Опасность
Алексей кинул взгляд на настольные часы, стрелки которых близились к полночи:
— Весь персонал и курортники уже давно спят, и только у нас с тобой начинаются дела.
Вивьен усмехнулась, дотянулась худой рукой до папки со стеллажа и передала ее Назарову.
— Посмотрим, сколько ты мне должна. — просматривая содержимое папки, сказал мужчина.
Школа была построена и содержалась полностью на средства Алексея Григорьевича, но поскольку она находилась на территории, принадлежащей Вивьен, то директор получала с нее 15%. Прибыль и затраты с медицинских процедур и прочего содержания пациентов у них была равной. Кухней, как и школой, владел тоже Назаров, девушка изредка вкладывалась в неё, но получала 40%. Театр и другие развлекательные досуги были только на Вивьен, Алексей же с этого ничего не получал.
— Мне нравится, что сначала мы два месяца спокойно работаем, и только потом мне нужно тебе платить. Ты словно хочешь, чтобы я меньше думала о том, что даже друзьям порой необходимо платить, но на самом деле ты просто хочешь собрать побольше денег. — брюнетка потянулась через стол, теперь лица Вивьен и Алексея находились на весьма близком расстоянии друг от друга.
— 11 250, — откладывая документы, произнес Назаров, он знал, что директор шутит, но ответил серьезно, — ты мне не просто друг, но бизнес есть бизнес, — он посмотрел в ее зеленые глаза и убрал за ухо волнистую прядь волос девушки.
— Можешь завтра передать кому-то из персонала, чтобы они оповестили отдыхающих, что в час кто-то из них может поехать на речку за счет заведения, чтобы покататься на катерах, только это уже за свой счет, до пятнадцати человек. Пусть раздадут им буклеты, там все прописано, — от заигрывающей брюнетки, что была перед Назаров всего минуту назад не осталось и следа, теперь Вивьен говорила как хищный торговец. — Я арендовала три катера, могу смело предположить, что из пятнадцати человек большинство будут богатенькие, но без Vip-карты и они захотят прокатиться, и я получу больше денег, чем потратила на аренду.
— Жалуешься на меня, а сама уже все подрассчитала, — задорно засмеялся Алексей.
— Кстати, мне стало интересно, откуда у Дробышевского столько денег, он ведь даже дал официантке деньжат. А всё-таки проявлять такую щедрость с зарплатой учителя трудно и глупо. Так вот, его отец– Олег Константинович Дробышевский. Он торгует автомобильными запчастями на рынке, — девушка с саркастичным презрением изогнула бровь, — он еще и рэкетир.
— Тогда странно, что я ни разу не слышал о нем.
— Потому что он всего лишь мелкая рыбешка, которая бы никогда не полезла на тебя.
— Папаша дает ему грязные деньги, а он отдает их пострадавшей официантке, чтобы загладить вину за его соседа...— мужчина задумчиво потер рукой квадратный подбородок.
— Антон и Жека подружились довольно быстро. Знаешь, мне кажется, это неудивительно, они две потерянные души, чахнущие в коконе своей собственной ущербности.
— Если соеденить вместе два несчастья, то получится одно большое горе. — ответил на размышления Вивьен Назаров, его взгляд быстро и плавно прошелся по лицу девушки. — Я попросил своих ребят проследить за ним и Евгением.
Зелень глаз директора потемнела то ли от приглашенного света то ли от услышанного:
— И чем же все это закончилось?
— Они бросили мотоцикл. Не беспокойся, братки их не трогали, просто припугнули.
— Ну зачем... Зачем ты это сделал? — брюнетка устало потерла виски, брови девушки изогнулись от дурных размышлений и сошлись на переносице. — А если они поймут, что это твоих рук дело, привлекут тебя или меня? Даже если нет, то...это неправильно... Неправильно лишать их собственности.
— Вивьен. — имя девушки прозвучало как приговор. — Ты не хочешь меня слушать, ты не собираешься их выселять, хотя Евгений вредил персоналу, дважды. Дважды он нанес вред официантке. Антон всеми силами прикрывает Батейко. И еще он учитель в моей школе. А я не хочу, чтобы на школьных работников кто-то также набросился. Лучше перестраховаться моими методами, раз ты не хочешь использовать гуманные. — после сказанного Алексей шумно и протяжно выдохнул, прежде чем директор успела что-либо ответить, он добавил, — Спокойной ночи.
***
С утра всех стали оповещать о поездке на реку. После разрешения войти, в комнату к Прасковье и Диане зашла портье, в который раз на автомате проговорив стандартное приглашение, она оставила на их тумбе буклет и удалилась.
Диана взяла брошюру и вслух принялась перечислять главную информацию: — Так, поплавать в реке бесплатно, на катере прокатиться и отведать блюда на открытом воздухе платно, но с Vip-картой платить за это не надо. — когда взгляд девушки увидел цены, ее тонкие губы печально поджались.
