ЭПИЗОД №3. Проникновение
Дождь хлестал по крыше фургона, превращая Филадельфию за тонированными стеклами в акварельный кошмар серых и грязно-желтых разводов. Орлан припарковался в полублоке от дома 2171 на Нокс Стрит – не прямо у подъезда, а возле забитого мусорными баками переулка. Хороший угол обзора, тенистый, без лишних глаз.
"Пора примерить мантии служителей Фемиды", – пробормотал Пугало, доставая из кейса три кожаных удостоверения с золотыми печатями ФБР. Его собственное уже висело на шнурке поверх куртки с нашивкой "ФБР". Он протянул остальные. Орлан сунул свое в карман ветровки – лишь мелькнул уголок корочки. Водопад аккуратно прикрепил свое к ремешку кобуры на бедре, чтобы было видно.
"Легенда?" – спросил Орлан, глуша двигатель. Его пальцы нервно постукивали по рулю.
"Обыск по делу о хищениях гуманитарной помощи. Стоун фигурировал в цепочке поставок через старую контору. Скучно, бюрократично, никому не интересно. Главное – уверенность и бумажка", – отчеканил Пугало, проверяя микрофон под воротником. Он уже выглядел как слегка замученный офисный следователь – поза расслабленная, но глаза за очками сканировали окна дома.
"Идем", – бросил Орлан. Они вышли в промозглый апрельский воздух. Дождь тут же принялся заливать воротники. Пугало шел первым, его шаг был быстрым, деловым. Орлан – в полушаге сзади и слева, взгляд метался между подъездами, мокрыми ступенями, занавесками на окнах. Водопад замыкал, его внимание было приковано к темным подворотням и глухим стенам гаражей – идеальные места для засады или наблюдения. Он мысленно отмечал маршруты отхода: через переулок, через соседний двор...
Подъезд встретил их запахом старого линолеума, капусты и слабым, но отчетливым ароматом плесени. Лестница на третий этаж скрипела под тяжелыми берцами Орлана. Квартира 7Б. Дверь – недорогой шпон, замок простой, цилиндровый. Пугало достал ключ Куратора.
"Стоп", – Водопад легкой рукой остановил его. Он присел на корточки, осматривая дверную коробку у самого пола, затем косяк на уровне глаз. Его пальцы в тонких кожаных перчатках провели по щели между дверью и косяком. "Старая привычка. Проверить на проволоку или леску. Чисто." Он встал, кивнул Пугало.
Ключ повернулся с громким щелчком, слишком громким в тишине подъезда. Дверь открылась внутрь. Орлан вошел первым, отстраняя Пугало локтем. Он замер на пороге, ствол его FN SCAR, доставшийся бог знает откуда, плавно описал дугу, проверяя углы тесного коридора. "Ясно", – выдохнул он, опуская ствол, но не убирая палец со скобы.
Квартира встретила их гробовой тишиной и запахом. Не тлением, нет. Запахом запустения: пыль, старая бумага, что-то сладковато-химическое – освежитель воздуха, перебитый запахом давно не мытых полов. И под этим – едва уловимая, но въедливая нота чего-то... медицинского? Словно в воздухе висел призрак больничного антисептика.
"Гостиная", – указал Водопад на дверь слева. Он вошел, его взгляд скользнул по засаленному дивану, старому телевизору с выпуклым экраном. Журнальный столик был завален кроссвордами и потрепанными номерами Sports Illustrated. Его внимание привлекла деталь: коробка магазинных пончиков, открытая, содержимое засохло и покрылось белесым налетом. "Бросил посреди еды. Или... не успел?" Он осторожно сдвинул коробку стилусом из кармана – под ней лежал детский рисунок. Кривая фигурка человека, надпись "Деда!", подпись "Кэсси", две золотые звезды. Водопад сфотографировал его маленькой камерой в пуговице рубашки.
Пугало тем временем исчез в кухне. Слышался звук открываемых шкафчиков. "Кухня – чисто. Минимум посуды. Холодильник пуст, кроме банки старого кофе и заплесневелого сыра. Жил один. Питался на ходу. Или не питался вовсе последнее время." Его голос доносился глухо.
Орлан оставался в коридоре, его спиной к входной двери, глаза неотрывно следили за лестничной площадкой. Его ОКР требовало порядка, а хаос этой запущенной квартиры действовал на нервы. Вдруг за спиной Водопада скрипнула дверь. Орлан мгновенно развернулся, рука легла на кобуру.
На породе своей квартиры стояла пожилая женщина. Маленькая, сгорбленная, в стеганом домашнем халате и тапочках. На руках она держала трясущегося шпица. Ее глаза, широко раскрытые, перебегали с одного "агента ФБР" на другого, задерживаясь на оружии Орлана, которое он не успел полностью убрать.
