Очерки сломанных

"Мы не фрики— просто молоды"

Для закрытой двери нужен ключ, которого у нес не было. Когда появилась Дина, подтянулись все остальные и впали в панику. Но нас спасла Люси: достала из кармана заветный кусок металла и, вставив в скважину, провернула.

—Откуда?— удивленно глядел на нее Саша.

—Из сердца манекена... того, что с оторванной головой,— спокойно ответила окореяна и вышла.

Свобода значит многое для человека и сегодня довелось испытать это на собственной шкуре. Нели рухнула на колени, переступив порог и забилась в конвульсиях от счастья. Санечка успокаивал ее, а остальные смеялись. Хоть эти полчаса и прожгли сотню нейронов, я все же была благодарна комнате за то, что ни разу за это время в голову не заползло ни одной мысли о Вильгельме, переживания из-за которого приходились в сотню раз болезненнее для нервной системы.

—Дина!— хватаю за локоть блондинку.— Можно обсудить с тобой кое-что?

—Нет,— грубо кидает та, застегивая пуговицы на пальто.

—Дина, пожалуйста...

—Отвали, Эн Дейдбрайд,— брови на идеальном курносом личике сдвигаются в одну линию и на гладкой коже выступаю морщины.

—Только один вопрос.

—Меня тошнит от тебя, Мюриэль.

—Знаю,— сжимаю пальцы, а она пытается выдернуть руку.— Но сегодня ты помогла мне. И я благодарна, честно. Но не понимаю, зачем. Зачем ты делаешь это?

—Делаю что?— холодный взгляд прожигает до дыр. Смотрит с высока. Узнаю лучшую подругу.— Ты жалкая, Эля. Вот и все причины. Так понятнее? В тебе нет ничего кроме ужаса страха.

—Так значит... И кого это, общаться с ничтожеством?— она кольнула в грудь и провернула. Или это старый рубец, что в нескольких сантиметрах от сердца, отзывается на душевные раны?

—Идиотка! Эн Дейдбрайд, какая же ты идиотка! Я же говорила, сгинь!— ее пальцы сжимают мой подбородок, поворачивая голову так, чтоб смотрела прямо в глаза.—И не говори, что я сука. Потому что сука здесь только ты.

—Что? Дина, подожди!— хватаюсь за ее плечи, но она уворачивается словно кошка.—Просто объясни, что происходит.

Закатив глаза, блондинка набирает полные легкие и тяжело выдохнув, осмотревшись по сторонам опускается к мою уху и шепчет:

—Через полчаса. Белый рынок. Приходи одна,— дальше не удостоив и взглядом, разворачивается на каблуках и уходит прочь, пока какой-то смазливый парень открывает перед ней дверь.

Белый рынок, ресторанчик, что расположен неподалеку от ЮУрГУ— самая горячая точка для внеурочных встреч студентов, а все потому что можно не бронировать столики заранее. Ну не рай ли это для таких нищебродов, которые даже ничего не заказывают, как... мы? Уютная обстановка, мягкий желтый свет от подсветки, отделка под дерево и несмолкающий поток людей..

—Я думала взять тебе кофе. Но решила, что не стоит,— бросила вместо приветствия Дина, перекинув ногу на ногу, откинувшись на кожаный диван.

Ее золотистые длинные волосы блестели, словно настоящий метал. На подтянутом теле сидело новенько классическое ядовито красное платье под цвет помады. Моя подруга как всегда сногсшибательна. Бывшая подруга.

—Ничего,— бросаю куртку на спинку стула.

—Живее, у меня мало времени,— взгляд бегает в разные стороны, словно хочет заглянуть в лица каждого посетителя кафе. Волнуется?!— Господи, ты безнадежна!— хватается красивыми руками за голову, когда, пытаясь угодить, неуклюже сажусь мимо стула и сношу со стола винтажную вазу из темно-синего стекла, приземляясь на задницу. Все разбивается к чертям!

—Прости, прости,— резко вскакиваю на ноги, поправляя кофту и чертные джинсы.

—Просто сядь,— закатываются зеленые глаза, делая сальто.

—Но это нужно убрать...

