НАИЗНАНКУ | INSIDEOUT [18+]

В глазах всё размывалось от того, что на улице шёл снег, и от этого всё вокруг выглядело, как самый настоящий белый шум.

На самом деле, было уже достаточно темно, но меня это не очень волновало. Ноги передвигались сами по себе, а я успевала только спотыкаться.

Примерно на середине пути к дому я потеряла свой шарф, не желая искать его в снегу, и это лишь ускорило мой ход.

Фонари на протяжении всей прогулки блекло освещали разъезженный асфальт, так что я не могла бы заблудиться, даже если бы постаралась.

Я открыла дверь, зашла домой и буквально рухнула к стене, выпуская последний воздух из лёгких, хватаясь за голову и взвывая.

- Идиотка, - простонала я, наконец-то в полном объеме осознавая произошедшее. В голове никак не укладывалось то, что я сказала те слова вслух, прямо ему в глаза, поддавшись самой великой на планете слабости.

В кармане вибрировал телефон, но я изо всех сил игнорировала этот противный дребезжащий звук. С каждой минутой терпеть становилось всё труднее и труднее: я потянулась, ослабляя напряжение в спине, но достала мобильник и приняла вызов, стараясь расслышать голос Мэрилин сквозь жуткий гул в голове.

- Ри, ты в порядке? Ты дома?

- Да, - отвечаю я, проходя на кухню, не включая свет.

Не очень хочется делать лишних движений, когда всё тело нестерпимо болит.

Голова кружится, а к горлу подступает желчь. Кажется, меня снова начнёт полоскать. Перед тем, как бросить трубку, я задаю всего один вопрос, который поможет мне понять, свихнулась ли я окончательно – или же нет.

- Мэри, - я глотаю слюну, - Мы были в Майами?

Ответ поступает незамедлительно.

- Конечно же, - голос женщины звучит настолько испуганно, что меня вдруг отпускает одна из костлявых рук сумасшествия.

Я бросаю телефон на стол. Странно, но я не хочу делать совершенно ничего.

Проходя по дому в поисках самой себя, я неожиданно натыкаюсь на стойку с дисками, полностью забитую, и давно не использовавшийся DVD.

В комнате темно, но я без труда нахожу давно забытый пульт, подключаю вилку к розетке и сажусь на диван, проводя ладонью по лицу и пытаясь вернуться в реальную жизнь.

Я не знаю, что потянуло меня за язык, но я призналась Шеффилду в том, что так долго и продолжительно грызло меня изнутри. Все мои эмоции сейчас плотно засели по всем уголкам моего тела, и я не позволяла ничему из этого вырваться наружу. Этого я и боялась – сорваться.

Боялась увидеть, что совершенно не имею сил на дальнейшую жизнь, что мой рассудок развалится рано или поздно на части.

Мои слова всё ещё преследовали меня, окутывая с головы до ног и призрачно витая в подкорке. Пожалуйста, спасите меня.

Я впервые за год включаю телевизор и слушаю новости. Диктор выглядит напугано, но я никак на это не реагирую.

"Вчера, в одном из районов небольшого городка неподалёку от Квебека был найден раненый ребёнок. Тринадцатилетний подросток не вернулся домой с дополнительных занятий; родители пострадавшего тут же обратились в местную полицию для организации поисков. К счастью, Дэниел не получил серьёзных травм, однако вынужден был обратиться в больницу для диагностики состояния"

Тяжело вздохнув, я сползла на диван, легла и снова обратила взор на экран. Фотография темнокожего латиноамериканского мужчины, сделанная, как я поняла, на заправке, выглядела чересчур смазанной.

«Подозреваемый был опознан мальчиком: ростом приблизительно пять с половиной футов, плотного телосложения. Всем, имеющим хоть какие-нибудь сведения о подозреваемом, следует обратиться по номеру телефона местной полиции или...»

Дальше я уже не слушала. Я ткнула пальцем на кнопку отключения и кинула пульт в ноги, проводя ладонями по лицу и нервно переводя дух.

То, что я сегодня поймала у себя на уме – это воспоминания об одном из дней в школе, который я совершенно не помнила до этого. Я не знала, что в округе орудует насильник, но даже этот ужасный факт не мог сделать моему моральному самочувствию ещё больнее. Точнее, тяжелее, если быть честной с самой собой.

В гостиной было так темно, что я не могла видеть собственных пальцев. Я повернула голову. Окно, выходящее на проезжую часть, было зашторено, так что ни единый лучик света не мог пробраться сквозь него, чтобы потревожить мой своеобразный отдых.

