Сибирь

Дмитрий

Мы шли второй день.

Наша цель — забрать снегоходы. В прошлый поход нам потребовалась починка, поэтому мы бросили их у Лары, а та, в свою очередь, передала их в поселение побольше. У Лары не было нужных специалистов, а у меня времени. Но ей само́й нужно было отдать какие-то приборы на починку. Обмен специалистами или разные услуги между мелкими общинами, дело привычное. Именно так выживают поселения, которые аванпост не мог или не хотел брать под свое крыло.

Погода соблаговолила. Не весна, но солнце приятно пощипывало кожу. Небо чистое, голубое. Ветра не было, только безмолвие.

В такие моменты кажется, что все по плечу и весь мир на ладони. Свежий воздух дарит надежду и силы, хочется сделать что-то такое, отчего внутри все переваривается.

Елена шла впереди. В белом комбинезоне теперь она не отличалась от нас. Стала той частью, что не хватало. И это... било изнутри.

Каждый день приближал нас к развязке. И порой я ловил себя на мысли, что не возможная расправа над отрядом, а именно расставание беспокоит меня до стеснения в груди. И если первое стояло под вопросом, то второе определенно точно случится.

Иногда мой шаг замедлялся, на языке вертелось предложение незапланированного привала, но я одергивал себя. Останавливал.

Это было нечестно по отношению к отряду, к себе и самой Елене. Но после того как я ушел из её комнаты, меня преследовало чувство незавершенности. И теперь мы поменялись ролями. Я смотрел, она отводила взгляд.

Елена выглядела задумчивой, потерянной и одинокой. Сердце предало меня и сжималось каждый раз, когда я видел её. Однако я научился отключать во время чувства.

Как я надеялся.

Леон с самого утра был жутко зол на всех, поэтому шел отстраненно. Новость, что Елена ранила руку, вызвала вспышку агрессии, но Елена одним взглядом сумела остановить гнев брата.

Сама же она не выдавала никаких признаков беспокойства, но вот я постоянно думал, не больно ли ей, удобно ли идти, не началось ли заражение. Все это чертовски отвлекало, делая меня, да и весь отряд, неосторожными.

Уже скоро мы должны дойти до поселения и заночевать там. День, а дальше на снегоходах двинуться дальше и проститься. Что же, значит, у меня остается...

Мысли прервал звук женского, незнакомого смеха. Он звучал скрипуче, сухо. Будто застоялся и потерял яркость.

Елена.

Елена смеялась своим странным каркающим смехом. Но смеялась. И не с кем-нибудь, а с Айзеком, что ковылял при помощи самодельного костыля. Он что-то без остановки рассказывал ей, а Елена смеялась...

Леон, отставая на несколько шагов, смотрел прямо на них, но на его лице не было привычной злобы, когда он замечал Елену в компании, кроме своей. Сейчас оно выражало исступление, а главное — тихую радость. Она подсвечивала его глаза, делала их шире. Брови чуть приподняты, шаг становился сбивчивым. Он смотрел так, будто видел чудо.

Я и сам не испытывал никакого расстройства, даже, наоборот, тепло мелькнуло в груди. Но от Леона, с его типичной дикой реакцией, я ожидал другого.

Ниточка к ниточке я тихо собирал сведенья. У Лары есть несколько людей, которые единожды или больше были в «Пути», и то, что они рассказали, будучи даже слухами, оказалось ценным. Мои подозрения подтверждались. И я не знал, как именно к этому относиться.

То, что они оба хранили неведомую тайну — не секрет. То, что их вызвала «Сибирь» — неудивительно.

Но вот главный замысел... Я знал, что признаться в этом слишком трудно. От Елены я ничего не ждал. Но если мы... Если допустить хоть крошечную мысль, что мы сможем... Нет. Я хотел бы знать, услышать ее правду.

Елена вновь засмеялась и кинулась в сторону, а Айзек, зачерпнув горсть снега, швырнул в нее. Девушка завизжала, когда ледяные кристаллики попали на кожу. И сколько же жизни было во всем этом!

Теперь уже за ней бросился Айзек, кинув ее прямо в снег, но Елена не осталась в долгу, протянув к нему руку — якобы попросила помощь — рванула его на себя, и он упал рядом.