—Разберутся. Мюриэль успокойся, пока ты кого-нибудь не убила, ладно? Знаешь почему не хочу продолжать общение? С тобой опасно находится рядом: я не хочу стать соучастником, когда ты кого-нибудь нечаянно грохнешь. Без обид,— подняла в воздух указательный палец, отпивая горячий Лотте из пластмассового стаканчика под кофе.

—На вечеринке ты говорила что-то про театр...— медленно, но верно начинал соображать мой отсталый мозг. Думать— та самая функция, которая работает с перебоями.

—Ах, это...— снова окидывает беглым взглядом зал и начинает говорить в полтона тише.— Мне заплатили, Эля, чтоб я играла с тобой в дружбу. Так понятнее?

—Врешь...

—К сожалению, нет. Это все? Теперь ты отстанешь от меня?

—За что?— пытаюсь захватить воздуха, но он так и не поступает в легкие.— За что ты так ненавидишь меня? Что изменилось? Такое чувство, будто в момент я просто перестала существовать для тебя, Дина... Ты ведь была самой близкой...

—Алло, Эн Дейдбрайд? Тебя просто никогда не существовало для меня, понимаешь? Было лишь сто баксов в неделю, которые получала за подработку жилеткой для такой жалкой идиотки, как ты. Вот и вся правда. И не...

Она замолкла, уставившись на кого-то, кто стоял за моей спиной и этот кто-то опустил свои тяжелые руки мне на плечи.

—Скучаете?— над ухом послышался приятный мужской голос.

—Это все, что я могла сделать для тебя,— резкая хватка девушки, что сжала мое запястье, заставила наклонится к ней через стол. От ее резких действий пластмассовая емкость с напитком из зерен опрокинулась на пол, ту да же, где лежали осколки от вазы.— Я ненавижу тебя, но все равно прошу быть осторожнее. Я была только одна из тех, кому заплатили за твою боль,— шепот был настолько тихим, что еле улавливала ее слова.

—Но кто заказчик?

Мой вопрос остался без ответа, девушка быстро накинула пальто на плечи и растворилась в потоке посетителей Белого Рынка. А на ее месте на диване материализовался парень в толстовке бардового цвета с какой-то белой эмблемой на груди., Артем Сапронов. У него были темные отросшие под короткое каре волосы, серые глаза, восхитительная улыбка и голос.

—И куда наша цыпа сбежала?— облокотился на столик локтями.

—Арте-ем, не говори так о ней.

—Она избегает нас?— плюхнулся рядом высокий парнишка в белой футболке и круглыми ретро очками с синими стеклышками, Давид.

"— Или меня,"— отозвался внутренний голос.

—Наверное, вам показалось

—Предлагаю догнать стерву и подвесить на шпиле,— расхохотался Глеб в голос, что зажал меня с другой стороны, удобно уместив руку на моей талии. В нос ударил запах смешанного парфюма от парней. Белобрысость с холодными изумрудными глазами. Он ни чуть не отличался от сестры, ни характером, ни высокомерным поведением. Злой юмор у двойняшек в крови.

—Потом тебя отец за яйца с балкона подвесит,— рассмеялся Давид. Глеб сдвинул чуть заметные брови.

—А ты только и ждешь кастрации лучшего друга. Ай, яй,— все прыснули, я смеялась, зажав губы ладонью.

Вы что-нибудь слышали о сумасшедших? А о сумасшедших, которые сигают с крыш? Это парни из тех, что любят скорость. Для них безопасность— лишь красивое слово.

—Все решает судьба,— любит повторять Артем , влезая на очередной электрический столб, что может встретить его ласковым объятием тока, вступая в драки с полнейшими отморозками, когда стрелка на спидометре его мотоцикла переваливает за 120км/ч. Раны затягиваются на теле и он без спроса, срывая капельницу, сбегает из больницы, оправдываясь, что дома стены лечат. Хотя по правде, реанимация— давно стала для него вторым домом, хоть скучные стены по прежнему не устраивают сероглазого.

—Хочешь прокатиться?—двигает указательным пальцем на кончик носа душку очков Давид, обращая взор темно-карих глаз на меня.

—В прошлый раз это закончилась условным освобождением для тебя и могилой для Макса...

—Тшш, детка, трагедии уже целый месяц, а вы с Диной до сих пор вспоминаете это недоразумение,— зарылся носом в моих волосах Глеб.

На спокойном лице Сапровнова выступило раздражение, то ли от слов друга, то ли от чего-то другого. Но я молилась за первый вариант. Ведь должно было остаться в них хоть что-то человеческое!

