13. Хочу быть твоей
— Ты что так боишься родителей? — спрашивает Максим, пока мы проходим во двор моего дома. — У тебя же милейшая мама.
— Я их не боюсь, просто моя милейшая, как ты говоришь, мама в силу своей профессии чует ложь за километр.
— С учетом того, сколько всего вытворял Демид и сколько раз врал, чтобы за него не переживали, думаю ты тоже с этим справишься.
— Не сравнивай меня с моим братом, — расплываюсь в улыбке я. — Его все обожают и просто не могут противостоять его обаянию, поэтому даже если он будет говорить, что Землю держат три слона - все будут сидеть с открытым ртом и верить этому.
— Уверен, что тебя обожают еще сильнее, — серьёзно, но так искренне говорит он. — Один человек уж точно.
— Дай угадаю, — я наигранно делаю вид, будто задумалась, постукивая пальцем по губам и поднимая глаза в небо на несколько секунд. — Мы говорим о моём отце?
— Нет, звёздочка, мы говорим обо мне.
Останавливаемся у входной двери в сам дом.
— Что-то точно пойдёт не так, я чувствую это.
— Успокойся.
Он видит как я сминаю подол юбки пальцами, и тут же обхватывает мою руку, помещая её в свою ладонь, и заставляя тем самым прекратить моё тело подавать сигналы беспокойства.
— Что ты делаешь? Вдруг кто-то увидит?
— Никто ничего не увидит.
— Максим, мы во дворе моего дома.
Его не сильно беспокоят слова протеста, вырывающиеся из меня громким шепотом. Я пытаюсь высвободить свою руку, хотя вовсе этого не хочу, лишь от страха, что кто-то может увидеть нас. А он не только не позволяет мне это сделать, но и после того, как я сдаюсь, подносит мою руку к своим губам, оставляя невидимый след на тыльной стороне моей ладони в виде поцелуя.
Я пытаюсь подавить улыбку, но это кажется сейчас невозможным. Всё, что происходит со мной этим утром всегда казалось мне чем-то невозможным, но это реально.
— Максим...
— Что? — еще раз целуя мою руку спрашивает он, переводя взгляд уже на моё довольное лицо. — На это тоже нужно спрашивать разрешения?
— Мы сможем еще кое-как объяснить, почему я оказалась с тобой этим утром, но почему ты целуешь мои руки - вряд ли.
Хоть я и безумно не хочу, чтобы он прекращал это делать, я всё же обязана его остановить.
Надавливаю на ручку двери и она открывается перед нами. Преодолеваем коридор, прихожую и уже слыша голоса, доносящиеся из кухни, понимаю куда идти дальше.
Я не сразу осознаю, что слышу не только голоса родителей, но и ещё один, очень мне знакомый, а преодолев порог комнаты, убеждаюсь, в собственных догадках и меня тут же охватывает ужас.
Егор.
Здесь, в моем доме, за одним столом с моим отцом, по одному лишь суровому взгляду которого я уже всё понимаю. Егор собственными руками решил выкопать для нас парную могилу.
Слышу тяжелый вздох у себя за спиной, и тут же немного оборачиваюсь, наблюдая за Максимом, медово-карий взгляд которого сменяется практически цветом свежего асфальта. Он и мой отец переглядываются, и наверняка, практически разделяют чувства друг друга, молча оценивая ситуацию.
Я стою, словно вкопанная не в силах сделать даже шага вперед, но мама, заметившая нас двоих в дверном проёме, единственная решается хоть что-то сказать.
— Доброе утро, милая, — мама встает, доставая из шкафчика кружку и для меня. — Максим, чай, кофе?
— Уже попил, спасибо.
Даже в его голосе я распознаю сейчас недовольство, хоть он и явно старается не подавать виду перед моим родителями.
— Все равно садитесь, сейчас будут свежие круассаны.
— Деля, ну наконец-то, — поворачиваясь в мою сторону говорит Егор, а после встаёт и подходит ближе, явно намереваясь поцеловать меня в щёку, но я вовремя его останавливаю.