Я почувствовала запах улицы, хотя и не была снаружи. Закрыв глаза, я откинула голову и повернулась лицом к спинке дивана. Сжавшись в комок, я натянула на половину лица футболку, чтобы снова ощутить аромат ванили, от которого так сильно сводило с ума...

***

День шестой.

Я кашляю до тех пор, пока горло не начинает адски жечь. Глаза жутко слезятся, но я терпеливо сглатываю горечь, плотнее прижимая руку ко рту, чтобы не стошнило.

Дом совершенно не отапливается.

Не потому, что не оплачены коммунальные, а потому, что на станции идут ремонтные работы.

Это Рождество стало самым идиотским за всё моё существование, хотя в глубине души я надеялась уж точно не на такой расклад. Я не знала, что совершу главную глупость в своей жизни, не думала, что найду в себе столько идиотизма, чтобы признаться мужчине в том, что чувствуешь к нему что-то выше, чем простую привязанность. Мои руки были бледными, а лицо – красным. Я поправила волосы ладонью и шумно выдохнула, плотнее укутываясь в одеяло, которое ранее достала из кладовки.

Девушка в телевизоре сказала мне, что сегодня 30 декабря, десять часов вечера и тридцать минут. Пять дней я ничего не слышала о Шеффилдах, пять дней они не подавали никакого вида о том, что я вообще существую. Что-то внутри тщательно выгребало из моей головы главные воспоминания, напоминая о том, что я провела отличные три дня в Майами.

Я попыталась улыбнуться, но высохшие губы неприятно жгло, поэтому эту затею я оставила без инициативы.

Звук дверного звонка разорвал нити воспоминаний, поэтому я вздрогнула, автоматически привставая с дивана и глядя в коридор, не имея представлений о том, кто кроме Шеффилдов мог так посетить меня в десять вечера.

Скинув одеяло с плеч, я поправил волосы и не спеша прошёл к двери.

- Ри! – передо мной стояла Мэрилин Шеффилд, держа в руках несколько пакетов из супермаркета.

Не хотелось даже и думать о том, что это всё принадлежит мне, но иначе быть и не может. Женщина кинулась на меня, обхватывая худыми руками и оставляя пакеты на улице. Она выдохнула, прикрывая лицо ладонью, и отошла от меня через пару секунд.

- Тише, Мэри, - негромко сказала я, аккуратно беря её за руку и стараясь успокоить, но этот неприметный жест заставил её снова нахмуриться и посмотреть на меня с намёком на слезы, - я не та, за кого стоит так переживать, а тем более плакать...

- Всё, всё, - она отняла руку, вытерла лицо и расширила глаза, позволяя себе вдохнуть полной грудью, - Закрывай дверь, будем есть чипсы.

Я, повинуясь, забрала с улицы пакеты, замкнула дверь и скрестила руки на груди, глядя на Мэрилин. Та смотрела на меня, будто не зная, что сказать.

- У тебя тут жутко холодно, - негромко проговорила она, - Я слышала, что это связано со станцией.

- Да, - кратко ответила я, провожая её на кухню, - всё это... Очень странно.

Мне всегда кажется, что стоит мне оказаться в одной комнате с кем-то из Шеффилдов – и во мне словно просыпается другой человек. Это заставляет пальцы на руках неметь.

- Надень что-нибудь потеплее, я не могу на это смотреть, - Мэри присела на край стула, взглядом указав на мои голые руки, - А я сделаю чай.

Молча кивнув, я направилась в свою комнату и открыла шкаф, чтобы найти там что-то более плотное, чем хлопковая футболка.

Я не была в своей спальне несколько недель, так что успела отвыкнуть от того, что в комнату практически не поступает солнечный свет, особенно в декабре.

Откопав новую толстовку, купленную, естественно, не дядей Йеном, я накинула её сверху и вернулась к Мэрилин, которая уже заливала кружки кипятком из старого электрического чайника. Она включила на кухне свет, разобрала пакеты и сейчас смотрела на меня.

- Что? – спросила я.

- Дастин хотел извиниться, но его вызвали в школу. – сказала Мэри.

Я замерла у стола, положив на него ладонь и уперев взгляд на деревянную, покрытую рубцами от лезвия ножа, крышку. Слова никак не могли вырваться из глотки, хоть я и старалась.

- Он не был к этому готов, - продолжила женщина, аккуратно, с опаской оставляя передо мной кружку с горячим чаем, - Пожалуйста, не вини себя в том, что ты сказала. Этого не вернёшь, и нельзя стыдиться своих чувств, Ри, это неправильно.