Я не видела, как все произошло. Давид поспорил с кучкой гангстеров, что держат районы на Северо-западе. Слово за слово, еще немного и завязалась бы драка, но вмешался Максим... и зря. Было принято решение: теперь все зависело от гонки, а точнее от победы. Выбрали трассу за городом. Два мотоцикла. Максим и худощавый парнишка из чужих. Никогда не забуду этот безумный взгляд черных глаз: линзы закрывали весь белок, но они не могли скрыть таившуюся в глазах бездну. Три круга. Три чертовых круга! Оставался всего один, когда мы услышали визг и запах паленной резины. Черную audi занесло на повороте, когда она резко притормозила возле нас, безумных болельщиков. Двери распахнулись и оттуда высочил, как ошпаренный, парень в черной куртке. Взъерошенные волосы и полные бешенства карие глаза, его грудная клетка резко подымалась и опускалась, руки сжаты в кулаки... Вильгельм был вне себя от ярости и, заметив меня, просто затолкал тело в машину, так и не дав ничего объяснить. На утро я узнала, каков был финиш. Макс лидировал, и оставалось ничтожных сто метров, когда его подрезали, и он потерял управление. Красных байк выбросило с трассы, как итог переломанный позвоночник в трех местах, смерть застать его раньше скорой. Обо всем мне рассказала блондинка. Я жалела, что Вильгельм не дал мне быть рядом с другом, когда он так нуждался. Я ненавидела себя за то, что позволила увезти оттуда. И пусть Бен Ингерд спас меня от уголовного преследования, но не от угрызения совести. Родители Дины и Глеба позаботились о суде, выделив пожертвования прокурору на новую виллу, где-нибудь на берегу океана. Артем и Давид теперь на учете. А меня уже ждет персональный котел в аду. Если не перед мужчиной с молоточком, то перед самим дьяволом придется отвечать за свой побег.

—Да, мы хотя бы не делаем вид, что ничего не произошло! Вы удивляетесь тому, что творится с Диной? Но это не станет новостью года, если все дело окажется в этом!— срываюсь на парней.— Не думала, что вы забудете о нем так же быстро, как делаете это с очередной бывшей подружкой!

Все это уже порядком достало! Предательство! Предательство! И предательство! Кругом сплошной обман!

Чувствую, как лицо заливается краской от злости, глаза щиплет от подступивших слез. Не хватало еще разреветься перед этими ублюдками! Растолкав тела в разные стороны, выбегаю на улицу. Холодный поток воздуха ударяет по горячим щекам, успокаивая. Падаю на ступеньки крыльца, обхватив себя руками. Только не плач. Вдох, выдох. Сердце биение приходит в норму...

—Ты не права,— слышу красивый голос за спиной.— Мы не забыли то, что он сделал.— содрогающиеся от холода плечи укутывает тепло курки, которую забыла на стуле.

—Я не виню,— шмыгаю носом, уткнувшись в колени.

—Мы знаем. Мы ценим Макса, тебя, Дину и каждого из нас, просто не говорим об этом в слух. Так сложилось, что люди должны о многом умалчивать. Но правда по-прежнему остается правдой....

—И в чем же она?

—В том, что мы банда, Мюриэль. Самая бесстрашная и...

—Безбашенная, что есть в этом гребаном городе,— продолжаю реплику за парня.—Это слова Макса.

—Верно.

—Это я виновата,— шепчу еле слышно, но мои слова все равно застают уши парня, что сидел рядом плечом к плечу и уже дымил сигаретой.

—Не неси чушь, Эн Дейдбрайд.

—Это не чушь. Если бы не я со своими фразочками, Макс не стал бы защищать Давида!— перехожу на обычный голос.— Блиин, ты только посмотри! Эти слабаки снова диктуют свои правила! Сейчас все передернуться и Артем примет их условия. Ску-учно,— закатываю глаза так, как сделала это в прошлый раз перед Максом.— Знаешь, не придурок с дредами заставил его сесть на тот проклятый байк, а я!— бью себя кулаком в грудь, не замечая, как перехожу на крик.— И в итоге!— вскакиваю на ноги, раскинув руки в стороны.— Что украшает его надгробную плиту? Ах, да! На чертовом памятнике красуется портрет, что успела нарисовать в тот же вечер по его просьбе. Мне, блин, нужно работать в туристическом агентстве и продавать билеты в последний путь!

