Сибирь

Без звуков и визуальных образов мир вокруг исчезает. Остается пустота. Тело становится тяжелым, а психическое восприятие адекватности расплывается. Чувство тревоги, страха и безысходности заполняют сознание. Адреналин наполняет тело, сердце отбивает бой. Обрывки воспоминаний о померкнувшем мире смешиваются с подсознательным желанием выжить. И лишь темное, пустое пространство вокруг.

Я сидела на снегу. Леон ушел. Возможно, помогать Айзеку. Возможно, они оставили нас на съедение, а сами предпочли спастись.

И кто будет их винить?

В этом коконе я могла лишь дышать и ждать.

Вдох. Выдох.

С каждой секундой становилось все сложней. Хотелось впиться пальцами в голову, ногтями разрывать кожу, лишь бы достать до той самой кнопки, что вернет все, как прежде.

Выдох. Вдох.

Тело по инерции начинало раскачиваться. Ладони обхватили плечи. Мне нужно держаться. Рано или поздно эффект сойдет. Нужно дождаться.

Ты умеешь ждать, Елена.

Дыхание стало глубже. Вдруг это навсегда?

Паника — худший друг выживания. Но она змеей оплетала грудь, тихо, но, верно сжимая. Губы беззвучно открывались и закрывались. Нужно дышать.

Я запустила руки в снег, чтобы ощутить его холод, то, как он пощипывал кожу. Если сосредоточиться на чем-то материальном, справиться с дезориентацией проще. Но, кроме жгучего чувства, я ничего не добилась.

Внезапно мой рот закрыли ладонью. Видимо, все-таки не беззвучно.

Шершавая, слишком широкая рука. Не Леон. Пахло порохом и лесом.

А еще гнилью трупов.

Запах. Этот запах. Ударил так резко. Я физически ощутила, как вскрикнула. Рука прижалась сильнее, но мне уже не спастись. Образы яркими вспышками проносились в темноте, от которой я не могла спрятаться. Меня забила дрожь. Мне нужно что-то... хоть что-то... кто-то...

Мои собственные ладони схватили его за лицо. Судорожно ощупывали кожу, проводили по бровям и глазам. Легкая щетина под пальцами кольнула. Он не возражал, отчего-то позволял делать все, что я захочу.

Разум потихоньку вернулся в прежнее русло. Механизмы вставали на место, откидывая все человечное в дальний угол. Рациональность занимала место эмоций. И я, понимая, что в таком состоянии трудно контролировать громкость, попыталась вспомнить, как говорить тихо.

— Нужно растягивать мышцы.

Я надеялась, что выговаривала слова правильно и меня понимали. Дмитрий попытался отстраниться, но я так крепко схватилась, что он не мог двигаться. Или не хотел.

— Тянуть. Холод на лицо. Чем больше физических воздействий, тем быстрее возвращаются ощущения. Несите его на руках. Я сама дойду.

Меня подняли на ноги. Но вопреки моим словам, всё равно закинули на спину мешком.

Сразу вспомнилось, как отработанно они действовали. И то, как легко были готовы бросить своего. Неужели цена действительно равномерна жизни их друга? Или они просто шакалы, делающие вид, что сбились в стаю, но, если встанет выбор, трусливо поджимают хвосты?

Я считала про себя, но каждый раз спотыкалась, когда больно подскакивала на плече. Постепенно зрение стало восстанавливаться. Сначала мутными вспышками, потом болью в глазах, достигая того состояния, когда глаза постоянно слезятся. Со слухом все было хуже.

Позади Дмитрия плелась Янис с винтовкой в руках. Опустила глаза в землю, пребывая в своих мыслях, она не заметила, как я таращилась на неё. Остальные шли впереди, и я могла только гадать, взяли ли Айзека.

Интересно, ощущал ли Дмитрий мой вес? Каково это — нести чужака, что только недавно заставил тебя уткнуться лицом в снег? Хотелось ли ему меня бросить?

С течением времени до меня стали доноситься отдельные звуки. То громкий звук поступи, то отдельные фразы.

— Я слышу и вижу, — сказала я, и Янис сразу же подняла голову.

Её зрачки расширились, лицо менялось от растерянности до неприязни.

Меня резко сбросили с плеча.

Больно.

Дмитрий возвышался, закрывая свет. Лицо пылало, как и всегда, не скрывая эмоций. Внимательный взгляд прошелся по мне.

— Что это, черт возьми, было?

Вокруг было тихо. Тишина поглощала, и мне на мгновение показалось, что слух вновь пропал. Голос командира — низкий и угрожающий — растворился, скрываясь за возвышающимися соснами.