В моем сердце не было ревности. Я просто слушал её смех и смотрел на редкую гостью — улыбку.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

— Почему ворота открыты?

Макс подошел ближе к высоким железным воротам, которые всегда хорошо охранялись, а сейчас болтались неприкрытыми.

Еще на подступе, я понял: что-то не так. Не было шума, легкого гомона и караульных. Ничего.

Я мотнул головой и подал знак достать оружие. Все подчинились приказу, кроме Елены, которая хмурила брови и вглядывалась в открытую щель, всем существом желая проникнуть внутрь.

— Леон. — Я посмотрел на него и указал на сестру.

Тот кивнул и сразу встал рядом с ней, приготовив пистолет. То же самое я велел Янис и Айзеку. Теперь мы окружили её кольцом. Но Елена не реагировала.

— Макс.

Парень кивнул, приблизился ко мне, и мы вместе осторожно проскользнули внутрь. И замерли.

В голове зазвенело, сужаясь и вновь разрастаясь в черепе, а потом давлением потекло вниз, рухнув в самые пятки. Воздух не выбивало, его будто высосало, и я забыл, как делать вдох. Руки онемели, плетями упав вдоль тела. Я закусил губу.

Мне приходилось видеть многое, даже слишком. Но это...

— Что там? — послышался голос Янис.

— Не входите! — крикнул Макс, но было поздно.

Елена — ну, мать твою, кто же еще это мог быть?! — протиснулась вперед, а за ней все остальные. Мы выстроились в ровную линию.

Янис прикрыла рот руками и тихо вскрикнула. Её ладони дрожали. Леон грязно выругался и отвернулся, закрывая локтем глаза. Айзек стоял с широко раскрытыми глазами и закрывал-открывал рот, словно рыба. И только Елена холодной статуей, своими прозрачными глазами сканировала все вокруг.

Черные рытвины уходили глубоко в землю, запачкав грязью белый снег. Пепел осел покрывалом на домах, заборах, вещах. Дорожка, что некогда вела большими отростками в разные стороны, раскурочена и измазана. Здания с выбитыми окнами, принявшими на себя удары, дырами глядели на нас. А везде... всюду... люди. Нет. Останки людей.

Выжженные, разорванные, половинчатые.

Ветер единственным спутником разносил снежные покровы, то ли скрывая от мира, дабы тот недостоин лицезреть этот ужас, то ли, наоборот, раскрывая нам правду. Птицы устроили пиршество, гнездами устроившись на останках.

— Ч-что здесь произошло? — упавшим голосом спросила Янис, которая даже не пыталась бороться со слезами.

— Их уничтожили, — тихо ответил Леон. — Но за что?

И он посмотрел на меня, будто я мог знать все ответы, поведать им причину столь кошмарного зрелища. Но я не мог.

— Может, это Ива? — задал вопрос Айзек, которого заметно трясло.

— Она бы не стала! — твердо произнес Макс. — Не могла. Она сама из этих мест, и для чего ей бы это делать? Она никогда... никогда не уничтожала...

— Кто такая Ива? — спросил Леон.

— Глава «Сибири», — ответил Макс, сощурившись посмотрев на него. — Ты разве не знаешь?

Леон лишь покачал головой. Таким я видел его впервые. Он пребывал в легком шоке, слишком медленно моргал, уводя глаза от раскоряченных трупов.

— Тогда кто?

— Их убрали, — заявила Елена. — Чтобы что-то скрыть. — Она подняла на меня взгляд. Твердый, без капли страха или жалости. — Полагаю, ваших снегоходов мы не найдем, но, может быть, сможем узнать, в чем причина.

— Как?! — вскрикнула Янис.

Но Елена даже не взглянула в ее сторону, смотря только на меня.

— Мы найдем цель. Очаг. Куда они били. Бомбы были сброшены, — она указала на левую сторону, — туда. А это только отдача.

Мы могли уйти. Могли сбежать отсюда как можно быстрее. Еще немного, и слухи о разрушении дойдут до других, и тогда толпы мародеров ринутся сюда, отыскать хоть что-то уцелевшее.