Артем глядит не мигая, а его рот чуть раскрыт.

—Теперь мы точно просто обязаны напиться,— хрипло произносит тот, откинув бычок в сторону.— И я даже знаю, где мы это сделаем.

***

Молодые и счастливые? Нет, скорее мы просто обдолбанные студенты с перебитыми сердцами и кастетом в руках, готовые защищаться в любой момент. Наш мозг окончательно выкурен кальяном, а по венам вместо красной крови течет зеленое махито. Любим клубы? Запах табака? Ослепляющую светомузыку? Просто растворяемся среди толпы на танцполе, забывая, кто мы на самом деле.

Артем протащил нас на закрытую вечеринку, устроенную в честь дня рождения самой популярной девчонки нашего университета, Лизи Татощивой. Дина точит зуб на ее корону с самого начала обучения. И даю руку на отсечение— она ее получит! Понятия не имею, откуда Тема знал лично именинницу, если даже не учился в ЮУрГУ. После девятого класса парень решил сменить скучную школьную рутину на ту, что душит студентов колледжей или, говоря нормальным русским языком, техникумов.

—Не трогайте оголенные провода мокрыми руками, они от этого ржавеют!— пожалуй, шуточки преподавателя—это единственное, что Сапронов смог освоить за три года обучения.

Мы сидели на диванах за огромным столиком, который получился таким за счет того, что официанты сдвинули несколько обычных. Здесь собралась почти вся элита нашего университета, и большинство уже было в хлам, хотя основная шоу программа еще не началась.

"—Все куплено, Элечка. Думаешь, я дрянь? Не-а... просто хороший актер, знающий себе цену. А ты... Смотри! Видишь его, напуганного хомяка? Он и его трусливость ничего не стоят!"— слова Дины вертелись в голове, вопреки всем попытками расслабиться.

А ведь она права. И из всех чувств движет телом только страх. Думаешь оправдаться? И сколько же удовольствия тебе доставляет мучить себя догадками, Эн Дейдбрайд? Это мазохизм с примесью трусости. Иначе ты бы давно уже поднялась на девятый этаж и вдавила эту чертову кнопку звонка в стену и заставила его объяснить все, но... Ты боишься, что эта правда может разрушить твой и без того разваливающийся мир. Не так ли?

—С тобой все хорошо?— заметил мое взведенное состояние Артем.

—Ничего. Я в норме. Просто народу многовато...

—С каких пор тебя это парит?— ухмыляется Сапронов.

Идиот, зачем вообще полез ко мне с этими расспросами? Такие тусы— что-то вроде обязательных собраний для золотой молодежи. Если ты элита, будь добр собирайся со своими по пятницам и опрокидывай стакан другой виски на будершавт с красоткой Лизи. И Вильгельм, в отличии от нас, уличных бродяг, входит в этот узкий круг Он тоже должен обязательно быть здесь. Но проблема в том, что я-то к этой встрече абсолютно не готова!

—Эля?

Дождь. Скорость. Знаю он водит отлично, но никто не застрахован от...

—Эля, все нормально?

Почему? Почему Бен Ингерда нет? Он же не пропускает такие вечеринки...

—Мюриэль Эн Дейдбрайд, успокой меня и скажи, что не собираешься падать в обмороки, я не умею делать искусственное дыхание!— пальцы вцепились в плечи раздирая чувствительную кожу до крови.

—А целоваться?— делаю глубокий вдох, корчась от боли.

—Что?

—Целоваться умеешь? Это же тоже самое... Ай, Сапронов! Отпусти уже,— визжу ему в ухо.

—Больная,— выдыхает тот опускаясь на спинку дивана.

—Сам такой,— обижено шмыгаю, отпивая из рюмки алкоголь.— Просто задумалась.

Заглушить. Только бы заглушить эти страшные мысли...

—А ты всегда похожа на невесту Воленда Морта, когда твой мозг совершает наисложнейшие мыслительные операции?— ухмыляется парень.

—Это все свет неправильно подает на лицо и все.

—Ты была белее кокса.

—Что? Сапронов, откуда тебе знать, как выглядит кокаин?— кидаю хмурый взгляд на парня.