— Спасала твоего друга.

— Спасибо, — отрывисто произнес он.

— Не за что, — в тон ответила я.

Продолжая сверкать глазами, он протянул руку. Я без колебаний её приняла. Дмитрий быстрым движением поднял меня, но не отпустил, притягивая ближе.

На его ресницах маленькими пушинками лежал снег, а зеленые зрачки отражали маленькую копию меня. Кожа вокруг глазниц ужасно потрескалась, и очки, висевшие на шее, внезапно камнем потянули вниз.

Зачем я разглядываю его?

— Еще одна подобная самовольность и ты поедешь в мешке. Поняла?

— Моя обязанность — спасать. И я не ваша собственность, чтобы решать за меня.

— Нет, Елена. Ты не собственность. — Дмитрий наклонился ещё ближе. — Ты — наша задача.

— Если вы закончили ворковать, может, пойдем? Этот придурок дохрена весит.

Как ни в чем не бывало, я отвернулась от Дмитрия и зашагала в сторону Леона, который перекинул Айзека через плечи.

В груди разлилась капля облегчения.

— Куда мы вообще идем? — подбросив напарника, Леон пошел вперед.

Я за ним.

— Здесь где-то заброшенная деревушка. Останемся ночевать, — ответил Макс. Он нес сразу два рюкзака. Мой и свой.

— Возможно, найдем, — вставила Янис.

— Разобьем лагерь, если придется, — твердо произнес Дмитрий.

— А зараженные?

— Эта ублюдина своим визгом отпугнула их.

— Принято, — сказал Леон. — Ищем деревушку или дохнем от холода и зомбаков в лесу. Чудесный план! Мне нравится ваша компания.

— Она уже и твоя, — мрачно вставил Макс.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

— Пиздец, мы два сраных часа шлялись, чтобы в итоге ни хера не найти?!

Леон скинул Айзека прямо на снег, и я поморщилась.

— Полегче.

— Что с ним будет?

— Повредишь ему что-нибудь, снова потащишь. Понравилось?

Леон облизнул губы, прищурившись глядя на меня. Мимолетное желание показать ему язык, как в детстве, едва не победило, но я вовремя отвернулась.

Это путешествие пробуждало во мне то, чего я никогда не хотела больше чувствовать. И мне это совершенно не нравилось.

— Разбиваемся. — Дмитрий глянул на лежащего без сознания Айзека и вздохнул. — Янис!

Девушка сразу же встрепенулась. Всю дорогу она не проронила ни слова, скорее всего, ожидая взбучки от командира. Хотелось ей посочувствовать, но в душе я тайно злорадствовала. Если бы не их с Леоном выпад, возможно, мы бы избежали встречи с пепельщиком.

— Подложи ему хоть что-то под голову.

— Это охренеть, как поможет, — сказал Макс.

— Ну, держи его на руках все это время. Хочешь?

— Нет.

— Тогда заткнись и ставь палатку. Леон, займись костром. Елена, — Дмитрий перевел взгляд на меня, — просто сиди и не двигайся.

Закатив глаза, Макс принялся разбирать рюкзаки.

— Черт! — вдруг вскрикнула Янис. — Кажется, у него жар!

Я встрепенулась и направилась к Айзеку, но Леон остановил меня рукой, и первым подошел к нему. Бегло осмотрев, повернулся:

— Не укушен.

Он отошел, давая мне пространство. Дмитрий внимательно следил за нами.

— Температура завышена. Пульс ускорен, дыхание учащенное.

Закрыв глаза, я медленно прокручивала раз за разом то, что видела. Он упал.

— Нужно срочно перенести его в палатку. Это нога. Возможен перелом.

— Сука! — выругался Макс.

Дмитрий сохранял полное спокойствие, но он присоединился к Максу и стал ускоренно ставить палатку.

Нас ждала тяжелая ночь.

Слабый ветер колыхал стенки палатки. Она была двухместная, и здесь помещался лишь лежавший Айзек, и сидящая я. ХИС* освещал пространство зеленым цветом, вызывая не слишком приятные ощущения.

*(прим. автор. ХИС — это химический источник света, светящаяся палочка, которая генерирует свет при протекании химической реакции).

На голове мужчины лежала холодная тряпка. Все его тело сотрясала дрожь. Хотелось накрыть его, но температура плохо сбивалась. Запас анальгина был скудный, но я, не жалея, отдала его. На улице пытались сохранить костер и приготовить еду.