Но взгляд Елены. Это желание, горевшее в глазах, подстегивало мое собственное. Поэтому я кивнул.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Даже солнечные лучи не могли разбавить атмосферу катастрофы, нависшую над землей. Блики впивались в оголенные места кожи, в синевшие раны, играли на перьях ворон. Под ногами хрустело. Думать о том, что именно, не хотелось.

Здание, к которому в итоге мы вышли, напоминало гигантского монстра, чьи раны были изодраны снарядами бомб. Пустые оконные проемы темнотой утягивали внутрь, выбитые двери и группами лежавшие вокруг пострадавшие, намекали о том, как отчаянно они пытались спастись. Но не успели.

— Что здесь могло быть, что они так старательно уничтожали это место?

Вопрос, заданный Максом, повис в воздухе, никто не знал и даже не пытался гадать.

Я первым вошел внутрь. По стенам серого цвета тянулись бордовые, алые и коричневые пятна. Следы рук, что, стараясь удержаться, и искали опору, преследовали нас по всему коридору. Кто-то лежал на полу, кто-то в дырах от бомб. Кто-то половинками тел разлетелся по коридору.

Запах был отвратителен. Зима скрыла половину, но все же до конца избавиться не удалось. Тошнота подкатывала волнами, но я сдерживался. Сдерживались и другие. И только Янис позволяла слезам молчаливо стекать по щекам. Леон подобрался к ней ближе, и это было единственным проявлением его заботы.

Елена же, полностью сосредоточенная, рассматривала и заглядывала в каждую комнату.

Мы прошли коридор, ничем не примечательные комнаты, как вдруг прямо перед нами выросла гигантская решетка. Она была поднята.

— Для чего это здесь? — спросил Айзек.

— Чтобы не дать чему-то войти? — предположил Леон.

— Или выйти, — тихо сказала Елена.

Чуть дальше виднелась лестница, ведущая вниз. Мы с ней переглянулись и вместе двинулись вперед.

Темное помещение, куда едва попадал естественный свет, тускло освещалось уцелевшими лампами. Вокруг валялись бумаги, непонятные предметы. И чем глубже мы заходили, тем больше хаоса открывалось перед нами.

— Тут кто-то проводил зачистку, — оглядывая мусор на полу, заключил Леон.

Я кивнул.

Мы шли и шли, не особо вглядываясь в людей на полу, однако я отметил, что на каждом имелся медицинский халат. И если снаружи мы думали, что их уничтожили бомбы, то теперь ясно, что здесь была перестрелка. Здешних убивали без раздумий, без жалости. Прямые выстрелы чередой в грудь и голову, бросали прямо на месте и продолжали.

Впереди стояла двухстворчатая, сделанная из металла дверь. Полуоткрытая, она приглашала к себе, и мы, приоткрыв её, заглянули внутрь.

— Что это? Что это, мать твою, такое?!

Я был солидарен с Айзеком в его вопросе.

Огромное, даже гигантское помещение, похожее больше на склад, уходило далеко вперед. Всюду стояли кушетки с ремнями, заляпанные кровью и другими биологическими жидкостями. Трупы лежали вереницами, а еще... здесь были зараженные. Ровно столько же, сколько и людей. На столах лежали бесконечные документы и отчеты, которые ровным счетом ничего не говорили. Все важное забрали.

— Что здесь делали? — спросил Леон. — Почему они тут?

Он растерянно разглядывал кучи тел.

Я посмотрел на Елену. Она не выражала никаких эмоций, ничего не говорила, но её глаза бегали по колбочкам, столам и кушеткам.

— Они ставили здесь эксперименты? — предположил Макс.

— Или искали лекарство, — задумчиво протянула Елена, задержавшись на каких-то записях, но потом добавила: — Ничего не понятно.

— Почему тогда их уничтожили? — вклинилась Янис. — За что эта жестокость?

— Может, они что-то узнали? Или... может, они не искали лекарство.

— Тебе что-то про это известно? — спросил я у Елены.

Она подняла напряженный взгляд. В нем снежными лавинами плескалось раздражение.

— О чем? Об убийствах, нападении? Смертях, экспериментах? О чем конкретно ты спрашиваешь, Дмитрий? Мог бы ты быть более точен в своих подозрениях?

Леон уже стоял за спиной Елены, стерев с лица прежнюю неуверенность и даже легкий страх, когда только вошел сюда.