— Не переживай, может быть, я уговорю Григорьевича заплатить за тебя. — заметив разочарованное лицо блондинки, сказала Прасковья.
— Ага, милая моя, ты будь поосторожнее, а то он и за тебя так не заплатит. Я сама справлюсь, — серые глаза девушки хитро блеснули. — Пора одеться поярче.
Диана и Прасковья были подругами со студенческих времен. Они окончили ПТУ, вместе отучились на штукатура-маляра, жили в одном городе. И какое же они испытали приятное удивление, когда в честь пятилетия санатория в почтовые ящики хаотично кидали билеты на бесплатный трехмесячный отдых в "Грезах любви", а билеты попались им обеим. Девушкам даже удалось заселиться в одну комнату. Пожалуй, блондинка отличалась от интереса Назарова только тем, что умела шить, работала по профессии и вообще всеми силами старалась заработать денег на собственную квартиру. Диана страстно желала переехать от нервной матери, от плача и капризов восьмилетнего брата и пятимесячной сестры. Поэтому она готова была жить где угодно и терпеть все, что угодно, лишь бы не быть дома. И условия санатория были просто райскими для девушки, но чем дольше она жила в нем, тем сильнее понимала, что без денег здесь делать нечего даже с бесплатным временным проживанием. Вот и сейчас буклет подкрепил ее понимание.
***
— Я такое вчера узнал! — теперь лицо Батейко сияло не только от выделений сальных желез на коже, но еще и от искренней радости.
Антон сидел на краю кровати, его голова была устало наклонена вниз, руки безвольно лежали на коленях, короткие и толстые пальцы жалобно подрагивали. Дробышевский никак не отреагировал на слова Евгения.
Заметив странное состояние своего соседа по комнате, настроение тут же угасло, ведь мужчина не разделил сейчас его радость. Губы Жеки плотно сомкнулись, скрыв счастливую улыбку, затем он спросил:
— Тох, что с тобой?
— Мать звонила. — не поднимая лица ответил мужчина.
— И что?
— Она сказала, что в санаторий придет отец! Он будет разбираться....— тяжело дыша, пытался объяснить ситуацию Антон, сейчас его заикание резало слух еще сильнее, — Из-за мото-то-цик-ла. Он убьет меня!— испуганно воскликнул Дробышевский, снял очки и кинул их на кровать, только теперь он поднял взгляд на Женю. Круглые болотного цвета очи друга Евгения, напоминавшие глупые и безжизненные глаза дохлой рыбы, сделались еще шире и напуганнее.
— Да быть такого не может! Мы же могли умереть, за нами головорезы гнались! Неужели мотоцикл для твоего папаши важнее родного сына? — с искренним непониманием и бурлящим интересом спросил Батейко.
— Если я скажу отцу, что за нами гнались бандиты, — вместе с горячим воздухом изо рта Антона вышел хрип, похож на рык дикого зверя, — то он мне не поверит. Если я скажу, что это рук дело этой суки, Алексея... Отца убьют, спротив Назарова мой отец всего лишь букашка, на свое несчастье севшая на пиджак директора школы. — это предложение Дробышевский проговорил с каким-то странным, неожиданно появившимся трепетом. — А мать мне этого не простит.
— Не ссы, бабушка тоже про меня говорила иногда, что я такой стремный. Грязной вошью меня называла! Вот, любимые её слова! — не найдя подходящих слов для поддержки или скорее из-за нежелания тратить время на успокоение своего друга, задорно и беззаботно ответил Евгений. — Ты знаешь, я думаю, что наши предки все равно любят нас, хоть мы их и часто бесим. Бабка разорется, как сделаю что-то не того, но потом она меня и накормит, обнимет, тысячу раз извиниться. О! А после этого она на себя говорит:" Какая я дура старая, ругаюсь на своего хорошего внучка".
— У тебя милая бабушка, — с нежной грустью улыбнулся Антон. — А мама у тебя какая?
— Мама... Мать я плохо помню, мне 5 лет было, когда она оставила меня бабке и уехала в Москву. Бабушка говорила, что она обязательно вернётся, просто уехала на заработки, но она вернётся с большими деньгами, и мы все вместе будем жить счастливо... Так бабуля говорила. Мать впервые приехала нас навестить, когда мне уже 13 было. Привезла мне вещичек по последней моде, еще какой-то херни. Посмотрела на меня своими большьми глазами, улыбнулась и сказала, что я так сильно вырос. После этого я никогда ее не видел и не получил ни одного письма. Отца я в глаза никогда не видел.
— О, прости, пожалуйста, Женечка. Я не хотел тебя расстроить. Я не думал... Прости, ты такой хороший, я даже не мог представить, что у тебя тоже родители... Не очень. Ты такой замечательный, пожалуйста, не обижайся. — испуганно затараторил Дробышевский, боль Евгения оказалась для мужчины сильнее его собственной, к тому же Антон был уверен, что это его последний разговор с Батейко.
— Расслабься, все путем. — слегка улыбнувшись взволнованности соседа, махнул рукой Евгений.