Не перелом, но вывих. И вот уже около получаса я мучилась дилеммой.

Айзек шумно вдохнул.

Почему? Почему вдруг ты стал что-то значить? Я истосковалась по заботе? Мне нужно о ком-то заботиться? Но я не хочу...

Через маленькую щелочку я позвала:

— Дмитрий. Мне нужна твоя помощь.

Тяжелый и грузный, но с нескрываемой тревогой на лице, Дмитрий пытливо вглядывался в мои глаза.

Привыкшая к постоянному безразличию или обвинению во взглядах мужчин, я испытывала смешанные чувства. Что-то щелкнуло в груди, но я отбросила любые переживания. Сейчас важен лишь пациент.

Айзек. Напомнила я себе. Айзек.

— Что ты хочешь сделать?

Судя по тону, Дмитрий ждал чего-то ужасного. Может, что я предложу быстренько его убить?

Я сдержала подрагивающие уголки губ.

— Будем вправлять. Я хотела дождаться лучшего места. Где хотя бы есть тепло. Но... Время — слишком ценный ресурс.

— Вправлять? — чего было больше: страха или облегчения? Я не знала.

— И мне нужна твоя помощь.

— А Леон?

— Ты собираешься со мной спорить?! — вспылила я. — Леон слишком резок.

— А я, значит, нет?

Я предпочла промолчать. Дмитрий хмыкнул.

— Мне нужен, — решила я все же объясниться, — тот, кто умеет исполнять приказы.

— А Леон...

— Ты хочешь поболтать или помочь ему?!

— Прости.

— Я согну ногу, тебе нужно будет его крепко держать. Анестезии нет, но он без сознания.

— Ты... ты точно умеешь это делать?

— Твоя вера очень помогает, — я бросила снисходительный взгляд. Дмитрий не настроен шутить, но от этого становилось еще веселее.

Мы согнули его ногу, предварительно освободив от одежды, обеспечивая вытяжение в две стороны. Дмитрий крепко держал его, попутно бегая глазами по моему лицу.

— Сейчас я верну его сустав в нужное положение, но ты должен держать его. Не отвлекайся.

— Понял.

Я выдохнула и двумя руками обхватила сустав. Досчитала до десяти, поймала звуки ветра и сосредоточилась на нем.

Щелчок.

Айзек раскрыл глаза и закричал. Я заткнула ему рот тканью, чтобы его крик не привлек зараженных. Капли пота потекли градом, он вырывал ногу, но Дмитрий твердо удерживал его на месте. Когда же он обмяк, я убрала руки и вытерла пот со лба.

Наши взгляды с Дмитрием встретились.

Тишина, наполненная чужим тягучим дыханием, зовом природы и отдаленных голосов. Нас разделяло ничтожно малое расстояние, но мне же казалось, что его не преодолеть.

— Я еще нужен? — тихо спросил Дмитрий.

— Нет.

Отчего-то хотелось, чтобы он не уходил.

Но Дмитрий не мог читать мыслей, а может быть, просто не хотел им поддаваться. Глянув на Айзека, он быстро вышел.

Я тряхнула головой.

Мне это не нужно.

— Спасла меня, хирург?

Неожиданный вопрос заставил меня подскочить.

Айзек смотрел на меня красными, воспалёнными глазами. Грудь тяжело опускалась, на лбу крупные капли пота. Я взяла кусок ткани и вытерла его.

— Я видел, как ты бежала. Смутно. Но видел. Ты бежала... ко мне?

Айзек выглядел моложе Дмитрия. А сейчас и вовсе походил на ребенка с большими вопрошающими глазами.

— В «Пути» готовят кофе получше. Молоко добавляют. Редко. Но его можно купить. Я хотела, — сглотнула, но не отвела взгляда, — тебя угостить.

Айзек предпринял попытку улыбнуться.

— Осторожно, я ведь так и влюбиться могу.

— Не нужно, ты не в моем вкусе.

Теперь уже Айзек хохотнул.

— Ну точно.

Я приготовила укол, который положила здесь ранее.

— Это антибиотик. Он... единственный. Но сильный. Еще наложу лонгету.

— Я смогу идти? — резко перебил меня он.

— Что?

— Я смогу идти сам?

— Первое время точно нет. Но потом...

Губы Айзека задрожали, и он отвернул голову.

— Если мы поставим лонгету и найдем обезболивающие, то ты сможешь передвигаться с опорой и...

— Ты не понимаешь! — рявкнул он, но, пожалев, закрыл глаза и продолжил мягче: — Если я не смогу сам идти, я обуза! Никто не понесет меня, не будет тащить, если нападут! Меня нужно оставить.

