себя на извечные муки и служению Дэворетто, Гвин тут же изъявила желание водиться со мной.
Девушка зачастую болтает без умолку. У неё чертовски звонкий смех. От него у меня аж перепонки в ушах дрожат. Хохот Гвин напоминает мне звук скрежета бумаги по стеклу. Жутко неприятно.

Пожирательница с удовольствием отнимает у людей их души, издевается над ними, калечит, не убивает до последнего...
В отличие от большинства ведьм, в том числе и меня, Гвин получает неимоверное удовольствие от собственного естества. Она заимствует от него всё, будто являлась Пожирательницей из самого рождения, точно это её призвание.

Девушка выглядит дружелюбной. Кажется, словно с ней легко можно найти общий язык. Она себя таковой старательно демонстрирует, но... я ощущаю черноту её нутра.
Оно, конечно, у нас ведьм, далеко не светлое. У каждой внутри кишат черви, плескающиеся в гное наших мразотных чувств.

Но Гвин... Она другая. Девушка словно появилась на свет с зияющей чёрной дырой в грудной клетке.
На лице поддельная улыбка, а внутри — кладезь чего-то действительно ужасного...

Я глубоко задумалась. Воздуха будто стало меньше. Лёгкие сжались, точно меня поместили в вакуум.

Голос Гвин внезапно затих... И мне очень не нравилось её молчание.

Фетч развернул морду к входной двери. Значит, что-то учуял.

Я услышала шуршание у самого входа. Зрительно отследила опасные тени в нижней щели: там, где находился невысокий деревянный порог с острыми неровностями.

Затем коварный, несколько жуткий шёпот Пожирательницы...
— Мне всегда стоит открывать дверь, Бриар. От меня не убежишь. От меня не спрячешься.

Не успела я опомниться, как прозвучал гулкий звук...
А уже спустя несколько секунд входная дверь в мою избу валялась на полу. В дверном проёме расположилась улыбающаяся во все зубы Гвин. Около неё стояла Патрисия.

Разноцветные глаза девушки (Гвин имела генетическую мутацию — гетерохромия*) едва уловимо сверкнули голубым, но быстро потухли.
Пожирательница в левой руке держала метлу, а правой — помахала мне, кокетливо играя пальцами в воздухе, словно в данный момент перебирала невидимые струны арфы.

*Гетерохромия — различный цвет радужной оболочки глаз.

Я опустила взор на выбитую дверь и направила его обратно на Гвин. Мои глазные яблоки налились голубым.
Произошедшая ситуация вывела из себя. 

— Зачем ты это сделала? — мой вопрос прозвучал, как рычание.
— А... Это? — Гвин, как ни в чём не бывало, отряхнула правую ногу, с помощью которой лишила моё жилище дверной защиты.
И, разгладив неровности длинного подола тасланового чёрно-фиолетового платья, беспечно вошла внутрь. Гвин выражала настолько будничный настрой, что это предельно раздражало. Вела себя так, словно ещё пару минут назад не выбила мою входную дверь.

Я рывком подлетела к ведьме, слегка нависая над ней. Гвин являлась ниже меня ростом. Мои глаза продолжали гореть голубым.

— Гвин. Я сверну тебе шею, если ещё хоть раз здесь что-то пальцем тронешь.

Девушка бесцеремонно перебила меня, продолжая ухмыляться мне в лицо.
— Бриар, сапфирчик, остынь. Это всего лишь дверь. Я тебе новую наколдую, в разы лучше. Всё равно эта дряблая была. Словно здесь живёт не сильнейшая и безумно привлекательная Пожирательница, а типичная старая ведьма, которую изображали на страницах книг и пугали ею малышню.

Стоящая в дверном проёме чёрная овца по имени Патрисия, издала недовольное блеяние.
— М-е-е-е-е! Мне кажется, м-е-е-е-е, что она к нам обращается, ме-е-е-е, непозволительным тоном! — овца состроила недовольную морду, смотря на меня свысока.
Пф, будто я являлась овцой, похожей на толстое чёрное облако, а не она.

Гвин незлобливо улыбнулась своему фамильяру, подойдя к Патрисии и погладив её по голове.
— Я знаю, милая, знаю. Бриар не особо приветливая, но я всё равно её люблю.

Гвин положила руку мне на плечо, придвигаясь, и смотря на меня снизу вверх. От неё пахло мелиссой, утренней росой с едва уловимым шлейфом цветущей чайной розы, и чем-то болезненно ностальгическим... Родным.

Ведьма часто досаждала мне собственным присутствием. Она доказывала, что мы лучшие подруги, хотя я никогда так не считала. Не верю в женскую дружбу. В целом, в любую не верю. Потому у меня никогда не имелось друзей.

Гвин шумная, резкая, вспыльчивая, порой безрассудная. Мы отличались. Очень. Я походила на недосягаемую снежную гору, а она — кипящий вулкан.

Но... изредка... Бывали моменты, когда я ловила себя на мысли, что мне нравится присутствие Гвин рядом с собой. Она будто магнит: притягивает к себе, завораживает и ты точно никогда её не забудешь, как бы не пытался.

Я снова потерялась в собственных мыслях. В последнее время много думаю, нужно это исправлять.
Мысли имеют свойство отягощать. Увлекать на дно. Оказывают давление, вследствии чего начинаешь сомневаться в себе, в других и в том, что делаешь. Смазывают картину окружающего мира.

Голова — чистый холст. А мысли, точно художники с крайне дурными намерениями, очерняют непорочное полотно, имеющее перспективу сделаться красочной картиной. И ты наблюдаешь за миром словно сквозь сизую призму, пока он вовсе не превратится в бесцветное пятно, не несущее в себе абсолютно никакого смысла.

Ну вот, снова задумалась. Как же я себя ненавижу.
И эта ненависть пожирает меня намного сильнее, нежели я пожираю людские души. Порой мне кажется, что я убиваю себя.

Впрочем, я заслужила.

Гвин яростно размахивала пред моим взором.
— Ау-у-у-у! Сапфирчик, ты здесь?
— Здесь, — холодно ответила я, возвращаясь к столу с травами.

Гвин обернулась, смотря на прямоугольную дыру, образовавшуюся там по её вине, и подозвала к себе Патрисию.
— Детка, иди сюда. Не стой там. Замёрзнешь ещё.

Я фыркнула:
— Можно подумать, здесь ей будет теплее.

Я взглянула на открывшийся передо мной вид на улицу.
Солнце так и не взошло, прячась за пасмурными облаками. Туман сделался чуть прозрачней. Капал крохотный дождь.
Моё лицо обдул свежий ветер, пахнущий дождём, влажным асфальтом и свежей травой.
На некоторое время я даже позабыла о поступке Гвин.

Девушка, в свою очередь, отставила метлу в сторону, и подошла ко мне. Она положила свой локоть на моё плечо, прошептав на ухо:
— Ты готова к сегодняшнему шабашу? Ходит слух, что усач намеревается сообщить всем нам какую-то мега важную новость.

Шабаш. Точно. Я совсем позабыла о нём.
Напоминание Гвин послужило бременем для головы, ведь все Пожирательницы душ будут в сборе. А это, зачастую, заканчивалось не всегда хорошо...