—Это была метафора, дура. Пошли потанцуем?— вдруг вскакивает тот, хватая за руку.

—Чего-о?— глаза округляются до размеров блюдца.— Нет. Не танцую.

—Да, ладно, я тоже в балетную школу не ходил.

—Нет!— пыталась вырваться из хищной хватки.

—А вот и коктейли!— неожиданно и довольно воскликнула Лизи писклявым от опьянения голосом, заметив подошедшего официанта. Немного позже принесли закуски, пиццу. Все развалились на мягких кожаных диванах, кальянная трубка ходила из рук в руки по кругу. Сладкий дым щипал глаза и заставлял курящих безудержно смеяться.

Сто за двести, там наркота! Я молчу про Глеба, но заставить Давида снять свои очки и смеяться, как обдолбанный гномик, могла только травка!

—Эля-я,— чужое дыхание в шею и шепот заставляют тело вздрогнуть.— Пожалуйста. Один танец.

—Артем, нет. Проси что хочешь в замен, но только не это,— пытаюсь убрать его руки с талии. Боюсь, он уже слишком пьян.

Мне стало не по себе от пристального взгляда серых глаз. У него было желание.

—Только в рамках приличия,— добавила, сглотнув.

Мои слова показались ему смешными, уголок губ взмыл вверх.

Громкая музыка не помешала всем присутствующим расслышать мои слова. Не просидев молча и полминуты, они принялись подкидывать ему идеи и из всех предложенных самой приличной прозвучала Давида:

—Французский поцелуй...

—И уединение в комнате. Могу найти вам самый мягкий диван в этой забегаловке!— вопль чайки, а точнее крик Лизи, беспощадно бил по перепонкам. Но потом она одумалась и заявила:

— Сапронов! Если ты развратишь подругу наших общих знакомых, я тебе этого в жизнь не прощу!— заявила Лизи.

Общих знакомых? Откуда у нас с ней общие знакомые?

—Ты все еще рисуешь?— покусывал нижнюю губу Артем.

—Что?

—Портреты,— уточнил он.

Рисую ли я? Последние две недели нет. А все из-за обещания, данного одному человеку, который даже не удосужился перезвонить.

—Да,— дала короткий ответ.

Планшет для рисования и карандаш по-прежнему лежали в рюкзаке.

Честно ли это? А честны ли его поступки?

—Нарисуешь меня?

—Конечно.

—Какого черта?— разочаровались все вокруг. Кажется, на сегодня шоу представление от Мюриэль Эн Дейдбрайд откладывается. Уф, не будет стриптиза на барной стойке! Обломитесь, ублюдки!

Расстегнув замок, выложила все необходимое на столик и стала всматриваться в черты белоснежного лица: идеальной формы брови, серые бездонные глаза, свинцовые пули, нос, скулы, и губы, бледно-розовые, за которыми таилась обворожительная улыбка...

В этот момент мне казалось, что от него веет теплом. Закрыла глаза и глубоко вдохнув, посмотрела вновь. Теперь ощущала хорошо перемешенный коктейль чувств, разобрать вкус которого было невозможно, не нарисовав портрет. Я приложила остро отточенный кончик карандаша к бумаге, но не успела провести и черты, как вдруг чуть не подпрыгнула на месте, услышав возглас.

—Эля!— крикнул кто-то в самое ухо.

Обернулась. Никого.

Показалось?

Наверное.

—Все порядке?— смотрел на мое ошарашенное лицо Тема.

—Да, все хорошо,— кивнула и вновь приложила карандаш к полотну, внимательно всматриваясь.

—Ты обещала,— шепнул тот же голос, от которого по коже пробежали мурашки.

Перепугавшись, выронила карандаш, он покатился по дивану и оказался в руках Артема.

—Эля?

—Дай мне это,— кисло улыбнулась и, отобрав, сжала инструмент в левой руке.

—Мне плевать,— фыркнула в ответ собственной галлюцинации.

—Мюриэль! Элечка, не стоит этого делать! Пожалуйста...

Господи, неужели я схожу с ума? Эта неизвестность вот уже полмесяца рвет мою душу, но неужели я схожу так, как это делают психи, шизофреники? Я не могу говорить с своей совестью. А ей, видимо, нравиться болтать голосом Вильгельма! Обещала... Но эта клятва ничего не значит! Просто потому что уже не перед кем ее держать!