— Что ты здесь делаешь? — шепотом спрашиваю я, понимая, что если бы он сделал то, что задумал, мне было бы страшно представить реакцию мужчин в этой комнате.
— Ты не брала трубку и не отвечала мне весь вечер и утро, Лика тоже, что мне еще оставалось делать?
— Явно не тревожить людей в утро субботы своим визитом. — слышу я грубый голос у себя за спиной.
— Вот и я о том же, — соглашается с Максимом отец. — Мало ли друзей у моей дочери, которым она не отвечает.
— Егор, всё в порядке, садитесь. — пытается разрядить обстановку мама, но это не работает.
— Мы ведь не просто дружим, мы встречаемся.
Взгляд отца падает на маму, и я понимаю, что она единственный сдерживающий его фактор. Если бы не она, Егора бы вообще вряд ли впустили в дом и посадили за стол, и это в лучшем случае.
— Я так не думаю, — откидываясь на спинку стула говорит мой отец, кладя массивные руки на стол. — Аделина, садись.
Отец хлопает ладошкой по столу, указывая мне на то, чтобы я оказалась за ним. Не знаю о каком завтраке может идти речь, если мой желудок от шока уже сжался, как и все остальные внутренние органы.
Я продолжаю стоять на месте. Одной лишь головой поворачиваюсь, наблюдая за реакцией Максима, он спокойно кивает в сторону стола, и я двигаюсь к нему. Сначала отодвигает стул для меня, я сажусь, и он одной рукой придвигает его к столу без особых усилий, будто я вешу не больше килограмма.
Садится рядом со мной слева. Справа сидит Егор. А напротив мой отец, которого я за все свои семнадцать лет не наблюдала таким хмурым и недовольным.
— Егор, — он протягивает Максиму руку, ожидая, что тот её пожмёт.
— Максим. — говорит он, даже не поворачиваясь в его сторону.
— Максим друг старшего брата Аделины и сын наших хороших друзей, — поясняет мама, разряжая обстановку. — Практически часть нашей семьи.
Мама ставит на стол тарелку, на которой горячие, свежеиспеченные круассаны, но никто даже не подумывает взять хотя бы один, хотя запах стоит такой, что даже сытый бы соблазнился.
Мои переживания о вопросах, касающихся неожиданного нахождения вместе с Максимом кажутся сущим пустяком, по сравнению с той катастрофой, в которой я нахожусь сейчас.
— Значит вы с Делей вместе, а наша девочка от нас эта скрыла? — мягко спрашивает мама. — И как давно?
— Уже три недели.
— Весомый срок, чтобы прийти к родителям без приглашения.
— Кирилл, пожалуйста, не смущай детей.
— Мне нужно выйти отсюда, — отворачиваясь в сторону окна говорит отец, тяжело вздыхая, и сжимая руку в кулак. — Перекурить.
— Ты еще даже кофе не допил.
— Пап...
— Если папа сейчас останется здесь, плохо будет всем, — я молчу, мама вздыхает. — Максим?
— Да.
Они понимают друг друга без особого диалога, очевидно разделяя недовольство по поводу визита Егора.
— Максим? — я подрываюсь со стула, поднимаясь на носочки, а он опускает голову, чтобы я могла говорить шёпотом. — Прошу тебя, только ничего не говори ему.
— Звёздочка, я тебя не подведу, успокойся, — он говорит это так близко к мочке моего уха, что я чувствую его горячее дыхание, от которого мурашки расходятся вниз по всему телу. — Но его теперь точно придётся убить.
Мне остаётся лишь проводить его взглядом, понимая, что их уход на улицу лучшее, что могло произойти в эту минуту. Едва ли это сможет успокоить кого-то из них двоих, но по крайней мере мне не придётся терпеть эти, разъедающие кожу, взгляды.
— Почему ты мне ничего не рассказала? — обращается ко мне мама, мягко улыбаясь. — Аделина, оттаивай уже и начни хоть что-то говорить.