"Ох! Боже мой! Вы... вы кто?" – ее голос дрожал.
Пугало мгновенно материализовался из кухни, его лицо расплылось в самой обаятельной, профессионально-сочувственной улыбке, которую только мог выжать его 20% Persuade. "Федеральное бюро расследований, мэм. Извините, что побеспокоили. Миссис...?"
"Я-Яновиц. Ирма Яновиц. Что случилось? С мистером Стоуном что-то?" Она прижимала собаку к груди, та тихонько поскуливала.
"Миссис Яновиц, мы проводим рутинную проверку по одному старому делу, связанному с предыдущей работой мистера Стоуна", – начал Пугало, демонстрируя удостоверение. "Вы знали его?"
"Да, ну... как соседа. Добрый вечер, утром здоровались. Тихий был. После жены... Марлен, бедняжка, рак... он совсем замкнулся. Только внучку иногда навещал, Кэсси." Она кивнула на рисунок, который все еще держал Водопад. "Жаль его. Нашли его ведь только через... три дня, наверное. В ванной." Она содрогнулась. "Сантехник, говорите? А я думала, сердце..."
"Сантехник?" – Орлан нахмурился, его голос прозвучал резче, чем планировалось. Пугало бросил ему предупреждающий взгляд.
"Ну да, к вам же приходил? Дня за два до... до того как его нашли. Слышала, как он кого-то впустил, говорили. Потом стук какой-то был, как будто что-то роняли. Потом тишина. Я думала, это сантехник ушел. А на следующий день – тишина. И так три дня..." Она покачала головой, гладя собаку. "Жутко как-то. Он же мог еще живым быть..."
Водопад и Пугало переглянулись. "Сантехник", – повторил Водопад тихо. Ни в досье Куратора, ни в данных управляющей компании не было ни слова о вызове сантехника за последние месяцы.
"Вы не видели этого человека? Не слышали имени?" – спросил Пугало, сохраняя спокойный тон, но его пальцы слегка сжали блокнот, который он достал будто для записей.
"Нет, не видела. Только слышала голос за дверью. Низкий такой. И стук... будто ломом по трубам били. Или... или по чему-то тяжелому." Она снова содрогнулась. "Простите, мне надо... Митци нервничает."
"Конечно, миссис Яновиц. Спасибо за помощь. Вы нам очень помогли", – Пугало сиял благодарностью. "Если вспомните что-то еще, любую мелочь..." Он протянул визитку с номером одноразового телефона – часть легенды.
Как только дверь соседки закрылась, фальшивая улыбка сползла с лица Пугало. "Сантехник. За два дня до смерти. Которого нет в записях. И стук, как будто что-то ломали." Он посмотрел в сторону ванной комнаты, дверь в которую была приоткрыта в конце коридора. Оттуда теперь явственно тянуло тем самым медицинским запахом, смешанным с сыростью и чем-то еще – слабым, но невыносимо знакомым Водопаду по Афганистану. Запахом смерти, которую пытались отмыть.
"Водопад, с тобой. Орлан, держи периметр здесь", – приказал Пугало, его голос стал жестким. Он достал фонарик и латексные перчатки. Водопад молча кивнул, его рука непроизвольно потянулась к рукоятке M1911A1. Орлан занял позицию у входной двери, его FN SCAR теперь был наготове, взгляд прикован к лестничной клетке и двери Яновиц. Детский рисунок Кэсси лежал на столике, его яркие краски казались кощунством в этой атмосфере надвигающейся тьмы.
Они подошли к двери ванной. Запах усилился. Пугало толкнул дверь фонариком. Она скрипнула, открывшись.
"Здесь его нашли", – прошептал Водопад. Его голос был ровным, но лицо под капюшоном ветровки побледнело. Он видел не сломанную сантехнику. Он видел место последней схватки. С чем? С "сантехником"? С самим собой? Или с чем-то, что пришло за Стоуном, Даниэлом Джеймсом, ветераном RVN, хранителем "исторических материалов"? Луч его тактического фонаря выхватил одинокий осколок керамики, закатившийся под ванну. На его остром краю засохло крошечное, ржаво-коричневое пятно.
Тишина в квартире Стоуна стала гулкой, звенящей. Шум дождя за окном, шаги Орлана в коридоре – все это казалось теперь частью другого мира. Здесь, в этой вонючей, разгромленной ванной, пахнущей хлоркой и смертью, начиналась настоящая охота. И их прикрытие ФБР трещало по швам с каждым новым открытием. Старые грехи Стоуна начали вылезать наружу, и они пахли разложением и безумием.