—Все равно нарисую,—тихо прошипела и, протянувшись к стакану с апельсиновым соком, преподнесла к губам. Но в этот момент стекло дало трещину, и все его содержимое вылилось прямо на мою кофту и джинсы. Бумага тоже промокла

—Какого черта!— психовала, вскакивая на ноги. Весь диван вокруг залит и усыпан острыми осколками.

Вошла в комнату с обклеенными черной плиткой стенами, где стояло три кабинки, а под огромным зеркалом шириной во всю стену стояли две раковины. Пахло цветочным освежителем воздуха.

Открыв кран, подставила мокрые, сладкие руки под теплую струю, разившей хлоркой. Собрала распущенные волосы в тугой конский хвост на голове, стянув резинку. Наклонилась к раковине и, набрав воды в ладони, умылась. Водостойкая тушь- лучший друг любой девушки. Но что делать с одеждой?

—Надеюсь, никто не войдет,—взгляд упал в сторону двери.

Сбросила куртку и стянула с себя кофточку. В зеркале теперь была я, стоявшая в одном нижнем кружевном белье по пояс. Только протянула руку к лежавшей на раковине куртке, как вдруг дверь распахнулась.

—Это женский туалет,— известила наглого парня, взмахнув руками в воздухе.

—Правда?! Плевать,— Артем сделал шаг навстречу и закрыл за собой дверь.— Я тут ради тебя салфетницу грабанул. Но вижу, тебе и так хорошо,— он бросил салфетки в мусорку и приблизился к моему лицу.

—Как?— спросила, почему-то улыбнувшись.

Ты тут полуголая вообще-то стоишь! Ничего, да? Видимо, ничего...

Теперь Сапронов стоял возле меня настолько близко, что его теплые руки лежали на талии и я могла слышать его ровное дыхание.

А ведь, он мне когда-то нравился... В то время, я была дурочкой, по уши влюбленной в одного исполнителя, который был очень похож на Сапронова. Но сейчас я пыталась найти в нем сходство с другим человеком, что не было рядом. Но Артем был другим. Абсолютно другим. Тогда какого черта мне так хочется его поцеловать? Наверное, все дело в том, что за последние дни мое сердце успело разорваться на тысячи частей столько раз, что ему хотелось просто биться в унисон с тем, что было сейчас рядом.

Руки уже лежали на его плечах, и он склонившись почти касался моих губ своими, когда в голову вновь ворвался чужой голос.

—Эля!

Вздрогнула.

—Ничего не бойся,— шепнул Артем и, заправив одну прядку волос, вьющуюся на кончике, мне за ухо, вжал слабое тело в холодную стену.

—Эля, остановись!— в этот момент, губы рядом стоящего парня утянули мои в нежный поцелуй.

—Прошу тебя! Не делай этого!— истерила моя совесть.

—Просишь?! Ты бросил меня, ничего не сказав— это подло!— не выдержала и ответила в пустоту, оторвавшись Артема, чтоб захлебнуть хоть немного воздуха.

—Что?— недоумевая смотрел на меня парень.— Тебя я не брошу.

—Ничего,— ответила и, обхватив его шею руками, запустив пальцы в густые темные волосы, прильнула к теплым блекло-розовым губам.

—Что ты черт возьми, творишь? Мюриэль!

Уже почти не слышала его. Медленно спускаясь от губ, к подбородку и шее, Тема усыпал меня поцелуями. И признаюсь, это было чертовски приятно. Из груди вырвался тихий стон, и я откинула голову, опираясь на холодную стену.

—Элечка. Эля. Остановись. Пожалуйста,— голос дрожал.

Пальцы Артема скользили по моему телу, приоткрыв глаза, мельком взглянула в зеркало. Отражение... Страх стал сжимать, беспощадно сдавливая тиски все сильнее...

Вильгельм.

Я видела его. Это его отражение! В карих глазах читалась невыносимая боль. Мышцы лица судорожно напряжены, челюсти сжаты. Какого хрена? Вызывайте психиатра! Моя уравновешенность оставила разум! Самого парня не было в комнате, но...

Это продолжалось не дольше трех секунд. В момент зеркало дало трещину, и его осколки полетели в нас, оставляя мелкие царапины на теле.