— Не хотела вот этого, — повышая голос, говорю я. — Хотела вас со временем как-то подготовить, а сейчас папа готов рвать и метать.
— Папа успокоится, не переживай.
— Мы обе знаем, что это не правда.
Я знаю, что она старается сгладить всю эту ситуацию между присутствующими, но едва ли это возможно.
Мама задает Егору еще кучу вопросов, которые я толком не слышу, наблюдая в окно лишь за тем, как мой отец и Максим что-то обсуждают.
Это уже третья сигарета в руке каждого из них, и я прекрасно понимаю, что они оба не намерены и не хотят сюда возвращаться. В какой-то момент меня заставляет вернуться в реальность голос Егора, на что я тут же реагирую.
— Мам, мы поднимемся ко мне поговорить с Егором ненадолго, ладно?
Мама кивает, а я хватаю парня за руку, начиная тянуть за собой. Дверь в комнату закрываю, чтобы никто нас не слышал.
Он снова тянется меня поцеловать, но я сопротивляюсь этому, выставляя перед собой руки, в которые он упирается раз за разом грудью, будто ожидая, что я просто сдамся, уберу их и позволю себя поцеловать.
— Егор, что ты делаешь?
— Пытаюсь тебя поцеловать.
Он ухмыляется, будто это какая-то игра и моё сопротивление лишь для того, чтобы он проявил больше напора, но это совершенно не так.
— Да прекрати же ты, — уже громче говорю я. — Я не об этом, что ты делаешь у меня дома? Зачем ты приехал сюда без приглашения?
— Ты не отвечала мне с вечера, твоя подружка меня игнорирует принципиально, что я должен был еще делать?
— Точно уж не приезжать к моим родителям.
— Ничего страшного не случилось.
— Это ты так думаешь.
— Ну не убьёт же меня твой отец, — разводит он руками. — Да, немного позлиться, но со временем он привыкнет и я смогу нормально бывать у тебя в гостях.
— Нет, — тут же отвечаю я, нервно посмеиваясь. — У меня в гостях ты точно теперь бывать не сможешь.
— Где ты была?
— Это сейчас вообще не та тема, которую нужно обсуждать.
— Нет, я хочу обсудить именно это. Где ты была и чем так сильно была занята, что решила даже мне не говорить и не отвечать? — не зная, что ответить я продолжаю просто молчать. — Аделина, где ты была и почему приехала домой с этим мужиком?
— Это здесь вообще причем? Максим друг моего брата, он что не может меня подвезти?
— Он даже руку мне не пожал в ответ, — недовольно припоминает Егор. — И смотрел на тебя, будто ты его собственность.
— Он просто понимает, что так делать нельзя, — пытаюсь найти хоть какие-то слова, чтобы оправдать его поведение и не показать своего истинного отношения. — Нельзя приходить в чужой дом без приглашения, нельзя знакомиться с моими родителями не предупредив хотя бы меня.
— Почему он привёз тебя? — снова повторяет один и тот же вопрос Егор.
— Потому что он был недалеко и ему было по пути подвезти меня.
Стараюсь говорить уверенно, но дрожь в голосе всё равно даёт о себе знать. Я очень плохо вру, и кажется, мне даже ребёнок бы сейчас не поверил.
— Откуда он знал где ты находишься? Вы так близко общаетесь? — он задаёт один вопрос за другим, на который я просто не успеваю придумать никакого ответа и молчу.
— Он лучший друг моего брата, поэтому да, мы близко общаемся.
— Вот именно, он лучший друг твоего брата, ты то здесь каким боком? О чём ты общаешься со взрослым парнем?
— Ну с братом же я нахожу темы для общения или это тоже, по-твоему, странно?
— Но он не твой брат, Аделина, — недовольно говорит он. — Приведи хотя бы одну адекватную причину, почему он крутится около тебя.
— Я уже привела, и не одну.
Мне надоело повторять одно и тоже. Я стараюсь верить в то, что говорю: о лучшем друге брата, о близком человеке для моей семьи, о том, что ничего кроме этого нас не связывает.