- А что правильно? – спросила я, садясь на один из свободных стульев.

Мэрилин промолчала, а я продолжила.

- Что правильно? Правильно признаваться человеку... - мой голос дрожал, - Признаваться... – я задыхалась от эмоций.

- Ри... - начала Мэри.

- Признаваться в любви, чтобы потом на куски рассыпаться? – посмотрев в глаза женщине, я попыталась унять дрожь в руках, - Я не... Я не должна была, я правда натворила глупостей. Оно того не стоило.

- Я увела его для того, чтобы он не пугал тебя своим ступором, - слишком тихо сказала Мэрилин, стараясь не сводить с меня взгляда, - Не из-за того, что он мог бы сделать что-то, а потому, что сейчас в его практике большие проблемы, и эта новость выбила его из колеи.

- Я понимаю его, - кивая, я смотрю на свои трясущиеся от холода руки, - Я бы тоже была в шоке от того, что какая-то мелкая...

- Ри, твою мать! – резко выкрикнула Мэри, чего я точно не могла от неё ожидать.

В глазах женщины зажёгся недобрый огонёк. Я закрыла рот, глядя на неё, а она, в свою очередь, смотрела на меня.

Поймав себя на мысли, что хочу курить, я резко отвернула голову в сторону.

- Я пойду, куплю себе немного вина, - Мэри встала с места, оставляя меня одну, - Без глупостей!

Без глупостей. Я засмеялась, но вскоре поняла, что нахожусь дома совершенно одна. На столе лежали продукты, к которым я даже не притронулась.

Мне хотелось подышать свежим воздухом, поэтому я сняла с вешалки куртку и вышла на улицу. На подъездной дорожке были видны следы от шин. Видимо, Мэри была на машине.

Я остановилась у бордюра, прикуривая сигарету и глядя перед собой. Ночь была на удивление тихой, поэтому я решила прогуляться. Небо выглядело таким тихим, что я вряд ли могла подумать о том, что что-то может произойти. Несколько фонарей по сторонам от меня скудно освещали дорогу, через три дома от меня лаяла собака, а мои пальцы, онемевшие и бледные, едва были способны держать сигарету.

Через несколько коттеджей я поняла, что пора бы вернуться обратно, ведь Мэри не будет долго находиться в магазине, зная, что я осталась дома одна, без всякого присмотра и в далеко не веселом настроении.

Почему-то лёгкие хлопья снега, падающие на мою макушку, растворяли все мои переживания, превращая их в быстротечные мысли, странствующие по разуму.

Если бы я могла держать рот на замке, кто знает, что бы это поменяло. Но иногда лучше промолчать, чего я, к сожалению, не сделала.

Сейчас мне не хотелось отдаваться раздумиям на тему «Почему я люблю Дастина Шеффилда», потому что ответ был и без этого ясен.

Он был со мной тогда, когда никто не был. Он появился слишком поздно, чтобы предотвратить мою апатию, но вовремя, чтобы спасти от падения. 

По факту, он не сказал мне ничего того, чего бы я не знала, он не разговаривал со мной о философах, не направлял к высококвалифицированному психиатру за настоящей помощью. 

Не оставлял меня тогда, когда мне нужна была его поддержка, даже в день смерти дяди. Он стал мне тем другом, которого я так долго хотела. 

Простого человека, который мог поговорить со мной, или даже просто промолчать.

Шеффилд терпел все мои выходки: пьяную ругань, бычки от сигарет, невыносимый внешний вид. Ему было без разницы. И мне было без разницы.

Чем дальше я шла, тем больше мыслей лезло в голову.

За что я вцепилась в него?

При единой мысли о психологе по телу проходила волнительная дрожь. Это ощущение заводило в тупик и не позволяло мыслить здраво. Кажется, моё тело наконец-то начало реагировать на факт моей влюблённости. Почему-то я знала, что всё это именно из-за этого, хотя обычно понятия не имела, отчего содрогаюсь.

Чувствуя бешеный ритм своего сердцебиения, я вдруг остановилась. Меня окутала паника, я обернулась, но не увидела ничего, кроме машины, припаркованной на подъездной дорожке.

Я дошла до дома.

Но стоило мне сделать несколько шагов, как меня схватили за руки.

В глазах потемнело, а в голове словно всё перемешалось.

Грубо толкнув меня к чему-то твёрдому, железному и ледяному, кто-то добился того, что мой затылок врезался в столб.

Я ничего не успела сделать, а в следующие несколько секунд провалилась в глубокую, тёмную яму, совершенно без сознания.