—Что за...— Артем смотрел, ничего не понимая. А я глупо глядела в ответ.— Детка, кажется, я переборщил,— оглядывает, касаясь кожи кончиками пальцев, мою шей на которой уже стали выступать красные пятна.— Прости,— шепчет на ухо и, чмокнув в щеку, быстро хватает куртку и набрасывает ее на мои плечи, застегивая до конца.—Валим от сюда, пока нас не заставили платить за это дерьмо,— кивает на разбитое зеркало и, схватив за запястье, тянет за собой, пока я смотрю пустым взглядом, стараясь привести мысли в порядок, пытаясь склеить осколки души, разыскивая недостающие частички среди всего этого хлама.

***

Парень слез с мотоцикла и подошел ко мне. Теперь он вновь стоял слишком близко. Надеюсь, с балкона не выглядывает любопытная Ирка или мама, иначе будет слишком много вопросов. Артем притянул меня к себе, ухватив руками за талию, пришлось опустить руку с шлемом—он был третий лишний. Я привстала на цыпочки и ощутила на губах вкус поцелуя склонившегося парня.

—Ай, яй, Сапронов, как я только попала к вам?— складываю руки на плечах, заглядывая в серые глаза, думая, куда бы деть этот шлем?

—По воле судьбы. Ну и еще... ты же лучшая подруга сестры моего лучшего друга,— вновь целует в подбородок.

—А это уже неизбежностью попахивает,— еле держусь на ногах— от его нежных прикосновений дрожат коленки.

—Я же сказал судьба,— победоносно лыбится тот.— Однако мне жаль, что мы такие...

—Какие?— больше не чувствую на талии его ладоней, парень делает шаг назад.

—Неправильные что ли,— запускает пальцы в густые волосы на голове.

—Мы не фрики, Артем, мы просто молоды,—успеваю схватить его за руку и притянуть обратно.

—Для такой послушной девочки, как ты, я...

—Только попробуй сейчас сказать "не пара" и завтра парочка гангстеров с Северо-запада кастрирует тебя,— вскидываю бровью, щелкая пальцем.

—У-у, Эн Дейдбрайд угрожает?— щурится, кажется, ему понравилась моя игра...

—Бинго!— слегка бью ладошкой по лбу.— Видишь не такая уж и хорошая девочка перед тобой. Бойся меня, Сапронов,— обхватываю мускулистую спину руками, прижимаясь к мужской груди и снова ловлю себя на мысли, что аромат его духов— лучшее успокоительное, для искалеченной и ноющей души. Вы слышите? Я тоже почти не слышу ее всхлипов...

***

—Пока ты живешь здесь! Пока я тебя содержу! И пока я отвечаю за тебя! Ты ведешь себя так, как тебе скажут!— орет разъяренный отец.

Пуляю в него взглядом, мысленно прожигая дыры на лбу.

Дыши, Эля, и считай до десяти...

—Вокруг один обман!— на пол летит моя кружка...—Мерзкая Поршивка, я научу тебя родину любить!

Вы наверное не расслышали. Я повторю: на сотню осколков разбивается МОЯ, мать вашу, кружка!

— Ты на домашнем аресте! Университет, дом, Ирина, дом. Понятно?— фыркает мужчина. Из его рта летят слюни, заливая все вокруг: новые обои на кухне, мое лицо...

—Нет,— выдавливаю скрипя зубами.

—Что?— глаза выкатываются из орбит.

Шаг назад.

Он убьет меня?

Еще шаг.

Да, правда, чего ему стоит? Вот нож! Вот ковер, мама только вчера из химчистки привезла! Что еще нужно для идеального убийства? Папаня точно справится, у Тараза Бульбы вообще ковра не было и ничего!

Шаг... полшага и упираюсь спиной в стену. И все это из-за какой-то невымытой во время посуды и пропущенных танцев? С каких пор развоз Ирки по секциям входит в мои прямые обязанности?

—Повтори!— брызжет агрессией, на лбу выступает толстая сиреневая пульсирующая вена.— Что ты только что сказала?— его холодные пальцы сжимаются на моей шее.

—Я сказала нет,— шлепаю его по рукам.

Алилуя! Кажется, сумасшествие у нас в крови! Если бы ты только знал, как мы с тобой похожи, папочка...