А связывает ли нас действительно что-то большее?
Хотелось бы думать, что да.
— Хорошо, — говорит он, будто бы я хотела его успокоить и он сделал мне одолжение. — Но я всё еще не понимаю, почему мне нельзя было сюда приходить и знакомиться с твоими родителями.
— Боже, — протягиваю я, хватаясь пальцами за виски. — Егор, я не хочу обсуждать это здесь.
Он явно собирается что-то мне сказать, но едва его губы приоткрываются, дверь в мою комнату распахивается без стука, я вздрагиваю и поднимаю взгляд на вошедшего.
Лучше бы это был мой отец.
— Вышел отсюда.
— Что?
— Ты оглох? — раньше я думала, что Максим грубо общался со мной, но теперь я знаю, как действительно звучит его голос, когда он зол, и это при всём его желании быть сдержанным с учетом обстоятельства в виде нахождения в одном доме с моими родителями. — Выйди из комнаты, спустись на первый этаж и пожелай на прощание маме Аделины хорошего дня. И больше не смей здесь появляться.
Егор больше не кажется таким смелым, каким был со мной, и я его понимаю. Сложно не бояться мужчину подобной комплекции и роста, который еще и выглядит так, будто сейчас сожрёт его, словно дикий зверь, не оставив ни одного элемента тела для дальнейшего опознания.
— Попросить уйти отсюда меня может только Аделина.
Нет, он точно самоубийца.
— Ты, кажется, не только глухой, но еще и тупой, — я замечаю, как кулаки Максима сжимаются, а кадык дёргается. — Когда взрослые говорят тебе уйти, нужно брать свои тоненькие ножки в тоненькие ручки и валить, пока тебе их не сломали.
— Егор, — я сглатываю, пытаясь вытащить из собственного горла какие-то нормальные звуки похожие на слова. — Сейчас тебе правда лучше уйти, поговорим в школе.
Мы переглядываемся, пока я чувствую опаляющий взгляд Максима на своём лице и боюсь даже посмотреть на него, чувствуя, что он сейчас как бык, перед которым то и дело мелькает красная тряпка, и он вот-вот сорвётся на нее, выплеснув весь свой гнев.
Егор выходит из комнаты, я всё еще смотрю куда угодно, но не на Максима. Отдалённо слышу, как парень прощается с мамой и звук захлопывающейся входной двери. Я выдыхаю с облегчением.
— Всё нормально, — единственное, что говорит Максим, после чего легонько подталкивает дверь моей комнаты в сторону стены, чтобы она будто бы случайно захлопнулась.
— По-моему, теперь всё точно не нормально.
— Прекрати, — он делает несколько шагов, приближаясь ко мне, обхватывает ладонью мой локоть, поглаживая его своими пальцами и рассматривая меня с ног до головы, без какого-либо стеснения. — У всех всё будет нормально, не считая Егора.
— Вряд ли меня это сейчас успокоит.
— Может тебя успокоит то, что я объяснил твоему отцу, что Егор глупый влюбленный в тебя мальчишка, который неправильно понял твоё желание просто дружить?
— И он в это поверил?
— Я объяснил так, чтобы поверил.
— Нет, Максим, что именно ты ему сказал?
Я уже не смогу успокоиться, пока не узнаю абсолютно всех подробностей. Желательно еще, чтобы весь их разговор кто-то записал и дал мне переслушать, с живыми эмоциями и тяжелыми вздохами моего отца, которые сопровождают его по жизни.
— Что ты еще давно рассказывала о нём и говорила, что он...скажем так недалёкий, — по его заминке в рассказе, я понимаю, что вряд ли для моего отца использовались именно такие формулировки. — Влюбился в тебя по уши, отказов не понимал, а ты у меня слишком добрая девочка, чтобы послать куда подальше, поэтому согласилась с ним дружить.
У меня.
Я не слышала ничего, что было после этой фразы, потому что моё сердце то и дело заставляло содрогаться грудную клетку. Стараюсь держать лицо, и не расплываться в улыбке, но вряд ли способна сейчас ей сопротивляться.