— О лекарстве, Елена, — спокойно проговорил я, но вот Макс отошел от брата и сестры на несколько шагов. Янис и Айзек стояли посередине, глядя то на одних, то на других. — Но, если тебе есть о чем рассказать, помимо этого, я буду рад услышать.

Губа Елены дернулась, будто она собиралась оскалить зубы.

— Я рядовой хирург, — сквозь сжатые челюсти процедила она. — О лекарстве мне известно столько же, сколько и тебе! Почти ничего! А что касается остального, — Елена сделала шаг вперед, и все ощутимо напряглись, — уточни, в чем именно ты меня подозреваешь!

Я слышал в ее голосе обиду, в голубых глазах читался немой упрек: «Ты не веришь мне, после всего, что мы прошли?» Но я не чувствовал даже крупицу вины. Каждый мой вопрос был обоснован. Однако... кое-что даже пугало сильнее. Если... если мои подозрения верны, если я догадывался уже давно, значит ли, что я... принял? Ведь даже думая о ней так, я не мог прекратить смотреть на нее, быть рядом.

— Елена, ты знаешь, что здесь произошло?

— Нет.

Она не врала. Не знаю, с чего я взял это и почему, но я был уверен, что на этот вопрос она ответила честно.

— Ты можешь понять, как давно они мертвы?

Елена скривилась.

— Это обязательно?

Я лишь выгнул бровь, и Елена тяжело вздохнула.

Глазами поискав более-менее «сносный» труп, Елена двинулась к нему.

Это была женщина, что лежала возле кушетки. Ремни отстёгнуты и разорваны, рядом лежал зараженный без головы. Рот женщины широко раскрыт, глаза мутной пеленой смотрели вверх, а руки и ноги раскинулись в стороны.

Мы шли вслед за ней и только сейчас увидели огромную дыру в животе трупа.

Елена присела на корточки, наклонила голову вглядываясь.

— Леон, достань перчатки в кармашке и... мне нужно что-то длинное. Может, палка.

Леон сразу же выполнил просьбу сестры, а вот палку найти было крайне трудно, тогда он сказал:

— Палки нет, есть длинный нож.

— Давай нож, — на выдохе ответила Елена.

Леон залез в штанину комбинезона, приложил усилие и вытащил длинное, тонкое лезвие. Подкинул в руке и развернул его рукоятью к Елене. Она же, не глядя, завела больную руку за спину, совершенно не выказывая никаких эмоций, и приняла нож.

А вот Леон выглядел настороженным и бросал на меня озлобленные взгляды.

Потянувшись к лежавшей, она ковырнула рану и подняла край. Гнилостный запах ударил в нос, и я даже не смог сдержаться, закрыв нос руками. Так сделали многие, кроме Елены, что равнодушно приблизилась.

В уже разложенной дыре лежали личинки червей и мух. Они копошились в мясной тухлой массе, пируя.

Янис отбежала, и ее громко вывернуло. Леон закатил глаза и бросил взгляд в ее сторону, но даже не предпринял попытки подойти, все его внимание было приковано к Елене и руке, которая двигалась поразительно идеально. Будто только вчера на нее не накладывали швы.

Тем временем Елена посмотрела на согнутую ногу женщины, и руками сорвала с нее кусок штанины. Там, где нога висела в сгибе, образовались уродливые зеленоватые пятна. Елена ткнула в них, протыкая острием кожу, и оттуда полилась зловонная жидкость.

Елена хмыкнула и поднялась, сняла перчатки и бросила их прямо на женщину.

— Дней восемь-десять. Окоченение спало давно, личинки, зеленые, трупные пятна.

Никто не решался произнести и слова.

— Я думаю, нам нужно уходить отсюда, — сказала Елена. — Как можно быстрее.

Я кивнул, глядя в её равнодушные глаза, затем оглядел помещение, где происходило нечто настолько страшное, что всю общину решили уничтожить.

— Давайте сожжем это место. Они не заслуживают... лежать так.

Все согласно закивали, кроме Леона и Елены. И если первый был явно расдасованным, что придется делать лишнюю и ненужную работу, то во взгляде Елены, что-то вспыхнуло. Молчаливое одобрение и даже радость. Будто это именно то, чего она ожидала от меня.