Воздуха начинает не хватать, не смотрю в безумные зеленые глаза, вижу только перепуганное лицо Ирины, которая колотит отца по спине своими маленькими кулачками. Его хватка на секунду ослабевает, но мне хватает и этой форы: выскальзываю из жестких и грубых пальцев, словно кусочек мыла и, схватив кеды в руку, перебросив рюкзак на плечо, выскакиваю на улицу, громко хлопнув дверью, крикнув на последок: "Значит, я здесь больше не живу! Адъес!", пока обезумевший отец только пробирается ко мне по коридору квартиры.

Бегу из-за всех сих наступая босыми ногами на подмерзшую землю, куда глаза глядят. Покрытые тонким слоем лужи врезаются в подошву, но не чувствую боли. Ее заглушает отчаянный крик, что никак не может вырваться из груди. Проходит час, два... может больше. Я не бежала от страха, это ноги несли меня куда-то, но когда последние силы иссякли, хрупкое изнеможенные тело рухнуло вниз, разбивая колени в кровь. Суставы словно одеревенели, ни шевельнуться. Только и могу обхватить ноги руками, лежа на холодном асфальте, всхлипывая от горькой обиды. Однако немного придя в себя, еле доползя до лавочки, натягиваю кеды, оставляя шнурки развязанными и порывшись в рюкзаке достаю телефон. Сорок три пропущенных от мамы, двадцать семь от отца и шестьдесят восемь от Ирины, что подписана у меня в контактах, как "Крысенок".

Iphon 7, зарядное устройство, наушники, красный кошелек с мелкими наличными и банковской картой, косметичка, пенал, планшет для рисования ключи от дома, куда я еще не собираюсь возвращаться и то, что сейчас на мне в прямом смысле: джинсы, порванные на коленях, куртка, кеды и наручные часы, что нацепила на руку раньше, чем зашла на кухню по возвращении домой, обнаружив их на тумбочке в прихожей. Не густо...

Слезла со скамеечки, нацепив рюкзак на плечи и направилась дальше- в ночной город, размышляя о смысле этой никчемной жизни, думая о том, что сегодня произошло, помимо идиотского скандала дома. Давайте по пунктикам?

Итак, я схожу с ума. Да, пора принимать это. Так почему бы не прямо сейчас, когда за душой ни гроша? Ну разве что только маленькая молодежная карточка от Сбербанка? В любом случае готова сдаться медикам раньше, чем выпушу потроха какой-нибудь старушки-спортсменки, что попадется на пути в шесть утра в парке. Может, если бы все психи вовремя осознавали свою болезнь, то и маньяков не было бы? Тут главное не свихнуться окончательно, держать себя в руках. Я думаю.

С другой стороны, все предельно ясно. Моя болезнь — облик из зеркала. А ее возбудитель— чертовски привлекательный парень на черной Audi, голоса которого преследовали меня сегодня весь вечер. Но сумею ли совладать с этим? Это же не физика, в конце концов! И внутреннему голосу отвечать не обязательно.

Но если не психическое расстройство? Почему тогда слышу это? И что все-таки убивает, галлюцинация или его отсутствие? Раньше такого никогда не происходило. Я ведь нормальная... Просто теперь сердце- груда осколков, подомных рассыпавшемуся зеркалу.

Но меня это достало!

Мне надоело, просыпаясь, зарываться в подушках каждое утро от боли, страданий и слез, что пали бы градом, если бы позволила себе стать слабой. Я ведь сильная! Но почему тогда до сих пор не собралась духом и не поднялась на девятый этаж?

—Лучше уж погибну сейчас раз и навсегда от правды. Чем буду каждое утро получать микроинфаркты,— произнесла, не своим голосом, стоя в подъезде, на девятом этаже, приложив палец к звонку, унимая дрожь в коленях и неутолимое желание убежать.—Но не знаю, что больнее...

[1] Имеется в виду Шпиль, что расположен на главном здании ЮУрГУ.

Ну, что зайчики, как проходят ваши новогодние праздники?
Наконец-то, удалось отвязаться от младшего брата и сесть за работу, и как видите, результат на лицо)

Если тебе понравилоась история, не забудь проголосовать, чтоб я имела хотя бы надежду, что пишу что-то стоящее.... и ещё эта обратная связь вдохновляет стараться для вас ещё больше! 

Всех с празничками, всех люблю!