— Чего ты улыбаешься? — его это отчего-то заставляет тоже улыбнуться, а я лишь в очередной раз подмечаю, какой же он красивый. — История про дурачка из школы настолько тебя развеселила?
— Нет, не поэтому.
— Скажи, — он в миг становится серьёзным. — Мне ведь интересно, что тебя способно развеселить.
— Не развеселить, а скорее...— я пытаюсь подобрать слова, но под его пристальным взглядом даже думать становится сложно. — Порадовать.
— Что тебя порадовало, Аделина?
— Ты сказал: «ты у меня добрая девочка», мне понравилось, как это звучало.
Я говорю это, чувствуя, как мои щёки начинают полыхать жаром, и уверенна, что я уже похожа на помидор в самый расцвет сезона, но судя по тому, как довольно он ухмыляется, ему вполне нравится то, что я говорю и как реагирую.
— Потому что это правда, ты очень добрая девочка, — он будто бы специально меня дразнит. — А ещё моя. Ты - моя девочка.
Он говорит это останавливаясь на каждом произнесённом слове и буквально наслаждаясь им, смакуя на губах смысл сказанного. А я хочу остановить время, чтобы остаться в этом моменте, записать его на диктофон и переслушивать раз за разом, пока не надоест.
Но точно знаю, что мне никогда не надоело бы.
— Как мне понимать эти слова? Ты так предлагаешь мне быть с тобой?
В один момент меня прекращает волновать всё происходящее вокруг, я не думаю о том, где мы находимся, что поблизости мои родители, что кто-то может заподозрить что-то, мой мир остановился и сфокусировался лишь на этом мужчине и ожидании его ответа.
Мне кажется, я сейчас перестану дышать.
— Я не предлагаю тебе быть со мной, Аделина, — я чувствую, как на секунду моё сердце останавливается. — Я говорю тебе прямо, ты - моя, это не предложение, оно не подлежит обсуждению, это просто факт.
У меня снова появился пульс.
— Обычно все спрашивают...
— Разрешения? — ухмыляется он. — Опять?
— Нет, просто спрашивают будет ли кто-то его девушкой.
— Мне не нужно об этом спрашивать, я и так знаю, что ты будешь моей.
— А вдруг я буду против?
Я не против. Я просто хочу, чтобы ты продолжал это говорить.
— Значит я сделаю всё, чтобы ты согласилась, — я как заворожённая смотрю в его глаза, задрав вверх голову. — Так ты против значит?
Он ухмыляется, выглядит довольным и знает, что этот вопрос был лишним, ведь ответ на него очевиден для нас обоих. Его ладонь с моего предплечья опускается сзади на талию, и я чувствую как он всё сильнее прижимает меня к своему телу.
— Мои родители внизу, так нельзя.
Я не хочу отстраняться от него ни на миллиметр, но обязана начать это делать из-за того, где мы находимся. Для Максима же, словно стираются все грани и он вовсе не собирается меня отпускать, лишь сильнее прижимая к себе, раз за разом игнорируя мои слабые попытки отойти.
— Скажи, что хочешь быть моей, — он наклоняется к моему уху, убирая предварительно волосы, лежащие на плече, за спину. — Только моей. Скажи это, звёздочка.
Его настолько близкое присутствие и горячее дыхание рядом с шеей заставляют моё тело окунуться в лёгкую дрожь. Мои мысли, мои чувства, мои ощущения и моё тело будто окончательно перестают мне принадлежать, всё насквозь пропитано этим мужчиной.
— Хочу, — тихо говорю я, практически шёпотом. — Хочу быть твоей.
***
Официально заявляю, у Аделины не было шанса не влюбиться в этого мужчину💔
Я в восторге и в любви от этой пары, а вы?🥺
Всех целую в носики как обычно и всё еще жду в всех в тгк!
Найти меня можно как: brooklyn_baby07 ( Катюша пишет о любви)