Последнее слово прозвучало так обреченно, горько и зло, что у меня перехватило дыхание. Воспоминания затмили глаза, путая образы. На языке появилась горечь. Я опустила глаза на руки.

Не дрожат.

— Айзек! — я схватила его за подбородок и грубо повернула к себе. — Тебя никто не оставит!

— Я сам не пойду.

— Пойдешь!

— Нет!

— Да, черт возьми! — прорычала я. Мне захотелось ударить его, расцарапать лицо и кричать, кричать, кричать. Но вместо этого я процедила четко каждое слово: — Ты должен мне жизнь. Ты пойдешь. Я найду обезболивающие и придумаю что-то еще. Смерти не будет.

Больше не будет.

Айзек уснул после того, как я наложила лонгету. Одевшись, я вышла на мороз, сразу задрожав. Вокруг костерка на бревнах сидели Янис, Леон и Макс. Язычки пламени бросали на их лица мрачные тени, подчеркивая усталость. Они ели что-то из маленьких мисочек. Дмитрия не было.

— Я оставил тебе.

Леон указал на банку, стоявшую рядом с костром. Но поняв, что я никак не реагирую, внимательно присмотрелся.

— Он там, — сказал после минутного раздумья. — Позови его поесть.

Ничего не отвечая, я двинулась в нужную сторону.

Дмитрий сидел, прислонившись к широкому стволу дерева. Это была величественная ель, крона которой уходила ввысь, скрываясь в ночи. Ветви широкой крышей укрывали нас от снега.

Я подошла к нему и опустилась рядом. Повернула голову в ту же сторону и застала яркие звезды. Молчаливыми спутниками они наблюдали за нами, даже не догадываясь, насколько прекрасны. Глядя на них, так просто забыть кто ты и где. Какая катастрофа вокруг. Лишь мягкое белое сияние ночи, окутывающее душу.

— С ним все хорошо, но...

— Он не может идти, — закончил за меня Дмитрий.

— Да.

— Мы не бросим его, если ты об этом. Знаю, что тебе нужно быстрее добраться, но я не могу его бросить.

Слова потерялись. Настолько ужасным человеком я ему казалась? Дмитрий думал, что я буду настаивать не брать Айзека дальше. Стало горько. От само́й себя.

— Я пришла сказать, что не дам его оставить.

Дмитрий повернулся ко мне. Встретил непоколебимый взгляд. Рядом с ним легко потеряться, ощутить себя крошечной. Но я не могла отступить, сдаться. Я должна бороться!

Только вот с ним? Или с собой?

— Мы должны найти лекарства. Нам нужны антибиотики и обезболивающие. Ты говорил, здесь есть деревушка. Конечно, ее могли обшарить, но, может, нам повезет.

— Говорил, — Дмитрий не сводил пытливого взгляда. С каждой секундой мне становилось все неуютней.

— Мы должны пойти туда.

— Мы?

— Да.

— Хорошо, — согласился он.

— Так просто? — я не знала, почему просто не ушла, услышав то, что хотела. — Ты был готов бросить его там. Так почему же сейчас согласен рисковать?

— Все не так просто, Елена.

Теперь уже Дмитрий не выдержал моего взгляда.

— Наша жизнь... Нам нигде нет места, — зло начал он. — Мы для всех просто инструмент! Но нас не пускают пожить, не дают просто так ресурсов. Если мы не доставляем груз целым или вовремя, нам урезают оплату. Когда Янис, — Дмитрий хотел договорить, но вдруг стушевался.

— Я знаю, она рассказала мне.

Брови Дмитрия удивленно поднялись. Он оглядел мое лицо, что-то ища. Кивнул и продолжил:

— В общем. Мы пришли. Ей нужны были лекарства. Но нам их не дали. Только за плату. Дороже, чем обещали за посылку. Елена, — вновь поднял взгляд, — каждый раз мы обещаем друг другу, что в таких ситуациях не будем рисковать. Потому что знаем, что провал задания — смерть для других. Но поверь мне, каждый шаг от него в тот момент, был хуже... хуже всего. Они моя семья.

Даже в темноте я могла разглядеть его потерянность. Взгляд, что молил. Дмитрий раскрыл свою душу, обнажая главный страх и собственный стыд.

Внутренний порыв. Я не сдержалась. Взяла его руку и сжала.

— Мы не бросим его. Я обещаю, что сделаю все. Обещаю.

Что же ты делаешь, Елена?