Часть 1
Эзра провел ладонью по лицу, выдохнул, не открывая глаз, и вслепую нашарил на постели телефон. Открыв переписку с Колином, он вызвал клавиатуру, но едва подумав, что же написать, болезненно поморщился, погасил экран и отбросил его подальше. В памяти отбойным молотком стучали слова, сказанные Фарреллом во время их последнего разговора.
Не то чтобы он многого ждал от Колина, нет. Эзра прекрасно понимал, что его чувства — только его проблема. Скорее, тот случай был просто счастливым стечением обстоятельств для него, не более. Но когда он, услышав возню и чертыхания за дверью своего номера, выглянул в коридор и увидел его, вдрызг пьяного, безуспешно пытавшегося открыть электронным ключом дверь, то очень удивился — на его памяти таким Колина видеть еще никому не приходилось.
Эзра без слов подошел, чтобы помочь, и едва не упустил чертову карточку, когда его пальцы коснулись руки Фаррелла, но, совладав с собой, а потом и с замком, он распахнул дверь перед Колином. Тот посмотрел на него внимательным взглядом коньячных глаз, словно это не он только что отчаянно мазал мимо замка, и Эзра понял — если не сейчас, то никогда. Понял — и порывисто прижался губами к его губам, легко прихватывая нижнюю, целуя нежно, будто нарочно осторожничая, закрыв глаза от удовольствия.
Пахло виски, пока еще приятно, парфюмом и еще чем-то неуловимым, что, как подсказывало ему чутье, было не иначе, как самим Колином. От собственной смелости перехватило дыхание, Миллер сам не понимал, что творит. Ему никогда, несмотря на все его фантазии, и в голову бы не пришло лезть к Колину, но, как выяснилось на практике, никогда не следует говорить «никогда». Когда Эзра оторвался от Фаррелла, покачнувшись, словно не Колин, а он сам был пьян, и осоловело уставился на него, тот, выдохнув через приоткрытый еще рот, окинул Миллера странным взглядом.
— Ого... — вздернул он брови и растянул губы в хмельной полуулыбке. — Тебе разве баиньки не пора еще?
Эзра нервно сглотнул, сжал резко ставшую влажной ладонь в кулак, чтобы в тот же миг отпустить, и откликнулся, ляпнув первое, что пришло в голову:
— Не выходит, — он почувствовал, как уголок губ несколько раз предательски дернулся, выдавая его нервозность. Голос в тишине номера прозвучал, как ему показалось, чересчур хрипло: — Не спится одному...
Эзра прекрасно помнил то, что было в ту ночь: поцелуи, приятную тяжесть и сводящий с ума, заставляющий пальцы на ногах сладко поджиматься, запах тела Колина, и сумасшедшую дрочку, после которой они заснули вместе. И во всех смыслах обескураживающее утро, что наступило потом.
Старательно пряча глаза от сияющего Миллера, Колин суетливо собирал по полу одежду, словно стремясь как можно скорее сбежать из своего собственного номера. Эзра не стал злоупотреблять гостеприимством и, не дожидаясь, когда Колин его об этом попросит, ушел сам. Фаррелл покинул пресс-тур этим же вечером, сославшись на проблемы, требующие неотложного решения — и впрямь, похоже, что-то такое было — и уже на протяжении нескольких месяцев от Колина не приходило никаких вестей.
Эзра не мог ничего с собой поделать, то и дело прокручивая в голове фразу, сказанную Колином в то утро, резанувшую, словно лезвие: «Слушай, парень, будь ты женщиной, я бы слова не сказал, а так...», и думая, что своей постоянной несдержанностью он испортил и то малое, что имел. Впрочем, вряд ли он мог ожидать от себя чего-то другого. Эзра продолжал улыбаться и шутить, стараясь не показать, как он подавлен, и отчаянно надеялся, что это у него получается — он ведь неплохой актер, не так ли?
Но сейчас, когда тур в поддержку «Тварей» был завершен, новый этап работы над «Лигой» еще не начат, а съемки «Флэша» приостановлены, Миллер мог позволить себе поддаться сплину, замуровавшись в одиночестве в своей квартире и отвечая всем, беспокоящимся о нем, что желает лишь отдыха. В который раз разблокировав и заблокировав телефон, он разозлился на себя и отбросил гаджет в сторону.
«Женщина, да? Да какие проблемы!» — криво усмехнулся Эзра своим мыслям. В конце концов, решил он, девочка в детстве из него получалась вполне ничего.
Представив себя в кружевном белье в объятиях Фаррелла, Миллер почувствовал, как по телу прошла волна возбуждения. Старательно удерживая эту картинку перед глазами, он дал волю фантазии и оттянул вниз резинку свободных домашних шорт...
***
Эзра окинул критическим взглядом свое отражение в зеркале, и ему захотелось взвыть — по его мнению, из дверцы шкафа на него взирал плохо выглядящий трансвестит, которого он и сам бы испугался на мгновение — не говоря уже о Колине. Со вздохом он стянул через голову несомненно, привлекающее внимание, но так нелепо смотрящееся на нем сейчас красное платье, и оно полетело в угол, туда же, куда недавно отправился узкий жакет и белая мини-юбка.
«Чертовы супергерои, дьявол бы их побрал!»
Ничто из того, что нашлось в его гардеробе, ему не подходило — раздавшись в плечах, Миллер утратил ту хрупкость, что была присуща ему еще несколько лет назад, и смотрелся теперь в подобных вещах откровенно нелепо.
«Рассмешить? Запросто. Возбудить? Черта с два!»
Рухнув на кровать, он закрыл лицо руками и обреченно застонал. От приступа острой жалости к себе его отвлек звук пришедшего сообщения.